Глава 1. Ностальгия

Смерть - это то, для чего в конечном итоге, стоит жить, но не то к чему стоит стремиться.

Я проснулся намного раньше будильника. Сон, пришедший ко мне с таким трудом, моментально оборвался, оставив о себе лишь обрывочные воспоминания, будто я вовсе не спал, а лишь на секунду закрыл глаза. Посмотрев на часы, я всё же отметил, что это мгновение длилось пять часов. Зная себя, я не стал валяться в постели, в надежде задремать, а встал и пошёл на кухню. Привычными движениями я включил свет и кофеварку, подойдя к окну. На улице было уже светло, но почти безлюдно и лишь бродяга-ветер, разносил ровные кучи листьев, кружа их в замысловатом танце. Теперь дворнику придётся начать свою работу сначала. Я горько усмехнулся, видя в этом своеобразную аналогию между нашим трудом. И он, и я делаем важную работу. Я убираю страхи и тревоги в психике, делая подсознание человека чистым, а он окружающий нас мир. Но стоит появиться хаотичным и подчас неуправляемым обстоятельствам – будь то ветер для дворника или стресс для моих пациентов, как всю работу приходится начинать заново. Ветер может подняться в любой момент и его силу нельзя угадать. Тоже и с моими подопечными. Иногда я опасаюсь за них…

Я услышал щелчок и, подойдя к аппарату, налил себе кофе, наслаждаясь тёплым напитком, который давно потерял для меня свой приятный вкус, из-за того, что я слишком часто его пью.

Но если дворник может бросить работу из-за разразившегося шторма, я не имею на это морального права. Меня не может не заботить судьба моих пациентов. Но особенно меня тревожит другое – те случаи, когда я не успел помочь. Позавчера у меня на приёме был парень с несложным диагнозом. Но он не был настроен на контакт, а заставить его я не мог – всё-таки он не буйный больной с шизофренией. Я давно научился отвлекаться от работы, но весь вечер не мог выбросить из головы слова парня. Ту холодную решимость и глупую уверенность в том, что у нет другого выхода. Но выход есть всегда. Лишь смерть является по-настоящему непоправимой ситуацией.

Я мало сплю. Дурные сны. Часто слушаю содержание чужих снов, а мои собственные никто не знает. Обычно человек забывает девяносто процентов своего сновидения сразу после пробуждения. А я, наоборот, начинаю вспоминать детали и картину происходящего во сне. Мои сновидения часто беспокойны и возвращают меня в прошлое, в котором остались те, кому не смог помочь. В моих кошмарах я разгуливаю по кладбищу, на котором вижу надгробия с именами родных и близких. И с каждым годом практики просторы захоронений всё обширнее. На самом деле у меня очень мало пациентов, которых я не смог спасти. Конечно, я не хирург и пациенты, которым я не смог помочь не обязательно мертвы. Но они до сих пор не нашли гармонии с собой и с окружающим миром, а это, может быть, даже хуже, смерти. Но подсознание старательно раздувает страх, с которым я борюсь с самого первого дня работы врачом.

Достав телефон, я перечитал сообщение, пришедшее мне вчера от моего старого друга. Он работает кардиологом в больнице, где я начинал свой врачебный путь. Возможно, его просьба была лишь предлогом встретиться, но я был не против. Всегда приятно пересекаться с людьми, которые за время дружбы не раз проявляли себя, с лучшей стороны. Посмотрев на часы, я улыбнулся, вспомнив, что в больнице рабочий день начинается с небольшого собрания персонала – оперативки, от которых я успел отвыкнуть, долго работая в клинике.

Неспешно собираясь, я опять вспомнил про своих пациентов, помочь которым я не смог, по тем или иным причинам. Надеюсь, рядом с ними оказались люди, которые удержали их от непоправимых поступков. Я взял медицинский халат – ещё одна вещь из прошлого, и вышел из квартиры, надеясь, что сегодняшний день сможет отвлечь меня от тягостных раздумий. Тогда я ещё не знал, что моё желание будет исполнено.

***

Я совсем отвык от утренних оперативок в больнице. Хотя раньше они были неотъемлемой частью моего рабочего графика. Именно на них нас наставляли старшие товарищи и помогали, когда не получалось самому разобраться в сложном случае. Вот и сейчас я испытывал приятную ностальгию, наблюдая, как главный хирург больницы по-отечески отчитывает молодого интерна, проглядевшего очень важный признак. Промедление могло стоить человеку жизни и опытный врач, желал, чтобы интерн не только запомнил про этот симптом, но и научился принимать решения. Когда-то рядом с ним не будет учителей и вся ответственность ляжет на него. В целом я был согласен с мыслью пожилого хирурга, что лучше быть осуждённым за врачебную ошибку, чем за бездеятельность и халатность.

