Воспоминание №13. You Make My Heart Go Blind

Прошло пять дней с той ночи, когда все разрушилось. По крайней мере, мир Томми лежал в руинах. Иногда ему казалось, что все случилось только вчера, иногда – что прошло уже много месяцев. Он утратил чувство времени, пространства, реальности.

Он не помнил, как добрался в ту ночь до своего номера, как дожил до утра. Помнил только бесконечный круговорот мыслей в голове, мириады вопросов, на которые не было ответа. Но на следующий день ему удалось, сохранив безразличное выражение лица, сказать Ламберту «доброе утро» и, узнав про дополнительный автобус, уговорить Терренса поменяться с ним местами. И это все, на что у него хватило сил. Всю дорогу он пролежал в кровати, укрытый с головой одеялом и с наушниками в ушах, но не слыша музыки. Закрыться от внешнего мира он мог, но отгородиться от внутреннего было труднее.

Концерт в тот вечер прошел как в тумане. Томми на полном автомате перебирал струны и фальшиво улыбался, глядя в зал, в сторону, в пол, на гитару – куда угодно, только не на него. Адам прикасался к нему, обнимал его, как обычно, но он ничего не чувствовал. Будто от него осталась одна оболочка, а внутри была только пустота. Выжженное поле. Наверное, даже если бы он его поцеловал в тот вечер (а он этого не сделал), то Томми остался бы равнодушным. Его словно выключили, оставив только жизненно важные рефлексы.

Переодеваясь после концерта, он нашел в кармане джинсов тот самый злополучный пакетик с экстази. Он ведь так его и не выбросил тогда – рука не поднялась. Его измученный мозг решил, что это именно то, что ему нужно сейчас. Это – и алкоголь. Каждую ночь после этого он делал все возможное, чтобы избавится от мыслей, которые мучили его. Афтер-пати, клубы, бары, вечеринки… Много виски, много экстази, громкая музыка, заглушающая воспоминания и сожаления. Незапоминающиеся лица, мелькающие перед ним в круговороте танца, руки на его коже, холодные, скользкие, вызывающие дрожь… не похожие на руки Адама. Быстрый, ни к чему не обязывающий секс в кабинках туалетов или в VIP – комнатах клубов. Все слилось в одно размытое цветное пятно. Но по крайней мере, это помогало забыть. Хоть на короткое время забыть про выжженное поле внутри.

И когда в один вечер Сутан, отлепив от него очередную фанатку, притащил его в автобус, заставил принять холодный душ и прочитал ему длинную нравоучительную лекцию, ему не было стыдно. Он просто сидел перед ним, закутанный в огромное полотенце, и смотрел, как с челки капает вода, постепенное образовывая лужицу на полу. Встрепенулся Томми, только когда услышал имя Адама. «Если ты не хочешь, чтобы я рассказал все Адаму, ты должен прекратить», - сказал Сутан. Ну или что-то в этом роде. Томми все еще не протрезвел и не разобрал все слова.
- Мне все равно, - прошептал он и улыбнулся, почувствовав, как маленькая трещинка на нижней губе с отвратительным треском разошлась. Он осторожно дотронулся до нее языком, с каким-то извращенным удовольствием ощутив вкус крови.
- Я знаю, что это не так, - мягко возразил Сутан.
Томми покачал головой и плотнее закутался в полотенце.
- Ему очень плохо, Томми, - продолжил он. – Вам обоим плохо. Но он по крайней мере не бросается во все тяжкие.
- Мне все равно, - повторил Рэтлифф, будучи почти уверенным в том, что забыл все остальные слова.
- Ладно, как хочешь, - вздохнул Сутан, поднялся и пошел к выходу, но в последний момент обернулся и добавил:
- Я не позволю тебе снова причинять ему боль. Поэтому лучше держись от него подальше. По крайней мере, пока к тебе не вернется здравый смысл.

