Часть 17. С трудом разлепив глаза, Фрэнк далеко не сразу понял, где он находился

С трудом разлепив глаза, Фрэнк далеко не сразу понял, где он находился. Не было привычного пожелтевшего потолка и не было серого бетона подвала. Он смотрел на что-то другое.

Ощущения в теле походили на то, будто по нему проехались катком. И причем не один раз. Он с трудом смог даже оторвать руку, чтобы прикоснуться к раскалывающейся голове. Проведя кончиками пальцев над бровью, он ощутил что-то похожее на пластырь, одновременно замечая, что рука чем-то обмотана. Немного отстранив ее от лица, Фрэнк разглядел бинт на ладони, который слегка пропитался кровью. В этот момент до его сознания уже начали доходить обрывчатые воспоминания.

Положив руку на живот, он приподнял голову, тотчас же натыкаясь взглядом на неотрывно смотрящие на него зеленоватые глаза. В душе все заледенело, и в то же время оттуда свалился огромный камень. Не имея больше сил продолжать этот зрительный контакт, Фрэнк откинул голову обратно, изучая непривычный да и к тому же низкий потолок.

Он долго молчал. У него не было никаких мыслей. Но он не ждал, что ему кто-то поможет заговорить. Он просто знал, что ему все равно придется быть первым.

Через какое-то время парень снова немного повернул голову, всматриваясь в щели между старыми жалюзи на маленьких окнах трейлера. Оттуда уже пробивался дневной свет.

-Сколько времени? – спросил Фрэнк, ломая тишину, витавшую в воздухе. Несмотря ни на что, его еле слышный голос показался ему оглушительно громким в этом безмолвии.

-Полдень.

Даже это одно слово как будто развязало что-то внутри него и позволило наконец-то нормально дышать. Он не услышал ожидаемой ненависти, злобы или презрения. Этого ничего не было, ни капли. Фрэнк вздохнул, осознав, что ему действительно не привиделось и что в зеленоватых глазах и вправду не было отвращения к нему.

-Почему ты не ушел? – снова заговорил он, все еще не решаясь взглянуть во второй раз на сидящего в дальнем углу художника, который выглядел страшно затравлено.

Джерард промолчал. Промолчал просто потому, что и сам не знал ответа на этот вопрос. Ему было страшно рядом с Фрэнком даже сейчас, но он все равно не бросил его. На это должна была быть причина, но отыскать ее Джерард пока еще не мог.

Фрэнк попытался осторожно сесть, но получилось у него это только со второго раза. Свесив ноги с самодельной кровати, он чуть нагнулся вперед, хватаясь здоровой рукой за правый бок. Он надеялся, что сломанные ребра принесут ему меньше дискомфорта, но, видимо, после вчерашних побоев он только оттянул свое выздоровление. Он снова закашлял, чувствуя, как в груди отчетливо отдается боль.

-Как ты? – услышал Фрэнк простой вопрос, на который даже и не надеялся.

-Бывало и лучше, - ответил он, заставляя себя встать на ноги.

Он кое-как сделал два шага, добираясь до небольшого стола, на котором лежала маленькая картонная коробка со скромным медицинским наполнением, которое Фрэнк удосужился собрать как раз для подобного случая. Видимо, Джерард смог найти эту чудо-аптечку, пока Фрэнк валялся без сознания, и перевязать его рану.

Парень оперся рукой о поверхность, ища в коробке обезболивающее. Быстро найдя желанные таблетки, он высыпал сразу несколько штук на ладонь и уже собирался их проглотить, но потом отложил на стол и повернулся к художнику.

-Воды хочешь?

Тот кивнул головой, а Фрэнк снова вернулся к кровати. Вообще нормальной кроватью назвать это было сложно. Она состояла из нескольких коробок, набитых чем-то твердым (в основном это были просто деревяшки или вообще кирпичи), чтобы выдерживать человеческий вес, и двух небольших матрасов на них. Вот собственно и все.

