Небывалый бой

День 14 мая 1829 года увенчал вечной славой парусный бриг «Меркурий» и его героическую команду. В это время русские корабли «Штандарт», «Орфей» и «Меркурий» крейсеровали у входа в Босфор. В их задачу входило слежение за турецким флотом. Неожиданно они увидели приближающуюся эскадру противника, значительно превосходящую их по силам. Не имея намерения принимать бой, командир отряда кораблей капитан-лейтенант П.Я. Сахновский приказал повернуть корабли на Севастополь. Воодушевленный недавним бескровным захватом русского фрегата «Рафаил», турецкие корабли рванулись в погоню. «Орфею» и «Штандарту» удалось оторваться, а тихоходный «Меркурий», отяжелевший при полном штиле, вскоре остался один на один с двумя самыми крупными и быстроходными кораблями турецкой эскадры – 110-пушечным «Селимие» и 74-пушечным «Реал-беем». Остальные турецкие корабли легли в дрейф, ожидая пленения или гибели русских. Силы были неравны: 18 малых пушек русского брига против 184 больших пушек вражеских линейных кораблей не оставляли никакой надежды на спасение. Имея десятикратное превосходство в артиллерии, враг уже предвкушал легкую добычу.

Не имея возможности избежать неравного боя, капитан Казарский собрал военный совет офицеров. По морской традиции, первым высказался младший по чину, поручик Иван Петрович Прокофьев. Он предложил принять решительный бой, с тем, чтобы в случае безвыходного положения сцепиться с ближайшим линкором и взорваться вместе с ним. Все офицеры единодушно поддержали это предложение. Тогда капитан отправился к палубной команде. Он объяснил нижним чинам, что затронута честь российского флага и что Родина ожидает от них бесстрашного исполнения своего воинского долга. Безмерно уважавшие своего командира матросы обещали быть с ним до самого конца. Перед смертельным боем матросы переоделись в чистые рубахи, а офицеры надели парадные мундиры. Сотворив соборную молитву, все отправились по своим местам. Они шли на верную смерть. Перед пороховым складом Казарский положил свой пистолет, чтобы последний из оставшихся в живых взорвал обреченное судно.

Капитан прекрасно знал сильные и слабые стороны своего корабля. Маленький бриг был увертлив, но очень тяжел на ходу, поэтому спасти его могли только искусное маневрирование, меткость канониров и выучка парусных матросов. Артиллеристам было приказано метить, в первую очередь, в рангоут и такелаж противника, чтобы лишить вражеские корабли хода. «Маневр беру на себя», - твердо сказал капитан. Это было сейчас самым важным – уходить от выстрелов, бросать бриг то вправо, то влево, все время перемещаться, как это делает опытный кулачный боец. Пытаться подавить спрятанную за крепкими бортами вражескую артиллерию или наносить урон живой силе противника было бессмысленно.

В течение получаса «Меркурий», маневрируя, умело уклонялся от залпов неприятельских кораблей, но потом они смогли обойти его с двух сторон, и бриг попал под перекрестный шквальный огонь. На судне трижды начинался пожар, который, к счастью, удавалось быстро потушить. С турецких кораблей начали кричать: «Сдавайся! Убирай паруса!» Ответом на это был залп всей артиллерии и дружный ружейный огонь строптивого русского брига.

У «Меркурия» были пробиты паруса и поврежден такелаж, но он оставался на плаву. Капитан Казарский был контужен, но продолжал твердо командовать судном. Бой длился около 4 часов. Турки старались подойти поближе и взять бриг «в клещи», но «Меркурий» умело уходил от бортовых залпов и изо всех сил отстреливался. Наконец, русским канонирам удалось повредить рангоут на «Селимие», и турецкий корабль-крепость, потеряв возможность маневрировать, вышел из боя. Неприятель не верил своим глазам, но вскоре и второй корабль из-за сильных повреждений был вынужден прекратить сражение и отступить. Русский бриг победил!

«Золотыми буквами на Храме Славы»

Израненный, с рваными парусами и пробоинами в борту, корабль на следующий день присоединился к русской эскадре, где его совершенно не ожидали увидеть. На всех кораблях были приспущены флаги в знак траура. Когда накануне вдалеке смолкла артиллерийская канонада, то все посчитали русский корабль погибшим: победа маленького брига над двумя большими кораблями казалась просто невозможной. «Мужество, неустрашимость и самоотверженность, оказанные командиром и экипажем «Меркурия» славнее тысячи побед обыкновенных», - писалось тогда в газетах. «Действия брига «Меркурий» представляют пример отваги, подобной которой едва ли сыщется в летописях морских держав».

Даже враги не скрывали своего восхищения мужеством русских моряков. Штурман турецкого «Реал-бея» позже писал о «Меркурии»: «Неслыханное дело! Мы не могли заставить его сдаться. Он дрался, отступая и маневрируя по всем правилам морской науки так искусно, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, а он со славою продолжал свой путь. Если на свете и существуют герои, чье имя достойно быть начертано золотыми буквами на Храме Славы – то это капитан Казарский и его бриг «Меркурий».

После боя, раненый, с перевязанной головой капитан Казарский подсчитал потери: четверо убитых, шестеро раненых, 22 пробоины в корпусе, 133 – в парусах, 16 повреждений в рангоуте, 148 – в такелаже, уничтожены пушки и разбиты весла. Палуба завалена осколками, обломками и залита кровью. Во время сражения двое матросов «Меркурия» явили собой пример братской любви и христианского подвига: один заслонил собой капитана от вражеской пули, другой – закрыл своим телом роковую пробоину в борту.

Команда «Меркурия», которая не склонила своих голов перед вражескими пулями и не спустила Андреевский флаг перед неприятелем, была щедро вознаграждена русским императором. Капитан Казарский и поручик Прокофьев получили орден св. Георгия 4 степени, остальные офицеры – орден св. Владимира 4 степени, с бантом; нижние чины – знаки отличия военного ордена и пожизненную пенсию в размере двойного жалования. Мужественному капитану было дано право добавить на свой фамильный герб изображение тульского пистолета, из которого должен был грянуть последний выстрел.

В 1839 г. в Севастополе был воздвигнут первый памятник военным морякам, - и это был памятник героическому экипажу «Меркурия». Высокий постамент с лаконичной надписью «Казарскому. Потомству в пример» венчает бронзовая триера – легендарное древнегреческое судно. «Легкой птицей парит триера над Севастополем, над зелеными его бульварами и белыми, как мел, домами, над площадью с памятником адмиралу Нахимову и Графской пристанью, над старыми равелинами с черными щелями амбразур и над голубыми бухтами, где замерли на якорях военные корабли». Еще один монумент подвигу «Меркурия» стоит в Москве, на пересечении Севастопольского и Нахимовского проспектов. Однако, главный памятник силе русского духа моряков-черноморцев находится в пламенных сердцах их благодарных потомков.

Дата добавления: 2015-09-02