Триумф ненависти

Ветер продолжал гонять снежную пыль. В нынешние времена обильных снегопадов практически уже не бывало. Иначе сугробы стали бы скрывать и многоэтажные дома. Просто иногда начинал валить снег, и длилось это лишь минуты, но ветер мог часами не давать упасть этим снежинкам и вертеть их в вихрях своей страсти подолгу. Сейчас снег не шел, но ветер поднимал снежные гранулы с крепкого наста и тянул их низко над поверхностью, образуя новые барханы снега.

Как некстати разболелась голова. Где-то слева слышалось пение огня, порожденного взрывом. Какие-то крики. Суета. Николаю не было до этого никакого дела. Он был поглощен ожиданием. Он отчего-то точно знал, что с этой вершины появятся те, кто запустил эти сани с бомбой. Васнецов вдруг уверовал в то, что он может знать наверняка. Он уверовал в то, что он особенный. Избранный. Всевышний издевался над ним, лишая простых человеческих радостей? Нет! Это была плата за особый дар. Васнецов чувствовал себя сейчас совершенно иным человеком. Обновленным. Перешедшим на качественно новый уровень эволюции. Изменившимся до неузнавания. Это было странное чувство даже в рамки разумного не укладывающееся. Удар по лицу обидчика или резкий разговор с часовым тому виной? Он вел себя не как робкий блаженный или как серая мышь подвалов Надеждинска… Он вел себя, как и подобает человеку прошедшему огромное расстояние и суровые испытания. Как и подобает сыну своего отца… И он теперь точно был уверен, что его вовлечение в миссию являлось крайне необходимым. Как бы они пробирались по Москве без сталкеров? Но именно он их нашел. Возможно, если бы не Николай, то Варяг был бы убит Раной. Ответы на многие вопросы они получили благодаря ему, Николаю. Это и дневник дяди Владимира из бункера «Субботний вечер», это и диск, в случайно найденном им джипе. Это обращенное на Леру внимание. Шутка ли! Он впервые за столько лет узнал что-то об отце! И Всевышний указал ему эту телегу. И высшая сила поставила его теперь за станок «Утеса». Васнецов был взбудоражен таким умозаключением, чувствуя себя едва ли не мессией. И теперь он ни на секунду не сомневался, что его предчувствие того, что там, на вершине кто-то есть, вот-вот оправдаются.

И он не ошибся. После взрыва сотни людей в белых маскхалатах и с оружием, выкрашенным в белый цвет либо перемотанным медицинскими бинтами и пластырями, приготовились к атаке. Они искусно умели прятаться в снегу. Они были полны решимости смести ненавистный им Вавилон. Боевики приготовили лыжи. Кто-то сани. У кого-то детский снегокат «Аргамак». Несколько групп выкатывали еще телеги, подобные тем, что спустили с горы, оснастив взрывчаткой. Кое-кто изготовился к спуску на накаченной камере от грузовой машины. В ход шли изогнутые куски листового железа, большие фрагменты линолеума. Вершина кишела людьми. Николай этого не видел, но чувствовал отчетливо. Словно в нем появились какие-то рецепторы, способные улавливать волны ненависти, если конечно такие волны существовали. Но, если эти психоволны ненависти действительно есть то, сколько их может источать целая армия, изготовившаяся к решительному броску? Немыслимая энергия деструктивности способна пронзить и камень… А уж что до того, что ее почувствовал живой человек? Уж в этом нет совершенно никакой мистики…

Первыми взяли старт лыжники. Видимо они были натренированы грамотному спуску с горы. Уверенно вальсируя лыжами и отталкиваясь лыжными палками, при этом, избегая лишних движений, они неминуемо мчались к пробитой стене Вавилона, в которой еще виднелись всполохи огня от взрыва. Следом за авангардом лыжников помчались все остальные. С вершины горы мчалась белая живая лавина. Оптика «Утеса» уже видела их своим зорким безжизненным взглядом. Николай в очередной раз прильнул к оптическому прицелу и, наконец, увидел то, что с таким нетерпением ждал.

