Двадцать первое июня. Тьма и Свет

переводчик Майя_vesper_m_Трофимова

Лена стояла, вытянувшись как струна, темный силуэт под огромной луной. Она не плакала и не кричала. Её ноги твердо стояли на земле по обе стороны от длинной трещины, которая теперь прочертила пол пещеры, почти целиком расколов его напополам.

- Что сейчас произошло? – Лив искала ответы у Аммы и Аурелии.

Я проследил за взглядом Лены через громадный скальный массив и понял причину её молчания. Она была в шоке, ее взгляд был прикован к одному знакомому лицу.

– Что ж, судя по всему, Абрахам вмешался в Порядок вещей, – Мэйкон стоял у входа в пещеру, обрамлённый светом луны, которая начала срастаться обратно. Рядом с ним стояли Леа и Бэйд. Я не знал, как долго он там стоял, но, взглянув в лицо Мэйкона, мог сказать, что он видел всё. Он медленно пошёл вперед, все еще заново привыкая ходить по земле. Бэйд шла за ним по пятам, а Леа придерживала его за руку.

Лена обмякла при звуке его голоса, голоса из могилы. Я услышал мысль, едва слышную. Она боялась даже думать об этом.

Дядя Мэйкон?

Она побледнела. Я вспомнил, что чувствовал, когда увидел на кладбище свою маму.

– Впечатляющий фокус вы с Сарафиной провернули, чтобы добиться своего, дед. Этого у тебя не отнять. Вызвать Луну Призвания раньше срока? Ты превзошёл себя, правда, – голос Мэйкона эхом отразился от стен пещеры. Воздух был неподвижен, и стояла такая тишина, что не было слышно ничего, кроме тихого плеска волн. – Конечно же, стоило мне узнать, что это твоих рук дело, как я уже не смог остаться в стороне, – Мэйкон выжидал, словно рассчитывая на ответ. Но не получив его, рявкнул: – Абрахам! Узнаю в этом твой почерк.

Пещера задрожала. Из зазубренной трещины в потолке посыпались камни, ударяясь об пол. Казалось, будто вся пещера вот-вот обрушится. Небо потемнело. Зеленоглазый Мэйкон – Светлый Маг, если именно им он теперь являлся, – казался даже более сильным, чем инкуб, которым он был прежде.

Рокочущий смех разнесся в пещере. Внизу на мокрый пол пещеры, который больше не освещала луна, из тени выступил Абрахам. Со своей белой бородой и подходящим белым костюмом он выглядел как безобидный старик, а не как темнейший из Кровавых инкубов. Хантинг держался около него.

Абрахам встал над Сарафиной, чье тело лежало на земле. Она стала почти белой, покрывшись толстым слоем инея и превратившись в ледяной кокон.

– Ты звал меня, мальчишка? – старик снова засмеялся, резко и отрывисто. – Ох уж это высокомерие юности. Через сотню другую лет ты узнаешь свое место, внук.

Я попытался мысленно подсчитать поколения между ними – четыре, может быть, даже пять.

– Я хорошо знаю свое место, дед. К несчастью, и это в особенности странно, я верю, что я буду тем, кто тебе укажет на твое.

Абрахам неспешно пригладил свою бороду:

– Малыш Мэйкон Равенвуд. Ты всегда был пропащим парнем. Но это твоё дело, а не моё. Кровь есть кровь, как Тьма есть Тьма. Тебе следовало бы помнить, куда простирается твоя преданность, – он, помолчав, перевел взгляд на Лею. – Хорошо бы ты тоже об этом помнила, дорогая. Но тебя, к сожалению, воспитал Маг, - он пожал плечами.

На лице Леи явно отразилась злость, но и страх тоже был заметен. Оно была бы не прочь схватиться с Кровавой стаей, но бросать вызов Абрахаму она не хотела.

Абрахам взглянул на Хантинга:

– К слову о пропащих, а где Джон?

– Смылся. Трус.

Абрахам резко повернулся к Хантингу:

– Джон не способен на трусость. Это не в его характере. И его жизнь значит для меня больше, чем твоя. Потому я тебе советую его отыскать.

Хантинг опустил взгляд и кивнул. Интересно, почему Джон Брид так важен для Абрахама, которому, по-видимому, ни до кого нет дела?

Мэйкон внимательно наблюдал за Абрахамом:

– Трогательно видеть, как ты беспокоишься о своём мальчике. Я искренне надеюсь, что ты сможешь его найти. Я знаю, как это больно – потерять ребёнка.

Пещеру снова затрясло, и камни полетели к нашим ногам.

– Что ты сделал с Джоном? – в гневе Абрахам уже меньше казался безобидным стариком и больше походил на демона, каковым он в действительности и являлся.

