Читайте также:
|
– Девочка находится в очень странном состоянии. Физически ее состояние удовлетворительное, перебоев в работе сердца нет, дышит она самостоятельно, рефлексы в норме. Все это похоже на нормальный здоровый сон. Только при этом мы не можем ее разбудить.
– Кома?
– Пока трудно сказать. Нам ничего не остается, как наблюдать за ее физическим состоянием.
– Есть шанс, что она вернется?
– Госпожа Вайнер, не буду вас обманывать. Пока мы ничего не можем сделать. Девочка может вернуться в любой момент. Кроме того, приборы фиксируют мозговую активность. Я бы сказал, что она спит и видит сны.
Несколько минут Сьюзен разговаривала с доктором о состоянии дочери, затем он проводил ее в палату и оставил одну, настоятельно попросив сократить визит.
Девочка лежала на кушетке, оплетенная проводами. Золотистые локоны разметались по тонкой больничной подушке. На щеках играл румянец, малышка словно спала в своей постели, совершенно не думая о том, что происходит вокруг. В тишине палаты раздавалось попискивание приборов и ее мерное дыхание.
«Спит и видит сны», – глаза Сьюзен наполнились слезами, но она поспешно взяла себя в руки. Девушка осторожно коснулась хрупкой детской руки, безвольно покоившейся на одеяле.
«Детка, – она сжала пальцы, согревая ручку дочери. – Пожалуйста, возвращайся домой».
На этот раз она не смогла сдержаться – крупные слезы покатились по щекам.
Через несколько минут в палату заглянула медсестра, чтобы деликатно напомнить, что посещение следует прервать. К тому времени Сьюзен почти успокоилась. Она молча кивнула девушке и вышла в коридор. Ей еще раз нужно было поговорить с доктором.
21:52
Дома она оказалась, когда маленькая стрелка часов уже приблизилась к десяти вечера. Сьюзен приняла горячий душ и, закутавшись в махровый халат, пошла на кухню – сварить себе какао и сделать пару бутербродов с сыром. Пока грелось молоко, она достала из шкафчика бутылку коньяка и налила себе немного, чтобы успокоить взвинченные нервы. Есть совершено не хотелось, но она понимала, что просто обязана поддерживать себя в форме. Только забравшись с чашкой горячего какао под одеяло, Сьюзен поняла, как же она устала. Сделав глоток, девушка прикрыла глаза. Думать о сегодняшнем дне не хотелось, а о завтрашнем – тем более. Голова болела, а в теле разливалась волной свинцовая тяжесть. Несмотря на усталость и внутреннее сопротивление, мысли всё равно возвращались к событиям этого кошмарного дня.
«Ну и дела, Сьюзен. Что же нам теперь делать? Моя девочка в больнице, и врачи даже не знают, что с ней, и я ничем не могу помочь своей малышке! Почему с каждым днём всё становится только хуже?»
Глотнув горячий напиток, она ощутила, как приятное тепло проникает в неё, снимая болезненные ощущения в саднящем горле. Это заставило её вспомнить о том, что произошло сегодня во время терапии.
«Как же ты это допустила? Теперь, когда ты так подставила себя, даже на поддержку Штайнмаера рассчитывать наверняка не придётся. Он был очень зол, когда узнал, что Штефан набросился на меня. Но на что в действительности он злился? На то, что санитарам пришлось из-за её ошибки применить к Штефану жёсткие меры, или же он злился, потому, что испугался за неё? Твоя самонадеянность подвергла опасности твою жизнь и здоровье твоего пациента. Завтра всё придётся начинать сначала, и теперь наладить контакт со Штефаном будет ещё труднее…»
Она вспомнила, как по шее пациента из раны на голове текла кровь. Он пострадал из-за неё.
Девушка всхлипнула. Чашка остыла, и руки больше не ощущали того живительного тепла, которое хоть как-то поддерживало её. Отставив чашку на прикроватную тумбочку и выключив свет, она свернулась калачиком под одеялом, вздрагивая от беззвучных рыданий. Отчаяние, страх, беспомощность охватили всё её существо. Спустя какое-то время она всё же заснула. Без сновидений.