– Гос-с-споди! – громко прошептал он, видя нескончаемую живую массу. Он испытал еще одно странное чувство. Волнение, предвкушение и какой-то иррациональный восторг. Накопленная злоба от осознания несправедливости к нему судьбы сменилась ощущениями своей значимости и вспорхнувшая в высшие сферы сознания безмерная гордыня и презрение к окружающим его людям взбудоражили в душе ураган ненависти. Он лишь на секунду задумался над тем, что возможно он не на той стороне. Какая-то крохотная искорка сомнения. Кто атакует Вавилон? Кто эта армада, мчащаяся с горы? Те самые вандалы, которых бойцы Вавилона оставили без жилища, пока те были в походе, и чьи семьи были безжалостно перебиты? Что заставило их атаковать? Злоба и жажда убивать и грабить, либо безвыходность положения оставшихся без крова в суровых условиях вечной зимы людей и стремление к воплощению добродетели отмщения, о которой когда-то говорил погибшим космонавтам нынешний лидер Надеждинска, генерал Басов? Но нет. Искорка сомнения погасла как огонек лучины от порыва ледяного ветра. Никаких сомнений. Он выбрал сейчас сторону Вавилона не из-за личных симпатий, а по наитию. Но теперь он знал одну простую истину. Его самый верный друг и союзник – его интуиция. А значит никаких более сомнений. Никакой жалости. Никакой альтернативы! Все явно и очевидно!

– Раз на марше нам дали приказ, – бормотал он, водя стволом пулемета и выбирая цель, – До Ла-Манша добраться за час. Командира как папу любить. А противника в море топить.

Он бормотал строки из старой песенки десантников, не совсем помня, что такое Ла-Манш, но, четко осознавая, что он сейчас решает, кто в той толпе умрет первым, а кто проживет еще какое-то время. И, самое странное в его мыслях было то, что он ощущал себя бессмертным.

Те, кто выбрал спуск на накаченных камерах от грузовых машин, сделали неудачный выбор. Вот уже третий боевик подпрыгнул на снежной кочке и приземлился уже на холодный белый наст. Камера мчалась дальше уже без седока. Боевик вскочил и бросился следом, то и дело по колено проваливаясь. Нет, эти неудачники ни внимания стрелка, ни патронов «Утеса» пока не заслуживают. Надо что-то более значимое. Вот! Огромный кусок линолеума, на котором, словно на ковре-самолете из старой сказки, мчалось около дюжины вооруженных людей.

– Да будет так, – выдохнул Васнецов и нажал на курок.

Завывания ветра утонули в грохочущем клекоте «Утеса». Каждый пятый патрон оказался трассирующим, и Николай отчетливо видел, как мчится в ту сторону посылаемая им свинцовая смерть. Холодный ствол разбросал первые два десятка пуль куда попало, но дальше, разогревшись, он стал послушнее. Очередь сразу прошила троих. Двое слетели со своего транспортного средства. Несколько лыжников, от неожиданности повалились на снег. На них налетели пять человек на санях, образовав свалку. Васнецов продолжал кромсать первую цель и оставшихся на ней людей. Даже в сгущавшихся сумерках было хорошо видно, как на облаченных в белые маскхалаты телах мгновенно образуются большие темные пятна. Явный признак пораженной цели. Признак смерти. Это еще больше подстегивало обуреваемого яростью стрелка, пока, наконец, пуля не попала одному в голову. Голова лопнула, как-то странно и неестественно. Была, и нет. Обезглавленный человек, вскинув руки, перекувыркнулся и каким-то чудом встал на колени. Он так и стоял бы, наверное, и дальше, но тут на него налетел другой боевик на «Аргамаке» и они полетели дальше кубарем. А за обезглавленным телом на снегу оставались черные пятна крови…

– Мамочки, – Николай отпрянул от прицела, наклонился и стал растирать лицо ладонями. – Увиденное стало для него на какой-то миг отрезвляющей пощечиной. – Люди-люди-люди, – бормотал он, тяжело дыша. – Зачем вы такие? Почему вы такие? Почему всегда и везде надо друг друга убивать? Неужели было мало того, что случилось? Вы перестанете сеять смерть, только когда все умрете? – Он встряхнул головой и вернулся к оружию, – Ну так умрите. Все!!! – он снова нажал на курок, – Все-е-е-е!!!

Равнодушный к жизни или смерти, но делающий эту смерть массовой, «Утес» продолжил исполнять волю Николая и убивать спускающихся с горы людей. Вот один лыжник лишился ноги и повалился на снег. Забился в судорогах, сжимая руками кровоточащую культю. Кто-то бросился ему на помощь. Васнецов решил расстрелять и их, но тут справа, совсем рядом, вздрогнул мешок с песком и до слуха Васнецова, донеся отдаленный и хлесткий звук. СВД! Николай хорошо помнил и знал этот звук. Даже полученная в Москве рана от неизвестного снайпера вдруг резко заныла.

