Часть 2. Однако внезапно юридическая машина большевиков споткнулась о неаккуратность ведения

Однако внезапно юридическая машина большевиков споткнулась о неаккуратность ведения делопроизводства, а конкретно, о разночтение в именах лиц, которых предполагалось осудить. Член Коллегии Обвинителей Саратовского Революционного Трибунала Леонид Игнатьевич Гринь сопровождает дело следующими замечаниями:

«Дело велось с невероятною и непростительною небрежностью, о чем свидетельствует то, что: 1) Некоторые фамилии и до сих пор нельзя считать установленными, как напр[имер] Шлейпниц или иначе. 2) Яксанов в заключении Следствен[ной] Комиссии превратился в Янсона. 3) Шлейпниц, Платонов, Ларунаудз, Алмазов и Орлов так и остались без допроса… На полях приложенной к делу литературы пометок, подобных там находящимся, делать не следует, ибо ниже достоинства членов Следственной Комиссии — вступать в полемику с обвиняемым. 7) Наименование учреждения, в котором мы все имеем честь работать, надо писать правильно, а не так как это сделано в протоколе Марта 1 дня 1918 года, помеченном номером 13…» После снятия необходимых допросов и надлежащего оформления дело рекомендовалось вновь передать в Коллегию Обвинителей Революционного Трибунала.

Однако неожиданно пресловутое «Дело саратовского духовенства», постепенно перераставшее в юридический долгострой, поскольку вся обвинительная часть его строилась на догадках и отсутствии фактологического материала, и, следовательно, была совершенно бездоказательна, получило второе дыхание, к немалой, вероятно, радости воинствующих безбожников.

В начале августа 1918 года в Саратове было получено сообщение о казни богоборцами в ночь на 17 июля 1918 года семьи последнего Российского Императора. 4 августа после совершения Божественной Литургии в Свято-Серафимовском храме настоятель, священник Михаил Платонов, совершил краткое молитвенное поминовение убиенного Помазанника Божия и сказал слово о гонениях на веру. Присутствовавшие за богослужением не смогли сдержать своих слез. Естественно, что столь выдающаяся «контрреволюционная акция» не могла не привлечь внимания гонителей.

7 августа в «Известиях Саратовского Совета» появилась статья «Проповедь святого отца», которая заканчивалась призывом к Губернской Чрезвычайной Комиссии обратить внимание на это «безобразие» и «принять соответствующие меры».

На следующий день, 8 августа, Следственная Комиссия Саратовского Революционного Трибунала направила письмо за № 1870 в Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем, в котором просит: «Сообщить известно ли Вам, что священник Серафимовской церкви, Платонов, служил молебен и рассказывал проповедь о Николае 2-м и какие меры приняты Вами по отношению к нему. Если Вы его арестовали, то просим прислать в н/Комиссию всю переписку о нем, так как в н/Комиссии находится прежнее дело, по обвинению названного Платонова в погромной агитации и распространении погромной литературы, если же Вами до сего времени не принимались еще никакие меры, то н/Комиссия предлагает Вам немедленно арестовать Платонова и препроводить в н/Комиссию вместе с перепиской о нем».

На следующий день письмо было получено и, после выяснения того обстоятельства, что арестован отец Михаил еще не был, заведующий отделом поставил следующую резолюцию: «Принять меры к установлению факта служения молебна за Романова Николая и если да, то задержать».

Сохранилось второе письмо уже от 18 августа, т.е. спустя десять дней, но, что удивительно, за тем же № 1870, которое дословно повторяет предыдущее, только подписаны были другие и резолюций на нем никаких нет.

После этого «гражданину Михаилу Павловичу Платонову», проживавшему на углу улиц Горной и Казарменной (где и находится Серафимовская церковь), была направлена повестка от Следственной Комиссии при Саратовском Революционном Трибунале. В ней отец Михаил вызывался в помещение Комиссии, находившееся в здании бывшего Окружного Суда на Московской улице (угол Никольской (ныне — им. А. Н. Радищева) улицы, 3-й подъезд, 3-й этаж), к часу дня 23 августа 1918 г. для допроса в качестве обвиняемого по делу Саратовского духовенства (№ 6/71). В принятии повестки расписалась дочь Вера Платонова.