Вскоре Томми понял, что экстази уже не дает желаемого эффекта. Не помогает забыть. В тот день глэмбэнд разместился в отеле, так что у него в распоряжении была вся ночь. Томми знал, что почти в каждом клубе есть человек, который распространяет наркотики, поэтому проблем с этим не будет. Он не думал о том, что за ним могут следить папарацци, что его могут узнать, что обо всем этом могут услышать его родители. Ему действительно было все равно, ведь все, чего он хотел – это забыть. И он забыл. Последнее, что он помнил в тот вечер – это тоненькая дорожка белого порошка на тыльной стороне его ладони.
Очнулся он уже у себя в номере, лежа на кровати. Футболки на нем не было. На его бедрах сидела полуголая брюнетка и пыталась расстегнуть ремень его джинсов. Комнату освещал лишь неяркий свет настольной лампы. Томми закрыл глаза, так как потолок невыносимо быстро вращался и будто грозил упасть на него и раздавить. Девушка никак не могла справиться с пряжкой его ремня и то и дело нервно хихикала. Томми все еще толком не понимал, что происходит, когда услышал, как дверь в его номер открылась и с грохотом снова захлопнулась. Он заставил себя повернуть голову и увидел Адама. Очертания всех предметов в комнате были сильно размыты, но Адама он видел необычайно четко. Ему даже показалось, что он светится. Католическое прошлое услужливо подсунуло ему ассоциацию с ангелом, спустившимся с небес, чтобы его спасти.
Девушка наконец оставила в покое ремень Томми и застыла, уставившись на Адама.
- Извини, дорогуша, но тебе придется уйти, - услышал Томми холодный и безразличный голос Ламберта и снова попытался сфокусировать на нем взгляд.
У девушки, по видимому, случился шок, или она тоже была под наркотой, так как даже не думала слезать с Томми и продолжала широко открытыми глазами смотреть на Адама.
- Давай-давай, быстренько оделась, собралась и ушла, - раздраженно повторил Ламберт.
На этот раз его слова возымели действие, и брюнетка вскочила с кровати, натянула платье и скрылась за дверью, оставив их наедине. Томми приподнялся на локтях и с большим усилием сел.
- Ч-что ты творишь, Ламберт? – спросил он, с трудом выговаривая слова. – Какое ты…имеешь право…
- Это ты что творишь, Томми? – устало проговорил Адам. Томми показалось, что он смотрит на него с отвращением.
- Ты не можешь указывать мне, что делать, - процедил сквозь зубы Рэтлифф и закрыл глаза, пытаясь собрать мысли в кучу.
- Ты прав, не могу, - на удивление легко согласился с ним Адам. – Но я могу…нет, я должен остановить то, что ты сейчас делаешь с собой.
- Ты ничего никому не должен. Тем более мне, - сказал Томми. Все тело противно ныло, будто он всю ночь разгружал вагоны. На виске пульсировала какая-то жилка, мешая сосредоточиться. Он открыл глаза, и, прищурившись, посмотрел на Адама, но взгляд брюнета был направлен вниз. Он вдруг нагнулся, поднял что-то с пола и уставился на это «что-то» расширенными от удивления глазами.
- Томми, это… то, что я думаю? – наконец заговорил Адам.
Томми пожал плечами, все еще не в состоянии рассмотреть, что же он держит в руках. Адам медленно подошел к кровати и ткнул ему в лицо пакетик с остатками белого порошка на дне. Томми вздохнул и закрыл лицо руками, но не от стыда, а оттого, что не желал сейчас слушать еще одну нравоучительную лекцию.
- Нет, конечно, Адам, это просто мука, - пробормотал он.
- Томми… - голос Адама был тихим и каким-то…виноватым.
Рэтлифф отнял руки от лица и посмотрел на него. Это слеза на его щеке или просто игра больного воображения?
- Не надо…только не сейчас, - прошептал Томми. – Я знаю, что тебе неприятно, знаю, как ты к этому относишься. Я все знаю. Поэтому…не надо.
Адам продолжал пристально смотреть ему в глаза, пока Томми не выдержал и не отвел взгляд. «Чего ему нужно от меня? Чего еще он хочет? Сделать мне больно в который раз? Ему мало?».
- Нам надо поговорить, - сказал Ламберт.
- Не сейчас, - почти умоляющим тоном прошептал Томми. «Я не знаю, что тебе сказать».
- А когда? – раздраженно спросил Адам, и, не дождавшись ответа, выругался и отошел к окну. – Ты избегаешь меня. Я уже несколько дней не могу застать тебя наедине. Я думал, тебе нужно время, чтобы успокоиться, и я дал тебе время. Но, по-видимому, ты нашел утешение в другом…и в других.
- А тебе какое дело? – взорвался Томми. – Я буду трахать кого захочу и когда захочу…так, кажется, ты сказал?
- Я сказал это, только чтобы разозлить продюсера! – повысил голос Адам.
- А прозвучало довольно искренне!
