Глава 1. Наследие Н.Д. Кондратьева, интерес к которому был пробужден с середины 1980-х гг.

Наследие Н.Д. Кондратьева, интерес к которому был пробужден с середины 1980-х гг., изучалось прежде всего в аспекте длинноволновой динамики; этому с 1992 г. способствовала и деятельность Международного Фонда Кондратьева. Однако с начала 2000-х гг. наметился новый путь: внимание исследователей было привлечено к иной, не социологической интерпретации «Бутырской рукописи» 1930-1931 гг.. Тем не менее, в отсутствие полного текста «Суздальских писем», а также ясного понимания эволюции Слуцкого-экономиста в 1920-е гг. задача идентификации проблематики кругооборота в позднем творчестве Кондратьева была в то время только намечена. Для ее решения необходимо было рассмотреть а) идеи Кондратьева в контексте избранных трудов Конъюнктурного института при Наркомфине, и б) проблему соотношения «Кондратьев – Слуцкий», проливающую свет на то, кто же из этих двух ученых был по логике последним представителем традиции экономического анализа кругооборота в России указанного периода. Стоит отметить, что западные исследователи, изучающие аналогичный исторический материал, не ставят проблему под таким углом зрения.

Объектом исследования является российская экономическая мысль в наиболее плодотворный период ее существования конца XIX – первой трети XX в. В конце XIX в. Россия вышла в число лидеров мировой экономической науки. Под лидерством имеется в виду выдвижение оригинальных экономических теорий, получающих распространение в других странах Западной Европы и США. Российская экономическая мысль этого периода рассматривается в контексте развития мировой экономической науки как данного времени, так и в рамках более широкого периода, с середины XVII до середины XX в.

1).На историко-экономическом материале переосмыслено значение понятия «кругооборот» в экономике. В отличие от понятия воспроизводства у Маркса, где кругооборот является лишь средством для подготовки условий нового производства, он представляет собой непрерывный повторяющийся круговой процесс жизнедеятельности экономики. В этом случае кругооборот становится самостоятельным объектом исследования. Впервые такая трактовка понятия кругооборота была систематически развита В. Леонтьевым в его работе «Хозяйство как кругооборот». Опираясь на новое понятие хозяйственного кругооборота, в диссертации впервые прослеживается исследование этой проблемы с середины XVIII в. до середины XX в. Особое внимание уделяется разработке теории хозяйственного кругооборота в российской экономической науке периода конца XIX – первой трети XX в.

2).Предложена новая аналитическая схема, обобщающая «Зигзаг» Кенэ и являющаяся продолжением сраффианской логики переосмысления наследия Рикардо в теории кругооборота. Она включает в себя основные достижения этой теории: вертикально-ориентированный ряд (целей и средств, или, в экономической терминологии, товаров и капиталов) неопределенной длины, который постепенно сходится; элемент, замыкающий ряд и выполняющий функцию «очевидности», т.е. отношения только к себе самому, а не к чему-то другому. Полученная схема является прямым следствием идей, развитых российской традицией экономического анализа кругооборота.

3) Впервые в историко-экономической литературе выделена и описана российская традиция анализа экономического кругооборота, которая развивалась в России с конца XIX в. до начала 1930-х гг. Выявлена теоретическая последовательность исследований Туган-Барановского – Дмитриева – Шапошникова – Борткевича – Харазова – Слуцкого, раскрыты содержащиеся в их произведениях принципы и схемы кругооборота. Введены в научный оборот а) диссертация Слуцкого «Теория предельной полезности», раскрывающая процесс становления Слуцкого-обществоведа; и б) имя и творческое наследие экономиста-математика Георгия Артемовича Харазова. Обосновано место, занимаемое Харазовым в российской аналитической традиции, раскрыто основное содержание его теории «рядов производства» и «пракапитала» (Urkapital).

