Глава III поиски загадочных связей

В конце XVII в. выдающийся итальянский врач, «отец профессиональной гигиены», Б. Рамаццини (1633 — 1714 гг,) в своих эпидемиологических работах делал серьезные общие метеорологические выводы.

Начиная со времени Рамаццини мы встречаем целую плеяду исследователей, посвятивших свои работы выяснению связи между заболеваемостью и метеорологическими явлениями. Среди них мы видим Т. Сиденгэма (Th. Sydenham, 1624—1689 г.), Виллиса (Willis, 1621 — 1675 гг.), Мортона (Morton, 1835—1903 гг.), Вильяма Гранта (W. Grant), Столла (Stoll), Мертенса (Mertens). Следует особо отметить имена Сиденгэма и Столла, приложивших большой труд для выяснения вопросов о влиянии на заболеваемость времен года[22].

В Германии одним из первых Ф. Гоффман (F. Hoffman, 1660—1742 гг.) вел совместные наблюдения за погодой и заболеваемостью. Начиная с середины XVIII в. в редком сочинении по частной патологии не указывалась связь между волнениями в фазах развития той или иной болезни и необычайными комбинациями в свойствах атмосферы. Наконец, в истекшем столетии появилось немало обстоятельных исследований об этих соотношениях и связях. В первой половине столетия вопрос о влиянии внешних факторов на болезни особенно тщательно изучался во Франции медицинской школой в Монпелье. Из нее вышел ряд отличных исследований, как, например, замечательные работы Р. д'Амадора (R. d’Amador) и Фюстера (Fuster), а также Дельпеша (Delpech), Алькье (А1quie), Руше (Roucher) и др. Ш. Сарда (Ch. Sarda) в свое время подвел итоги всем этим работам в своей статье.

Из позднейших исследователей Кнёвенагель (Knovenagel) настаивал на том, что колебания метеорологических элементов должны вредно или благоприятно влиять на состояние общественного здоровья. А. Магельсен (A. Magelssen) писал, что в больших городах всегда имеются налицо всякого рода патогенные бактерии; особенно же ядовитыми они являются только по временам; это позволяет сделать допущение о влиянии внешних условий. По его мнению, одним существованием бактерий нельзя объяснить колебания заболеваемости и смертности. Говоря о важном значении самого организма, его конституции в каждый данный момент, указанный автор дает следующее сравнение: совокупность самых ядовитых бактерий безвредна для нас, как и горсть дроби. Последняя становится опасной только тогда, когда имеется порох, пистон, ружье и стрелок. Этими побочными факторами в случае эпидемии и являются внешние причины. «Хорошо было бы знать,— пишет Магельсен,— зависит ли большая или меньшая степень ядовитости бактерий от одновременно совершающихся перемен в атмосфере, или же эта последняя обусловливает большую или меньшую восприимчивость к бактериям как в одном организме, так и в целом населении».

Т. Альтшуль (Т. Altschul), восставая подобно Кнёвенагелю против учения об исключительном значении бактерий для развития тех или иных заболеваний, указывал на ощущаемую, но не исследованную периодичность всех эпидемий как на основной показатель того, что не контагиозность, а какие-то другие факторы обусловливают эту периодичность. В самом деле, спрашивает он, почему в один год дифтерия или другая болезнь проходят незаметными, а в другой — сильно развиваются и поражают население тысячами?

Ф. Хюппе (F. Huppe) полагал, что микроорганизмы суть только возбудители, только рычаг, толчок, в то время как подлинные причины заболевания лежат в самом организме, в его тканях, в его веществах. Этим самым успех толчка обусловлен теми факторами, которые влияют на организм, меняя способности его и создавая условия для предрасположения и невосприимчивости.

Действительно, вопрос о действии погоды на человека может быть рассмотрен с двух точек зрения: с одной стороны, можно предполагать, что «погода», т. е. совокупность всех метеорологических, геофизических и космических факторов, непосредственно или косвенно влияет на человека, вызывая заболевания; с другой — можно думать, что погода располагает микроорганизмы к проявлению большей или меньшей жизнедеятельности. Как бы то ни было, колебания погоды по отношению к заболеванию следует признать как существенный вспомогательный момент[23].