Томми попытался встать с кровати, но головокружение вернулось с новой силой, и он упал назад на подушки, задев при этом пустую бутылку из-под виски, стоявшую на тумбочке. Она со звоном свалилась на пол и откатилась к двери. Этот шум показался Томми равноценным грохоту приближающегося поезда.
- Просто вышвырни меня из группы… - прошептал он, поморщившись от боли в висках. – Так будет легче.
- Легче? – переспросил Адам. – Кому?
- Тебе…бэнду…продюсеру…всем, - устало объяснил Рэтлифф.
- А тебе? – тихо сказал Адам. – Тебе будет легче?
- Хуже точно не будет, - усмехнулся Томми.
Адам подошел к кровати и взял с тумбочки пакет с экстази. Томми снова закрыл лицо руками.
- Хочешь выбросить? Выбрасывай…я найду еще, - сказал он.
- Помогает? – вдруг услышал Томми и резко отнял руки от лица, спрашивая себя, не показалось ли ему.
- Что? – удивленно переспросил парень.
- Помогает забыть? – повторил Адам, внимательно изучая содержимое пакета. Насколько помнил Томми, там было не меньше десяти таблеток.
- Только на время, - пробормотал Томми.
- Может, и мне стоит попробовать, а? – спросил Ламберт и улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Они так и остались холодными и затуманенными слезами. Он взял с тумбочки стакан с водой и спокойно высыпал туда таблетки. Все до единой.
- Чем больше, тем лучше, правда? – сказал он. Рука, в которой он держал стакан, дрожала.
Томми вдруг стало безумно страшно. Он никогда еще не видел Адама таким.
- Ты же не сделаешь этого, - срывающимся голосом сказал он и медленно поднялся с кровати. На этот раз тело послушалось его. – Если ты выпьешь сразу столько… я не знаю, что будет. Это…это слишком много, Адам.
- По крайней мере, я перестану думать о тебе. Да и потом… разве тебе не все равно? - спросил Ламберт и поднес стакан к губам.
Томми не думал, что ему удастся так быстро оказаться рядом с ним и успеть выбить стакан у него из рук. Все произошло молниеносно, инстинктивно. Он успел. Стакан отлетел в сторону и разбился, ударившись об стену и оставив на ней бесформенное пятно.
За окном уже занимался рассвет. Они просто стояли и смотрели друг на друга. Адам больше не сдерживал слез, они стекали по его щекам маленькими водопадами, блестели в неверном предутреннем свете. Томми дрожал. Вся дурь и алкоголь разом испарились из его тела, оставив после себя лишь отвратительное послевкусие…и знакомую пустоту. Выжженное поле.
Адам осторожно протянул к нему руку и, обхватив пальцами его запястье, притянул к себе. Оказавшись в его объятьях, Томми встрепенулся и попытался вырваться, но Адам крепко держал его, не позволяя даже пошевелиться.
- Пусти…пусти меня! – вскрикнул Томми. Его вдруг охватила паника. – Убери руки!
- Нет, - прошептал Адам. – Я не отпущу тебя. Никогда, слышишь? Милый мой…родной, любимый. Ты только мой, ты слышишь меня? Только мой.
Томми все еще дрожал. Поняв, что дергаться смысла нет, он успокоился и попытался расслабиться, чтобы обмануть таким образом бдительность Адама. Он все еще шептал ему на ухо какие-то глупости о том, что всегда будет рядом, что им суждено быть вместе, но Томми не слушал. Он размеренно дышал, прижавшись щекой к груди Адама, и ждал, когда он замолчит, или когда ему надоест все это. И когда наконец наступила тишина и не было слышно ничего, кроме биения их сердец, Томми прошептал:
- Адам…
- Что, милый? – тихо спросил Ламберт.
- Уходи…пожалуйста.
Адам вздрогнул. Его руки соскользнули с плеч Томми, будто внезапно утратили всю силу.
- Хорошо, - ответил он. – Как хочешь.
Когда за ним закрылась дверь, Томми позволил себе упасть на колени и позорно разрыдаться.
***
На следующий день, перед концертом в Вашингтоне, Томми, проходя мимо гримерки Адама, нечаянно подслушал часть его разговора с Сутаном.
- … и что бы там между вами не происходило, этого не должна заметить публика, - услышал Томми голос визажиста из-за приоткрытой двери и невольно остановился.
- Ты не должен рисковать своей карьерой из-за него, Адам. Он не достоин таких жертв, - продолжал Сутан. – Если он не хочет бороться за ваши отношения, то, может…
- Нет, - перебил его Адам. – Он очень дорог мне, и я знаю, что я ему тоже не безразличен. Я чувствую это. И если даже мы не сможем быть вместе, мы должны остаться друзьями.
- Ты мазохист, что ли? – фыркнул Сутан. – Тебе хочется видеться его каждый день и страдать от неразделенных чувств?
- Не знаю, - вздохнул Ламберт. – Я точно знаю только одно – без него мне будет еще хуже. Я не могу его отпустить. Просто не могу.

