Часть десятая

UXORICIDIUM [57]

Secundogenitura [58]

(— Да, избежал ты достойного возмездия за это злодейство. Правда, есть еще uxoricidium.)

Не избежал, милостивые господа, отнюдь не избежал, наказание пришло немедля. Всех, кто отведал противоестественной пищи, поразило безумие, все уподобились бешеным псам. Проглотив такой кусок, человек при жизни испытывает адские муки. Я съел от ступни, потому, возможно, и не погиб, но мозг запылал, тело лихорадило, желудок сводило чудовищными судорогами. С моими спутниками творилось нечто дикое: глаза вылезли из орбит, на губах проступила пена, каждый кусал себя и другого: они топали ногами, визжали, вопили, смеялись, выли на луну, как собаки. Многие в беспредельном страдании бросались в море, где их пожирали акулы и рыба-молот, прозванная «морским ангелом».

После судорог и лихорадки мои руки и ноги будто окаменели. Я только видел и слышал — кожа потеряла чувствительность. Солнечные лучи нестерпимо жгли глаза, но я не мог сомкнуть веки. Казалось, легче схватить горизонт и поднять в зенит, нежели опустить ресницы на непомерно вздутые глазные яблоки.

Среди бесконечных мук прохладное дуновение… взмах крыла… белый голубь на моем плече. Белый голубь, который после освобождения из темницы повсюду меня сопровождал и вернулся спасти мне жизнь. Раскинутые крылья защитили глаза от беспощадного солнца, в тени мне стало легче, и я заснул.

Куда мотало наш бот без мачты, руля, паруса? Кто им управлял? Белый голубь, должно быть, больше некому. Все мои спутники погибли. Одни, обезумев, прыгнули в воду, другие скончались от невыносимых страданий. А меня милосердное провидение пощадило, надо полагать, ради очередных испытаний.

Антверпенский корабль на пути из Индии наткнулся на мой бот, что качался туда-сюда по прихоти волн: человеколюбивый капитан, заподозрив признаки жизни в моем теле, велел втащить меня на палубу и кое-как удержал отлетающую душу. Брось он меня в море, я имел бы шанс попасть во чрево кита, превратился бы себе в амбру — вы, вероятно, знаете, господа, амбра вырабатывается в китовом желудке, — и теперь окуривали бы мною церковь. А так остался я снова в миру для свершения дальнейших злодеяний.

Благодаря уходу и заботам капитана я постепенно восстановил свои силы, и по прибытии в голландскую гавань на мне не осталось и следов пережитых мучений. Вернуться в Нимвеген, расцеловать обожаемую супругу, прижать к сердцу малыша! Прошло два с половиной года, ребенок теперь уже резвый шалун. Мать, вероятно, научила его выговаривать мое имя. Какое счастье вернуться домой! Не королем, просто-напросто отцом, не супругом бегумы, нет, мужем своей жены. Судьба, слава богу, избавила меня от индусской провинции, пусть остался лишь тюльпановый сад — он мне куда дороже.

Я ехал днем и ночью, дабы скорее увидеть дом; послал конного курьера уведомить жену о возвращении. Добрая женщина закатила целый пир. Когда я вышел из экипажа, она бросилась мне на шею, и я почувствовал, что весила она теперь фунтов на двадцать пять поболе. Первые мои слова после радостных объятий были: «Где мое дитя?»

— Они здесь, — шепнула жена, приветно сияя, и указала на двух нянек, которые как раз спускались с лестницы: одна вела за руку мальчика, что едва научился ходить, другая несла спеленатого младенца.

— Кто это? — воззрился я на младенца.

— Твой второй ребенок, кто ж еще, дурачок, — она благостно улыбнулась.

— Второй ребенок? Да ведь я третий год странствую.

— Разве ты забыл, — она стыдливо покраснела и спрятала лицо свое на моей груди, — разве ты забыл, как фея Маймуна и эльф Данеш соединили нас во дворце на горе Арарат?

— Маймуна и Данеш — распроклятые эльфы, господи спаси!

Жена принялась меня уверять, что нелепо сомневаться в ее верности. Есть доказательство — мое собственное письмо, где удостоверена наша встреча на горе Арарат; более того, имеется подаренный мною линга, а также кусок материи, затканной драконами, чьи глаза наблюдали нашу счастливую встречу. По всей логике, если я был королем, то сей младенец — принц.

— Нет, милейшая, в таких делах я шуток не терплю! — я строго повысил голос. — Сон сном, а реальность реальностью. Сон… и такие последствия. Не отрицаю, вы мне снились, я вам снился. Но разве этот маленький крикун похож на сон? Это действительность, причем весьма неприятная. Пойду к бургомистру, изложу дело архиепископу, дойду до святого престола, но не позволю выставлять себя на посмешище.

— Прекрасно! Ступайте к бургомистру, к архиепископу, поднимайте шум! Выставитесь полным дураком!

Я заупрямился, побежал к бургомистру, вытащил его, сонного, из постели, завопив, что подходят французы, тогда он вмиг пробудился. Затем изложил ему всю историю, хотя он так угрожающе зевал, что я опасался, как бы он не заглотил меня. Он предложил встретиться утром, ибо факты необходимо обмозговать, и посоветовал пока что вернуться к жене.

Ничего другого мне и не оставалось: денег ни гроша, а за гостиницу в Нимвегене принято платить вперед. Пристыженный и мрачный вернулся я домой. Жена решила замять ссору: к чему, дескать, шум поднимать. Если я не сострою хорошей мины, дело обернется не только насмешками, но и чем похуже. Уж больно мне хотелось поесть и отдохнуть, и я промолчал, решив: ладно, завтра с тобой, дорогая, поквитаюсь.