На основании этих соображений возникла в свое время теория М. Петтенкофера, который утверждал, что хотя холера и распространяется при посредстве человеческих сношений, но зародыши ее становятся деятельными и опасными только по временам под влиянием места и времени, т.е. под воздействием некоторых физических и химических свойств окружающей среды, представляющих собой величину переменную. Свои исследования Петтенкофер обратил главным образом на физико-химические свойства почвы, служащей, по его мнению, вместилищем заразного начала. Для созревания холерного зародыша требуются средняя степень влажности почвы, известное содержание органических отбросов, известный уровень почвенных вод и т. д.

Однако, несмотря на то что совпадение такого фактора, как колебания уровня почвенной воды, с появлением холеры в какой-либо местности наблюдалось неоднократно, существует целый ряд данных, безусловно достоверных, которые, однако, не находят себе объяснения в теории Петтенкофера, а, наоборот, прямо противоречат ей.

Таким образом, эпидемиологами давно замечено, что многие эпидемии в своем возникновении и течении проявляют странности, не поддающиеся точному и полному объяснению. Так, например, вопрос о распределении холерных эпидемий по отношению ко времени и месту после тщательных изысканий, произведенных в свое время Петтенкофером, Р. Кохом (R. Koch, 1843—1910 гг.) и др., все же считается открытым. Почему в одни годы эпидемическая вспышка болезни в течение нескольких месяцев охватывает огромные территории, распространяясь на все части света и унося миллионы жертв. В другие годы при всех прочих равных условиях она не появляется вовсе или локализуется в строго ограниченном районе. В ходе развития некоторых эпидемий, например эпидемий гриппа, можно отметить чуть ли не одновременное возникновение или резкое усиление заболеваемости во многих удаленных один от другого пунктах сразу. Когда в 1847 г. грипп поразил Англию, Данию, Бельгию, Францию и Швейцарию, у многих создалось впечатление, что грипп во всех странах возник в один и тот же день. С другой стороны, врачами было замечено не только, так сказать, стихийное возникновение эпидемий, но и стихийное их прекращение. Так, в отчете о чумной эпидемии в Ветлянке Страховский пишет: «Видимо, в окружающей среде что-то произошло, что внезапно прекратило эпидемию в Астраханской губернии еще до прибытия противочумной комиссии».

Установлено также, что степень жестокости эпидемии по временам меняется: в некоторые периоды она то усиливается, то ослабевает, и колебания эти не всегда бывает возможно объяснить свойствами вируса или влиянием известных климатических, сезонных или метеорологических факторов. Усиление многих эпидемий может происходить и зимой и летом, а потому никаких закономерных зависимостей с указанными факторами для многих эпидемических болезней установлено не было, несмотря на точные наблюдения и массовые измерения.

С давних пор существует мнение, что в этиологии гриппа важную роль играют такие метеорологические агенты, как колебания температуры, степень влажности воздуха и пр. Однако еще в XVI в. была высказана мысль, которая сохраняет свою силу и теперь, что эпидемия гриппа может возникнуть в любое время при наличии разнообразных метеорологических факторов. Из подсчетов Гирша (Hirch) видно, что большинство эпидемий началось в период декабрь — февраль, но этот же автор обращает внимание на то, что многие эпидемии, начавшись зимой, продолжаются затем и весну и лето, захватывая, таким образом, другие времена года, когда перестают действовать факторы, имевшие место зимой. То же следует сказать о холерных эпидемиях. Как в Германии, так и в некоторых местах России холера иногда появлялась и усиливалась в самые суровые зимы, когда, казалось бы, прекращали свое влияние факторы, которые, как это принято думать, благоприятствуют развитию холеры. Совершенно не выяснено также, почему в некоторые времена происходит превращение спорадической или эндемической формы болезни в эпидемию или, наконец, пандемию. Такого рода явление было особенно ясно выражено в эпоху эпидемии гриппа в 1918 — 1919 гг. в Австралии, окруженной карантинным кордоном. Известны случаи так называемых «корабельных эпидемий», т. е. эпидемий, возникающих вдруг на корабле, находящемся долгое время в открытом море.

Следовательно, в отношении эпидемий ко времени могут быть поставлены вопросы: 1. Увеличивается ли в некоторые эпохи жизнедеятельность тех или иных бактерий? 2. Уменьшается ли в те же эпохи сопротивляемость организма? 3. Происходит ли одновременно и повсеместно (в случае эпидемии или пандемии) то и другое вместе?

С другой стороны, установлено, что эпидемический поток, двигаясь широкою полосою, иногда щадит некоторые местности, обходя их. Если же в конце концов эпидемия и проникает в эти местности, то развивается в них весьма замедленным темпом. Спрашивается, чем обусловливается это странное явление, имеющее иногда место, несмотря на общение жителей с соседними районами, охваченными сильной формой эпидемии? Особыми свойствами в организмах жителей или же геофизическими факторами, так или иначе препятствующими развитию бактерий именно в данной местности?