4) Обосновано существенное для российской экономической мысли различие «линии Туган-Барановского» и «линии Дмитриева» в теории хозяйственного кругооборота. Анализ «линии Туган-Барановского» позволил раскрыть значение исследований экономистов Н.И. Бернштейна и Л.В. Курского (1916), вернуть их имена отечественной науке. «Линия Дмитриева» привела к переоценке значения и творческого вклада В.И. Борткевича в традицию хозяйственного кругооборота.

5) Доказано, что при формировании теории экономического кругооборота российские экономисты исследуемого периода использовали метод возвратной традиции. В отличие от последовательного хронологического развития теории метод возвратной традиции означает разработку теоретических положений, высказанных на более раннем этапе развития науки и не реализованных в свое время. Он представляет собой альтернативу традиционному в историко-экономических исследованиях подходу, когда истоки создаваемой теории выявляются у ее непосредственных предшественников.

6) Переосмыслена логика трансформации взглядов Н.Д. Кондратьева в Бутырский и Суздальский период его творчества относительно проблем хозяйства как единого целого. Проанализирована его модель динамики с элементами воспроизводства общественного капитала и труда 1934 г. в контексте теории хозяйственного кругооборота.

7) На основе ретроспективного анализа Берлинского и Кильского периодов творчества В. Леонтьева (вторая половина 1920-х гг.) раскрыто методологическое и политико-экономическое значение его идей, приведших впоследствии к созданию метода «затраты ‑ выпуск». Показана связь его диссертации «Хозяйство как кругооборот» с российской интеллектуальной традицией, включавшей имена М.И. Туган-Барановского, В.К. Дмитриева, В.И. Борткевича, Г.А. Харазова, А.А. Чупрова и А.В. Чаянова.

8) В контексте проблематики хозяйственного кругооборота переосмыслено место и значение ряда идей Е.Е. Слуцкого в 1920-е гг. Раскрыто, в данном контексте, содержание его работ об У. Петти, о критике теории ценности Бем-Баверка и о началах праксеологии как науки. Увязана в единое целое проблематика ранних работ ученого – от неопубликованных фрагментов «Мюнхенских писем» до «Теории предельной полезности» и «Теории бюджета потребителя».

9) Впервые в отечественной литературе проанализирована историко-экономическая программа П. Сраффы по изучению теории кругооборота до Маркса на основе сформулированного им принципа «зерновой модели», базирующегося на доктрине «общественного излишка» (social surplus). Реконструирована логика исследований П. Сраффы в 1920-е – 1950-е гг., чтобы показать узловые точки соприкосновения его теории с идеями ведущих российских экономистов-математиков дореволюционного периода: В.К. Дмитриева, Шапошникова, Борткевича, Харазова, Слуцкого.

10) Впервые в отечественной историко-экономической литературе дана связная характеристика наследия «Кильской группы» экономистов, позволяющая включить в орбиту исследований хозяйственного кругооборота идеи А. Леве, Г. Найссера, Ф. Бурхардта и А. Келера. Показано влияние идей этой группы на разработку В. Леонтьевым основ метода «затраты – выпуск» конца 1920-х гг.

11) Сформулирована (на основе обобщения наиболее продуктивных идей Харазова и Слуцкого) структурная схема кругооборота реальной экономики, состоящей из трех секторов: потребительского сектора, где население живет на заработную плату; сектора промышленности, производящего товарный излишек; и денежного сектора, который выступает в качестве основания системы и, соответственно, в качестве замыкающего ее элемента, обеспечивающего максимальную норму прибыли по экономике в целом. Данная схема, являющаяся аналогом уже не «Зигзага», а «Таблицы» Кенэ образца 1766 г., позволяет проводить конкретный анализ взаимоотношений отдельных социальных групп в контексте кругооборота народного хозяйства.

