Проблема человека и власти в прозе А.И.Солженицына.

В один из февральских дней тысяча девятьсот семьдесят четвертого года в немецком городе Франкфурт-на-Майне приземлился самолет с единственным пассажиром. Этим пассажиром был Александр Исаевич Солженицын, насильственно высланный из родной страны - России. Так завершился конфликт писателя с государством.

А.И.Солженицын больше известен читателям не как автор художественных произведений, а как диссидент, человек трагической судьбы, гонимый и преследуемый, восставший против государства и власти. В нем видели то спасителя Отечества, то врага народа, то консерванта «омертвевших литературных традиций», то разрушителя основ художественности, то учителя жизни…

Мне трудно писать об Александре Солженицыне. Еще труднее было читать его произведения. Создавалось впечатление, будто он содрал кожу с людей, и теперь можно видеть, как работают мускулы, как движется кровь, как бьется сердце. И все эти люди движутся по бесконечным кругам ада. Но самое ужасное это то, что адом становится родное отечество. То отечество, которое строили, за которое воевали, которое защищали от врага, и которое теперь превратилось в «пыточную». К тридцатым годам страна Советов приняла страшный облик всеобщей казармы, где все регламентировалось: как жить, как трудиться, что петь, о чем писать.

Солженицын в своих произведениях создает страшный образ Зла. «Лагеря рассыпаны по всему Советскому Союзу маленькими островками и побольше». В цивилизованном ХХ веке людей подвергали таким унижениям и пыткам, до которых не додумалась даже испанская инквизиция. Человек становится послушным орудием в руках чьей-то беспощадной воли для насилия над другими рабами.

Тоталитарный режим — гора Голгофа. Выстоять, сохранить себя, своё человеческое достоинство — это значит победить зло, победить систему. Об этом, и именно об этом, говорит со страниц своих книг Александр Исаевич Солженицын. Им написаны романы "В круге первом", "Раковый корпус", им создан величайший памятник всем жертвам тоталитаризма "Архипелаг ГУЛАГ".

После победы Октябрьской революции и гражданской войны по России, набирая обороты, прокатилось «Красное Колесо», которое истребляло свободную мысль. Продолжались казни, изгнания из страны, слежки. Глубокой ненавистью проникнуто отношение писателя к противоестественной, в высшей степени антигуманной власти.

Очень интересны главы о Ленине. Писатель жестоко критикует вождя революции, изображает его как жестокого и хитрого фанатика-властолюбца, как человека, рвущегося к власти, для которого люди лишь фигуры на шахматной доске. Солженицын подчеркивает, что именно «вождь» провозгласил общую единую цель «очистки земли российской от всяких вредных насекомых». А под «очисткой» он подразумевает все: от «принудительных работ тягчайшего вида» до расстрела. Вспоминаются также публикации о страшных приказах и телеграммах Ленина, приказывающих расстреливать, казнить, брать заложников, разорять церкви.

Идеологом и вдохновителем страны после смерти Ленина стал И.В.Сталин, и его режим оказался «темен, и зол, и свиреп» (А.Блок). В “Круге первом” Солженицын подчеркивает, что именно Сталин и был самым последовательным учеником Ленина, самым верным ленинцем. По всей стране был организован спецлагерь (ГУЛАГ) для своих же соотечественников, перед которыми меркнут Освенцим и Бухенвальд.

В «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицын подробно анализирует все четырнадцать пунктов пятьдесят восьмой статьи, которая одна дала силу «многолетней деятельности всепроникающих и вечно бодрствующих Органов» («великая, могучая, обильная, разветвленная, разнообразная, все подметающая Пятьдесят Восьмая…»). Перечисляет тридцать один вид пыток, применявшихся при допросе и следствии. Подробно описывает распорядок тюремного дня, историю тюрем и всевозможных процессов. Это произведение даже не столько обвинительная речь против ужасов тоталитарного государства, сколько поминальное слово всем арестованным и расстрелянным или умершим во время пыток или позже от каторжного труда, болезней и голода.

«Архипелаг ГУЛАГ» - это исследование, где Солженицын пытается установить, почему Зло в России смогло принять такие чудовищные размеры и формы, исследует душу современного человека. Это произведение стало документированным, страшным по своей убедительности обвинением против преступлений коммунистического режима на протяжении всей советской истории.

