Сцена 6. Гаражи – Пролом

Конец линии гаражей, огороженный проломленным металлическим забором. В проломе лежит без сознания раненный Разгон. Неподалёку сидит Зоря. Со всех сторон выходят Сержант, Бормотушкина, Бурка и Мурка.

СЕРЖАНТ. Стоять. (Подходит к Зоре.) Докладывай.

ЗОРЯ. Как обнаружила нарушителя, так и позвала вас. Кажется, дышит. Здоровый такой мужчина по идее, но вообще дохляк.

БУРКА. Зачем нас позвали?

СЕРЖАНТ. Молчать, соплячка!

БОРМОТУШКИНА. Не видишь, разве? Пол-туловища на нашей земле, пол – на чужой. Такие территориальные претензии надо решать сообща, всей стаей.

МУРКА. Так он же уже никакой, чего решать?

БОРМОТУШКИНА. На нашей земле помереть имеют право только наши.

ЗОРЯ. Я его впервые вижу.

СЕРЖАНТ. Бормотушкина, осмотри тело.

Бормотушкина подходит к Разгону, осматривает его, обнюхивает.

ЗОРЯ. Его надо спихнуть соседям.

СЕРЖАНТ. Покуда жив, может опять переползти к нам. Караул из-за дохляка, что ли, здесь держать?

ЗОРЯ. Значит, надо добить, а потом-таки спихнуть.

МУРКА. Разве можно убивать родича!?

ЗОРЯ. Цыц, пацанка! Чему ты их учишь, Бормотушкина?

БОРМОТУШКИНА. Я говорила им на прошлом уроке, что ни о чём нельзя сожалеть. А если хочешь долго жить, нельзя сожалеть ни о ком.

БУРКА. То есть, одушевлённые предметы, так же, как и неодушевлённые, не стоят ничего?

ЗОРЯ. Не сегодня – завтра, они могут стоить тебе жизни. Поэтому, если не наблюдается очевидное решение, от предмета надо отказываться.

СЕРЖАНТ. Ты права. Что там, Бормотуха?

БОРМОТУШКИНА. При беглом осмотре, можно констатировать, что пёс – человеческий. На шее – след и запах кожаного ошейника. Ранен из ружья. До того над ним как-то измывались. Может, пытали, очень уж измождён.

СЕРЖАНТ. Каковы перспективы?

БОРМОТУШКИНА. Здоровья навалом, может выжить.

СЕРЖАНТ. Большой парень… мог бы быть классным бойцом.

БОРМОТУШКИНА. Родом из караульных, я таких навидалась на родине, в местах лишениях людской свободы.

ЗОРЯ. Да у тебя самой, небось, караульная кровь…

БОРМОТУШКИНА. Скорее всего.

ЗОРЯ. Ну, выживет он. Сержант, где гарантия, что он не захочет стать вожаком? Он же здоровее тебя!

СЕРЖАНТ. Здоровее, не значит сильнее!

ЗОРЯ. Конечно-конечно… но всё же…

БОРМОТУШКИНА. Его явно натаскивали на бои. Опасный пёс. Непредсказуемый. Тем более, что его явно подставили или просто не защитили. Бывшие человечьи псы такого обычно не прощают. Выживет, может, втравить нас в историю…

МУРКА. А может, наоборот – вытравить. У него же – человечий опыт, которого ни у кого из нас нет.

БУРКА. Если я правильно помню поучения, то очень скоро здесь появится соседский обходчик.

БОРМОТУШКИНА. Надо же, сестрички-то наши не безнадёжные. (Зевнув, засыпает.)

ЗОРЯ. Сержант, решай, - время!

МУРКА. Если же мы его спихнём соседям, а он выживет?

БУРКА. И восстановит физические кондиции?

СЕРЖАНТ. Нам такой сосед не нужен!

ЗОРЯ. Кончай с ним. Или, давай, - я.

СЕРЖАНТ. Я сам.

МУРКА. А чего ты, Зоря, так суетишься? Почему тебе обязательно нужно его убить?

ЗОРЯ. Не твоё дело, щеня! (Даёт подзатыльник.)

МУРКА (отлетает в сторону). Больно…

БУРКА (прикрывая туловищем Мурку). Не тронь мою сестру, стерва!

СЕРЖАНТ. Прекратить беспорядки, зашибу! (Зоре.) Так почему ты хочешь смерти этого пса?

ЗОРЯ. Я просто не люблю падаль. Но человечьих собак я, от всей своей утробы, просто ненавижу!

СЕРЖАНТ. Бормотушкина, что скажешь? Проснись, Бормотень!

БЕРМОТУШКИНА (спросонья). Где бормотуха? Наливай… А?

СЕРЖАНТ. Что ты всё время дрыхнешь…

БОРМОТУШКИНА. Говорила же, у меня гипертония, против воли в сон затягивает. Чисто возрастное явление. Хотя этот эффект может возникать и на фоне полипов в носу…

СЕРЖАНТ. Что скажешь насчёт чужака?

БОРМОТУШКИНА. А… Тебе решать, нам исполнять. Мне всё равно.

СЕРЖАНТ. Сёстры?

БУРКА. Добить!

МУРКА. Не знаю… я против убийства. Нашу мать тоже убили, и нам было плохо.

ЗОРЯ. Смерть!

СЕРЖАНТ. Да.

Сержант подходит к Разгону. Чуть поразмышляв, неожиданно, Сержант хватает челюстями не за горло Разгона, а за холку, и перетягивает того на свою территорию. Собаки обмирают, удивляясь.

СЕРЖАНТ. Бормотушкина, ты у нас знахарь, помоги ему выжить.

БОРМОТУШКИНА. Ты – вожак.

ЗОРЯ. Что ты творишь!?

СЕРЖАНТ. Он – человеческий пёс, но не человек, а пёс. И мы – не человеки, чтобы добивать своего. А захочет стать вожаком – пусть. Но в честном бою. И победит сильнейший. Лишь бы стае было полезно.

ЗОРЯ. Да, Сержант… ты – не маршал, и не генерал даже… с таким вожаком мы дальше гаражей не продвинемся.

Зоря уходит.

СЕРЖАНТ (вослед). Какая стая, такой и вожак! Вот поднимется этот великан, тогда и посмотрим, куда жизнь поведёт – дальше гаражей или вообще в хлам. Бормотушкина, постарайся.

Сержант уходит.

БОРМОТУШКИНА. Вот так, сестрички… Намотали на ус? Мотайте-мотайте. Мотайте, говорю, отсюда! Бегом, марш!

Бурка и Мурка убегают.

БОРМОТУШКИНА. Знать бы, как тебя зовут… без имени редкий заговор срабатывает. Тем более, что у меня с памятью уже не фонтан. Но будем думать, человечий пёс… будем думать.

Дата добавления: 2015-08-27