Воскресенье, 9 февраля

Сегодня к нам в церковь опять приходил тот самый монах. Эдвин попросил его ответить на наши вопросы. Убрал тянучки в карман, даже не открыв упаковки. Отец Джон выглядел бледным и усталым, но на минуту я всерьёз подумал, что за его спиной, должно быть, зажгли софит, потому что мне показалось, что вся его фигура словно бы светится. Он сидел перед нами на стуле и молча ждал.

Первый вопрос задала миссис Флашпул.

— Мне кажется весьма странным, ваше преподобие — вы уж извините, но, придерживаясь библейских принципов, я не могу называть вас отцом, — что в своей предыдущей проповеди вы практически не упомянули о Божьем суде по отношению к грехам, совершённым во плоти. Хотя, быть может, вы не ощущаете себя грешником?

Отец Джон моргнул.

— Да что вы! Я — сущий негодяй, — объявил он с энтузиазмом, — но я всё время ощущаю, что меня простили, простили от всей души. Видите ли, Бог очень меня любит, так же сильно, как и вас. Ведь это не мы сами, а Он задумал нас спасти.

Он показал на миссис Флашпул и продолжал:

— Если бы вы совершили самый непристойный грех со всеми людьми, живущими на вашей улице, но потом пришли к Богу и сказали: «Боже, мне правда, искренне, от души стыдно и горько за всё содеянное, и я прошу у Тебя прощения», Он тут же ответил бы: «Прекрасно! Тогда давай начнём всё сначала!» Правда, замечательно?

Миссис Флашпул, которая, по-видимому, безуспешно пыталась переварить мысль о том, как она совершает непристойный грех со всеми своими соседями, плеснулась на своё место с таким видом, будто у неё перехватило дыхание.

Леонард Тинн наклонился ко мне и шепнул:

— Он верит совсем не в такого Бога, как я. У него Бог хороший!

Неожиданно поднялся на ноги. Почувствовал себя так, будто мне лет шесть, не больше.

— Мне не хочется умирать...

— Конечно, — ответил отец Джон. — Мне тоже не хочется. Жизнь — прекрасная штука. Уверен, что Иисусу тоже не хотелось умирать. У Него ведь были друзья, родные, удивительный мир вокруг, смех, слёзы, работа — я ничуть не сомневаюсь, что Он всё это очень любил.

— Но небеса... Сама мысль о небесах кажется мне такой... Не знаю, как сказать...

— Как вас зовут? — спросил монах.

— Адриан.

— Скажите мне, Адриан, чем вы больше всего интересуетесь? Что вам больше всего нравится — на самом деле?!

— Крикет.

Не собирался говорить правду. Само вырвалось.

— Значит, — кивнул отец Джон, — для вас, Адриан, Богу придётся сделать небеса по крайней мере такими же интересными и увлекательными, как выигрыш сотни в матче против Австралии на стадионе «Лордс». Кстати, это ваша жена, рядом с вами?

Энн улыбнулась и кивнула.

— Так что, если Адриан вдруг рухнет на землю от сердечного приступа и будет на грани жизни и смерти, теперь вы знаете, что делать.

— Ага, — рассмеялась Энн. — Быстренько нацеплю на него пару щитков.

Почувствовал себя так, будто кто-то распахнул окна и впустил свежий воздух в душную комнату. Вернувшись домой, мы мирно и вкусно пообедали. Я пригласил Леонарда, который притащил с собой целых три бутылки вина! Мы с Энн, зная его проблемы с алкоголем, постарались выпить как можно больше, чтобы ему ничего не досталось. Леонард остался трезвым, на Энн вино как будто и вовсе не подействовало, а вот я оказался в положении футбольной команды, за которую болеет Джеральд: сплошные неуверенные попытки хоть как-то подняться и сохранить своё достоинство, так и не увенчавшиеся успехом.

Дата добавления: 2015-09-05