Но есть ли выход? Что делать? Как жить в стране, правительство которой испытывает лютую ненависть к своему народу?

Выход есть. Нужно просто оставаться человеком. Александр Исаевич показывает нам героев, которые остаются людьми в нечеловеческих условиях.

Сохранение человеческой души в условиях тоталитаризма и внутреннее противостояние ему — сквозная тема рассказов «Один день Ивана Денисовича», «Матренин двор», повестей «В круге первом», «Раковый корпус», вбирающих собственный опыт Солженицына: участие в Великой Отечественной войне, арест, лагеря, ссылку.

В то время, когда в стране был налажен механизм фальсификации исторических документов, Солженицын ставит перед собой и соотечественниками задачу: «жить не по лжи».

Из цепочки героев и их поступков вызревает вывод о личном спасении от внутренней «запыленности», засаленности души ложью и пошлостью. Писатель уверен, что победить зло можно лишь через жертву, через неучастие во лжи.

Солженицын стремился вернуть нравственным вечным понятиям их глубинное, исконное значение. Он продолжает одну из центральных гуманистических линий русской классической литературы – идею нравственного идеала, внутренней свободы и независимости даже при внешнем притеснении; идею нравственного совершенствования каждого. В своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» он пишет: «…линия, разделяющее добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями, - она проходит через каждое человеческое сердце – и через все человеческие сердца…»

В небольшой статье «Жить не во лжи!» писатель призывает жить по совести, жить по правде, жить так, чтобы «за сегодняшнюю скромную кормушку» не отдать свои принципы, «душу свою, все усилия предков, все возможности для потомков – только бы не расстроить своего утлого существования».

Поражает то, что Солженицын, пройдя сталинские круги ада, не обозлился на отечество, на людей. Он призывает к твердости, к гордости, к духовному единению. Он сохранил сердечный жар, любовь к родине, к людям, веру в добро.

В лекции по случаю присуждения Солженицыну Нобелевской премии (1970) он доказывает, что писателям и художникам достаточно победить ложь. Свою речь писатель закончил русской пословицей: «Одно слово правды весь мир перетянет».

Правда Солженицына жестока, порой безжалостна. Страшно читать обо всех ужасах, которые происходили в те годы в лагерях. Еще страшнее понимать то, на чем настаивает автор «Архипелага ГУЛАГ»: любая власть изначально порочна, стремится к разрушению, ограничению и полному уничтожению человеческой свободы. Поэтому от всевидящего ока власти никто не защищен, и никто не может поручиться за то, что подобное никогда больше не повторится.

Можно не принимать гражданскую позицию писателя, можно критиковать его произведения, но нельзя не склонить голову перед человеком, который прошел через ад и нашел в себе силы не смолчать, рассказать горькую правду о тяжелом и капризном характере власти и о жалком бессилии ее жертв. Для чего? Чтобы старшее поколение осознало прошлые ошибки, а новое – не повторило их.

Смотреть в глаза страданию трудно и больно, и не всякому по силам. Еще труднее сохранить после этого веру в человека. Солженицын это смог.

Александр Исаевич показывает нам героев, которые остаются людьми в нечеловеческих условиях. Кто же они?

Старуха Матрена с ее бескорыстием, неспособностью обидеть мир, который ее не только обижал, грабил, но и погубил.

Спиридон, не понимающий своей судьбы, но живущий наивнее и чище, нравственнее, чем критик Лев Рубин, инженер и философ Сологодин.

Иван Денисович, который все старается заработать только своим трудом, у которого сохранились понятия о гордости и чести. Он не старается услужить, «подмазаться».

Уважения заслуживает и бывший капитан второго ранга Буйновский, который «на лагерную работу как на морскую службу смотрит: сказано делать – значит делай». Он не старается увильнуть от общих работ, привык все делать на совесть, а не для показухи.

Симпатичен бригадир Тюрин. Он всегда старается отстоять интересы бригады: получить больше хлеба, выгодную работу. Утром Тюрин дает кому надо взятку, чтобы его людей не выгоняли на строительство Соцгородка.

Эти люди выживают за счет своего труда. Они никогда не смогли бы избрать для себя путь унижения, угодничества, предательства.