– Что я с ним сделал? Думаю, вопрос в том, что ты с ним сделал? – чёрные глаза Абрахама сощурились, но Мэйкон лишь улыбнулся. – Инкуб, который может выходить на солнечный свет и сохранять силу без питания… потребовалось бы весьма специфичное наследование двух признаков одновременно, чтобы создать у ребёнка эти способности. Согласен? Говоря научно, тебе нужны были бы признаки смертного, но всё же этот мальчик, Джон, обладает способностями Мага. У него не может быть троих родителей, что означает, его мать была…

Лия ахнула:

- Кукловодом.

Каждый присутствующий Маг отреагировал на это слово. Удивление разнеслось словно рябь, воздух будто стал еще холоднее. Только Амма выглядела невозмутимой. Она сложила руки на груди и впилась взглядом в Абрахама Равенвуда, словно он был ещё одним цыплёнком, которого она собиралась ощипать, освежевать и сварить в своей помятой кастрюле.

Я попытался вспомнить, что Лена рассказывала мне о Кукловодах. Это метаморфы, наделённые способностью принимать чей-то человеческий облик. Они не просто вселяются в тело смертного, как Сарафина. Кукловоды могут по-настоящему становиться этими смертными на непродолжительные периоды времени.

Мэйкон улыбнулся:

– Точно. Магом, который может становиться человеком на время, достаточное для зачатия ребёнка с ДНК смертного и Мага с одной стороны и инкуба с другой. Ты немало потрудился, верно, дед? Я и не представлял, что в свободное время ты занимаешься селекцией.

Глаза Абрахама почернели:

– Ты единственный, кто запятнал собой Порядок вещей. Сначала своей безрассудной страстью к Смертной, а затем изменением своей собственной природы ради защиты этой девчонки, – Абрахам покачал головой, как будто Мэйкон был не более чем импульсивным подростком. – И к чему это привело? Теперь дитя Дюкейн раскололо луну. Знаешь ли ты, что это значит? Угроза, которую она навлекла на всех нас?

– Судьба моей племянницы тебя не касается. У тебя, кажется, и так хлопот полон рот с твоим научным экспериментом. Хотя я не могу не интересоваться, зачем он тебе нужен, - зеленые глаза Мэйкона вспыхнули, когда он это сказал.

– Будь осторожнее со словами, – Хантинг шагнул вперёд, но Абрахам взмахнул рукой, и тот остановился. – Убив однажды, убью тебя и дважды.

Мэйкон покачал головой:

– Детский лепет, Хантинг. Если планируешь свой жизненный путь в качестве подхалима деда, тебе придётся поработать над подачей текста, – Мэйкон вздохнул. – А теперь спрячь свой хвост промеж ног и следуй за хозяином словно верный пёс.

Выражение лица Хантинга ожесточилось.

Мэйкон перевел взгляд на Абрахама:

– И да, дед, как бы ни хотелось мне ознакомиться с твоими лабораторными записями, думаю, тебе пора уходить.

Старик засмеялся. Холодный ветер закружил вокруг него, со свистом проносясь меж скал.

– Думаешь, ты можешь помыкать мной как мальчиком на побегушках? Ты не будешь произносить моё имя, Мэйкон Равенвуд. Ты будешь выкрикивать его. Ты напишешь его кровью, – ветер вокруг Абрахама усилился, его галстук хлестал его по телу. – А когда ты умрёшь, к моему имени по-прежнему будут относиться с почтением, а твоё будет забыто.

Мэйкон посмотрел ему в глаза без малейшего намёка на страх:

– Как разъяснил мой математически одарённый брат, однажды я уже умер. Придётся тебе придумать что-нибудь новое, старик. А то это становится скучным. Позволь посмотреть, как ты исчезнешь.

Мэйкон щёлкнул пальцами, и я услышал рвущийся звук, когда за Абрахамом распахнулась ночь. Старик смешался, а потом улыбнулся:

– Возраст, должно быть, влияет на меня. Я едва не забыл собрать свои вещи перед уходом, – он вытянул руку, и из одной из расщелин в скале появилось нечто. Исчезнув, оно вновь появилось у него в руке. На мгновение у меня перехватило дыхание, когда я увидел её.

Книгу Лун.

Книгу, которая, как мы думали, сгорела дотла на полях Гринбрайера. Книгу, которая сама по себе была проклятьем.

Лицо Мэйкона потемнело, и он протянул руку:

– Это принадлежит не тебе, дед.

