Производство. Успешно осуществленная деятельность достигает искомого результата

Успешно осуществленная деятельность достигает искомого результата. Она производит продукт.

Производство не акт творения; оно не дает ничего, что бы не существовало ранее. Оно представляет собой трансформацию данных элементов путем упорядочивания и сочетания. Производитель не творец. Человек творит только в мыслях и в мире воображения. В мире внешних явлений он лишь преобразователь. Он может комбинировать имеющиеся средства таким образом, чтобы в соответствии с законами природы непременно получился искомый результат.

Не так давно существовало деление на производство материальных благ и оказание личных услуг. Плотник, делающий столы и стулья, назывался производительным; но этот эпитет не применялся к врачу, советы которого помогали заболевшему плотнику восстановить свою способность изготавливать столы и стулья. Проводилось различие между связью врачплотник и связью плотникпортной. Утверждалось, что врач сам не производит; он зарабатывает на жизнь из того, что производят другие, его содержат плотники и портные. Еще раньше физиократы заявляли, что любой труд бесплоден, если ничего не извлекает из земли. По их мнению, только земледелие, рыболовство и охота, а также работа в рудниках и каменоломнях были производительными. Обрабатывающая промышленность добавляла к ценности используемого сырья только ценность вещей, потребленных работниками.

Сегодняшние экономисты смеются над этими бессмысленными разграничениями своих предшественников. Но им бы следовало заметить бревно в собственном глазу. Методы, которыми многие современные экономисты решают ряд проблем (например, рекламы и сбыта) являются очевидным повторением грубых ошибок, которые должны были бы давно исчезнуть.

Другое широко распространенное мнение обнаруживает различие между применением труда и материальных факторов производства. Природа, как говорят, раздает свои богатства безвозмездно, а за труд должна быть выплачена его отрицательная полезность. Работая и преодолевая отрицательную полезность труда, человек приносит в мир нечто, что прежде не существовало. В этом смысле труд был назван созидательным. Это также ошибочно. Способность человека к работе такая же данность Вселенной, как и изначальные и неотъемлемые возможности земли и животная пища. И то, что часть потенциала труда может оставаться неиспользованной, также не отличает его от нечеловеческих факторов производства; они тоже могут оставаться неиспользованными. Готовность людей преодолевать отрицательную полезность труда вызвана тем, что они предпочитают результаты труда удовлетворению, извлекаемому из дополнительного досуга.

Только человеческий разум, направляющий деятельность и производство, является созидательным. Разум также принадлежит Вселенной и природе; он часть данного и существующего мира. Называть разум созидательным не означает давать волю метафизическим спекуляциям. Мы называем его созидательным, поскольку затрудняемся проследить дальнейшую причину изменений, вызванных человеческой деятельностью, после того, как мы наталкиваемся на вмешательство разума, направляющего действия человека. Производство не является чем-то физическим, материальным либо внешним; оно суть духовный и умственный феномен. Его сущность составляют не человеческий труд и внешние силы и предметы природы, а решение разума использовать эти факторы в качестве средств для достижения целей. Продукты производятся в результате не работы и усилия самих по себе, а того, что работа направляется разумом. Один лишь человеческий разум обладает силой устранить беспокойство.

В материалистической метафизике марксистов эти вопросы получили искаженное толкование. Производительные силы являются нематериальными. Производство суть духовное, умственное и идеологическое явление. Это метод, который человек, направляемый разумом, применяет для наилучшего устранения беспокойства. То, что отличает условия нашей жизни от условий жизни наших предков тысячу или двадцать тысяч лет назад, есть нечто не материальное, а духовное. Материальные изменения являются результатом духовных изменений.

Производство есть изменение данного в соответствии c замыслами разума. Эти замыслы рецепты, формулы, идеологии первичны; они преобразуют исходные факторы и человеческие, и нечеловеческие в средства. Человек производит посредством своего разума; он выбирает цели и применяет средства для их достижения. Популярная поговорка, согласно которой экономическая наука занимается материальными условиями жизни человека, полностью ошибочна. Человеческая деятельность суть проявление разума. В этом смысле праксиология может быть названа моральной наукой (Geisteswissensshaft*).