Переосмысление понятия «кругооборот», реконструкция философии, стоящей за ним, и периодизация теории хозяйственного кругооборота. В результате историко-экономического анализа концепций народнохозяйственного кругооборота за основу принимается трактовка кругооборота как макроэкономической структурной модели хозяйства в его целом, впервые систематически развитая в диссертации В. Леонтьева «Хозяйство как кругооборот». Она отличалась от представлений Й. Шумпетера объективным характером рассмотрения, не допускающим понятий «редкости» и «ограниченности» благ; принципиально иначе толковала понятия капитала, затрат и выпуска, соотношение «техники» и «хозяйства» по сравнению с ведущими теоретиками тех лет О. фон Бем-Баверком («окольные методы производства»), Ф. фон Визером (теория «вменения»), И. Фишером (капитал как запас богатства в некий момент времени), Дж.Б. Кларком (капитал как «поток благ», средство производства как «фонд»), Г. Шмоллером (необходимость существования человека в хозяйстве).

Под философией «кругооборота» понимается определенный взгляд на экономическую систему, определенное в и дение ее. Философской основой кругооборота является философия «очевидности». Она имела свои прототипы в классической западноевропейской философии от Р. Декарта до Э. Гуссерля и была своеобразным образом сформулирована Кенэ в статье «Очевидность» в «Энциклопедии» Дидро и Д’Аламбера. Суть ее заключается в близости к естественнонаучному типу мышления, что важно в свете поиска альтернативы инверсивному диалектическому методу Гегеля и Маркса (мышление теоретиков кругооборота оказывается ближе к Канту). Вместо «времени» в кругообороте на первую роль в явном виде выдвигается «пространство» системы, месторасположение составляющих ее элементов. Движение по кругу отличается от направленного движения вовне тем, что в системе кругооборота нет внешнего целеполагания, т.е. нет обособленного субъекта, она строго объективна. «Бытие», «сохранение» системы в целом важнее, чем частное «обладание» благом и «приращение» благ внутри нее. Повторяющееся движение производит впечатление отсутствия динамики, но это не так, ибо время не исчезает, а «свернуто». «Очевидность» трактуется как предел сходимости вертикально-ориентированного ряда, в котором каждый уровень означает определенную «ступень производства» товаров от высшего до низшего. Кроме того, в отличие от «воспроизводства» (Reproduktion) формализация понятия «кругооборот» требует репрезентации и решения ряда специфических важных проблем, таких как «замыкание» системы, характер динамики (стационарный, а не статический характер поведения во времени), взаимодействие составляющих систему элементов в рамках родовидовой иерархии.

Теория хозяйственного кругооборота прошла в своем развитии два этапа: 1) Кенэ – Маркс, и 2) различные концепции после Маркса. От надлежащей интерпретации этапа 1 и от выбора надлежащего варианта из комплекса первичных подходов этапа 2 зависит направление развития теории кругооборота.

Наследие Леонтьева до создания метода «затраты – выпуск» тесно примыкает к российской аналитической традиции; из него заимствуется только обновленное по сравнению с Марксом понятие кругооборота. Модель Неймана следует несколько иной методологии, что подтвердилось ее позднейшей эволюцией в сторону теории игр и теории ожидаемой полезности; сходство же модели общего равновесия Неймана с круговой схемой Сраффы, особенно в части понятийного аппарата, представляется нам недостаточным для формирования новой концепции. Тем не менее, следует учесть условия формирования фон Неймановской модели в начале 1930-х гг. в рамках т.н. «Венского семинара», а также наличие точек пересечения ее с теорией Харазова.

В итоге в качестве ориентира была избрана теоретическая схема «производства товаров посредством товаров» Сраффы, опирающаяся на неорикардианство и физиократию, что имеет большое значение для интерпретации домарксовой политической экономии.

Сраффа рассматривал свой подход как альтернативу подходу Маркса и в то же время его продолжение. «…Есть опасность закончить [теорию], как Маркс, который опубликовал «Капитал», но не закончил «Теории прибавочной стоимости». Что еще хуже, Маркс не сумел в понятийном отношении замкнуть теорию на себя без помощи истории как средства объяснения. Моя цель: представить историю, которая есть действительно вещь, относящаяся к сущности, в настоящем». Его трактовка физиократии, однако, имела в основном полемический аспект, т.к. была направлена против маржиналистских теорий ценности и распределения, поэтому была слабее трактовки Рикардо.

