Пародия

Наконец, соотношение понятий вариации и стилизации оказывается ключом к более точному и практически применимому, чем в «Проблемах поэтики Достоевского», определению пародии: «Чтобы быть существенной и продуктивной, пародия должна быть именно пародийной стилизацией, то есть должна воссоздавать пародируемый язык как существенное целое, обладающее своей внутренней логикой и раскрывающее неразрывно

связанный с пародируемым языком особый мир». Однако изображение этого мира в пародии происходит все-таки «не с помощью изображаемого языка, как продуктивной точки зрения, а путем его разоблачающего разрушения».

Это означает, что при враждебном столкновении двух голосов внутри художественного высказывания первый из них (собственный голос пародируемого слова) должен быть полноценным, но заведомо не адекватным своему собственному предмету.

Вариация же, используя чужой стиль и смешивая его с другим или другими (лишая его тем самым полноценности), изображает совсем иной предмет, нежели ее прототип. Сравнивать пародию и вариацию поэтому нужно в двух отношениях: с точки зрения выдержанности стиля и с точки зрения соответствия стиля предмету.

Приведем примеры, во-первых, пародии, основанной на стилизации, и, во-вторых, вариации, чтобы на практике увидеть, как можно различать эти способы воспроизведения чужого стиля.

1. В романе Достоевского «Бедные люди» Макар Девушкин цитирует из сочинений своего соседа Ратазяева «маленький отрывочек, в шуточно-описательном роде, собственно для

смехотворства написанный»: Знаете ли вы Ивана Прокофьевича Желтопуза? Ну вот тот самый, что укусил за ногу Прокофия Ивановича. Иван Прокофьевич человек крутого характера, но зато редких добродетелей; напротив того, Прокофий Иванович чрезвычайно любит редьку с медом. Вот когда еще была с ним знакома Пелагея Антоновна... А вы знаете Пелагею Антоновну? Ну, вот та самая, которая всегда юбку надевает наизнанку».

И произведение, и авторский стиль не только узнаваемы; пародийная стилизация воспроизводит стиль вместе с его миром. Возможно, однако, и такое воспроизведение, при котором это единство не сохраняется и даже, согласно основному художественному заданию, должно быть разрушено.

2. Вот пример такой реакции на чужой стиль:

Топот, радостное ржанье,

Стройный эскадрон,

Трель горниста, колыханье

Веющих знамен,

Пик блестящих и султанов;

Сабли наголо,

И гусаров и уланов

Гордое чело;

Амуниция в порядке,

Отблеск серебра. —

И марш-марш во все лопатки,

И ура, ура!..

Майор Бурбонов {Д.Д. Минаев)

Нельзя не заметить, что чужой стиль (стиль Фета) здесь в значительной мере редуцирован, раздроблен и смешан с элементами совершенно иного стиля. Узнаваемость — помимо сохранения метрики оригинала — обеспечивается не только буквальным повторением некоторых — немногих — слов («трель», «отблеск»), но и созданием фонетических дублеров других слов: «топот» заменил «шепот», «колыханье» — «трепетанье», «ура, ура» — «заря, заря». Кроме того, элементы чужого стиля автор чередует с абсолютно, чуждой ему военной лексикой, адекватной таким предмету и событию, которые лирике Фета явно противопоказаны. В то же время с этой новой лексикой связан и новый тон, демонстративно бодрый и твердо уверенный — в полную противоположность тональности оригинала. Все эти особенности говорят, что перед нами не пародийная стилизация, а вариация.

Этому выдвинутому Бахтиным разграничению вполне созвучны идеи Ю.Н.Тынянова. Различая «пародийность» (направленность на явления современной литературы) и «пародийность», которая в этом отношении — «явление самое широкое и неопределенное», ученый прямо использовал термины «пародия» и «вариация»: «Вещь варьируют, дополняют, допевают»; «Таким образом, в "Певце", этом новом лироэпическом жанре был нащупан, равно в вариациях и пародиях, сюжет...».

Итак, все четыре формы воспроизведения чужого стиля в литературном произведении можно четко разграничить, рассматривая их на основе единого подхода.

Дата добавления: 2015-08-27