Разумеется, мы не знаем, что такое разум, точно так же как мы не знаем, что такое движение, жизнь, электричество. Разум просто слово для обозначения неизвестного фактора, который позволил людям создать все ими совершенное: теории и стихи, храмы и симфонии, автомобили и самолеты.

Анархисты не учитывают того неоспоримого факта, что некоторые люди или слишком ограниченны, или слишком слабы, чтобы самопроизвольно приспосабливаться к условиям жизни в обществе. Даже если мы примем, что любой здравомыслящий взрослый человек наделен способностью осознать пользу общественного сотрудничества и вести себя соответственно, все равно остаются проблемы с детьми, престарелыми и душевнобольными. Мы можем согласиться, что те, кто ведет себя асоциально, должны считаться психически больными и нуждаться в лечении. Но пока не все они вылечены, пока они дети или старики, необходимо предпринимать определенные меры, чтобы не подвергать общество опасности. Анархическое общество будет зависеть от милости каждого индивида. Общество не может существовать, если большинство не готово путем применения или угрозы насильственных действий противостоять меньшинству, разрушающему общественный порядок. Этой властью наделяется государство или правительство.

Государство или правительство есть общественный аппарат сдерживания и принуждения. Ни один индивид не может применять насилие или угрозу насилия, если правительство не дало ему соответствующих полномочий. По сути государство является институтом, предназначением которого является сохранение миролюбивых отношений между людьми. Однако для сохранения мира необходимо быть готовым к отражению атак тех, кто его нарушает.

Либеральная социальная доктрина, основанная на этических учениях и экономической теории утилитаризма, смотрит на проблему отношений правительства и тех, кем правят, под иным углом зрения, чем универсализм и коллективизм. С точки зрения либерализма правители, всегда являющиеся меньшинством, не могут длительное время оставаться на своем месте без согласия тех, кем правят. Какой бы ни была система правления, фундаментом, на котором она строится, всегда является мнение тех, кем правят, что подчинение и лояльность этому правительству лучше соответствуют их интересам, чем мятеж и установление другого режима. Большинство способно уничтожить любое непопулярное правительство и использует свою силу как только убеждается, что его благосостояние требует этого. Гражданская война и революция являются средствами, посредством которых неудовлетворенное большинство ниспровергает правителей и методы управления, которые его не устраивают. Ради внутреннего мира либерализм стремится к демократическому правлению. Демократия поэтому не является революционным институтом. Напротив, она как раз выступает средством предотвращения революций и гражданских войн. Демократия дает способ мирной настройки правительства на волну воли большинства. Когда должностные лица и их политика уже не устраивают большую часть народа, на следующих выборах они будут устранены и заменены другими людьми, приверженными другой политике.

Рекомендуемый либерализмом принцип большинства или власти народа не направлен на господство посредственности, невежд, отечественных варваров. Либералы тоже считают, что страной должны править те, кто лучше всего соответствует этой задаче. Но они уверены, что способность править лучше доказывается путем убеждения своих сограждан, а не применением к ним силы. Разумеется, нет никакой гарантии, что избиратели вверят должность наиболее компетентному кандидату. Но и никакая другая система не дает таких гарантий. Если большинство привержено ошибочным принципам и предпочитает недостойных кандидатов, то не существует иного лекарства, кроме как попытаться изменить их умонастроения, излагая более разумные принципы и рекомендуя более достойных людей. Меньшинство никогда не сможет добиться устойчивого успеха другими средствами.

Универсализм и коллективизм не могут принять этого демократического решения проблемы формы правления. По их мнению, индивид, подчиняясь этическим принципам, не действует непосредственно в своих земных интересах, а, напротив, отказывается от достижения своих собственных целей в пользу божественного замысла или коллективного целого. Более того, сам по себе разум не способен постигнуть верховенство абсолютных ценностей и безусловную обоснованность священных законов, а также правильно истолковать каноны и заповеди. Следовательно, в их глазах попытки убеждения большинства и наставление его на путь добродетели посредством дружеского увещевания являются безнадежным делом. Те, кто отмечен небесной благодатью, кому искра Божья дает вдохновение, должны проповедовать послушным и применять насилие к непокорным. Такой харизматический лидер наместник Бога, уполномоченный коллективного целого, орудие истории. Он непогрешим и всегда прав. Его приказы высшая норма.