Введение в научный оборот «Системы марксизма» Г.А. Харазова, в котором физиократическая теория вышла на новый уровень разработки, позволяет сформулировать следующий тезис о поступательном развитии физиократии как научного направления: 1758 – 1810-е – 1860-е – 1910 – 1960. Периодичность этого ряда в большей степени объясняет логику развития данного направления, чем концепция С.Т. Лоури, основанная на выяснении этимологических особенностей понятия «кругооборот», или же концепция «мыслительных образцов» К. Прибрама. Это позволяет заполнить пробел между Кенэ и Марксом, а затем между Марксом и Сраффой. Вслед за «Зигзагом» Кенэ физиократические идеи получают свое развитие как минимум в трех текстах: «Замкнутом торговом государстве» И.Г. Фихте, который вместо «Kreislauf» использует еще абстрактный термин «Umlauf»; статье «О научных способах исследования естественного права» Г.В.Ф. Гегеля; и, более явно, в работах Й.(О.М.) Ланга, особенно в «О высшем принципе политической экономии» и «Основных направлениях политической арифметики». После анализа Марксом «Таблицы» Кенэ в рамках собственной схемы воспроизводства и наступает, собственно, черед «Системы марксизма» Харазова, произведения, которое по своей глубине и систематике может быть сопоставлено только с «Производством товаров посредством товаров» Сраффы.

Российская традиция анализа экономического кругооборота, в силу своеобразия исторических обстоятельств, прошла в своем развитии два этапа: дореволюционный этап (1890-1917) и этап 1920-х – первой половины 1930-х гг. Нет смысла менять это устоявшееся деление; тем более что метод возвратной традиции позволяет избежать очевидного разрыва в развитии традиции.

Первый этап характеризовался критически-конструктивным отношением к «Капиталу» Маркса. Начавший традицию Туган-Барановский попытался сначала совместить трудовую теорию стоимости/ценности Рикардо – Маркса с теорией предельной полезности австрийской школы (К. Менгер, Ф. фон Визер) (1890). В стремлении достичь «органического синтеза» он близко подошел к подразделению товаров на «базисные» (дерево, железо, каменный уголь и пр.) и «небазисные» (по позднейшей терминологии Сраффы). Однако у него не было четкого подхода к кругообороту по причине отсутствия ясного понимания природы прибыли, ибо он постоянно колебался между теориями Рикардо и Маркса, в конечном счете оставшись на точке зрения абсолютной трудовой теории ценности, а также на точке зрения теории прибавочной ценности . Кроме того, позже, в своей теории рынка,выделив производство предметов роскоши специально отдельной строкой, он заменил указанное подразделение товаров условием пропорциональности между отраслями, чем отрезал себе путь к новой интерпретации идеи Кенэ о «чистом продукте». Отсюда видно, насколько важна физиократическая ревизия идей самого Туган-Барановского: в противном случае теория кризисов была бы важнее его теории рынка и мы получили бы в итоге хрестоматийную связку «Туган-Барановский – Кондратьев».

Поставив еще в 1890 г. задачу вычислить полные затраты труда на производство продукта, Туган-Барановский предложил модификацию «Зигзага» Кенэ, стремясь осуществить редукцию постоянного капитала a к количествам дневного труда.

В теории рынка Туган-Барановского, ставшей определенным способом прочтения «кругооборота», была сформулирована принципиальная схема воспроизводства общественного капитала. Она транслируется на язык «Таблицы» Кенэ следующим образом: «фермеры» Кенэ – это «рабочие» в схеме Туган-Барановского, они производят как свои собственные предметы потребления с помощью средств производства («первоначальных авансов»), так и «чистый продукт». «Бесплодному классу», ремесленникам (artisans) Кенэ соответствуют у Туган-Барановского те, кто производит средства производства с. Он добавляет в свою схему, таким образом, «землевладельцев», которые как бы тратят полученную от «фермеров» (т.е. рабочих) ренту или чистый продукт. И у Кенэ, и у Туган-Барановского в схеме три класса, которые взаимоувязаны и обеспечивают непрерывность кругооборота. Тем самым «возвратное движение» Туган-Барановского к Кенэ завершено.