Фрэнк сел, приподнимая края матрасов в углу и запуская руку в коробку, в которой единственной из всех остальных имеющихся было кое-что другое. Он вынул две маленькие бутылки воды, поправил весь беспорядок, встал, вновь жмурясь при этом, и подошел к художнику, все так же сидящему в углу (на такой же коробке, служащей в его случае стулом).

-Держи, - он отдал одну бутылку Джерарду, а другую открыл сам, запивая таблетки.

Фрэнк медленно пил и думал, что все так странно. Он пытался представить, о чем думает художник, но не смог поставить себя на место человека, который сейчас находился в одном помещении с убийцей, пытавшимся однажды лишить его жизни. Он не мог себе этого представить и он не мог понять Джерарда. А сам Фрэнк боялся даже говорить с ним. Он боялся просто дышать в его присутствии. Напряжение в воздухе было почти осязаемым.

Им обоим нужно было время. Его было мало, но Фрэнк и так жил в постоянных бегах и теперь ему хотелось остановиться. Хотя бы на мгновение. У него появился человек, ждать которого он был готов хоть целую вечность.

В маленьком кусочке зеркала, висевшем на стене, Фрэнк рассмотрел свое отражение. Бровь и вправду была заклеена пластырем. Он задумался, припоминая, где мог рассечь ее, а потом вспомнил, как его припечатали головой к двери машины вчера. Он невесело подумал о том, что его лицо, наверное, никогда не будет как у нормальных людей. Стоило сойти синякам и ссадинам, как ему тут же разбили бровь, исправляя это недоразумение.

Но одновременно с этим и пластырь, и бинт на руке, и то, что Фрэнк очнулся не на полу у двери, - все это грело ему душу. Пусть Джерард и был далеко не в прекрасном состоянии, он все равно смог оттащить его на кровать, найти аптечку и немного позаботиться о нем. Для Фрэнка это значило безмерно много.

На глаза попалась мазь от ушибов. Фрэнк наткнулся на нее, еще когда искал в коробке обезболивающее. Он даже не помнил, что здесь есть что-то подобное. Конечно вряд ли при таких повреждениях она могла оказать заметную помощь, но можно было понадеяться, что хоть некоторые синяки побыстрее рассосутся.

Фрэнк выложил на стол два пистолета, один свой, а второй Шона, и, стараясь не делать никаких резких движений, медленно и осторожно стянул черную водолазку, обнажая пестреющее от побоев тело. На груди у него все еще был бинт, от которого он тоже стал незамедлительно избавляться. И в этот самый момент краем глаза он уловил, что художник, вжавшись еще больше в свой угол, закрыл лицо ладонью, опуская голову вниз.

-Мне самому от себя противно, - зачем-то сказал Фрэнк.

-Ты что идиот? – Джерард неожиданно рассерженно взглянул на него.

В его глазах загорелась злость. Это было его первое проявление эмоций за последние несколько часов. Услышанные слова вызвали в нем резкую бурю негодования. Его взбесило то, что Фрэнк мог так подумать. Он и правда не мог спокойно смотреть на него, но лишь потому, что при виде темных пятен, разбросанных по всему его телу, у Джерарда щемило сердце. В голове невольно всплывали воспоминания, как он прикасался к этим рукам, груди, спине… казалось, что он все еще помнит тепло мягкой кожи, помнит каждый изгиб. Художник еще тогда заметил множество синяков, но теперь… теперь все было гораздо хуже.

-Тебя, по-хорошему, вообще в больницу надо! – не выдержал он.

-Ага, а оттуда сразу в тюрьму, а еще лучше на эшафот!

Поняв, что невольно слишком резко ответил, Фрэнк замолчал, поджав губы. Ему было сложно выдерживать это напряжение.

Он сел на кровать, выдавливая немного белой мази на ладонь.

-Я еще не такое заслуживаю, - негромко произнес Фрэнк, начиная водить рукой по плечу и пытаясь дотянуться до лопаток, чувствуя при этом, как больно натягиваются мышцы.

Долго наблюдать за этими мучениями Джерард не смог.

-Тебе помочь? – сухо спросил он, видя, как при этом убийца отрицательно качнул головой, одновременно заставляя свою челку упасть на лицо и закрыть его.