Универсализм и коллективизм необходимо являются формой теократического правления. Общей отличительной чертой любой их разновидности является то, что они постулируют наличие сверхчеловеческой сущности, которой индивиды должны повиноваться. Различаются они только названиями, присваиваемыми этой сущности, и содержанием законов, провозглашаемых во имя ее. Диктатура меньшинства не может иметь никакого другого оправдания, помимо апелляции к полномочиям, якобы полученным от сверхчеловеческой абсолютной власти. Не играет большой роли, обосновывает ли деспот свои притязания божественными правами помазанных королей, исторической миссией пролетариата, высшим существом, называемым Абсолют (Гегель) или Человечество (Огюст Конт). Термины общество и государство в том смысле, в каком они используются сторонниками социализма, планирования и социального управления, обозначают божество. Жрецы новой веры приписывают своему идолу все атрибуты, которые теологи приписывают Богу, всемогущество, всеведение, бесконечную доброту и т.д.

Как только кто-то предполагает, что над действиями индивида и вне их есть вечная сущность, преследующая собственные цели и отличная от смертных людей, он тем самым уже создает понятие сверхчеловеческого существа. Тогда он не может обойти вопрос о том, чьи цели имеют приоритет в случае возникновения антагонизма государства и общества или индивида. Ответ на этот вопрос подразумевается самой концепцией государства или общества в понимании коллективизма и универсализма. Если постулируется сосуществование сущности, которая ex definitione выше, благороднее и лучше, чем индивиды, то не может быть никаких сомнений в том, что цели этого выдающегося существа должны быть превыше целей жалких индивидов. (Правда, некоторые любители парадоксов, например Макс Штирнер[Cf. Stirner M. (Shmidt J. K.). The Ego and His Own. Trans. by S.T. Byington. New York, 1907.], получают удовольствие, переворачивая все с ног на голову и несмотря ни на что утверждая приоритет индивидов.) Если общество или государство является существом, наделенным волением и стремлениями, а также всеми другими качествами, приписываемыми ему коллективистской доктриной, то бессмысленно противопоставлять его величественным замыслам жалкие цели ничтожного индивида.

Квазитеологический характер всех коллективистских доктрин проявляется в их взаимных конфликтах. Коллективистская доктрина не утверждает превосходство коллективного целого in abstracto; она провозглашает возвышенность конкретного коллективистского идола и либо решительно отрицает существование других подобных идолов, либо низводит их до подчиненного и вспомогательного положения по отношению к своему идолу. Поклонники государства провозглашают совершенство определенного государства, а именно своего собственного; националисты совершенство своей собственной нации. Если несогласные оспаривают их программу, объявляя превосходство другого коллективистского идола, они не находят иного возражения, кроме как заявлять вновь и вновь: Мы правы, потому что внутренний голос говорит нам, что мы правы, а вы ошибаетесь. Конфликты антагонистических коллективистских вероучений и сект могут быть разрешены не путем логических рассуждений; они могут быть разрешены только с помощью оружия. Альтернативой либеральному и демократическому принципу власти большинства являются принципы вооруженного конфликта и диктаторского угнетения.

Все разновидности коллективистских вероучений едины в своей неистребимой ненависти к основополагающим политическим институтам либеральной системы: принципу большинства, терпимости к инакомыслию, свободе мысли, слова и прессы, равенству всех людей перед законом. Такая солидарность коллективистских вероучений в их попытках разрушить свободу привела к ошибочному мнению, что суть современного антагонизма заключается в противостоянии индивидуализма и коллективизма. На самом деле это борьба между индивидуализмом, с одной стороны, и множеством коллективистских сект с другой, причем их взаимная ненависть и враждебность не менее сильны, чем их отвращение к либеральной системе. Капитализм атакует не единая марксистская секта, а множество марксистских групп. Эти группы (например, сталинисты, троцкисты, меньшевики, сторонники II Интернационала [44] и т.д.) сражаются друг с другом с крайней жестокостью и бесчеловечностью. Существует и много немарксистских сект, которые применяют такие же зверские методы в борьбе между собой. Замена либерализма коллективизмом приведет к бесконечным кровавым междоусобицам.