В.И. Борткевич, используя уравнения и гипотетико-дедуктивный метод Рикардо, применил их к проблеме корректного обоснования перехода от стоимостей к ценам производства в Марксовом «Капитале». Предложенная им схема «трансформации» основывалась на схемах кругооборота Туган-Барановского и их критическом переосмыслении как в формальном (изменяемость нормы прибавочной стоимости и неправильная формализация роста производительности труда), так и в содержательном (неудачное доказательство независимости органического строения капитала от динамики нормы прибыли) отношении.

Борткевич следовал за Шапошниковым, отличаясь от него, тем не менее, скрупулезной проработкой принципа «окольных методов производства» – ключевого для теоретиков австрийской школы в теории ценности. В отношении идеи «органического синтеза» Борткевич показал себя хотя и сторонником последней, но эклектиком, склоняясь то к позиции Вальраса, то к позиции Маршалла. В теоретическом анализе народнохозяйственных связей он ставил Рикардо выше Маркса, осуществляя переход от каузальной точки зрения на определение экономических переменных к точке зрения одновременности Это послужило причиной для его сдержанного в последующем отношения к диссертации Леонтьева «Хозяйство как кругооборот». Российская традиция в лице Борткевича явным образом осуществляла переход от Маршалла к Вальрасу. В этом – шаг вперед по сравнению с Дмитриевым.

Г.А. Харазов, представляющий новое имя в российской аналитической традиции, был знаком с трудами Туган-Барановского и Борткевича; процедуру «трансформации» последнего он изначально считал вторичной по отношению к восстановлению исходной логики «Капитала». В общем смысле Харазов стремился «разработать и усовершенствовать классическую экономию в позитивном направлении». Без него, это уже ясно, российская традиция экономического анализа кругооборота была бы фрагментарной и разрозненной, распадаясь на отдельные имена или короткие тематические цепочки.

Харазов предпринял масштабное прочтение «Капитала» сквозь призму физиократической доктрины «чистого продукта», осуществив второй после Туган-Барановского и более полный возврат к «Таблице» Кенэ. Импульс такого возвращения был связан с несогласием с Марксовой теорией прибавочной стоимости и твердым убеждением, что физиократическая доктрина «чистого продукта» лучше объясняет природу «излишка» системы (social surplus) и его распределение. Такая точка зрения, возвращающая не только к Кенэ, но и к Петти («труд есть отец и активный принцип богатства, а земля – его мать»), обусловила ряд достижений Харазова, предвосхитивших позднейшие построения Сраффы: формулировку «зерновой модели» и основанный на ней метод расчета прибыли; обобщение «Экономической таблицы» в случае многоотраслевой экономики и так называемого «дополнительного производства» (Nebenproduktion). Особое значение в свете теории кругооборота приобретает предложенное им решение (отличное от Борткевича) проблемы несовпадения трудовых ценностей и цен производства товаров в «Капитале» Маркса в рамках созданной теории пракапитала (Urkapital) и «рядов производства» (Produktionsreihen).

(7)

Процедура редукции к основанию, т.е. поступенчатого снятия несоответствия цен и стоимостей выражена у Харазова в «производственном ряде», который имеет предел. Сама процедура основана на двух моментах: порядке, задающем правило первой строки, и повторении вплоть до последнего пункта, когда происходит остановка. Исследование «производственного ряда» Харазов считал необходимым для изучения всех теоретических вопросов политической экономии.