– Где ты, тварь! – Васнецов стал водить стволом и искать того, кто стрелял по нему. Некоторые, вооруженные снайперскими винтовками боевики прекратили движение и стремились избавить свое войско от огня «Утеса». – Ну, где ты!

Совсем рядом пролетела пуля и лязгнула позади о металл стены. Снова донесся звук далекого выстрела. Вдруг, метрах в двадцати слева раздался раскатистый и громкий выстрел. Николай дернул головой. На крыше виднелась половина силуэта лежащего человека. А дальше торчал невероятно длинный ствол. Он медленно, но уверенно двигался, меняя угол. Снова лязгающий спусковым механизмом и грохочущий выстрелом звук. Что это? КСВК? Конечно! Кто-то на крыше поддерживает его огнем из крупнокалиберной снайперской винтовки. После второго выстрела человек перекатился и снова стал искать цель. Скорее всего, он работал по вражеским снайперам. Это несколько вселило уверенности. Васнецов вернулся к ведению огня из пулемета и за грохотами выстрелов не услышал, как кто-то бежит по крыше.

– Петро! Слышь, Петро! Эй!

– Блин, да это кажись не Петя…

– А кто? Эй! Мужик! Слышь! Мужик!!!

В спину Николая врезался комок снега.

– Какого хрена вам надо?! – заорал Васнецов, резко обернувшись.

– Опа… Пацанчик, слышь, а ты кто такой? – На крыше помимо стрелка с КСВК появились еще два человека в тулупах и с автоматами. Они стояли на крыше прямо позади Николая и смотрели на него с высоты пяти метров.

– Я Николай Васнецов! – с гордостью и презрением к этим людям в голосе ответил он.

– Кто?

– Николай Васнецов! Вы мне мешаете!

– А Петро где, который тут вахту нес?

– Сдриснул ваш Петро! С ведром убежал! Все у вас?!

– Слышь, у тебя как с патронами?

– Половины ленты уже нет! Дальше что?!

– Ну, ты это. Дефицит, патроны для «Утеса».

– И что? Вы, чем болтать да мне мешать тоже стреляйте!

– У нас АКМы. Что толку с такого расстояния? Только боезапас в воздух выпускать.

– И что? Будете ждать, когда они в город ворвутся? – Николай зло усмехнулся.

– А какие тут варианты? Их вон тьма.

– Да, в самом деле, хорош, болтать! – подал голос снайпер с КСВК после очередного выстрела. – Идите вниз к пробоине. Там сейчас такое начнется.

– Савва, пошли с нами, – обратился к нему один из автоматчиков. – Ты тут себе все хозяйство отморозишь.

– Я скорее тебе, салага, твое хозяйство сейчас отстрелю. Валите. Я успею.

Автоматчики опустили на площадку с Николаем трубу и, скользя по ней, спустились. Один сразу нырнул внутрь Вавилона, а второй порылся в подсумке и, достав оттуда две осколочные гранаты, к которой синей изолентой были еще примотаны мелкие гвозди, протянул их Васнецову.

– На пацанчик, кинешь, когда эти уроды совсем близко будут. А как патроны кончатся, давай вниз. Там сейчас основной кипешь начнется. Лишняя пара рук не помешает.

– Кто это вообще напал? – спросил Николай, принимая этот дар.

– Вандалы, понятное дело. Только вот чего это они… Лет шесть уже напрямую на Вавилон не нападали. Только караваны наши бомбили суки. А тут. Силенки, наверное, скоты, копили. Ну ладно, я побежал. Удачи!

Васнецов вернулся к «Утесу». В оптический прицел уже были видны белые и черные шерстяные маски, скрывающие лица вандалов и делающие их обезличенными. А значит, убивая их, стрелок испытает меньше эмоций. Ведь нет никаких человеческих лиц. Враг был уже совсем близко, и они мчались к заветной пробоине, не сбавляя темп. Внизу застрекотали автоматы. Это стреляли и враги, и защитники Вавилона из пробоины. В сумерках отчетливо были видны всполохи изрыгающего смерть оружия.