Традиционная терминология толкует все это абсолютно неверно. Философия, обычно называемая индивидуализмом, является философией общественного сотрудничества и поступательного усиления общественных связей. С другой стороны, применение основных идей коллективизма не может привести ни к чему иному, кроме дезинтеграции общества и увековечения вооруженного конфликта. Правда, каждая разновидность коллективизма обещает вечный мир, начиная с момента своей полной победы и окончательного поражения и истребления всех других идеологий и их сторонников. Однако для реализации этих планов необходима радикальная трансформация человечества. Люди должны быть поделены на два класса: на всесильного богоподобного диктатора и на массы, должные отказаться от воления и рассуждения, чтобы стать простыми пешками в планах диктатора. Для того чтобы сделать одного человека богоподобным господином, массы необходимо обесчеловечить. Мысль и действие, важнейшие характеристики человека как человека, становятся привилегией только одного человека. Нет необходимости говорить о том, что данный сценарий неосуществим. Тысячелетние империи диктаторов обречены на крушение; они никогда не существуют дольше, чем в течение нескольких лет. Мы только что стали свидетелями распада нескольких подобных тысячелетних порядков. Оставшиеся вряд ли кончат лучше.

Современное возрождение идей коллективизма основная причина всех страданий и бедствий наших дней оказалось настолько успешным, что важнейшие идеи либеральной социальной философии были преданы забвению. Сегодня даже многие из тех, кто поддерживает демократические институты, игнорируют эти идеи. Аргументы, которые они выдвигают в пользу свободы и демократии, заражены коллективистскими ошибками; их доктрины являются скорее искажением, нежели поддержкой подлинного либерализма. По их мнению, большинство всегда право просто потому, что способно сокрушить любую оппозицию; власть большинства является диктаторской властью самой многочисленной партии, а правящее большинство не должно само ограничивать себя, осуществляя свою власть и проводя в жизнь свою политику. Как только фракции удается получить поддержку большинства граждан и таким образом встать у руля государственной машины, она свободна отказать меньшинству во всех демократических правах, посредством которых она сама только что вела борьбу за верховенство.

Такой псевдолиберализм является полной противоположностью либеральной доктрины. Либералы не считают, что большинство божественно и непогрешимо; что поддержка политики многими является доказательством ее соответствия общему благу. Они не рекомендуют диктатуру большинства и жестокое преследование инакомыслящего меньшинства. Либерализм имеет в виду политическое устройство, которое обеспечивало бы ровную работу общественного сотрудничества и поступательное усиление взаимных общественных связей. Его основная цель избежать острых конфликтов, войн и революций, которые разрушают общественное сотрудничество и возвращают людей в первобытное варварство, когда все племена и политические группировки бесконечно сражались друг против друга. Поскольку разделение труда требует нерушимого мира, либерализм направлен на установление системы правления, склонной поддерживать мир, а именно демократии.

Праксиология и либерализм

Либерализм в значении XIX в. является политической доктриной. Это не теория, а приложение теорий, разработанных праксиологией, и в особенности экономической наукой, к определенным проблемам человеческой деятельности в обществе.

В качестве политической доктрины либерализм не является нейтральным относительно ценностей и конечных целей деятельности. Он предполагает, что все или по крайней мере большая часть людей стремится преследовать определенные цели. Это дает им информацию о средствах, подходящих для реализации их планов. Поборники либеральных доктрин полностью отдают себе отчет в том, что их учения имеют силу только для людей, приверженных этим ценностным принципам.

В то время как праксиология, а вслед за ней и экономическая наука используют термины счастье и устранение беспокойства в строго формальном смысле, либерализм придает им конкретное значение. Он предполагает, что люди предпочитают жизнь смерти, здоровье болезни, питание голоду, достаток нищете. Он учит человека тому, как действовать в соответствии с этими оценками.

Принято называть эти заботы материалистическими и обвинять либерализм в грубом материализме и пренебрежении высшими и благородными стремлениями человечества. Не хлебом единым жив человек, говорят эти критики, и поносят убожество и презренную низменность утилитарной философии. Однако эти страстные обличительные речи несправедливы, поскольку сильно искажают учение либерализма.