Тем временем на оперативку подходили другие врачи, специальность которых я смог понять, просто взглянув на них. Уверенность и властность в движениях хирургов, прозорливость и вечное любопытство во взгляде терапевтов. А это неврологи – мои бывшие коллеги, ведь моя интернатура была именно там и по образованию я психоневролог. Это лишь потом я повысил квалификацию и стал уже психиатром и наркологом. Многих удивляет то, что я работаю ещё и как психотерапевт, но я считаю, что прошёл самый лучший путь – ведь нельзя лечить нервную систему, если не разбираешься в её анатомии и рефлексах.

Тем временем в конференц-зал заходили всё новые врачи. Грустные и весёлые лица, кто-то довольный выздоровлением пациента, а кто-то понимает, что прогноз неблагоприятен – разные судьбы. Врач – это не только его знания и умения, но и его характер. То, как он будет бороться за пациента, даже когда тот сам уже сдался. Для врача нет хороших или плохих пациентов, они все равны и достойны помощи. Не знаю, как новое поколение врачей, которое я сейчас вижу перед собой, но для меня и моих знакомых клятва Гиппократа ещё что-то значит. Именно это заставило моего друга, не обращая внимание на гордость, обратится ко мне за помощью и попросить помочь в том, где он разбирается хуже меня.

Стоило только вспомнить о нём, как я увидел его приветливое лицо, которое почти не изменилось за прошедшие годы. Он тихо вошёл в конференц-зал, стараясь не отвлекать докладчика. Взглядом отыскав меня он двинулся в мою сторону, по пути здороваясь с коллегами.

- Спасибо, что зашёл Максим. Рад тебя видеть. – Шёпотом сказал он мне, склонившись в мою сторону.

- Пока не за что, Вань. Мне было приятно зайти сюда. Да и признаться, мне стало любопытно, зачем кардиологу моя помощь.

- Расскажу чуть позже, когда закончится оперативка. Сам понимаешь, было бы неэтично рассказывать по телефону диагноз пациента. – Ответил он и, извинившись, пошёл к кафедре, чтобы доложить о количестве и состоянии больных в отделении кардиологии.

Мне было приятно, что он не изменился и был верен идеалам старой врачебной школы. Я помнил Ваню ещё по университету. Весёлый, активный и жизнерадостный. Я бы удивился, если бы он стал мрачноватым онкологом или судебным медицинским экспертом. Хотя он и задумывался об этих специальностях, увлечённый всем, что связано с хирургией. Очень здорово, когда человек не ошибся с выбором, и занимается тем, что ему нравится – из него получился очень хороший кардиолог. Помню, мы ещё шутили, говоря про то, что у него «говорящая» фамилия «Куров». И тут нет связи с курами – корень его фамилии «кур» или транслитерация французского «кёр», что значит «сердце». Согласитесь, редко бывает, что человек настолько соответствует своему «родовому имени». Ваня замечательно лечил чужие сердца и своему не позволял стать чёрствым и циничным, оставаясь сердечным и добрым человеком.

Вот с такими людьми я работал в этой больнице. Всё-таки я иногда жалею, что ушёл в частную клинику. У нас нет таких оперативок, вся статистика взвалена на соответствующий отдел, как и бумажная работа. Врачи из моей клиники «Доброе сердце» лечат, а не занимаются бюрократией. Поэтому я считаю, что за нашим вариантом будущее, но всё равно с приятной ностальгией думаю о своей врачебной молодости. Конечно, очень здорово, по-настоящему эффективно лечить людей, иметь красивый кабинет и зарплату, обеспечивающую безбедное существование. Но временами не хватает, того ощущения общности, которое испытываешь, работая в городской больнице. Сколько себя помню, в каждом отделении была слаженная команда – заведующий, врачи, медсёстры, санитары, даже молодые интерны – все вносили свой вклад, все желали людям здоровья и каждый день трудились ради их блага. Эта сплочённость лучшее, что я видел. Ни в школе, ни в университете у меня не было такого коллектива. Наверное, врачи ближе друг другу, через многое проходя вместе и поэтому наша дружба, априори крепче, чем знакомство в офисе. Всего этого мне не хватает. Особенно моего наставника, который не стал меня останавливать, но, безусловно, не одобрял моего ухода. Позже я узнал, что он готовил меня, как свою замену, для заведования кафедрой неврологии и невропатологии. Но я выбрал другую жизнь, в более интересной для меня медицинской сфере и адекватной оплате труда.

