Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

На голландском судне

Пещера Пресьяка | Остров-сад | Колтук-денгенеги, или Нищенский посох | Бердичевский монастырь | Рождественская ночь | Часть третья | Персида | Железный ошейник | Белый голубь | В дупле |


Читайте также:
  1. Определение верхней границы концентрации технологических линий на судне

 

Несмотря на острую нужду в деньгах, я поостерегся сунуть руку в кружку для доброхотных приношений, хотя в дни страстей господних там было полно и медяков, и всякой серебряной монеты, — вот вам лучшее доказательство моих благих намерений. На мне еще болтался маскарадный реквизит служителя иудейского первосвященника: римский балтеус, сандалии и древнееврейская тога. Где угодно меня бы приняли за безумца или шута, только не здесь: шведские власти объявили Штеттин вольным городом, и в устье Одера бросали якорь торговые суда всех наций. На пирсе толпились негры, испанцы, турки, берберы, китайцы в самых необычных одеждах, так что любой диковинный наряд не привлекал особого внимания. К моему нелепому костюму тоже никто не стал приглядываться.

Расспрашивать никого не пришлось — я увидел судно с поднятыми парусами, которое готовилось сняться с якоря. Случай привел меня на голландский корабль.

Хозяин — менеер Рейсен — находился на палубе, пока попутный ветер не вывел корабль из устья в широкий залив. Когда в его бдительном надзоре надобности уже не было, он заприметил меня, сидящего возле своего мешка на палубе; подошел, оглядел меня с головы до пят, засунув руки в карманы, и произнес дюжину фраз на разных восточных наречиях. Я, конечно же, ничего не понял. Тогда, наконец, владелец судна выругался на своем родном фламандском диалекте: «Черт возьми, по-каковски же кумекает этот малый?»

На сей раз я все понял и ответил, что разумею по-голландски, а сам я правоверный христианин, а не какой-нибудь палестинский иноверец.

— Куда собрался?

— Куда повезут.

— За проезд заплатить сможешь?

— Нет у меня ни гроша.

— А что есть?

— Прекрасной работы фляжка, усеянная драгоценными камнями. Могу отдать в залог или в уплату.

— Украл, конечно?

— Святой троицей клянусь, честно приобретенная собственность. Прекрасная дама подарила на память о поцелуях любви. Потонуть мне вместе с кораблем, коли хоть слово лжи сказал.

— Ладно, к чему дурацкие клятвы. Если фляжка того стоит, довезу тебя до Гамбурга.

— Фляжка подороже всего вашего судна будет.

— А что у тебя в кожаном мешке?

— Всякие золотые и серебряные вещи в изумрудах, рубинах, жемчугах.

— Так, так. Тоже за любовные поцелуи? Можешь не сочинять, я тебя за шиворот хватать не собираюсь.

Я предложил ему пройти в каюту и рассказать всю историю. В каюте менеер разрешил поставить мешок в угол, принес кружку пива да сам его все и выпил, чтобы я не отвлекался от повествования. Потом взял маленькую фарфоровую трубку, набил чашечку табаком и сунул в рот, не зажигая, дабы продлить удовольствие.

История подошла к концу. Я рассказал о своем намерении показать оскверненную церковную утварь архиепископу или курфюрсту. Услышав сие, высыпал менеер табак из трубки обратно в кисет, выпил последний глоток пива, сунул глубже руки в карманы и рассудительно заявил:

— Сын мой, поступил ты очень правильно, а собираешься сделать глупость. Забрать вещи — умно. Выдать — глупо. Ты, непутевый оборванец, намереваешься обвинить столь могущественных людей, как «рыцари терния», в каких-то нелепых грехах. Да тебе никто не поверит! Каждый скажет — тебе это спьяну приснилось.

— Как могут присниться действа, о которых ни одна живая душа и понятия не имеет? Что я сам себе выдумал сон про мистерию Бафомета? Или сочинил имена Ялдаваофа и Офиоморфа, да заодно и диспут о предназначении Иисуса?

— Ах, наивный сын мой, тебе ответят, что ты где-то прочел тайные памфлеты, собранные в Левитиконе[42]и придуманные врагами тамплиеров, чтобы натравить короля Филиппа на великий орден хотя бы ради его огромных богатств. Но одно дело — король Филипп, а другое — ты. Забудь сказки о Бафомете и змеепоклонниках. И даже если ты слышал и видел собственными ушами и глазами, у тебя нет ни единого доказательства тому.

— Как нет! А это что? — я поднял из кожаного мешка дарохранительницу и вынул гостию. — Вот мое доказательство. Эту гостию слуги антихристовы бросили на пол, оплевали, разнузданные девки давили каблуками. Смотрите, здесь отпечатался каблук Астарты, здесь, прямо на образе агнца.

Менеер надел большие очки и долго разглядывал гостию:

— Ну и дела! Воистину это символ Бафомета — полумесяц в виде подковы, а в центре восьмеркой изогнутая двуглавая змея. Отпечаток вполне заметен на гостии! Зачтется тебе, сын мой! Ты воспрепятствовал вечной погибели стольких душ христианских; ведь на святой мессе могли бы преклонить колени не пред телом Спасителя, а пред символом идола Бафомета. Истинно, половина города Штеттина должна возблагодарить тебя. Ведь они чуть не приняли вечное проклятие за избавление, брутто за нетто. По меньшей мере двенадцать тысяч верующих спас ты от преддверия адского. Умно придумано, умно сделано. А вот дальше ты глупость задумал, сын мой. Куда ты сунешься с поруганными святынями? Ты намереваешься обвинить влиятельный монастырь, и не один, а два монастыря: как я понимаю, тут причастны и женщины, то бишь монахини. Жалоба на служителей божьих — дело небезопасное, а на монахинь тем более. Здесь шею сломать ничего не стоит. Ну, представишь свои доказательства, потянут тебя на допрос, выставят грабителем церкви — там и костер недалеко, ори сколько хочешь о своей правоте. Кому радость тягаться с могущественным монашеским орденом? Да если и найдется охотник, молодцы твои даром не станут время терять: пока суд да дело, они все следы уничтожат. Тебя же объявят клеветником. Язык отрежут — приятно тебе будет?

— Куда же мне деваться со всеми этими ценностями? — спросил я, весьма устрашенный. — Вернуть «рыцарям терния»?

— Вот уж поистине всем глупостям глупость. Когда братья узнают о твоем предательстве, судьба твоя решится в момент: тебя тотчас замуруют в каком-нибудь укромном уголке, и жди себе спокойно воскрешения.

— Но… что же теперь делать?

— Сей кожаный мешок, сын мой, принадлежит тебе. Смотри на него как на дар божий, который ты у черта отнял. В Гамбурге я тебя порекомендую одному надежному, порядочному человеку. Его призвание — избавлять честных людей от сокровищ, похищенных у дьявола из-под носа, либо найденных там, где их никто не терял, словом, от груза, что давит на душу двукратно противу обычного веса, — да, я знаю этого доброго христианина, он всегда поможет человеку в беде. Успокойся, он не саддукей, а подлинный квакер — по воскресеньям никогда не надует. Увидишь, воздается тебе за доброе дело — но смотри, отдавай с умом, так же, как брал. В торговле надо бы усвоить два правила: выгодно взял, выгодно продал.

 


Дата добавления: 2015-09-05; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Бафомет| Мукальб

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.006 сек.)