Таким образом, эпидемия может возникнуть, а может и не возникнуть. Время ее возникновения медицине неизвестно, неизвестен и ее конец. Эпидемия может остановиться на одном незначительном участке, может распространиться на всю страну, материк, переброситься через океан. Она может при наличии самых совершенных санитарных условий поглотить немало жертв и при отсутствии какого-либо представления о санитарии протекать вполне благополучно. Эпидемия может свирепствовать, не устраняемая мощными оборонительными средствами, проникать сквозь самые тщательные кордоны и вдруг, как бы ни с того ни с сего, сделав несколько постепенно затухающих колебаний, прекратиться совершенно.

Возникающие, таким образом, вопросы следует считать вполне открытыми, во всяком случае по отношению к большинству эпидемических заболеваний. Решение их, по-видимому, выходит далеко за пределы той области, в которой компетентна современная медицина.

Действительно, очень часто случается, что вопреки мнению врачей бактериологов и эпидемиологов болезнь вспыхивает, когда захочет, и ослабевает совершенно неожиданно для всех. Резкие скачки в ходе заболеваемости и смертности, то исчезновение, то снова появление эпидемии, то исчезновение, то появление микроорганизмов во внешней среде, то значительные колебания в вирулентности микроорганизмов всегда заставляли думать, что сами патогенные микробы представляют собой взрывчатый материал, готовый вспыхнуть от ничтожной искры. И многие наиболее прозорливые врачи неминуемо приходили к мысли о роли неизвестных космических сил в темном эпидемическом процессе.

Таким образом, с давних пор одной из наиболее ярких черт эпидемического механизма был признан стихийно-катастрофический характер появления эпидемий.

Вплоть до сего времени эпидемиология не имеет точных представлений ни о периодичности многих эпидемических заболеваний, ни о причинах периодичности, если последняя и была обнаружена. Исключение составляют лишь те случаи периодических сезонных явлений, которые были известны еще во времена Гиппократа. Пожалуй, мы не ошибемся, если скажем, что эпидемиологии известны лишь очень немногие постоянные (во времени и в пространстве) закономерности, характеризующие собой ход той или иной эпидемии. Так, можно утверждать, что социальные бедствия вроде войны, голода сопровождаются развитием тифозных эпидемий. В пределах подобных трюизмов обычно и заканчиваются наши знания о связи между ходом эпидемии и явлениями в геофизической, биологической или социальной среде.

Лишь очень медленно наука приобретает представление о некоторых устойчивых закономерностях в ходе и развитии эпидемических заболеваний.

Закономерности эти чаще всего не попадают в поле зрения специалистов-эпидемиологов, так как они скорее должны быть отнесены к порядку физических, а не биологических явлений, поскольку за явлениями биологическими мы признаем значительную долю автономности. Именно в ходе эпидемий мы очень часто сталкиваемся с явлениями, не поддающимися объяснению с биологической точки зрения, как, например, внезапными и резкими взрывами, вспышками, обострениями заболеваний или, наоборот, внезапными ослаблениями и прекращениями при полной сохранности всех прочих биологических и социальных условий. Попытки объяснить эти существенные явления самостоятельными изменениями в жизненных свойствах болезнетворного начала, как известно, успехом не увенчались. В то же время из глубины веков росло убеждение в могучих влияниях физико-химической среды на всю эту капризную и причудливую игру вируса.

В самом деле, целый ряд геофизических явлений был принят во внимание при изучении связи между внешними факторами и эпидемическими заболеваниями. Тщательно изучая вопрос о влиянии на них давления атмосферы, степени ее влажности, термических колебаний, изменения высоты уровня почвенных вод и т. п., удалось, однако, лишь в редких случаях отыскать такого рода закономерности, которые постоянно и повсеместно сохраняли свою силу. В большинстве же случаев имело место следующее: в то время как в одном месте было замечено, что вслед за падением барометрического давления число заболеваний от той или другой эпидемии увеличивалось, в другом месте такого же рода эффект получался за увеличением давления. В одном пункте чрезмерная сухость воздуха оказывала такое же влияние, какое в другом — полная его насыщенность водяными парами. Болезнь часто распространяется и прогрессирует как при низкой, так и при высокой температуре. Словом, что касается перечисленных выше геофизических явлений, то все они в общем в этиологии болезни исключают самих себя. Правда, можно возразить, что резкие изменения в ходе любого из этих метеорологических факторов могут нарушить устойчивое физико-химическое равновесие организма и этим самым, временно ослабляя его, создать почву для более легкого проникновения в организм болезнетворного начала. Действительно, такого рода явления наблюдаются сплошь и рядом, что и дало повод неоднократно заключать о связи атмосферного давления, влажности, температуры и т. д. с резкими скачками в количестве заболеваний или смертных случаев.