– Просто мистика какая-то, – послышался возглас снайпера. Он снова выстрелил из КСВК и продолжил, – Я помню, несколько лет назад к нам в Вавилон уже приходил один великий воин, Николай Васнецов. Я бы подумал, что это ты, но уж больно ты молод для него! Да и ростом мал для того богатыря!

– Я его сын!!! – воскликнул Николай и в очередной раз вжал курок «Утеса», поливая противника свинцом.

Волна нападающих была уже внизу, у подножья Вавилона. Патроны кончились лишь за пару минут до того, как враг оказался в мертвой зоне. Ниже ствол опускать было невозможно. Да и стрелять нечем. Зато у противника, казалось, нужды особой в боеприпасах не было. Внизу грохотал бой. Слившиеся в единую какофонию звуки стрельбы били по нервам. Памятуя о снайпере и пулеметчике, многие вандалы стреляли вверх. В их сторону. Однако Николай был в относительной безопасности. Пулями его не достать. Если только кто-то не закинет сюда гранату. Но он высоко. Мало кто, способен забросить гранату на эту площадку. Разве что метнуть боеприпас из подствольного гранатомета. Васнецов вспомнил про гранаты, что дал ему недавно местный житель, и недолго думая швырнул их вниз. В шуме битвы едва ли удалось различить звуки их взрывов. Сверху застрекотал автомат. КСВК уже была малополезна и снайпер, склонившись над краем крыши, стрелял из «Калашникова». Неподалеку громыхнул взрыв. Кто-то пытался снять этого стрелка подствольником. Савва схватил лежавший КСВК и сделал несколько шагов к трубе, по которой спустились те двое. Еще один взрыв. Вспышка на миг ослепила Васнецова. Он упал ничком и почувствовал, как что-то врезается в одетый на него тулуп. Придя в себя, Николай осмотрелся. Тулуп спас его от осколков гранаты, которые застряли в толстой коже. Снайпер лежал на краю крыши. Его голова и сжимающая винтовку рука свисали вниз. Савва был мертв. Рядом с его телом лежал автомат. Приклад торчал с края крыши. Васнецов взял трубу и попытался придвинуть его ближе, чтобы «Калашников» упал на площадку. Однако он потерпел неудачу. Автомат сорвался и полетел вниз, на беснующуюся у подножия Вавилона толпу вандалов.

– Черт, – выругался Николай. Попытка выбить трубой из руки мертвеца КСВК оказалась удачной. Винтовка рухнула на площадку. Васнецов осмотрел ее. Отстегнул магазин. Там оставался всего один патрон. – Ну что за непруха, – пробормотал он вздохнув. Тем не менее, другого оружия сейчас у него не было. Да и этим, в ближнем бою, мало что сделаешь. Разве что только размахивать им как секирой и разбивать врагам головы. Васнецов сбросил мешающий быстро двигаться тулуп и бросился внутрь. С трудом вспоминая тот путь, который они проделали наверх вместе с Лерой, он бежал по узким коридорам и мостикам. Хуже всего было то, что вероятно из-за взрыва, часть электросети города вышла из строя и, освещение было еще более скудным, а местами вообще отсутствовало. Приходилось ориентироваться на далекие звуки стрельбы. Спускаясь все ниже, он отчетливее слышал разгоревшийся внизу бой, и его сердце билось все сильнее. Толи от волнения и предвкушения схватки, толи просто от бега. Голова продолжала насылать волны боли, бившей по глазам и вискам и он, то и дело ощущал неведомым ему доселе чувством, как внизу умирают люди. И ему снова казалось, что он слышит эти чертовы ржавые качели.

Пробираясь все ближе к битве, Васнецов стал замечать следы разрушений. Где-то виднелись всполохи пожаров. Некоторые мостики и трапы были сорваны со своих мест. Контейнеры сдвинуты или опрокинуты. Двигаться становилось все труднее. Вот раздавленное упавшим трапом тело. Васнецов узнал в нем того человека, что дал ему там, наверху, две гранаты. Видимо он двигался по этому трапу, но тот рухнул. Как жаль. И снайпера того жаль. С ним было о чем поговорить. Об отце конечно.

* * *

Из окна гостиницы короткими очередями бил пулемет. Он держал на мушке узкий проход между двумя железными ангарами, один из которых был сильно деформирован и смят от взрыва. Через проход пыталась пробиться группа в белых маскхалат. Однако от огня пулемета в этом месте вандалы потеряли уже пятерых.

– Нёмес, одан утэ улдап зи темотанарга тюнабе.