00:48
Действие лекарств начало ослабевать, хотя голова ещё кружилась, а тело было словно ватным и как будто чужим. Однако он уже снова мог управлять своим сознанием. Этого было достаточно. Штефан облизнул сухие губы. Ужасно хотелось пить. Инстинктивно он обвел глазами палату в поисках воды. Конечно же, ничего подобного не было. Придётся ждать до утра. Когда Штефан пошевелил головой, что-то неприятно кольнуло шею, кажется, к ней что-то приклеено. Пластырь? Он попытался поднять руку, чтобы проверить, однако оказалось, что руки пристёгнуты к кровати. Ремни также обхватывали щиколотки и грудь. От лёгкого движения тупой болью заныли плечи и правый бок. Вообще он чувствовал себя каким-то усталым и разбитым.
Чёрт! Меня что, переехал поезд?
Штефан ещё раз осмотрелся, пытаясь определить, сколько сейчас времени, и как долго он провёл в лекарственном забытье. Приходилось часто моргать, чтобы избавиться от мути перед глазами.
Наверно, уже далеко за полночь. Неважно, думаю, у меня есть ещё немного времени, чтобы наведаться в Лабиринт.
(13 430)
Он закрыл глаза и шагнул в тёмный коридор с мигающими лампами, которые почти не давали света. Штефан скользнул за порог реальности легко и плавно. Каждое посещение Лабиринта несло свежие и неожиданные впечатления. Этот мир беспрестанно изменялся и разрастался так быстро, что даже Хранитель не сразу находил правильный путь в хитросплетении комнат и коридоров. Однако сегодня у него было время. Лабиринт совсем недавно получил свою пищу, поэтому на несколько дней можно было отвлечься от поиска новой жертвы. Но что-то было не так. Он сразу это почувствовал. В полутёмном коридоре ощущалось какое-то непонятное смутное напряжение. Конечно, Лабиринт с прошлой ночи снова перестроился, возможно, добавил пару новых комнат, и его довольный голос звучал у Штефана в голове, но это было не то. Здесь что-то случилось. Что-то необычное. Что именно, Хранитель пока не мог понять, но с этим предстояло разобраться, и как можно скорей. Он уверенно шел по коридору. Звук его шагов гулким эхом отражался от стен. Многие двери были закрыты, и Штефан не знал, что за ними. Лабиринт иногда открывал какую-нибудь, чтобы поразвлечь его или подобным образом поощрить. поэтому он периодически на ходу постукивал по дверям тростью с костяным набалдашником. Его красный фрак практически не стеснял движений, в отличие от больничной одежды. На губах Хранителя играла довольная ухмылка. Он любил эти ночные прогулки, в то время как загон жертвы был для него работой. Любимой, ответственной, но всё же работой. А сейчас он мог просто расслабиться и не о чем не думать. Вот только сперва надо понять: что же не так с Лабиринтом. Вроде бы он ещё не успел проголодаться, скорее всего, он с чем-то забавляется. Или с кем-то… Но с кем? Штефан никого сюда не присылал.
И тут он услышал тихие всхлипы. Показалось? Нет – вот снова. Не веря своим ушам, он толкнул одну из дверей, и та открылась. Комната оказалась огромным фиолетовым цветком, будто Штефан отогнул один из лепестков и шагнул внутрь закрывшегося бутона. Сквозь лепестки просвечивало безумное солнце Лабиринта, наполняя бутон лиловым сиянием. А на самом дне бутона он увидел девочку лет пяти. Таких обычно рисуют на рождественских открытках. Милая пижамка со смешным диснеевским медведем на груди, золотистые локоны, спадающие на детские дрожащие плечики. Она сидела, обхватив руками колени, и плакала. Плакала, как может плакать только потерявшийся в торговом центре ребёнок, отчаявшийся найти маму среди мелькающих перед глазами безразличных взрослых. Штефан ошарашенно уставился на ребенка, который был совершенно не похож на обычные создания Лабиринта.
Что за фокусы?!
Дата добавления: 2015-09-01; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Она стояла у стойки в приемной и нервно сжимала и разжимала кулаки. | | | Штефан стряхнул руки девочки и, не произнеся ни слова, вышел в коридор. |