Но я до сих пор чувствую себя виноватым перед ним. Ведь он научил меня столь многому. Но это моя жизнь и я выбрал то, что мне нужно. Человек в какой-то степени эгоист. Это особенно проявляется во время таких вот сложных решений. Возможно, частые лишения и грустное прошлое помогли мне сделать выбор. Обучаясь в университете, я постоянно слышал от матери «Читай всё, что можешь и запоминай всё, что видишь. В твоей профессии может понадобиться абсолютно всё. Жаль, что за такую ответственность вам платят копейки…». Это особенно странно, когда вспоминаешь, сколько стоит обучение и как долго оно идёт, становясь серьёзным испытанием семейного бюджета. Последние годы моего обучения и интернатура были очень сложными в финансовом плане. Мама в то время уже сильно болела и ей было сложно заработать необходимое количество денег. Я пытался подрабатывать, часто недосыпая, иногда прогуливая ненужные для меня пары. Рад, что тогда со мной серьёзно поговорил мой дед, объяснив мне, что получение образования намного важнее, чем трата времени на подработки. Я согласился, но был уязвлён. Мне было стыдно в свои двадцать два года, находиться на иждивении у болеющей женщины и пенсионера. Большинство моих одноклассников уже год назад получили дипломы и зарабатывали деньги, а кое-кто уже успел обзавестись семьёй. Поэтому, я поклялся себе, что приложу все усилия, чтобы не просто сводить концы с концами, а обеспечить себя и отблагодарить родственников. Жаль, что болезнь мамы так быстро забрала её у меня. Она, кстати, была знакома с Ваней Куровым и всегда просила меня пойти в кардиологию вместе с ним. Встав на ноги, я почти всё заработанное тратил на единственного родного человека, в тот момент оставшегося у меня – моего деда, который сам так много мне дал.

Поэтому, когда мне поступило предложение попасть в не имеющую аналогов частную клинику, где у опытных и трудолюбивых докторов есть возможность обеспечить себя и полностью сосредоточиться на врачевании, я не смог отказаться. Мне не хотелось проверять своё желание помогать людям лишениями. Возможно, я смалодушничал. Уверен, что заслужил негласное порицание. Простите меня учитель, за то, что я дал слабину и выбрал более лёгкий путь. Единственное моё оправдание в том, что я при этом помог огромному числу людей, используя свои новые возможности. Стыдно признать, но к хорошему быстро привыкаешь. Я, конечно, не шиковал, тратя деньги на ерунду, но крупной статьей моих расходов стал антиквариат и предметы искусства, ценить которые меня научил дедушка. Помню, как однажды потратил почти всю зарплату, найдя ему очень редкую и дорогую марку, которая завершала его коллекцию. В тот день он был счастлив. Но не из-за полной коллекции, являющейся завистью любого филателиста. Он был рад, что его внук вырос щедрым и благодарным человеком. Последующий месяц жесткой экономии того стоил. Дедушка ушёл, испытав гордость за меня, дав то, чему не успел научить меня отец. Дедушка не осуждал меня за мой выбор и поддерживал в трудные минуты. Я верю, что когда буду заезжать, чтобы поздравить наставника с юбилеем, он простит меня…

- … Савелий Назаров…

Савелий? Я мгновенно вырвался из приятного плена воспоминаний, после того, как услышал это имя. Внимательно вслушиваясь в слова докладчика отделения травматологии, я понял, что не ошибся. Савелий Назаров, семнадцать лет. Это точно он. Я не знал его фамилию, но возраст… Не может быть такого совпадения… Или может? Но что с ним произошло и что он делает в травматологии?

- … открытый перелом обеих костей правой голени, со смещением, остеосинтез аппаратом Илизарова. Также закрытый внутрисуставной оскольчатый…

Я не очень хорошо разбираюсь в травматологии, но было понятно, что повреждения достаточно серьезны. Неужели, он всё-таки решился на суицид, не взирая ни на что? А я был уверен, что вероятность такого минимальна. Ведь с ним был Марат. Я опять ошибся? Кладбище из моих кошмаров чуть не пополнилось новым надгробием. Сколько ещё человеческих судеб я кину на алтарь своей гордости? Но услышав следующую реплику я перестал себя корить и немного успокоился.

- … пациент в удовлетворительном состоянии. Его быстро доставили и своевременно оказали помощь. Жизни ничего не угрожает. Виновник ДТП найден. Не поверите, Кирилл Данилович, - обратился докладчик к главному врачу больницы. – Его сбил лучший друг, который торопился с ним встретиться.

Не знаю, как Кирилл Данилович, но я тоже слабо в это верил. Если речь идёт о Марате, то я помню, как скрупулёзно он водит машину и не верю в то, что он мог кого-то сбить, а тем более Савелия.

- Жизнь очень странная штука и чем больше я живу, тем меньше удивляюсь подобным вещам. – Ответил молодому врачу его пожилой коллега. Я не мог с ним не согласиться.

- Максим? – Тихо спросил Ваня, видя, что я сильно переменился в лице. – С тобой всё в порядке?

- Да. Просто мне будет нужно зайти ещё к одному пациенту.

- Ясно. – Понимающе ответил он, не требуя от меня деталей и дипломатично спросил. – Тебя проводить?

Дата добавления: 2015-09-04