Несомненно, что резкие изменения любого из метеорологических элементов могут оказать губительное действие на организм, нарушая устойчивое равновесие физико-химических процессов и тем самым помогая ослаблению резистентных сил организма и способствуя инвазии. Несомненно, что для человека представляется наиболее опасным лишь момент, следующий непосредственно за внезапным изменением в ходе того или иного метеорологического элемента. В дальнейшем организм начинает приспособляться к создавшейся физической обстановке и восстанавливает нарушенное динамическое равновесие. Можно думать, что виновниками такого рода физических потрясений организма являются не сами по себе метеорологические факторы, постепенно усиливающиеся или уменьшающиеся в своем напряжении или действии, а величина скачка, величина перехода от одной степени к другой.

Таким образом, заключая о влиянии данных метеорологических феноменов на заболеваемость, мы, может быть, делаем грубую ошибку, приписывая им столь исключительное влияние. Это влияние есть лишь второй решительный для некоторых организмов импульс. Первый же момент таится не в них. Есть некоторые метеорологические, геофизические и космические факторы, точно еще нам не известные, которые являются основным рычагом, приводящим в движение эпидемический механизм и вызывающим все те эффекты, которые ставят в тупик эпидемиологов.

Еще Д. Араго (D. Arago, 1786 — 1853 гг.) была предложена теория влияния химических агентов воздушной среды на появление холерных эпидемий. Затем М. Фа-радей (М. Faraday. 1791—1867 гг.) защищал мысль о влиянии на холерные заболевания известного состояния атмосферного электричества, вызывающего образование озона. Влияние атмосферного озона на заболевания было специально изучено в Монпелье еще в период 1857—1858 гг. Герапат (Herapath) пытался обосновать ту мысль, что усиление отрицательного знака электрического поля атмосферы предрасполагает к холере. Наоборот, Кэтеле (Quetelet), ставя атмосферное электричество в связь с холерными заболеваниями, полагал, что число их увеличивается при малом напряжении атмосферного электричества.

Во время холерной эпидемии 1837— 1838 гг. многие врачи причиною холеры считали изменения в «электричестве и магнетизме земли и воздуха». Наиболее полно впервые еще в 1848 г. русский врач Гивартовский поставил проблему связи между холерными заболеваниями и электричеством атмосферы на основании своих личных наблюдений. Гирш указывает, что точные наблюдения Ф. Шульце (F. Schultze, 1840—1921 гг.), Вольтолини (Voltolini), Ветте (Wette) и других показали, что озон

Рисунок 1. Напряжение электрического поля атмосферы в различных участках земного шара (кривые 2—5), солнцедеятельность (кривая I) и земной магнетизм (кривая 6) (no Л. Бауэру)

принимает невыясненное участие в возникновении холеры. Бекель (Boekel) в Страсбурге и Сенпьер (Saintpierre) в Монпелье в середине прошлого века сделали попытку выяснить вопрос о влиянии озона путем наблюдений. Здесь можно указать, что Фово де Курмель (Fovau de Courmelles) указывал на отсутствие некоторых заболеваний на юге, ставя это обстоятельство в зависимость не столько от жаркого климата, сколько от напряжения атмосферного электричества и присутствия озона[24]. Последний, по его мнению, должен играть громадную роль при заболевании легких как сильное антисептическое средство. Наконец, Ламон в Мюнхене еще в 60-х годах прошлого века один из первых указал на возможную связь между эпидемиями и пертурбациями в электрическом и магнитном поле Земли, зависящем в свою очередь от влияния космического фактора.