Утром явился я к бургомистру, который на сей раз не спал. Для начала он спросил, как надлежит меня титуловать: констаблером из Нимвегена или индусским королем.

— Понятно, индусским королем.

— Тогда, ваше величество, магараджа, набоб или шах, наденьте шляпу, прошу вас. — Свою шляпу бургомистр почтительно снял. — Не сочтите за труд поведать, скольких жен имеет право держать индусский король, а равно сколько слонов, верблюдов, носорогов, фей мужского и женского пола и прочих вьючных животных?

Я сообразил, куда он клонит, и переменил позицию:

— Прошу вас разговаривать со мной как с констаблером, по нашему европейскому обыкновению.

— Ах так! Шляпу долой, констаблер, да уши навостри, — бургомистр моментально нахлобучил собственную. — В противоречие нашим христианским законам ты взял вторую жену. Бигамия налицо. Прикажу тебя бичевать, привязать к позорному столбу, сошлю на галеры.

Такой оборот мне совсем не понравился:

— Говорите со мной, пожалуй, как с индусским королем.

Тут мы оба напялили свои шляпы и так и продолжали беседовать.

— Королевского приказа слушаются все живые существа, следовательно, и феи. Если ты всемогущ, что тебе стоило летать в небесах, а заодно и встретить первую жену. К чему все эти жалобы? Чего ты потерял?

— Ничего не потерял. Напротив, приобрел. Одним сыном больше стало!

— И этот сын жив?

— Конечно. А иначе и разговора бы не было.

— Он живет, следовательно, существует. Факт есть факт. Что толку дискутировать о факте? Факты сильней аргументов.

Разозленный, я приводил свои доводы, он — свои. Оба мы не слушали друг друга. В конце концов шляпы полетели на пол, и я заорал, что поскольку сей казус не в компетенции магистрата, я направлю стопы свои к святому престолу: неслыханный скандал безнаказанно не пройдет. Тут-то я и промахнулся.

Нимвеген — это просто какая-то шайка родственников! Все друг другу зятья да свояки и, сверх того, ужасающе добродетельные субъекты. Упрекнуть кого-либо в безнравственном поведении здесь невозможно. Если что и случается — мертвое молчание гарантировано. Между собой потешаются и перешептываются, но когда запахнет судом — никто ничего не видел, не слышал.

Слуги, родственники, соседи дружно свидетельствовали: за время моего долгого отсутствия моя жена была олицетворением супружеской верности. Дом не покидала, разве только в церковь ходила. Наведывался к ней иногда капеллан исповеди ради. Что говорить, даже и нового чепца не сшила. Мое обвинение лишено всяких оснований.

Зато на каком фундаменте покоилась защита! Мое собственное письмо на китайской бумаге повествует о нашей удивительной встрече. Сообщение подписано и заверено семью бонзами. Известно, что бонзы — персоны уважаемые и почтенные вроде членов нашего соборного капитула. Бонзы отлично знают о присутствии в своей стране феи Маймуны и эльфа Данеша. Если таковые не живут в Европе, причиной тому климат: ведь и слоны не живу в Европе, хотя в их реальности никто не усомнится. Кто решится отрицать их существование лишь потому, что сроду их не видел? Обратимся к священному писанию: пророк Илия, к примеру, вознесся на огненной колеснице. Иона путешествовал во чреве кита. Вот какие чудеса случались с лицами святыми и внушающими полное доверие. Напрашивается вывод: раз Иона, нисколько того не желая, попал во чрево китово, то отчего бы Маймуне и Данешу не соединить мужа и жену, тоскующих по встрече.

Кроме того, обвиняемая располагает и другими вескими доказательствами: во-первых, так называемый «линга» — предмет неизвестный в Европе. Затем кусок шелковой материи, затканный драконами, — способ изготовления подобной ткани равно неизвестен в наших странах. Все это бесспорные свидетельства добронравия ложно обвиняемой особы.

Святой капитул после глубокого обсуждения вскорости объявил: убогому разуму человеческому не понятно, каким образом вест-индская фея, прозванная Маймуной, смогла в часы, отведенные для сна, улететь на гору Арарат, посадив на спину добропорядочную даму из Нимвегена, а на рассвете вернуться незамеченной прислугой и ночными сторожами; это чудо в ряду чудес. Но подозревать респектабельную горожанку Нимвегена, бывшую вдову капитана, теперь жену констаблера и короля индусского, в чудовищном преступлении — нарушении брачного обета — просто абсурд. Нимвеген не знает такого прецедента, поскольку до сих пор жалоб не возникало. Обвиняемая особа чиста и непорочна, как Сусанна. Итак: живущий в доме второй surculus masculus[59]не может иметь другого отца кроме «nuptiae denominant».[60]В результате повесили мне на шею жену с ребенком, а я живи и радуйся.

(Князь смеялся до упаду, его двойной подбородок порядком измял накрахмаленные брыжи: «Чертовски забавная история. Даже за оседланного коня не отказался бы послушать. Весьма поучительное назидание: запиши сновидение, и оно станет явью».

— И все произошло точь-в-точь как ты рассказал? — удивился советник.)

— Честью клянусь, то есть, простите, петлей на шее клянусь — все правда до единого слова. Можете навести справки у властей города Нимвегена. Ибо случай сей ввиду его крайней необычности занесен в городскую хронику. Потому я и рискнул злоупотребить вашим вниманием, так как здесь причина последующей трагедии.

(— Отложим до завтра.)

---

Дата добавления: 2015-09-05