«Черт, о чем они говорят?» – подумал Николай. Он вжался в стенку контейнера и отчетливо слышал голос одного из двух вандалов, что находились в паре метров от него, за углом. Эти двое смогли, незаметно просочится в место среди больших железных блоков, в которых видимо были склады, и находились теперь вне зоны видимости пулеметчика.

– Ошорох. Анах митэ мародип. – Ответил второй.

«Стоп, что там говорили в баре про вандалов? Они используют какой-то тарабарский язык вперемешку с каким-то падонским. И зовется все это таралбанский… Как разобраться? Задом на перед? Темотанарга… Что это? Агранато… Гранатомета! Семен, надо эту улдап… падлу! Из гранатомета… дальше понятно… Ответ был – хорошо, хана этим…» – Николай осторожно высунулся из-за угла. Эти двое присели на одно колено. Один из них водрузил на плечо РПГ-7. Они не видели Николая. Даже не предполагали о его присутствии. Васнецов ткнул длинным стволом КСВК гранатометчику под мышку. Тот удивленно повернул голову, и Николай нажал на курок. Громыхнул выстрел. Ружье сильно дернулось в руках Васнецова, повинуясь законам физики и изрыгая из своего жерла могучую силу. Руку вандала подбросило вверх и она, описав дугу, повисла на сухожилиях. Пуля прошла через плечевую область, вошла в шею и разорвала ему горло. Второй боевик, забрызганный кровью первого, от неожиданности и испуга распластался на полу, затем, увидев, что стало с его товарищем, вскочил на ноги и стал вскидывать свой автомат.

– Сссцуко, чорд!!! – заорал он и в этот момент Васнецов, приблизившись к нему на шаг, вонзил боевику окровавленный ствол КСВК прямо в рот, разрывая ткань черной маски и проламывая зубы. Николай воткнул ему горячий металл настолько, насколько позволяли силы и затем рванул винтовку в сторону, выворачивая жертве челюсть и разрывая рот. Вандал снова упал и задергался в судорогах, захлебываясь собственной кровью. Васнецов облегчил ему страдания, размахнувшись винтовкой и проломив череп. Затем он отбросил КСВК в сторону. Винтовка теперь не нужна. Он схватил автомат и гранатомет. Надо найти относительно безопасный путь и двигаться дальше. Скрытно пробираясь между контейнерами он вдруг ощутил запоздалое чувство ужаса от того, что он сделал с этими двумя боевиками. Он ведь действовал совершенно машинально. Словно какая-то неведомая и безжалостная сила сама водила его руками, а он был лишь послушным исполнителем. Стало страшно… На что он способен? Что твориться с его разумом, который и в страшном сне еще недавно не мог вообразить, чтобы сделать с людьми что-то подобное? Грянул взрыв. Совсем рядом. Раздались крики. Выстрел. Удар… Кто-то замычал, не в силах кричать… Николай упал, сбитый взрывной волной и выронил оружие. Он принялся растирать глаза от пыли и бетонных крошек, что ударились в лицо от взрыва. Из прохода между ближайшими строениями быстро полз один из бойцов Вавилона.

– Не надо! – кричал он, быстро перебирая руками и отталкиваясь ногами. На него запрыгнул облаченный в белое боевик с большим ножом. Уползающий в панике боец вырвался на секунду, однако вандал уже занес руку с ножом. Лезвие вонзилось жертве прямо в копчик. Боец истошно заорал, хлопая ладонями по полу и мотая головой. Враг выдернул нож и нанес удар в область селезенки, затем вонзил его жертве в шею. Крик человека утонул в крови, превратившись в визжащее бульканье и хрип. Услышав щелчок автоматного затвора, боевик резко повернул голову направо. Короткая очередь из «Калашникова» отбросила его к стенке позади. Боевик выронил нож и прижал ладони к прошитой очередью груди. Он уставился на Николая глазами полными неописуемой боли. Кричать он отчего-то не мог, только дергал левой ногой и продолжал смотреть на своего убийцу.

– Не смотри! – воскликнул Васнецов, – Не смотри на меня так!!! – Он дал еще одну очередь, выпустив еще три пули врагу прямо в голову. Николай достаточно насмотрелся на искромсанные пулями тела еще в Москве, во время боя за дом советов, но сейчас, видя в какое месиво превратилось тело боевика от его выстрелов, он не понимал, чем вызваны такие безобразные травмы в его голове, которую тремя пулями буквально раскроило на части. Что за чертовщина… Васнецов быстро отстегнул рожок автомата и взглянул на пули, ловя свет уцелевших еще наверху ламп. У патронов были надпилены кончики. Примерно так, как это делал Людоед в начале своего с ними путешествия.