Когда весь бэнд собрался за кулисами, готовясь к выходу на сцену, Томми подошел к Адаму и, глядя в пол, сказал:
- Ты должен поцеловать меня сегодня на сцене. Люди ждут этого. Они будут разочарованы.
- Ты не обязан этого делать, если не хочешь, - тихо ответил Адам.
- Сейчас речь не обо мне, а о твоей карьере, - возразил Томми. – Неважно, чего я хочу, а чего нет.
Адам молчал. Томми поднял на него взгляд и уверенно произнес:
- На сцене ты можешь делать со мной все, что угодно. Мне все равно.
Он действительно был уверен, что ему все равно. Что он ничего не почувствует, когда губы Адама прикоснутся к его губам. Какая-то часть его даже хотела убедиться в этом раз и навсегда и забыть о той дурацкой слабости, которую он себе позволил неделю назад. Теперь Томми казалось, что он никогда не хотел Адама.

Но он ошибался. Как только Адам подошел к нему на сцене и грубо, по-настоящему больно дернул за волосы, заставляя повернуть к нему голову, его тело словно прошил электрический разряд. В ушах зашумело так, что он перестал слышать музыку, но каким-то чудом его пальцы продолжали брать правильные аккорды. Адам улыбался, но в его глазах Томми видел то, что поселилось там со вчерашней ночи. То, что так напугало его. Решимость…злость…безысходность. Адам допел строчку и, притянув Томми к себе, впился ему в губы, грубо раздвигая их языком. В этом поцелуе не было ни нежности, ни любви – только секс. Грязная, животная страсть. Томми чувствовал, что его щеки пылают, и этот жар распространялся по всему телу. Казалось бы, в выжженной пустыне гореть нечему, но, видимо, Адам и здесь нашел исключение из правил.

Поцелуй закончился быстро, даже слишком быстро, но он окончательно доказал власть Адама над Томми. Он словно заклеймил его, дав понять всем и каждому, кому принадлежит этот хрупкий блондин с гитарой. Каждое его слово, каждое движение, каждый миллиметр его татуированной кожи и каждая капля крови в его венах – все было во власти Адама. Но тогда Томми еще не понимал, что судьбе сопротивляться бесполезно.