После жестоких эпидемий, имевших место в середине прошлого века, многие русские и иностранные врачи пришли к тому выводу, что во время холерных эпидемий заряд атмосферного электричества имел преимущественно униполярный характер отрицательного знака. Останавливаясь на этом явлении, Ф. Иноземцев писал: «Всякий раз с появлением атмосферических гроз мы видели, что число доставляемых в госпитали холерных больных вдруг значительно возрастало, а равно и число умиравших было более, нежели до появления грозы. Общий дневной вывод заболеваемости и смертности показывает то же самое в дни грозы, ибо везде число вновь заболевших и умерших было явно непропорционально с ходом эпидемии — увеличено». Другой русский исследователь, Н. Скаловский, в 1908 г. выступал с докладами о роли метеорологических явлений, и в частности атмосферного электричества, на ход холерной эпидемии. Наконец, у Б. Мура (В. Мооrе), в издании 1886 г., находим ссылку на солнечные пятна, которые, как это писал Мур, по мнению некоторых исследователей, могут оказывать известное влияние на состояние окружающей среды, способствуя развитию эпидемии. Эта ссылка, по-видимому, является одним из первых указаний на возможность зависимости развития эпидемий от состояния солнцедеятельности.

Заслуживает внимания также и то обстоятельство, замеченное неоднократно, что во время холерных пандемий даже в тех странах, которые холера пощадила, одновременно развиваются массовые острые гастрические заболевания. Получается такое впечатление, будто бы некий общий для всей Земли физический или химический фактор способствует повсеместному изменению некоторых конституциональных особенностей человека, предрасполагая его к заболеваниям определенного типа. Подобные мысли, высказанные уже давно, рядом исследователей, находят себе подтверждение в трудах

Рисунок 2. Одинаковый ход радиоактивных эманации в воздухе в двух противоположных точках земного шара. Верхняя кривая — колебания количества радиоактивных эманации в Маниле. Нижняя кривая — то же явление в Линденбурге. Разница по широте Манила — Линденбург — 37° (по Бонгардсу)

современных врачей эпидемиологов и бактериологов. Так, например, А. Крафт (A. Craft, Чикаго, 1919 г.) видит сходство между гриппом и кессонной болезнью и полагает, что первичное повреждение наносится организму каким-либо химическим фактором, который прокладывает путь самой инфекции. Еще более определенное суждение высказал К. Рихтер (С. Richter, Сан-Франциско, 1921 г.). По его мнению, этим химическим агентом является озон. Наличие и уменьшение количества озона Рихтер связывает с циклонами и антициклонами. Идея Рихтера является отголоском высказывания о природе гриппа Шёнбейна (Schonbein), сделанного еще в начале прошлого века.

В то время как перечисленные выше метеорологические факторы, как-то: температура, давление, влажность и т. д. — претерпевают постепенные колебания и дают даже в двух близко лежащих пунктах различные показания вследствие сложности общей системы движения воздушных масс, есть небольшая группа явлений, которые одновременно охватывают огромные пространства или в течение продолжительного времени сохраняют свое постоянство на больших территориях. Примером первых могут служить пертурбации земного магнитного поля, которые, как известно, одновременно могут наблюдаться во многих участках Земли. Записи магнитных бурь, полученные в различных обсерваториях, в основных своих деталях вполне сходны. Примером вторых служит состояние поля атмосферного электричества. Рассмотрение кривых вариаций атмосферного электричества, полученных в различных местах, показывает, что однородные вариации наступают почти одновременно во многих удаленных один от другого пунктах. Можно с полным основанием смотреть на ход атмосферного электричества в каком-либо пункте Европы как на типический для всего Европейского континента за данный период.

Г. Бонгардс (Н. Bongards) произвел одновременные наблюдения над количеством радиоактивных эманации в Линденбурге и в Маниле, причем получил для этих удаленных одно от другого мест совершенно одинаковую периодичность, равную 27—28 дням. Сравнивая данные, полученные в указанных двух пунктах, со спектрогелиограммами кальциевых облаков Солнца, Бон гарде вывел заключение, что источником эманации, обнаруженных в атмосфере Земли, является солнцедеятельность[25].

Современный биолог имеет веские мотивы утверждать, что жизнедеятельность растительных и животных организмов стоит в известной зависимости от разных метеорологических явлений, одно из первых мест среди которых современная наука отводит электрическим феноменам, поскольку же электрические, магнитные и электромагнитные явления в земной коре и ее атмосфере стоят в теснейшей зависимости от явлений космических, и главным образом от влияния Солнца, то прежде всего надлежит исследовать вопрос о том, в каком соотношении с солнцедеятельностью стоят те или другие эпидемические заболевания.

Такого рода направление исследования объясняется тем, что изменения и периоды этих изменений в солнце-деятельности изучены несравненно лучше и за несравненно больший промежуток времени, чем какие-либо изменения в магнитном поле Земли или в электрическом поле атмосферы.

Дата добавления: 2015-08-27