– Твою… Дурной пример заразителен. – Васнецов вздохнул и снова снарядил автомат.

Со стороны большого ангара веяло холодом. Видимо большой пролом в стене города находился там. Да и интенсивность боя была слышна оттуда. Значит, там происходит самая ожесточенная схватка. Что там было? Насколько он помнил, то там, за ангаром позади рынка был большой огороженный массивными стенами участок. Там находилась арена. Точно. Сани взорвались как раз у наружной стены арены. И это в тот момент, когда там была масса зрителей. Если основная масса врагов там, то обороняющиеся находятся в районе стоянки и ведут бой со стороны бара. Надо пробиться туда… Мимо засвистели шальные пули. Николай вжался в пол. Что-то взорвалось за ближайшим контейнером. Снова крики. Васнецов пополз. Махнуть по кратчайшей прямой через перекресток? Рискованно. Обогнуть гостиницу? Наверное… Медленные, шаркающие шаги рядом заставили его обернуться. Это брел пожилой мужчина. Одет он был не для улицы. Значит это кто-то из горожан. Человек был весь в крови и придерживал одной рукой разорванный живот, из которого вот-вот вываляться внутренности. Он медленно опустился на колени и молящими о помощи глазами посмотрел на Васнецова.

– Добей, – одними губами проговорил он.

– Чего? – пробормотал Николай, пятясь назад.

– Добей, – захрипел человек.

– Я не могу! – Васнецов вскочил и бросился прочь. Рядом просвистели пули. Он снова припал к земле и пополз к гостинице.

– Давайте! У оген нортап кончились! – закричали позади.

«Патроны кончились? У кого? У пулеметчика в гостинице?» – Николай посмотрел в сторону этого крика. В узком и темном проходе, где он убил последнего вандала, белели маскхалаты. Там группа нападающих. Николай закинул на плечо гранатомет и выстрелил. Узконосый боеприпас влетел в толпу людей в белом и, не разорвавшись и пробив кому-то грудную клетку, там и застрял. Подельники убитого бросились в разные стороны, ожидая, что сейчас произойдет взрыв и те, кто выскочил вперед, ближе к гостинице, попали под огонь автомата, снаряженного надпиленными пулями. Стрелял Николай. У одного противника начисто оторвало кисть. Другому пуля вошла в ногу выше колена и его бедро словно взорвалось изнутри. Патроны кончились очень быстро, и Васнецову пришлось ретироваться за углом гостиницы. Оказавшись с тыльной стороны здания, он тряхнул головой и растер виски. Какие-то всхлипывания он услышал не сразу. Среди, беспорядочным образом расставленных деревянных ящиков, сидел молодой и довольно крепкий боец Вавилона. Вроде один из патрульных. Сейчас весь бравый вид, который демонстрировали местные бойцы всем гостям, испарился. Даже тельняшка десантника не спасала. Он сжался весь в комок и дрожал. Приглядевшись, Николай понял, что он еще и плакал. Однако никаких признаков ранения на этом человеке не было. Зато был разгрузочный жилет с боеприпасами и рядом лежал АКМ.

– Эй, парень, ты патронами не богат? У меня кончились, – спросил Васнецов, осторожно подойдя к бойцу. Тот нервно и даже как-то панически сорвал с себя разгрузку и кинул Николаю.

– На! Забирай! Забирай все! – истерично воскликнул он.

Николай выбрал два перемотанных скотчем рожка и снарядил этим свой трофейный автомат, затем еще раз взглянул на бойца. Тот сидел, обхватив голову ладонями и, вздрагивал и подпрыгивал от непрекращающейся, а наоборот, усиливающейся стрельбы. По своему обыкновению и в силу своего характера, Васнецов должен был наполниться сочувствием и жалостью к этому, перепуганному до смерти человеку, который был на грани безумия от собственного страха перед тем адом, который ворвался в его, казавшееся совсем недавно неприступным, жилище. Но нет. Жалость не дала о себе знать. Отчего-то появилось любопытство. Николай присел рядом с бойцом и стал его разглядывать. Тот, почувствовав рядом с собой горячее дыхание незнакомца, медленно убрал руки от своего лица и уставился на Николая. Секундное недоумение сменилось очевидным ужасом во взгляде, когда он заглянул в глаза Васнецова. Сам Николай сидел прямо напротив него и разглядывал, немного наклонив голову на бок и, как-то странно улыбался.