-Ты на меня даже смотреть боишься, - чуть слышно шепнул он сам себе, но художник услышал.

Джерард встал с коробки, медленно и неуверенно подошел к кровати и мягко опустился на нее, присаживаясь позади Фрэнка, который сидел боком, подмяв одну ногу под себя, а другую свесив и опираясь мысочком о пол.

-А ты думаешь, это так просто?

Теперь его голос звучал так близко и отчетливо, что Фрэнк невольно вздрогнул и даже уловил спиной обрывок легкого дыхания.

-Нет…

-Дай мне, - Джерард протянул руку и забрал тюбик.

Фрэнк едва смог удержать тихий стон. Прохладные пальцы художника мягко заскользили по его спине, осторожно втирая в кожу белую мазь. Его прикосновения ничуть не изменились, все такие же легкие и нежные. Еще аккуратнее, чем обычно. Фрэнк радовался, что Джерард не мог видеть его лица, а еще, что в трейлере было не особо тепло и мурашки, покрывшие его тело, можно было списать на холод. Он наслаждался каждой секундой, молясь, чтобы это не заканчивалось. Даже боль сейчас как будто притупилась. Фрэнк перестал чувствовать ее. Только руки художника, нерешительно гуляющие по спине и дарящие облегчение.

-Тебе правда семнадцать? – спросил Джерард, не переставая обводить тонкими пальцами синяки.

-Да.

-Откуда все это? – Фрэнк молчал, прокручивая в своей голове какие-то воспоминания. – Фрэнк?

Голос художника был уже более уверенным. Он начинал задавать вопросы, которых Фрэнк боялся.

Услышав свое имя, он немного поежился.

-После того вечера в офисе, - наконец неохотно ответил парень.

-Тебя били… - это был не вопрос, а явное утверждение. Джерард говорил как-то неопределенно, и Фрэнк не мог понять, какие эмоции он сейчас испытывает. Он почувствовал, как художник снова выводит что-то кончиком пальца на его спине, а потом услышал немного странную и неожиданную фразу, прозвучавшую сильно подавленно. – Так ужасно и в то же время красиво. Похоже на бабочку.

Теперь Фрэнк понял, что очертания действительно напоминали крылышки бабочки. Даже сейчас в его синяках Джерард смог разглядеть что-то нечто иное. Он был удивительным.

-Как ты понял, что это я? – Фрэнк с трудом решился задать вопрос, так и не перестававший мучить его с того самого дня.

Рука художника последний раз скользнула по коже, и больше Фрэнк ее не чувствовал.

-Повернись.

Дождавшись, когда парень вынет из-под себя ногу и сядет нормально, развернувшись к нему, Джерард взял его за запястье пораненной руки.

-Татуировка, - сказал он, проводя по ней большим пальцем и рассматривая красноватый след, оставшийся от наручников. – У тебя задрался рукав, и я увидел ее.

Фрэнк перевел взгляд с уставшего лица художника на красную ленту слов. Да, конечно же Джерарду хватило бы даже беглого взгляда. Ведь именно эту татуировку он рассматривал, когда они сидели в кафе. Теперь для Фрэнка это было так давно, словно и не в этой жизни.

-Плохо, кровь все идет, - обратил внимание Джерард на вновь промокшие бинты.

-Не удивительно. – Фрэнк поднялся с кровати и отошел к столу, разматывая грязные бинты и лицезря глубокую рану с ровными краями, из которой упорно сочилась кровь. – Твою мать, просто замечательно…

-Тебе нужен врач.

-Я, по-моему, уже высказался по этому поводу.

Художник замолчал, а Фрэнк снова мысленно дал себе оплеуху за свою несдержанность.

-Ладно, - сказал он, аккуратно склеивая края раны стерильными салфетками и заматывая руку обратно, - если завтра будет так же, придется штопать самостоятельно. Отлично, всегда мечтал умереть от заражения крови.

Фрэнк посмотрел на Джерарда, который снова слился с цветом своих волос, очевидно, восприняв всерьез последнюю фразу.

-Господи, Джерард, успокойся. В худшем случае у меня не будет руки.