Но есть в произведениях Солженицына и такие, которые потеряли свое человеческое лицо, которые живут «во лжи».

Вот, например, шакал Фетюков, бывший высокий начальник, привыкший командовать, а сейчас, в лагере, не брезгует доставать окурки из плевательницы, живущий за счет объедков других. Лизать чужие тарелки, смотреть человеку в рот в ожидании того, что ему что-нибудь оставят - для него обычное дело.

А вот стукач Пантелеев, живущий за счет доносов на других зэков.

Бывший режиссер Цезарь Маркович хоть и не подличает, но и выживает в лагере не за счет своего труда, а за счет посылок с воли и благодаря свое отрешенности от реального мира. Он обладает деловой хваткой, знает, кому и сколько дать.

Из цепочки героев и их поступков вызревает вывод о личном спасении от внутренней «запыленности», засаленности души ложью и пошлостью. Писатель уверен, что победить зло можно лишь через жертву, через неучастие во лжи.

Солженицын воспел русского человека, русский народ. Он стремился вернуть нравственным вечным понятиям их глубинное, исконное значение. Писатель продолжает одну из центральных гуманистических линий русской классической литературы – идею нравственного идеала, внутренней свободы и независимости даже при внешнем притеснении; идею нравственного совершенствования каждого. В своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» он пишет: «…линия, разделяющее добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями, - она проходит через каждое человеческое сердце – и через все человеческие сердца…»

В небольшой статье «Жить не во лжи!» писатель призывает жить по совести, жить по правде, жить так, чтобы «за сегодняшнюю скромную кормушку» не отдать свои принципы, «душу свою, все усилия предков, все возможности для потомков – только бы не расстроить своего утлого существования».

Поражает то, что Солженицын, пройдя сталинские круги ада, не обозлился на отечество, на людей. Он призывает к твердости, к гордости, к духовному единению. Он сохранил сердечный жар, любовь к родине, к людям, веру в добро.

В лекции по случаю присуждения Солженицыну Нобелевской премии (1970) он доказывает, что писателям и художникам достаточно победить ложь. Свою речь писатель закончил русской пословицей: «Одно слово правды весь мир перетянет».

Правда Солженицына жестока, порой безжалостна. Но, как верно замечает по этому поводу С.Залыгин, «в нашем отечественном контексте теперь уже ходячее выражение «Смотреть правде в глаза» - это действительно то же самое, что «смотреть в глаза страданию». Такова наша история».

Смотреть в глаза страданию трудно и больно, и не всякому по силам. Еще труднее сохранить после этого веру в человека. Солженицын это смог.

Борьба добра и зла — одна из "вечных" тем мировой литературы. Ей посвящали романы и повести, пьесы и стихи величайшие гении словесного искусства. Особенно остро тема эта встала в произведениях русской литературы, раскрывающих это извечное противостояние в свете борьбы человека с тоталитарной системой, распинающей его день за днём, год за годом. Тоталитарный режим — гора Голгофа. Выстоять, сохранить себя, своё человеческое достоинство — это значит победить зло, победить систему. Об этом, и именно об этом, говорит со страниц своих книг Александр Исаевич Солженицын. Им написаны романы "В круге первом", "Раковый корпус", им создан величайший памятник всем жертвам тоталитаризма "Архипелаг ГУЛАГ", жанр которого сам писатель определил в подзаголовке "Опыт художест­венного исследования". Но первое произведение писателя — рассказ "Один день Ивана Денисовича" — по-прежнему не меркнет даже рядом с этими знаменитыми произведениями.

Главный герой рассказа Иван Денисович Шухов оказывается в бездне лагеря, где творится мрачное, звериное истребление, доведение людей до примитивнейших состояний. Вообще-то в "Одном дне..." нет ни внезапных смертей, ни злодеяний блатных, ни дистрофиков с их полусознанием, ни выстрелов охраны. Иван Денисович проживает на глазах читателя один благополучный день. Но тем не менее, читая рассказ, понимаешь, что всё это людское скопление, якобы разумно и стабильно функционирующее, — это фабрика самоуничтожения. У Солженицына в рассказе нет ни единого выстрела. Но в самом биологическом инстинкте, судорожном выживании заключённых проглядывает звери­ный оскал лагеря-бездны, нечеловеческого механизма, растлевающего и убивающего человека. Мы видим полную потерю человеческого облика у Фетюкова, вылизывающего плошки. И безликую жестокость начальника режима Волкового: нет ничего индивидуального в этой фигуре винтика власти: "Тёмный, да длинный, да насупленный — и носится быстро... Поперву ещё плётку таскал, как рука до локтя, кожаную, крученую... Теперь что-то не стал плётку носить". О плётке сказано даже несколько больше, чем о человеке: она важная часть механизма преображения людского стада.