Первое: либералы не утверждают, что людям следует стремиться именно к тем целям, которые упомянуты выше. Они всего лишь считают, что подавляющее большинство людей предпочитают быть богатыми и здоровыми, а не бедными и больными. Корректность этого утверждения не может быть поставлена под сомнение. Это доказывается тем, что все антилиберальные доктрины теократические догмы различных религий, этатизм, национализм, социализм содержат ту же позицию в этих вопросах. Все они обещают своим последователям жизнь в изобилии. Никто из них еще не рискнул сказать людям, что осуществление их программы ухудшит их материальное положение. Напротив, они упирают на то, что как раз реализация планов соперничающих партий приведет к обнищанию большинства, а сами они желают обеспечить своим сторонникам достаток. Христианские партии не менее активно, чем националисты и социалисты, обещают массам более высокие стандарты жизни. Сегодняшние церкви часто больше говорят о повышении ставок заработной платы, чем о догмах христианской доктрины.

Второе: либералы не смотрят свысока на интеллектуальные и духовные устремления человека. Наоборот, с неистовым рвением они стремятся к интеллектуальному и нравственному совершенствованию, к мудрости и эстетической безупречности. Но их взгляды на эти высокие и благородные вещи весьма далеки от грубых представлений их противников. Они не разделяют наивное мнение о том, что какая-либо система социальной организации способна непосредственно стимулировать философскую или научную мысль, рождение шедевров литературы и искусства и сделать массы более просвещенными. Они понимают: все, что общество может достичь в этих областях, это создать среду, не возводящую непреодолимых препятствий на пути гениев, и сделать обычного человека достаточно свободным от материальных забот, чтобы он имел возможность интересоваться чем-то иным, помимо поисков средств существования. По их мнению, важнейшим социальным средством сделать человека более человечным является борьба с нищетой. Мудрость, наука и искусство в мире изобилия чувствуют себя лучше, чем в среде нуждающихся людей.

Упрекать эпоху либерализма за так называемый материализм означает искажать факты. XIX в. был не только веком беспрецедентного усовершенствования технических методов производства и повышения материального благосостояния масс. Он не просто увеличил среднюю продолжительность жизни человека. Его научные и художественные достижения непреходящи. Это была эпоха бессмертных музыкантов, писателей, поэтов, художников и скульпторов; он произвел революцию в философии, экономической науке, математике, физике, химии и биологии. И впервые в истории человечества он сделал великие работы и великие мысли доступными обычному человеку.

Либерализм и религия

Либерализм основывается на чисто рациональной и научной теории общественного сотрудничества. Политика, им рекомендуемая, является приложением системы знаний, не имеющих никакого отношения к чувствам, интуитивным верованиям, которые нельзя в достаточной степени логически подкрепить, мистическому опыту и личной осведомленности о сверхъестественных явлениях. В этом смысле к нему можно применить эпитеты атеистический и агностический, часто имеющие иронический оттенок или неверно понимаемые. Было бы, однако, серьезной ошибкой делать вывод, что науки о человеческой деятельности и установки, вытекающие из их учений, либерализм антитеистичны и враждебны религии. Они категорически противостоят любой системе теократии. Но они абсолютно нейтральны в отношении религиозных верований, которые не претендуют на вмешательство в ход общественной, политической и экономической жизни.

Теократия есть общественная система, которая выдвигает притязания на сверхъестественные основания своей легитимности. Основным законом теократического режима является прозрение, не доступное исследованию путем умозаключений и доказательству логическими средствами. Его конечным критерием является интуиция, дающая разуму субъективную уверенность в некоторых вещах, которые не могут быть постигнуты путем умозаключений и логического рассуждения. Если эта интуиция ссылается на один из традиционных комплексов учений, касающихся существования Божественного Создателя и Господа, мы называем ее религиозной верой. Если она ссылается на другой комплекс взглядов, мы называем это метафизическими взглядами. Таким образом, система теократического правления не обязательно должна основываться на одной из великих исторических мировых религий. В ее основе могут лежать метафизические принципы, которые отвергают все традиционные церкви и названия, и гордятся своим подчеркнуто антитеистическим и антиметафизическим характером. В наше время самые мощные теократические партии противостоят христианству и другим религиям, развившимся из иудейского монотеизма. Теократический характер им придает стремление привести земную жизнь человечества в соответствие с комплексом идей, чью обоснованность невозможно доказать логически. Они ведут себя так, как будто их лидеры одарены знанием, недоступным остальному человечеству и противоречащим идеям, разделяемым теми, кому в искре Божьей отказано. Посвященным лидерам вверена мистическая высшая власть и право управлять делами заблудшего человечества. Лишь они одни просвещены; все остальные люди или слепы и глухи, или являются злодеями.