-Очень смешно, - обиженно пробубнил тот в ответ, а Фрэнк за все время первый раз чуть улыбнулся.

Он подтащил стоящую в углу коробку, на которой изначально сидел Джерард, к столу и пристроился на ней. Взяв в руки чужой пистолет, Фрэнк умелым движением отсоединил магазин и проверил количество оставшихся патронов, приятно удивившись, что они были там почти все. В сложившейся ситуации имевшиеся боеприпасы были на вес золота. Затем он снова зарядил пистолет и отложил его обратно, опираясь локтями о поверхность стола и погружая пальцы в темные спутавшиеся волосы.

-Ты должен мне все рассказать.

Фраза прозвучала довольно требовательно, но Фрэнк и так знал, что он действительно был должен. Хотя сейчас ему было бы легче достать звезду с неба, чем от начала и до конца поведать историю всей своей жизни Джерарду, потому что рассказ точно бы не ограничился только тем временем, что они были знакомы.

Парень покачал головой, а потом опять взглянул на художника, вновь отмечая ярко выраженную усталость на его лице. Было видно, что у него слипаются глаза, под которыми намечались темные круги, и что он из последних сил сейчас борется со сном. Фрэнк прекрасно знал, насколько его вымотала вся эта беготня. Простому человеку такое было сложно вынести.

-Я расскажу, - заверил Фрэнк. – Но сначала ты отдохнешь и выспишься. Ты ведь глаз не сомкнул за всю ночь, я прав?

Джерард опустил взгляд, на свои руки, которые сцепил в замок и нервно теребил. Он не знал, как ему поступить. Он действительно очень сильно устал.

-Джерард… - Фрэнк мягко позвал его. – Я… - он вздохнул, - я знаю, какого ты обо мне мнения… но, пожалуйста, не бойся. Я правда ничего тебе не сделаю.

Изменить особо много словами было нельзя, но Фрэнк просто не знал, что он мог сделать для того, чтобы хоть как-то вернуть доверие художника. Все зависело исключительно от Джерарда, и Фрэнку оставалось только дожидаться, что он решит.

Джерард ничего не ответил, еще немного помолчал, а потом нагнулся, расшнуровывая кеды и скидывая их на пол. Забравшись с ногами на матрасы, он лег, чуть съеживаясь, и подсунул руки под щеку, закрывая глаза.

-Я не усну, если ты так и будешь на меня смотреть, - недовольно проговорил он, однако через пять минут до Фрэнка уже донеслось его мерное сопение.

Парень достал припрятанное одеяло и заботливо укрыл им заснувшего художника, не удержавшись и присев рядом с кроватью. Он сидел и просто смотрел на расслабившееся лицо Джерарда, внимательно изучал его черты и наблюдал за подрагивающими длинными ресничками. Его рука сама потянулась к светлым волосам, и он, чуть касаясь, несколько раз провел по ним рукой.

-Ты ведь теперь даже прикоснуться к себе не позволишь, да? – тихо прошептал Фрэнк, чтобы не разбудить Джерарда. – Ты меня ненавидишь…

…Солнца не было видно за легкими белыми облаками, покрывшими ровным слоем голубое небо, будто кто-то специально раскатал их. Людей на улице было мало, рабочий день как раз достиг своего разгара, так что человечество трудилось во благо себе. Ну или бесцельно прозябало дома, погружаясь в рутинные заботы. Поэтому прохожих Фрэнку встречалось не так уж и много.

Он не очень быстро шел вперед и уже сбился со счета, какую сигарету выкуривал за последние пятнадцать минут. Он прекрасно понимал, как пагубно это отражается на его и без того подорванном здоровье, и что скоро эта вредная привычка доведет его до того, что он не сможет бегать столько, сколько обычно, потому что его будет мучить одышка, словно ему не семнадцать, а все шестьдесят семь. Но сейчас ему это было нужно, его организм требовал лошадиной дозы никотина. Фрэнк и так нечасто себе это позволял.

