Глава 2. — Джеймс! Брайен

— Джеймс! Брайен! Дэффид! — С этим криком по сырой твердой земле внутреннего двора к ним бежал невысокий молодой человек довольно крепкого сложения, с пышными усами и огромным крючковатым носом. Поверх рубашки на нем была лишь короткая кольчуга, а его волосы — того же соломенного цвета, что и усы, — сильно взлохматились.

— Господи помилуй! — пробормотал Брайен, резко натягивая поводья. Сначала лошади из воздуха, а теперь мертвый друг воскрес!

Но уже в следующую секунду его настроение изменилось. Брайен соскочил с коня и по обычаю людей четырнадцатого века заключил невысокого молодого человека в свои стальные объятия и расцеловал.

— Ха! — грохотал он. — Как здорово снова видеть тебя, Жиль! Мы постарались как можно скорее погрузить твое тело в воды Английского канала. Это было почти через неделю после твоей смерти. Конечно, мы видели, что ты сразу превратился в тюленя. Но с тех пор — ни слова. Никаких вестей.

Во внутреннем дворе появилось еще несколько светильников, но они находились слишком далеко и потому давали слишком мало света, чтобы разглядеть, покраснел ли Жиль. Но Джим, который, как и Дэффид, теперь тоже спешился, хорошо знал Жиля и мог догадаться о его реакции.

— Тот, в чьих жилах течет кровь силки, не может умереть на суше, — сказал Жиль. — Но, по правде говоря, мне пришлось довольно туго. Я вернулся домой, и мои родные, конечно, узнали меня, но они никак не могли вернуть меня в человеческое обличье. К счастью, в Бервик приехал благочестивый аббат; они пригласили его сюда на несколько дней. В конце концов отец уговорил его благословить меня, и тогда я снова стал человеком. Но отец предупредил, что, если я опять умру человеком на земле, мне уже не уйти от смерти. Благодаря благословению я могу превратиться в тюленя в воде, но на суше мне не миновать своей судьбы… Джеймс!

Жиль обнял и расцеловал Джима. Кольчуга одного со скрежетом терлась о латы другого, а щетина на подбородке Жиля царапала щеки Джима.

Поцелуй в эту эпоху заменял рукопожатие — все целовались друг с другом.

Заключив сделку с совершенно посторонним человеком, следовало поцеловать его или ее, а поскольку зубы у большинства людей были в отвратительном состоянии, изо рта у него или у нее обычно исходил довольно неприятный запах. Путник, переночевавший в гостинице, прощаясь с хозяйкой, также целовал ее Джиму обычно удавалось избегнуть этого ритуала. Но уклониться от него в эту минуту значило бы проявить черствость по отношению к другу. Джим задумался, как женщины терпят такую щетину.

Он решил — и в тот же миг с грустью подумал, что это решение ненадолго задержится в его голове, — как можно тщательнее побриться, прежде чем ему снова доведется поцеловать Энджи. И еще Джим с содроганием подумал, каково пришлось Жилю в его кольчужке, когда его обнимал закованный в латы Брайен.

Но Жиль, похоже, не испытал ничего, кроме удовольствия. Затем он заключил в объятия Дэффида, который тоже был этому только рад, хотя кольчуга Жиля заметно вдавливалась в кожаную куртку лучника.

— Ну, заходите же! — сказал Жиль. Он обернулся и крикнул:

— Эй, на конюшне! Возьмите лошадей у этих добрых джентльменов!

Полдюжины слуг появились с той подозрительной быстротой, с какой обычно являлись слуги Джима в Маленконтри, если происходило что-нибудь интересное.

Лошадей увели, и несколько слуг — двое из них в килтах

разной расцветки унесли седла и снаряжение.

Жиль распахнул двери и пригласил своих гостей в длинное деревянное строение, где, верно, находился большой зал, соединенный с башней. Большой зал в замке Джима был попросторнее, но обстановка здесь была такой же. Значительную часть помещения занимал большой стол; под прямым углом к нему в дальнем конце на возвышении стоял более короткий высокий стол.

Жиль нетерпеливо провел их к высокому столу, который, судя по запахам, находился напротив кухни, расположенной, очевидно, в самом основании башни; оставшаяся приоткрытой входная дверь, как и та, что вела на кухню, была столь широка и высока, что через нее свободно мог бы проехать всадник.