И именно здесь сумел сохранить своё человеческое достоинство главный герой рассказа. Иван Денисович Шухов — бывший крестьянин, труженик, бывший ещё недавно кормильцем семьи. Теперь это заключённый в лагере, куда он попал, как и тысячи других безо всякой вины. И в страшных условиях лагеря-бездны этот человек противостоит системе, не протестуя громко, не споря, не доказывая в словесных поединках свою правоту, а просто "живя не по лжи", как призывал в своей публицистике Солженицын. В этом человеке прежде всего видна умная независимость, умное покорство судьбе и непрерывное созидание своего собственного духовного пространства. Можно сказать, он сам творит своё сознание, живущее не по лжи. Вот он с сочувствием смотрит на кавторанга Буйновского, смело выкрикнувшего волкодаву с плетью Волковому: "Вы права не имеете людей на морозе раздевать! Вы девятую статью уголовного кодекса не знаете! Вы не советские люди..." Смотрит и думает, и иронически комментирует: "Имеют. Знают. Это ты, брат, ещё не знаешь". Иван Денисович не будет, как Буйновский, ругать охранников: "Вы не советские люди!" Он-то понимает: именно советские. Иван Денисович давно и прочно отверг мир лозунгов и всяческой пропаганды.

На протяжении всего рассказа герой живёт с удивительным пониманием всего происходящего и с отвращением ко лжи. Он никому не сделал зла, никого не предал. Отношения Шухова к людям определяются его внутренним чувством собственного достоинства. Он сразу приметил, что бригадир Андрей Тюрин не опустился, что он снимает шапку за едой. "Тоже он в шапке есть не научился, Андрей Прокофьич..." — думает Иван Денисович, когда видит подобный собственному способ сохранения челове­ческого достоинства. А как внимательно смотрит герой на неведомого ему старика-интеллигента в столовой! Чем поразил Шутова этот старик, потерявший волосы, зубы, но не сломленный в нечеловеческих условиях? "Из всех пригорбленных лагерных спин его спина отменно была прямою". Нет, не сломалась, не согнулась, не рассыпалась в прах "внутренняя вертикаль", веленье Божие, воля к жизни не по лжи! Есть, есть и на дне лагеря-бездны сохранившие в душе Бога, они не дали себя связать соучастием в преступлении.

В бесчеловечных условиях лагеря героя Солженицына выручает и крестьянская выносливость, и умение мастерить: "кто знает лагерную жизнь, всегда может подработать, шить кому-нибудь из старой подкладки рукавички", "подмести что-нибудь". Но вообще-то все эти уловки, приёмы выживания навязаны лагерем. Собственно, весь лагерь и труд в нём, хитрости выполнения плана — это растлевающий, страшный путь в обход всему естественному, нормальному. Здесь опозорен, проклят сам труд. Храм поруган и загажен. Все помыслы уходят на показуху, туфту, имитацию дела. Обстоятельства заставляют и Шухова как-то приспосабливаться. Но в то же время, строя свой внутренний мир, герой оказался способным увлечь и других своим моральным строительством. Он вернул окружающим людям память о деятельном, непоруганном добре, вернул ощущение изначальной чистоты и святости труда. Вспомним знаменитую сцену кладки стены, в котором преобразилась вся бригада: и Алёшка-баптист, и кавто-ранг и бригадир Тюрин! И вся эта сцена труда на ледяном ветру содержит, пожалуй, самое грозное обвинение тоталитаризму, поставившему цель не только отнять у человека свободу, но и убить, вытравить в нём всё человеческое.

Глубоко прав был критик М.А. Лифшиц, сказавший об "Одном дне Ивана Денисовича": "В нём есть нечто большее, чем литература. Но это не жалоба, а спокойное и глубоко взвешенное изображение трагедии народа".

Дата добавления: 2015-09-02