В тот вечер Томми пошел в один из лучших столичных гей-баров. Нет, он не шел туда с целью подцепить кого-нибудь. Просто он не мог больше видеть восторженные лица фанаток, которые следовали за ним практически повсюду, не мог слышать их фальшивые похвалы и лесть.
Найти продавца наркотиков снова не составило большого труда. Но на этот раз Томми не отключился так, как прошлой ночью. То ли кокаин был не первого сорта, то ли он просто привык. Через пару минут все вокруг начало расплываться, и Томми прикрыл глаза и прислонился к барной стойке, ожидая, когда придет сладкое забытье.
- Скучаешь? – вдруг услышал он голос рядом с собой, и открыв глаза, увидел высокого мускулистого шатена, с улыбкой смотрящего на него.
- Нет… развлекаюсь, - ответил Томми и медленно растянул губы в полуулыбке.
- В одиночестве? – переспросил парень.
- Мне ужасно весело, - как можно увереннее произнес Томми. – Разве не видно?
- Можно, я сяду? – шатен указал на свободный стул рядом с Томми.
- Как хочешь, - пожал он плечами. Забытье все не приходило, и вместо него начинало появляться легкое чувство раздражения.
Незнакомец заказал себе текилу и снова вернулся к прерванному допросу.
- Могу я узнать твое имя, или эта информация тоже засекречена? – насмешливо прищурившись, спросил он.
- Разве это так важно? – устало сказал Томми и снова прикрыл глаза, потому что стены начали вращаться. Но вместе с головокружением появилось что-то похожее на умиротворенность и удовольствие.
- А ты таинственный, - задумчиво проговорил незнакомец. – Люблю разгадывать тайны.
Томми посмотрел на него в упор и впервые заметил, что у него голубые глаза. Почти как у Адама.
Парень, видимо, воспринял этот пристальный взгляд по своему, потому что довольно улыбнулся и, спрыгнув со стула, взял Томми за руку и повел сквозь толпу к выходу. Томми не сопротивлялся – ему вдруг захотелось, чтобы кто-то принимал решения за него, управлял им.

Через пару минут они оказались в какой-то боковой аллее. Шатен оглянулся по сторонам и прижал Томми к холодной, кирпичной стене какого-то здания. Томми вдруг понял, как ему не хватало этого – сильных рук, обнимающих его за талию, тепла сильного тела. Краем сознания он понимал, что этот человек – совсем не тот, кто ему нужен, но наркотик в его крови заставил его потянуться к чужим губам за поцелуем.
Шатен тихо застонал в ответ и сильнее прижал его к стене, углубляя поцелуй, но вдруг отстранился и заглянул Томми в глаза.
- Ты что, под наркотой? – серьезно спросил он.
- А это проблема? – спросил Томми, вызывающе вздернув подбородок.
- Да нет, - пожал плечами парень. – Так даже лучше. Интереснее.
Он внезапно поменял их местами, так что теперь сам стоял спиной к стене, крепко держа Томми за талию. Снова поцеловав его в губы, незнакомец повернул его лицо к свету уличного фонаря и плотоядно усмехнулся.
- А ты красивый, - пробормотал он.
Томми вдруг вспомнились слова Адама: «Ты и сам не знаешь, какой ты красивый…». Рэтлифф болезненно поморщился и опустил голову, прикрыв лицо челкой. «Черт…что я здесь делаю?» - мелькнула здравая мысль где-то на задворках сознания, но незнакомец уже давил ему на плечи, заставляя опуститься на колени. У Томми просто не было сил сопротивляться. Он отстраненно смотрел, как руки шатена расстегивают ремень джинсов, затем ширинку…
- Давай же, детка… Я знаю, нам будет хорошо вместе, - прошептал незнакомец, и от этих слов Томми будто проснулся. Он резко поднялся с коленей, игнорируя головокружение, и отступил на несколько шагов от шатена.
- Прости, я… не могу, - решительно проговорил он, развернулся и, пошатываясь, пошел прочь из той грязной подворотни.

Вернувшись в отель, он залез в душ и принялся с остервенением тереть кожу мочалкой, будто пытаясь смыть с себя чужой запах, выцарапать из тела отраву. Он понимал, что ему безумно повезло. На этот раз. Что этот парень мог оказаться маньяком, насильником – да кем угодно, что он, Томми, мог бы сейчас лежать в той подворотне с перерезанным горлом. Ему нужна была эта эмоциональная встряска, чтобы понять – с наркотиками пора завязывать.
В ту ночь Томми лег спать трезвый, впервые за неделю. «Нужно поговорить с Адамом…но это завтра. Все завтра», - подумал он перед тем, как провалится в глубокий сон без сновидений.

(Эта глава писалась под впечатлением от песни Cinema Bizarre “Angel In Disguise”)
http://www.lyricsmode.com/lyrics/c/cinema_bizarre/angel_in_disguise.html

Дата добавления: 2015-09-05