Он долго колебался, прежде чем все-таки решился оставить спящего художника одного и сходить в ближайший магазин, потому что кроме двух бутылок воды у них больше ничего не было. К счастью, у Фрэнка имелся хоть какой-то запас денег, которого бы хватило на первое время.

В его голове было так много мыслей, что все это смешивалось в какую-то непонятную кашу, в которой он безвольно плавал и не мог разобраться. Поэтому, чтобы не потонуть в них, он пытался просто не думать, вдыхая крепкий дым и надеясь, что он вытеснит все собой.

Между полок в магазине Фрэнк ходил долго. Он вообще не помнил, когда в последний раз покупал что-то кроме чая. Обычно он перекусывал в каких-нибудь кафешках, а завтракал неизменно булочками Марты. Так что теперь у него разбегались глаза, и он обходил стеллажи уже раз пятый, так и не определившись, что ему взять. Готовить было негде, поэтому круг продуктов значительно сужался. Но даже так Фрэнк все равно находился в замешательстве. В конце концов, потеряв всякое терпение, он схватил несколько сэндвичей, еще парочку бутылок воды, сигареты и решил, что завтра снова придется наведаться сюда, но только перед этим он подумает и обязательно напишет себе список продуктов первой важности, как это делают все опытные домохозяйки.

Отстояв очередь всего лишь в два человека, пробив все на кассе и расплатившись, Фрэнк небрежно сложил все в купленный пакет и пошел обратно, на этот раз уже быстрее, чем сюда, потому что беспокоился о том, что провел в магазине слишком много времени.

Художник все еще спал, в точно такой же позе, как и оставил его Фрэнк, который теперь колебался, думая, будить его сейчас или дождаться, пока он проснется сам. В итоге парень склонился ко второму варианту. Джерард действительно был слишком измучен, и ему необходимо было отдохнуть. А у Фрэнка было время приготовиться к предстоящему разговору и подумать о том, что он будет рассказывать и как.

Время вокруг снова превратилось во что-то неопределенное. Тонна тяжелых мыслей мешала уследить за его ходом, и когда Фрэнк очнулся, потревоженный хриплым спросонья голосом художника, он с удивлением заметил, что провел сидя за столом и ничего не делая почти целый день, потому что на улице уже начинало вечереть, а он даже не обратил внимания на то, что маленький трейлер постепенно погружался в полумрак из-за того, что дневной свет становился все слабее, и ему все труднее было проникать сквозь старые жалюзи на маленьких окнах.

-Ты уходил? – спросил Джерард, потирая заспанные глаза кулачками и усаживаясь на кровати.

-Угу, - Фрэнк проследил за его взглядом, который был прикован к белому пакету на столе. – Купил поесть.

Художник откинул одеяло, только сейчас понимая, что когда он засыпал, его не было, и тут же ощутил, как скопившееся тепло быстро рассеивается в прохладном воздухе. Днем в трейлере было определенно теплее, чем вечером и ночью. Ежась от холода и обнимая себя руками, Джерард подошел к столу, заглядывая в пакет и тут же ухмыляясь.

-Это называется не поесть, а перекусить, Фрэнки.

В следующую секунду резко повисшая тишина наполнилась уже знакомым обоим напряжением. Фрэнк сжал руки, лежавшие на ногах, в кулаки и опустил голову как можно ниже, а Джерард сжал губы в тонкую линию, понимая, что сказал только что то, чего не следовало говорить. Имя убийцы слетело у него с языка прежде, чем он это осознал. Но он не должен был так его называть. Не должен был говорить с такой знакомой обоим нежностью и теплотой в голосе.

У Фрэнка внутри все перевернулось и стало вдруг так больно и обидно, что он был готов закричать. Он и не представлял себе, что будет так мучительно невыносимо смотреть Джерарду в глаза, слушать его голос и просто находиться с ним в одном помещении. Для Фрэнка это было безумно сложно, и с каждым часом это чувство внутри него становилось все больше и больше, готовое в любой момент убить его.

Художник молча достал первую попавшуюся упаковку сэндвичей, бутылку воды и две сигареты из пачки, пряча одну в карман куртки на груди, а кончик второй удерживая губами и поджигая валявшейся на столе зажигалкой. После чего он поспешил удалиться с добытыми трофеями обратно на кровать, как будто там он чувствовал себя более защищенным.