Священник Михаил Платонов был допрошен в пятницу 23 августа 1918 года в час дня (а также по одному источнику и на следующий день 24 августа) и, отвечая на поставленные вопросы, показал следующее:

«По поводу расстрела Николая II мною была произнесена проповедь следующего содержания: Прошел слух о расстреле бывшего императора. Слух этот не только не опровергается, но одобряется Советской властью, следовательно, это факт. Николай Александрович расстрелян без суда и следствия и без народного ведома. Как относиться к этому убийству по указанию Библии? После этого мною был прочитан рассказ амоликитянина об убийстве царя Саула из Библии: Книга Царств глава [первая], а также были приведены слова из Библии: "не прикасайтесь к помазанникам моим". Закончена была проповедь возглашением вечной памяти о бывшем царе Николае Александровиче; особая панихида мною не служилась. Хотя я сознавал и сознаю что моя литературная и проповедническая деятельность приносит вред Советской власти, но, ставя выше всего интересы православной церкви, я считал своим долгом в защиту ее выступать против ее гонителей. Вся издаваемая мною литературы печаталась в типографии союза печатного дела. Назвать видных деятелей о-ва «За веру и порядок» я отказываюсь». Причем заметно, что последнее предложение текста допроса вписано чуть позднее подписи о. Михаила.

24 августа о. Михаил был арестован Районным Штабом Революционной Охраны. Следственная Комиссия Саратовского Революционного Трибунала поручила начальнику губернской тюрьмы заключить его под стражу, в тюрьме, зачислив его содержанием за Комиссией.

Сохранилась записка от 26 августа отца Михаила к супруге, просмотренная в тюрьме (на письме стоит соответствующий штамп). Она характеризует стремление отца Михаила и в узилище не расставаться со Священным Писанием и книгами апологетического содержания (с большой долей уверенности можно предположить, что и в тюремной камере о. Михаил не оставлял своего миссионерского труда), его смиренное отношение к происходящему и желание успокоить осиротевшую паству: «Дорогая Валентина. Пришли мне, пожалуйста, Библию — мал[ого] формата, катихиз[ис], Оружие правды Варжанск[ого], книгу «О спасении» Арх[иепископа] Сергия [Страгородского].

Из одежды — полукафт[анье] чистое, белье, зубн[ую] щетку. Будьте спокойны. Пусть буд[ут] спокойны и прихожане. Никаких ходатайств не возбуждайте.

Будь здорова. Целую всех. Сегодня мною подписан следственный протокол».

На следующий день после ареста в воскресенье 25/12 августа в 14 часов после Божественной Литургии, совершенной благочинным 3-го округа церквей г. Саратова священником Константином Соловьевым, состоялось общее приходское собрание Саратовской Серафимовской церкви, которое: «выслушав с глубоким прискорбием об аресте и заключении в тюрьму дорогого и любимого всеми ревностного пастыря Церкви о. Михаила Платонова, единогласно постановило: 1) заявить пред начальством, что священник о. Михаил Платонов никогда контр-революционером не был и не состоит. От лица всего прихода заявить, что о. Платонов по своей пастырской деятельности известен, как ревностный служитель Христовой Церкви, поучающий с церковного амвона Слову Божию и назидающий нравственной жизни. Никто из прихожан и никогда от о. Платонова о политических делах его суждения не слыхал; 2) ходатайствовать пред кем следует (пред Следственной Революционной Комиссией) о взятии на поруки коллектива верующих Саратовского Серафимовского прихода о. Платонова и 3) Уполномочить для надлежащего заявления и возбуждения ходатайства об отпуске о. Платонова на поруки прихожан-граждан: Ивана Павловича Всемирнова, Михаила Афанасьевича Антонова и Зота Петрова Казарова».

В этот же день 25 августа Следственной Комиссией был допрошен ктитор Серафимовской церкви ломовой извозчик Иван Павлович Всемирнов, который подтвердил, что: «В своих проповедях свящ. Платонов указывал на гонения, которые сейчас испытывает церковь, призывает к молитве и покаянию. Политические темы в проповедях никогда не затрагиваются. Листовки и воззвания иногда раздаются на паперти приютскими мальчиками, после богослужения…»

31 мая 1918 года, после упразднения Саратовской Духовной Консистории и Епископского Совета, был образован Саратовский Епархиальный Совет. Епархиальное Собрание клира и мирян Саратовской епархии, под председательством Преосвященнейшего Германа, Епископа Вольского «согласно постановления Святейшего Патриарха, Св. Синода и Высшего церковного Совета Православной Российской Церкви, от 21 февраля 6 марта 1918 г. за № 31 — о введении в действие новых органов Епархиального управления, закрытою подачею голосов производило избрание на 6 лет (1918–1923 г.г.) пяти штатных членов Саратовского Епархиального Совета, при чем по большинству голосов оказались избранными: Председатель церковно-епархиального Совета, Протоиерей о. Алексий Хитров, священник села Дорофеевки, Саратовского уезда, о. Николай Докторов, и Член Саратовской Духовной Консистории Протоиерей о. Евгений Шкенев и от мирян — Секретарь Саратовской Духовной Консистории Петр Львов и преподаватель Аткарского реального училища Евгений Аниров».