Книга дёрнулась в руке Абрахама, но окружавшая его тьма сгустилась, и старик с улыбкой передёрнул плечами. Через мгновение рвущийся звук прокатился эхом по пещере, когда он исчез, забрав с собой Книгу, Хантинга и Сарафину. Когда эхо смолкло, мелкие волны смыли даже отпечаток тела Сарафины на песке.

На звуке разрывающегося воздуха, Лена побежала. К тому времени, как Абрахам исчез, она уже была на другой стороне каменистого пола пещеры, на полпути к Мэйкону. Он опирался о шершавую стену, когда Лена бросилась ему на грудь, и покачнулся, будто мог упасть.

– Ты умер, – пробормотала Лена в его грязную рваную рубашку.

– Нет, милая. Я вполне живой, – он поднял её лицо, чтобы Лена взглянула на него. – Посмотри на меня. Я по-прежнему здесь.

– Твои глаза. Они зелёные, – потрясённая она коснулась его лица.

– А твои - нет, – он печально дотронулся до её щеки. – Но они прекрасны. Оба, и зелёный, и золотой.

Лена недоверчиво покачала головой:

– Я убила тебя. Я воспользовалась Книгой, и она убила тебя.

Мэйкон погладил её по волосам:

– Лайла Джейн спасла меня прежде, чем я пересёк грань. Она заключила меня в Светоч, а Итан освободил меня. Это была не твоя вина, Лена. Ты не могла знать, что произойдет, – Лена начала всхлипывать. Он погладил её растрёпанные чёрные кудри. – Тихо-тихо. Теперь всё в порядке. Всё закончилось.

Мэйкон лгал. Я видел по его глазам. Чёрные омуты, хранившие его тайны, исчезли. Я понял не всё, что сказал Абрахам, но знал, что в этом есть правда. Что бы ни случилось, когда Лена сама выбрала себе Призвание, это было не решением наших проблем, а само по себе новой проблемой.

Лена отстранилась от Мэйкона:

– Дядя Мэйкон, я не знала, что так случится. В одну минуту я думала о Тьме и Свете – о том, чего я действительно хочу. Но всё, о чём я могла думать, – что я не принадлежу ни к чему. После всего, через что я прошла, я не Светлая и не Тёмная. Я и та, и другая.

– Всё в порядке, Лена, – он потянулся к ней, но она осталась стоять на месте.

– Нет, – Лена покачала головой. – Посмотри, что я наделала. Тётушка Твила и Ридли ушли, а Ларкин…

Мэйкон посмотрел на Лену так, будто видел её впервые:

– Ты сделала то, что тебе пришлось сделать. Ты сама выбрала себе Призвание. Ты не выбрала место в Порядке Вещей. Ты изменила его.

Её голос прозвучал неуверенно:

– Что это значит?

– Это значит, что ты та, кто ты есть – сильная и неповторимая – как Великий Рубеж, место, где нет Тьмы или Света, а есть только магия. Но в отличие от нейтрального Великого Рубежа, ты и Светлая, и Тёмная. Подобно мне. И после того, что я увидел сегодня ночью, и подобно Ридли.

– Но что случилось с луной? – Лена взглянула на Бабулю, но со скального уступа заговорила Амма.

– Ты расколола её, дитя. Мелхиседек прав, Порядок вещей изменен. Не могу сказать, что теперь будет, – то, каким тоном она произнесла «изменен», ясно говорило о том, что это последнее, что нам было нужно.

– Я не понимаю. Вы все здесь, но Хантинг и Абрахам тоже. Как это возможно? Проклятие… – Лена запнулась.

– Ты выбрала и Тьму, и Свет – условие, которое проклятие не предусмотрело. Никто из нас этого не предвидел, – в голосе Бабули слышалась боль. Она что-то скрывала, и я чувствовал, что всё намного сложнее, чем она показывала. – Просто я рада, что с тобой всё в порядке.

В пещере послышался всплеск воды. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за угла взметнулись розово-белые пряди Ридли. Прямо позади неё стоял Линк.

– Похоже, я действительно смертная, – Ридли произнесла это с привычным ей сарказмом, но в голосе слышалось облегчение. – Вечно тебе нужно быть не такой как все, да? Молодец, опять всё испортила, сестрёнка.

У Лены перехватило дыхание, на секунду она просто замерла.

Это было уже слишком. Мэйкон был жив, в то время как Лена считала, что убила его. Она выбрала Призвание, и осталась и Темной, и Светлой. И насколько я понял, она расколола луну. Я знал, что Лена вот-вот лишится чувств от пережитого. И когда это случится, я буду рядом, чтобы увезти её домой.

Лена сжала Ридли и Мэйкона в объятиях, заключая их в ее собственном магическом круге, она не была больше ни Темной, ни Светлой, просто очень уставшей, но не одинокой.

Дата добавления: 2015-09-05