Судя по всему, при строительстве этого замка, как и прочих приграничных цитаделей, основное внимание уделялось защите от внезапных вторжений. В случае необходимости все обитатели могли быстро укрыться за могучими стенами каменной башни, которым не смог бы причинить вреда даже огонь.

Так поступали, когда нападающих было слишком много или они оказывались слишком сильны, чтобы с ними можно было сразиться во внутреннем дворе или за внешней стеной с главными воротами.

Высокий стол пока пустовал; несмотря на тяжелый запах, неизменно присутствовавший во всех больших залах, в которых случалось бывать Джиму, здесь было тепло и потому приятно после пронизывающего ночного холода.

Жиль рассадил друзей по скамьям у стола и крикнул, чтобы принесли вино и кубки; это приказание слуги исполнили с тем же удивительным проворством, с каким прежде позаботились о конях и снаряжении.

Между тем в зале появился человек, значительно превышавший ростом всех присутствующих.

— Отец, вот те благородные рыцари, о которых я вам говорил; они были моими соратниками во Франции; вот прославленный лучник, он тоже был с нами!

— объявил Жиль, сияя. — Джеймс, Брайен, Дэффид, это мой отец, сэр Геррак де Мер.

Сам он остался стоять и рядом со своим отцом казался просто карликом.

Геррак де Мер при росте не менее шести футов и шести дюймов имел соответственно развитую мускулатуру. Тяжелое квадратное лицо обрамляли густые черные волосы с проседью. Его плечи были заметно шире, чем у Дэффида, которого едва ли кто-нибудь назвал бы узкоплечим.

Он нахмурился было при виде незнакомцев, уже занявших места за высоким столом. Но как только Жиль представил ему гостей, его лицо смягчилось.

— Садитесь! Садитесь! — замахал он руками, поскольку при его появлении все невольно встали. — Да и ты тоже, Жиль, ведь они твои друзья…

— Благодарю вас, отец! — Жиль поспешно сел на скамью чуть поодаль от остальных. Хотя место за высоким столом принадлежало ему по праву — не только как рыцарю, но и как члену семьи, — в присутствии отца он, очевидно, не мог занять его без разрешения.

Остальные также уселись.

— Отец, — начал Жиль, — джентльмен, сидящий к вам ближе всех, — сэр Джеймс Эккерт, барон де Маленконтри-и-Ривероук; рядом с ним — сэр Брайен Невилл-Смит.

За сэром Брайеном — мастер Дэффид ап Хайвел, равного которому, если речь идет об искусстве стрельбы из длинного лука, готов поклясться, нет на свете.

— Спасибо, — пробормотал Дэффид. — Только тут следовало бы добавить, что ни один арбалетчик пока тоже не превзошел меня ни в дальности, ни в точности стрельбы.

Взглянув на сидящего на скамье человека в кожаной куртке, сэр Геррак сначала слегка сдвинул свои черные брови над глубоко посаженными, черными, как у тюленя, глазами, но тут же снова улыбнулся. Конечно, у себя за высоким столом он не привык потчевать лучников. Однако Дэффид оказался не простым лучником.

— Я слышал обо всех вас еще до рассказов Жиля, — объявил Геррак своим звучным густым басом, словно исходившим из неведомых глубин. — Балладу о Презренной Башне пели даже в этом зале, добрые сэры и вы, мастер лучник. Я рад всех вас видеть. Будьте моими гостями, сколько пожелаете. Какую весть вы несете?

Он сел за стол рядом с ними.

Сэр Геррак был не только высок; подобно Дэффиду, он принадлежал к тем людям, которые постоянно держали спину прямой как стрела. Поэтому за столом он еще больше возвышался над всеми остальными.

Дэффид и Брайен хранили молчание. Разумеется, первым отвечать на вопрос должен был, как старший по рангу, Джим.

— Мы приехали, чтобы поведать вашей семье историю смерти Жиля. Сэр Брайен и я видели, как он погрузился в воду… — Тут Джим постарался выразиться с максимальной осторожностью. Он не знал, как отнесется сэр Геррак к тому, что его сын рассказал кому-то о том, что он — силки. Впрочем, Геррак, похоже, все равно догадался. Джим продолжал:

— …но нам и в голову не могло прийти, что он вернется домой. Тем не менее мы ожидали видеть его здоровым и счастливым!