Епархиальный Совет во главе со своим председателем протоиереем Алексием Хитровым с благословения епископа Германа постановил временно прекратить совершение богослужений в Серафимовском храме: «1) Поручить Члену Епарх[иального] Совета П. П. Львову выяснить в Главн[ом] революц[ионном] Штабе причины ареста о. Платонова и способы по его освобождению. 2) Исправление треб, кроме соверш[ения] богослужений в храме, Серафимовского прихода, поручить причту Крестовоздвиженской (Казачьей) церкви».

Это решение объясняется, во многом, разрешением Священного Собора на подобные действия в экстренных случаях попущения насилия над членами приходского клира, которые были нередки по всей стране. Причем эта мера не была чем-то неслыханным в русской церковной истории: достаточно вспомнить преп. Сергия Радонежского, «затворившего все церкви в Нижнем», чтобы вынудить рассорившихся нижегородских князей примириться между собой и покориться московскому Великому Князю.

29 августа 1918 года на имя Его Преосвященства, Преосвященнейшего Германа Епископа Вольского, викария Саратовской епархии от прихожан Серафимовской г. Саратова церкви было написано прошение, заверенное 14 подписями:

«Мы нижеподписавшиеся прихожане Серафимовской церкви покорнейше просим Ваше Преосвященство разрешить совершать Богослужения в нашем храме назначив временно священнослужителя по Вашему усмотрению».

Резолюция епископа Германа за № 3307 от 30 августа 1918 года была следующая: «Приходу Серафимовской церкви необходимо принять все меры к освобождению своего пастыря. Если пастырь не жалеет себя ради паствы, то и паства должна самоотверженно защищать своего духовного отца. В просьбе командировать временного священника отказать. Е. Герман». 4 сентября 1918 года было приказано «резолюцию объявить прихожанам чрез благочинного».

Необходимо отметить, что за несколько месяцев до этого, 28 февраля / 13 марта 1918 года, было постановление объединенного комитета духовенства и мирян о том, что «в случае ареста священников, немедленно по набату в колокол или путем иного либо оповещения весь приход должен собраться около своего храма и если будет возможность, взять святые иконы и итти крестным ходом к преосвященному и с ним в Исполнительный Комитет Совета Р. и С. Д., от которого настойчиво требовать возвращения имущества, освобождения арестованных и полного невмешательства в церковные дела гражданской власти, чтобы не нарушалось мирное течение жизни святой церкви». Владыка Герман следовал этому постановлению, стремясь к большей активизации Серафимовского прихода.

7 сентября состоялось общее церковноприходское собрание Серафимовской церкви, где выступил благочинный 3 округа гор. Саратова «о заключении… о. Михаила Павловича Платонова следственную Трибунальную гор. Саратова комиссию по обвинению его в контрреволюционных выступлениях выразившихся в соорганизации политической партии «За веру и порядок», в Саратовскую Губернскую Тюрьму, где он находится и по настоящее время — детально обсудили это событие и по обсуждению такового единогласно постановили: вполне признав что наш приходской священник Михаил Платонов никогда и ни где не проявлял контрреволюционных выступлений и все его поучения и проповеди в Церкви всецело основаны на евангельском учении о любви и мире всего человечества. Кроме того отсутствие такого пастыря, как О. Платонов удручающе действует на нас прихожан Серафимовской Церкви, а потому избрав 3-х лиц из нашего прихода поручив им ходатайствовать пред надлежащими властями Революционного Трибунала впредь до суда над О. Михаилом Платоновым освободить его на поруки Коллектива прихожан Серафимовской Церкви. Избранными лицами оказались Михаил Афанасьевич Антипов, церковный староста Серафимовской церкви Иван Павлович Всемирнов и Зот Петрович Казаров».

В тот же день в ответ на ходатайство прихода последовала резолюция № 3396: «Священник В. Добросовестный временно командируется в Серафимовскую церковь впредь до освобождения о. М. Платонова с правом получать половинную часть дохода. Е. Герман».

После допроса 8 сентября благочинного священника Константина Соловьева Следственная комиссия принялась активно разрабатывать тему провокации со стороны духовенства, направленную на дискредитацию Советской власти. Нужно учитывать также и то, что 5 сентября 1918 года по всей стране Советом Народных Комиссаров был объявлен «красный террор», направленный против всех потенциальных врагов их власти и руководствовавшийся не доказательствами вины, а «классовым чутьем».

В середине сентября 1918 года в Саратов прибыл Председатель Реввоенсовета РСФСР Л. Д. Троцкий. По случаю его приезда Саратовский исполком постановил разрушить памятник Императору Александру II Освободителю, находившийся возле Александро-Невского кафедрального собора (взорван позднее — в 30-х годах). Ознакомившись с положением дел, Троцкий высказал местному руководству недовольство тем, что революционные изменения идут недостаточно активно, особо подчеркнув, что до сих пор не подорвано влияние Церкви. Стремясь угодить вождю, Председатель Саратовского губисполкома В. П. Антонов-Саратовский обещал провести показательный «процесс над попами», приказав арестовать весь Епархиальный Совет и предать его революционному трибуналу.