-Почему не ешь? – осмелился поинтересоваться Джерард через некоторое время, докурив сигарету, весь пепел которой пришлось стряхивать на пол. Хотя здесь и так было не особо чисто.

-Не хочу, - отстраненно ответил Фрэнк, которому сейчас и правда кусок не лез в горло.

-Тебе надо.

Убийца не сдержал горькой усмешки, поднимая глаза на художника.

-Почему ты так обо мне печешься?

-А ты почему?

Оба знали ответ, но ни один не пожелал поделиться им вслух, так и оставив эти вопросы висеть в воздухе.

Фрэнк уже не чувствовал того страха, исходящего от художника. Теперь он стал чуть увереннее. Взгляд больше не был затравленным. Джерард твердо намеревался узнать все, что его интересовало, незаметно загоняя Фрэнка в угол и не давая ему возможности сбежать прочь.

-Ты мне обещал, - напомнил Джерард, закрывая бутылку и откладывая ее в сторону, вместе с пустой шуршащей упаковкой. Голод заметно отступил, пусть он и съел всего-то ничего.

Тихий вздох прозвучал так, словно Фрэнку предстояло не говорить, а делать что-то непосильно тяжелое, хотя сейчас он бы согласился на что угодно, лишь бы его избавили от необходимости рассказывать.

Он встал и обогнул стол, оказываясь рядом с Джерардом, неподвижно застывшим на кровати и готовым не упустить ни одного слова. Фрэнк повернулся к нему спиной и засунул руки в карманы джинсов, пытаясь разглядеть через узкую щелочку, что творится за окном.

-Есть некая «Организация», - тихо и неуверенно начал он, чувствуя, как органы внутри сжимаются в маленький комок, не давая нормально говорить и дышать. – О ее существовании никто не знает. Ни простые люди, ни правительство, никто. Она как бы есть, но в то же время ее и нет. – Фрэнк на несколько секунд замолчал. Следующая часть далась ему еще тяжелее. – И занимается она тем, что выращивает профессиональных убийц, дрессирует их, как послушных собак, которым потом отдаются приказы, и они молча их выполняют. – Фрэнк прикрыл глаза, радуясь, что сейчас не смотрит на художника. – Я думаю, что ты уже понял, что один из них стоит сейчас перед тобой.

Заставив выговорить себя это, он ощутил, как в душе леденеет от собственных слов. Думать об этом было легче, чем произносить вслух. Называть себя убийцей было страшно.

-Тебе же всего семнадцать… - раздался чуть слышный шепот за спиной, а Фрэнк вновь уловил в голосе художника знакомый ужас и страх.

-И что? – продолжил он. – А ты думал, я начну уверять тебя в том, что все это неправда? Нет, Джерард, мы с тобой не в сказке, и это реальный мир. А в реальном мире – я убиваю людей.

Джерард чувствовал, как по нему проходятся ножом. Почему же было так больно? Он ведь и так все понял. Но для него, как и для Фрэнка, эти слова были невыносимы. Да, в глубине души он все еще надеялся, что это ложь, что это сон, что его убедят в обратном, что не придется мириться с кошмарной правдой… он так отчаянно этого желал. Он не хотел верить в то, что Фрэнк – убийца.

-И тебя тоже должен был…

Плечи Фрэнка приподнялись, и он закрыл лицо руками, мечтая раствориться в воздухе прямо сейчас и больше никогда не существовать. Стать невидимкой. Ничем.