Оставленная Харазовым в стороне теория предельной полезности по независящим от него причинам получила развитие в работах Е.Е. Слуцкого. В контексте проблематики кругооборота и выявления ее эвристического потенциала наследие Слуцкого логически делится на два периода: 1902-1915 гг. и 1922-1929 гг. В диссертации «Теория предельной полезности», главном произведении первого периода, он подвергает анализу систему «базисных стремлений» человека, которая допускает формализацию ее в следующей схеме:

Рис. 1. Схема замкнутой воспроизводящейся системы первого порядка у Слуцкого в его общей теории деятельности

В «Теории предельной полезности» Слуцкий строит общую линейную систему стремлений по трехчленной схеме «стремление – деятельность [субъекта] – удовлетворение», где удовлетворение – цель, а деятельность субъекта – средство. Представляя средство в качестве элемента, разложимого на «хотение» (Begehren) субъекта и наличный объект, находящийся в его распоряжении, Слуцкий как раз и получает замкнутую воспроизводящуюся систему первого порядка (см. рис. 1). Применяя к элементу «наличный объект» эту схему еще раз, т.е. повторяя верхнюю строку, получим при тех же условиях систему второго порядка со своим «наличным объектом», и т.д. В итоге, при условии, что стремления являются основными, т.е. когда для удовлетворения обязательно требуется вспомогательное звено «хотение ‑ наличный объект», имеем вертикально-ориентированный ряд, моделирующий сознание субъекта. Слуцкий замечает, что «ряд этот может иметь неопределенную длину…». Здесь он еще не приходит к понятию «очевидности», а заменяет ряд неопределенный длины системой потребительских товаров и категорией денег, переходя к исследованию теории бюджета. С исследованиями Слуцкого заканчивается первый этап развития отечественной аналитической традиции: российскими экономистами были созданы теории рынка, кризисов, переосмыслены теории ценности, конкуренции, полезности.

4. Выявленное нами различие «линии Туган-Барановского» и «линии Дмитриева» (к которой в теории кризисов и циклов в 1910-е и 1920-е гг. можно причислить С.А. Первушина) основано на следующих моментах: 1) на разности исходных точек анализа: Кенэ, и Дж. Стюарта – Смита, соответственно; 2) на разности используемых методов: соответственно, вербально-описательного и математического, в результате чего различным было отношение к ключевым фигурам в тогдашней экономической теории – Госсену, Марксу, Менгеру, Вальрасу, Бем-Баверку, а также О. Курно, Ж. Дюпюи и И. фон Тюнену; 3) на разности трактовок ключевых экономических теорий, прежде всего теорий ценности и конкуренции. Факт расхождения между Туган-Барановским и Дмитриевым хорошо подтверждается и материалом последующей истории развития теории кризисов и циклов в России. Имеется в виду, в частности, полемика «Кондратьев – Первушин» 1920-х гг., которая по своему характеру является продолжением противостояния «Туган-Барановский – Дмитриев».

«Линия Туган-Барановского», ставшая примером развития схем кругооборота на российской почве (по контрасту с немецкоязычными работами Борткевича и Харазова), включает в себя статью Н. Бернштейна и брошюру Л.В. Курского. Бернштейн сделал попытку с помощью гипотетико-дедуктивного метода рассуждений обобщить схемы Туган-Барановского в теории рынка на случай n отраслей, производящих «круговращающийся продукт», для чего исследовал процесс перехода от простого воспроизводства к расширенному в общем виде. Он предложил отделить друг от друга теорию рынка и теорию кризисов, дошел в анализе теории рынка до системы из базисных товаров (производство угля, производство руды, машиностроение), дал ряд формул обмена между подразделениями общественного воспроизводства; однако признал, в конце концов, правоту Туган-Барановского, «который завершил анализ Маркса». Бернштейн справедливо посчитал, что теория рынка не связана с теорией ценности, но остался стоять на ортодоксальной марксистской трактовке учения Кенэ. Кенэ, создатель первой теории рынка, исповедовал, по мнению Бернштейна, ложную теорию ценности, приписывая ценность исключительно земледельческому труду; тогда как Маркс в своей теории прибавочной ценности выразил прибыль в наиболее общем виде – как m, т.е. как разницу между добавленной ценностью продукта в результате труда рабочего и затратами на средства производства и воспроизводство рабочей силы.

Дата добавления: 2015-09-05