— За это мы воздаем хвалу Святой Церкви! — прогрохотал Геррак. — Но Жиль рассказал нам очень мало. Мы знаем лишь, что он погиб во время большого сражения во Франции. Скоро здесь будут все мои сыновья; мы займемся приготовлением обеда, достойного такой компании. — Он поднял над столом свою могучую ладонь, как бы извиняясь за вынужденную задержку. — Это займет около часа. А пока позвольте предложить вам кувшинчик-другой вина; потом, если не возражаете, Жиль проводит вас в вашу комнату, и вы сможете приготовиться, как сочтете нужным, к тому, чтобы выпить и закусить должным образом, — если, конечно, вам понадобятся какие-либо приготовления. Ну, а вернувшись сюда, вы, надеюсь, застанете уже всю нашу семью. Увы, — лицо его на минуту помрачнело при воспоминании о тяжком горе, — моей жены не будет с нами; она умерла от внезапной боли в груди шесть лет назад, за три дня до Рождества. Печальное Рождество было у нас в тот год.

— Могу себе представить, сэр Геррак! — воскликнул Брайен, как обычно не в силах сдержать свое сочувствие. — Сколько же у вас сыновей?

— Пятеро, — ответил Геррак. — Двое старше Жиля и двое младше. Самому молодому всего шестнадцать. Еще у меня есть дочь; сегодня она гостит у соседей, но завтра вернется.

— И это превосходно, сэр Геррак, — сказал Дэффид своим мягким голосом, — у человека должны быть и сыновья, и дочери, чтобы его жизнь имела смысл.

— Я согласен с вами, мастер Дэффид. — прогрохотал Геррак. По-видимому, ему удалось отогнать печальные мысли. — Но, — продолжал он, — нужно подумать и о настоящем, а прежде всего о сегодняшнем дне. Интересно будет послушать, как Жиль сражался во Франции. Сам он никогда о себе не рассказывает. — И он с любовью взглянул на Жиля, который теперь уж точно покраснел, хотя слабый свет факелов не позволял увидеть этого. Геррак встал из-за стола.

— Жиль, когда твои добрые друзья выпьют, не проводишь ли ты их в самую верхнюю комнату и не позаботишься, чтобы все их желания были удовлетворены?

Это прозвучало не как вопрос, а скорее как приказ. Жиль моментально вскочил:

— Отец, я позабочусь о них самым лучшим образом.

— Вижу, — прогремел Геррак и покинул большой зал, направляясь в душную и шумную кухню, а может быть, в какие-то верхние покои башни, откуда, верно, и явился, услышав о прибытии гостей.

Минут через двадцать, когда кувшины с вином опустели, Жиль отвел своих друзей в самую верхнюю комнату башни. Судя по всему, обычно ее занимал сам Геррак. Жиль сообщил, что прежде, когда была жива его мать, здесь находилась спальня родителей. В углу по-прежнему стояла деревянная рама для вышивания; на ней был натянут кусок ткани с незаконченной работой. Похоже, Геррак специально освободил эту комнату для гостей.

— Ну хоть на месяц-то вы останетесь, правда? — возбужденно тараторил Жиль, показывая им комнату. Он обращался ко всем, но взгляд его сосредоточился на Джиме. — Здесь будет отличная охота, как только немного потеплеет, и рыбалка, если она вас интересует, — такой больше нигде не найдете. И еще я показал бы вам тысячу вещей. Останетесь?

У Джима сжалось сердце.

— Извини, Жиль, — проговорил он, — обстоятельства позволяют нам остаться только на неделю; а потом, по крайней мере мне, нужно возвращаться домой.

У него снова сжалось сердце, когда он увидел, каким несчастным вдруг стало лицо Жиля.

— Ты же знаешь, — продолжал Джим, — мы думали, что ты умер или до сих пор плаваешь тюленем в водах Английского канала. Мы собирались только рассказать твоим родным о том, как ты погиб, а потом скромно удалиться. Если бы мы знали, что случилось дальше, то, наверное, все сложилось бы иначе.

— О… о, я понимаю, — пробормотал Жиль, тщетно пытаясь выдавить из себя улыбку. — Конечно, вы не рассчитывали гостить дольше, чем требуют приличия, в семье, потерявшей сына. Я просто не сообразил… Глупо было думать, что вы останетесь дольше. У вас ведь, особенно у тебя, Джеймс, столько дел — и обычных, и магических… Все правильно. Мы просто постараемся как можно лучше провести эту неделю.

Джим чувствовал себя ужасно. Ему было больно видеть разочарованного Жиля.

Но отложить возвращение он не мог — Энджи решила бы, что с ним случилось какое-то несчастье. Он немного помолчал, надеясь, что Брайен наконец откроет рот и как-нибудь поддержит его. Но Брайен молчал.