– Значит, – начал спокойно говорить он, – Пока твои собратья воюют, и воюют даже мимолетные гости этого города, до которого им по большому счету нет никакого дела, ты тут отсиживаешься и пускаешь сопли?

– Что? – испуганно, дрожащим голосом, пробормотал боец.

Николай резко поднялся и, щелкнув затвором, наставил на него свой автомат.

– А ну ВСТАТЬ!!! – заорал он.

Боец послушно вскочил, однако в его взгляде к страху прибавилось еще и недоумение.

– Чего… – снова пробормотал он.

– Подбери свое оружие и иди воюй! Иди, УБИВАЙ!!!

Боец послушно схватил свой автомат и бросился прочь, не совсем понимая, куда и зачем. Однако как только он выбежал из тыльной стороны гостиницы, как его сразила одна из бесчисленного количества грохочущих автоматных очередей. Он успел сделать несколько шагов, когда пули уже кромсали его тело и упал замертво.

– Нет! Господи! – Васнецов больно ударил себя кулаком по голове, – Господи нет!!! – Он опустился на колени и сильно зажмурился, – Черт бы меня побрал, что же я творю! – Он четко осознал, что большим убийцей явился для этого парня не тот, кто стрелял, а он, Николай, который выгнал испуганного до смерти человека из своего укрытия.

Где-то близко заревел танковый двигатель. Пробираясь между ящиков Васнецов наконец увидел стоянку. Т-72 без башни, с будкой кунга вместо нее сорвался со своего места и резко сдал назад, к большому деревянному боксу. Будка слетела со скрежетом с танкового шасси, ударившись о низкую металлическую конструкцию, соединяющую между собой две бетонные опоры на которых держалась одна из секций второго яруса. Кунг упал впереди танка весьма кстати. Пущенный кем-то из вандалов реактивный снаряд из гранатомета врезался не в танк, а в будку. Грянул взрыв. Стоянку заволокло дымом. Было слышно, как Т-72 ломает корпусом деревянное строение. От рынка рванулась толпа в белом. Около двадцати вандалов. Они решили расширить свой плацдарм под покровом дыма. Однако валивший из загоревшего кунга чад не помог им, а сыграл роковую роль. Со стоянки из дыма вырвался другой гусеничный транспорт. Это был МТЛБ. Он, свистя двигателем и, добавляя дыма из своей выхлопной трубы, врезался в передовой отряд вандалов, наматывая их тела на гусеницы. Пять боевиков сумели отскочить и бросились обратно к рыночным лоткам, перепрыгивая через разбросанные повсюду трупы. Еще один выстрел из гранатомета поразил МТЛБ в борт. Машина остановилась, хотя двигатель продолжал гудеть. Спасшиеся вандалы, уже с подкреплением, бросились обратно к пораженной машине, надеясь использовать его корпус теперь как укрытие. Люк МТЛБ откинулся и оттуда, выплевывая кровь, показалась женская голова. Затем туловище. Похоже, это была одна из местных лисиц-амазонок. Очевидно, она была контужена взрывом и сильно обожжена. Судорожно водя руками, она искала, за что зацепиться и помочь самой себе выбраться из пораженной машины. Один из подбежавших вандалов со всей силы ударил ее прикладом автомата по голове. Другой схватил ее за руки и стал тянуть обмякшее тело. Третий пырнул ее ножом в живот и стал вспарывать его. Васнецов дал длинную очередь и срезал двоих. Сейчас он жалел, что его автомат изрыгал обычные пули, а не надпиленные. Очень хотелось видеть, как у этих бандитов отлетают куски плоти. Остальные вандалы открыли в его сторону огонь. Васнецов припал к земле, прячась за ящиками. Что-то заставило его схватить один из деревянных ящиков и, размахнувшись, кинуть в сторону нападавших. Лишь мгновение спустя до его сознания донеслось понимание этого, на первый взгляд странного поступка. Краем глаза он заметил, что один из вандалов замахивается для броска гранаты. Брошенный им ящик точно встретился с гранатой и заставил ее упасть в стороне. Взрыв. Васнецов накрыл голову ладонями, спасаясь от града падающих на него щепок, одна из которых вонзилась в руку.