-А ты даже не знаешь, что когда выходил из художественного центра, я смотрел на тебя сквозь прицел винтовки, не в силах согнуть палец и забрать себе твою жизнь. Не знаешь, что в офисе, если бы ты только не назвал меня по имени, я бы, наверное, совершил самое ужасное преступление в своей жизни. Не знаешь, что вчера я уже просто наконец осознал, что никогда не смогу убить тебя. Сколько бы еще попыток у меня ни было… даже если это будет означать мою собственную смерть… я не смогу. – Фрэнк вцепился руками в волосы, теряя самообладание. – Я ужасен… Прости меня, Джерард, умоляю, прости. Ты имеешь право меня ненавидеть, я знаю. Нет, ты никогда меня не простишь, я не достоин даже дышать с тобой одним воздухом… я ничтожество. Если хочешь, можешь пристрелить меня прямо здесь, я…

Тонкие прохладные пальцы с силой обхватили запястье Фрэнка, больно сжимая его, и потянули в сторону, заставляя оторвать руку от лица. Фрэнк содрогнулся, поворачиваясь и видя бледное лицо художника, на которое ложились черные тени, почти полностью скрывая его. Казалось, что на нем совсем нет эмоций. Оно выглядело пугающе.

-Ты прав… никогда… я ни за что тебя не прощу, - голос Джерарда прозвучал холодно и колко, а глаза заблестели так, словно они были льдинками. – Я не прощу тебе того, что ты меня бросил!!! – резко закричал художник, давая волю всему, что успел накопить с тех самых пор, как последний раз видел того, другого Фрэнка. – Что ты напугал меня до смерти!!! – Он яростно вцепился в черную водолазку. – Что ты чуть не умер!!! Я не прощу тебя за то, что ты думаешь, что я тебя ненавижу!!! Не прощу!!! И я никогда не прощу тебя, если ты снова от меня отвернешься!!! Я никогда не прощу тебе этого, Фрэнк, - художник сорвался и тихо всхлипнул, осторожно прижимаясь к теплой груди, - никогда…

Легкий поцелуй в щеку унес пол из-под ног. Тело перестало слушаться, и Фрэнк покорно сделал два шага вперед, когда его требовательно потянули за одежду. Он уперся коленом о край кровати, одной рукой обхватывая худую талию, а второй помогая себе удержать равновесие, мягко укладывая художника на спину и нависая над ним, чтобы в следующее мгновение начать ревностно целовать его губы, не в силах остановиться, не давая ему сделать глоток воздуха, почти заставляя задыхаться в поцелуе. Он не мог поверить, что он снова прикасается к этому телу, слышит трепетный стук сердца, вдыхает сладкий запах кожи. Он боялся, что это окажется просто сном, что через мгновение художник растворится в его руках, исчезая в воздухе сизым дымом. Поэтому Фрэнк все крепче обнимал его, прижимая к себе, чувствуя его тепло, доказывая самому себе, что все по-настоящему. Все как и в первый раз. Он потерял голову, забывая обо всем на свете, полностью отдаваясь этим ощущениям.

Но призрачная мысль, скользнувшая на периферии сознания, резко отрезвила, заставляя горько осознать происходящее.

-Одумайся, Джерард… - выдохнул Фрэнк, зная, что это неправильно, что так нельзя. Он едва ли мог говорить, содрогаясь от нежных поцелуев художника, растянувшихся длинной цепочкой по шее. – Ты понимаешь, кто я?.. Я преступник, убийца, чудовище…

-Почему? – вместо ответа прозвучал жаркий шепот на ухо. – Почему ты не убил меня?

Фрэнк прикрыл глаза, заранее зная, что будет, когда он произнесет эти слова. Но остановить себя он не мог. И не хотел. Потому что больше всего на свете он хотел снова дрожать от безумно приятных прикосновений тонких пальцев, слышать сбивчивое дыхание и растворяться в своих чувствах к этому красивому художнику под ним.

-Потому что ты – самое дорогое, что есть в моей жизни.

И Джерарду хватило этого. Ему хватило этих слов, чтобы выбросить из головы предыдущую фразу, чтобы перестать сомневаться и еще желаннее поцеловать разбитые губы, проникая руками под футболку и согревая замерзшие ладони о теплую крепкую спину, которой его были готовы закрыть от града пуль и всех опасностей.

Ура! Я дописал эту главу! И еле выложил из-за этих дурацких обновлений =.= Надеюсь, не очень сопливо? Блин, я конечно понимаю, что они не девочки и все такое... но, блин, не могу я по-другому!!!

Дата добавления: 2015-09-05