Для человека вроде Брайена такое дело, как посещение замка де Мер, имело гораздо большее значение, чем женские слезы. Таков был обычай эпохи, а обычаи эпохи, как правило, становятся непреложным законом.

— Извини, Жиль, — повторил Джим.

— Я же сказал, все в порядке, — сказал Жиль. — Ну-ну? — он снова попытался улыбнуться, — не забывай, у нас ведь впереди еще неделя. Вот кровать. Она большая, но втроем вам, наверное, будет тесновато…

— Все в порядке, — перебил Джим. — Я сплю на полу. Ты же знаешь, таковы правила магии.

— О, конечно! — просиял Жиль.

Прежде Джим в таких случаях говорил, что он дал обет никогда не спать ни в какой постели (неизменно населенной вшами и прочей живностью); эта отговорка хорошо действовала в прошлом году, во время путешествия во Францию, однако она уже немного поизносилась. Так что Джим сочинил новую: чтобы обучиться магии, он якобы мог спать только на полу или на земле.

Это тоже действовало превосходно; прошло еще некоторое время, и Джим понял, что здесь охотно простят и примут все, что угодно, если только ваши выкрутасы связаны со словом «магия». Он выбрал место на голом каменном полу и развернул свою подстилку — нечто вроде матраса, — сделанную для него Энджи.

Будучи странствующими рыцарями, они не могли возить с собой много вещей, поэтому приготовления к обеду оказались чрезвычайно быстрыми. Друзья просто сняли доспехи. Да еще Джим, уговорив Жиля принести немного воды, воспользовался привезенным из дома самодельным мылом и вымыл лицо и руки.

Это он также объяснил как необходимый магический ритуал, и Брайен с Дэффидом, конечно, приняли такое объяснение. Однако окончания процедуры они ожидали с явным нетерпением. Джим вытер лицо руками, а руки просто встряхнул, чтобы скорее высохли, и вместе с остальными спустился в зал, где их ждали вновь наполненные кувшины и кубки.

Жиль тут же уселся рядом с ними. Они разговаривали и пили, а братья Жиля тем временем один за другим возвращались домой.

Очевидно, их уже предупредили о том, что за высоким столом сидят гости, которых отец не желал беспокоить, поэтому ни один из братьев не показывался в большом зале. Однако прибытие каждого из них сопровождалось значительным шумом.

Подобно своему отцу и Жилю, все они говорили басом. Но все же их голоса не так грохотали. Было слышно, как они переговариваются друг с другом по всему замку.

Наконец с удивительной нерешительностью и застенчивостью они начали появляться по одному, несомненно в заранее оговоренном порядке, и были представлены трем именитым гостям.

Первым вошел, конечно, старший, Алан. Он, как, впрочем, и остальные братья, унаследовал богатырское сложение отца. Кроме того, у всех были черные тюленьи глаза, большие крючковатые носы (хотя и не столь огромные, как у Жиля) и волосы соломенного цвета. Несмотря на то что все сыновья — даже Алан оказались немного ниже ростом и уже в плечах, чем сэр Геррак, они все равно были значительно крупнее не только Джима, но и Дэффида. Джим, Брайен и Дэффид словно попали в дом великанов.

Великаны же, особенно более молодые, испытывали благоговейный трепет перед людьми, о которых поют в балладах. Алан, после того как его представили, занял свое место и затем, когда появлялись остальные братья, давал им разрешение сесть. Рядом с Аланом устроился второй сын Геррака, Гектор, за ним Вильям, следующий по старшинству после Жиля, и, наконец, самый молодой шестнадцатилетний Кристофер. Все они старались говорить вполголоса.

Несомненно, в доме Геррака де Мер были строгие порядки.

Однако по мере того, как вино исчезало в просторных глотках, братья становились смелее и вскоре засыпали гостей всевозможными вопросами о рыцарстве, оружии, доспехах, людях, живущих во Франции, драконах и прочих интересных вещах, стараясь только, чтобы эти вопросы звучали достаточно вежливо.

Вдруг все разом умолкли. Оглянувшись, Джим увидел, что в большом зале появился сам сэр Геррак. Он вышел из кухни и направился к столу.

Заняв свое место, он некоторое время хмуро взирал на своих говорливых сыновей; те же с виноватым видом потупили глаза.

— Жиль, — прогрохотал он, — твои братья не побеспокоили твоих гостей?

Дата добавления: 2015-08-26