Постановлением от 16 сентября 1918 года «Следственная Комиссия Саратовского Революционного Трибунала рассмотрев следственный материал по делу о литературной и проповеднической деятельности священника ПЛАТОНОВА о закрытии Серафимовской церкви после его ареста и определив подсудность дела Революционному Трибуналу, а также определив, что в нем имеются достаточные признаки преступления для привлечения к ответственности и предъявления обвинения:

1) Священнику Платонову Михаилу Павловичу в том, что он писал и распространял литературу и произносил проповеди направленные к восстановлению населения против Советской власти и возбуждению национальной розни.

2) Епископу Герману, Протоиерею Хитрову Алексею Матвеевичу, священнику Докторову Николаю Семеновичу, священнику Шкеневу Евгению Николаевичу, Львову Петру Петровичу и Анирову Евгению Николаевичу в запрещении богослужения в Серафимовской церкви с целью вызвать на религиозной почве выступление против Советской власти и последних пятерых в даче ложных показаний Следственной Комиссии, что указывает на явный признак нарушения справедливого трудового порядка.

Комиссия постановила: привлечь вышеуказанных граждан в качестве обвиняемых, поручить члену Следственной Комиссии тов. Хацкелевичу приступить к производству предварительного следствия.

Мерой пресечения способов уклонения от суда и следствия избрать содержание названных граждан под арестом».

Того же числа Следственная Комиссия Саратовского Революционного Трибунала направила письмо за № 2245 в Уголовно-Розыскную милицию г. Саратова с просьбой арестовать и препроводить в тюрьму Владыку Германа и членов Совета. Что и было сделано по одним данным уже 16, а по другим 17 числа.

А через два дня 18 сентября Следственная комиссия постановила освободить священника Платонова до суда. Отец Михаил расписался на этом постановлении: «Обязуюсь без согласия судебных властей из Саратова никуда не отлучаться, явиться по первому требованию этих властей и в своей проповеднической и литературной деятельности ограничиться исключительно религиозными темами. Священник Михаил Платонов».

22 сентября в газете «Известия Саратовского Совета» появилась новая статья под заголовком «Провокация попов», в которой глумливо и заведомо ложно, причем еще до суда, освещалось дело о. Михаила Платонова и Епархиального Совета. Достаточно привести несколько цитат: «арест священника Платонова был произведен, во избежание дальнейшей его агитации, священник М. Платонов является видной фигурой в черносотенном мире. Поддерживаемый морально и, надо полагать, материально со стороны высшего духовенства, он свою деятельность развивал постепенно. Имея склад погромной литературы, приведенной из Казани и других пунктов, он этим не ограничился. Какими-то путями ему удалось отпечатать пять брошюр и в Саратове… Священник М. Платонов — типичный невежа — поп являясь демагогом среди экзальтированной толпы выживших из ума старух и «обездоленных» мелких и крупных лавочников, стремился создать ядро для планомерной борьбы «за веру и порядок»…

…Все говорит за то, что все действия епарх. советом и епископом Германом производились с определенными намерениями вызвать возбуждение среди прихожан. Скоро такое возбуждение среди прихожан наросло, т.к. повсюду распространялись ложные сведения, что богослужения в серафимовской церкви «большевиками» запрещены и что они же закрыли своей властью церковь».

28 сентября 1918 года был составлен Обвинительный Акт по делу граждан Платонова Михаила Павловича, Косолапова Николая Васильевича, Хитрова Алексея Матвеевича, Анирова Евгения Николаевича, Шкенева Евгения Николаевича, Докторова Николая Семеновича и Львова Петра Петровича.

29 сентября 1918 года в Следственную комиссию поступает объемный донос Председателя Общества Церковного Возрождения, священника Димитрия Крылова, который представил «…отзыв свой о литературно-общественной деятельности священника Серафимовской церкви о. М. Платонова и об отношении к его делу в Комиссии Саратовского Епархиального Совета». Этот документ, а также выступление о. Крылова на судебных заседаниях сыграли поистине роковую роль в обвинении Епископа Германа и священника Михаила Платонова. После процесса над епископом Германом о. Димитрий Крылов некоторое время служил в Серафимовской церкви (т.е. на том самом месте, где ранее служил о. Михаил Платонов), но затем со скандалом, из-за потасовки в алтаре, указом епископа Саратовского и Петровского Досифея ему «запрещается священнослужение в пределах Саратовской епархии»; он уезжает из Саратова и состоит настоятелем разных церквей в разных городах Союза. В 1922 году официально уклонился в обновленческий раскол, где снискал себе сан «архиепископа» и «прославился» нетрезвым и крайне соблазнительным поведением.

Дата добавления: 2015-09-05