Многие направления великих исторических религий поддавались теократическим влияниям. Их поборники были ослеплены жаждой власти, стремлением к угнетению и уничтожению всех инакомыслящих. Тем не менее не следует смешивать две разные вещи: религию и теократию.

Уильям Джемс называет религиозными чувства, действия и опыт отдельной личности, поскольку их содержанием устанавливается отношение ее к тому, что она почитает Божеством[Джемс У. Многообразия религиозного опыта. СПб.: Андреев и сыновья, 1992. С. 40.]. В качестве признаков религиозной жизни он называет следующие убеждения: видимый мир является частью иного духовного мира, в котором он черпает свой главный смысл; согласие и гармония с этим высшим миром являются истинной целью; молитва, или внутреннее общение с ее духом Бог ли это или закон есть реально протекающий процесс, в котором проявляется духовная энергия и который порождает известные психические и даже материальные последствия в феноменальном мире. Религия, продолжает Джемс, также включает в себя следующие психологические черты: новая энергия, добавляющаяся к жизни как дар и принимающая форму лирического очарования или влечения к суровости и героизму, затем уверенность в спасении опасности и мирной настроенности, а в отношении других преобладание нежной любви[Там же. С. 384385.].

Такая характеристика религиозных опыта и чувств человечества никак не касается организации общественного сотрудничества. Религия в представлении Джемса является чисто личными и индивидуальными отношениями между человеком и священной, таинственной и вызывающей благоговейный трепет божественной Реальностью. Она предписывает человеку определенные правила индивидуального поведения. Но ничего не утверждает относительно проблем социальной организации. Св. Франциск Ассизский, величайший религиозный гений Запада, не касался политики и экономики. Он хотел научить своих учеников благочестивой жизни; он не разрабатывал планов организации производства и не побуждал своих последователей прибегать к насилию против инакомыслящих. Он не несет ответственности за толкование своих учений режимом, который он основал.

Либерализм не чинит препятствий человеку, стремящемуся привести свое личное поведение и частные дела в соответствие с тем, как он сам или его церковь или вероисповедание истолковывает учения Священного Писания. Но он решительно противостоит любым попыткам заглушить рациональное обсуждение проблем общественного благосостояния путем апелляции к религиозным откровениям и интуиции. Он никому не предписывает разводы или практику регулирования рождаемости. Но борется с теми, кто хочет запретить другим свободно обсуждать все за и против этих мер.

Либеральное мнение состоит в том, что цель нравственных принципов заставить индивидов приводить свое поведение в соответствие с требованиями жизни в обществе, воздерживаться от любых действий, наносящих вред сохранению мирного общественного сотрудничества и улучшению отношений между людьми. Либералы приветствуют поддержку, которую религиозные учения могут обеспечить тем нравственным предписаниям, которые они сами одобряют, но противостоят любым нормам, которые могут привести к разрушению общества, из какого бы источника они не происходили.

Разговоры многих сторонников теократии о том, что либерализм борется против религии, являются искажением фактов. Там, где для решения мирских проблем используются церковные принципы, различные конфессии, вероисповедания и секты борются друг с другом. Отделяя церковь от государства, либерализм устанавливает мир между различными религиозными фракциями и каждой из них обеспечивает возможность безопасного проповедования своего учения.

Либерализм рационалистичен. Он утверждает, что подавляющее большинство людей можно убедить в том, что мирное сотрудничество в рамках общества лучше отвечает их правильно понимаемым интересам, чем борьба всех против всех и социальная дезинтеграция. Либерализм полностью полагается на человеческий разум. Возможно, такой оптимизм необоснован и либералы ошибаются. Но тогда у человечества не остается никакой надежды на будущее.

Дата добавления: 2015-08-26