Надрывно ревя двигателем, безбашенный Т-72 тащил на буксире тот самый танк Т-64, который был не на ходу. Это он находился в том деревянном боксе. Под прикрытием двух бронированных корпусов наступал отряд из вооруженных защитников Вавилона. Мужчин и женщин. Несколько человек взобрались на Т-64 и вели с него огонь, уничтожая скопившихся у МТЛБ врагов. Пользуясь сменой обстановки, Николай бросился к стоянке и, спрятавшись за большими деревянными санями, выдернул из руки острую щепку. Рана несерьезная, но кровь заструилась по ладони. Он прижал руку к губам и вдруг почувствовал какую-то эйфорию от вкуса собственной крови и хаоса смертоубийства, царившего вокруг.

Семьдесятдвойка остановилась, дотащив Т-64 до перекрестка. Со стороны пролома в стене города загрохотал крупнокалиберный пулемет. Одному из бойцов, что были на броне, совсем не повезло. Очередь оторвала у него руку, голову, а затем отшвырнула и тело с танка. Остальные бойцы попрыгали с бронированной машины и двое тут же упали, пораженные автоматным огнем. Один сломал ногу и так и лежал, крича. Никто не решался прийти ему на помощь. Или просто на его крик никто не обращал внимания, поскольку среди грохота стрельбы, свиста пуль и десятков предсмертных криков и криков ужаса, этот вопль сломавшего ногу человека был просто незаметен. Раздался оглушительный выстрел из танковой пушки, взметнувший вокруг Т-64 пыль и грязь. Стрелок целился в скопление вандалов у пробитой взрывом саней бреши. Он стрелял практически в упор, поскольку расстояние до них было едва ли больше семи десятков шагов. Взметнулись вверх тела врагов. В облаке взрыва кувыркались обломки, останки тел, искореженный крупнокалиберный пулемет, из которого стреляли по оседлавшим танк бойцам. Вандалы бросились в разные стороны. Некоторые из них попали под прицельный огонь защитников Вавилона. Однако находясь в отчаянном положении из-за появившегося танка, боевики проявили небывалую прыть. Большая группа обогнула Т-64 и часть из них кинулась к танку, а другая часть на стоянку. Николай встрепенулся и встретил их очередями из своего «Калашникова». Сразил одного. Второго. Патроны кончились. Он снова скрылся за санями и быстро перевернул рожок. Снова оглушительный выстрел из танка. От гостиницы забили охотничьи ружья и отогнали группу вандалов от стоянки. Те бросились к танку, который не мог стрелять по всем сразу. Ладонь продолжала кровоточить. Васнецов подполз к одному из сраженных им вандалов. К тому, что был ближе. Он вытащил из ножен на ремне своей жертвы большой тесак и стал отрезать наиболее чистый кусок от его белого маскхалата. Вандал оказался жив и неожиданно вцепился Васнецову в левую руку. Перепуганный Николай машинально всадил бандиту тесак в шею и рванув кусок материи бросился обратно к саням, спрятавшись за которыми он стал бинтовать свою рану. Мимо засвистели пули. Стреляли вандалы у танка. Однако очередной выстрел из Т-64 оглушил их и, те попадали на землю. Кто-то из местных, вооруженный ручным пулеметом, взобрался на танк и сверху стал поливать вандалов свинцом. Выстрелом со стороны рыночных лотков он был убит. Теперь на танк полезли вандалы. Одни отсекали огнем автоматов защитников Вавилона, другие пытались открыть люк башни и закрывали собой смотровые приборы. Один из них бросил гранату в большое отверстие подбашенного погона семдесятдвойки, что стояла рядом. Оттуда выскочило двое, но взрыв настиг их и их изувеченные и уже мертвые тела отлетели в сторону. Башенный люк Т-64 был надежно закрыт изнутри и, открыть его не удалось. Однако стрелок, находившийся в танке, понял, что на его боевой машине враг. Он снова выстрелил и, три боевика слетели с танка. Оставшиеся вандалы стали в упор стрелять по смотровым приборам. Башня начала поворачиваться и неожиданно ствол орудия резко опустился, прижав одного вандала к левому крылу. Тот завопил, но башня продолжала делать оборот, размазывая живого человека по корпусу танка. Вот растянулась его рука и из плечевого сустава хлынула кровь и как лопнувшие струны дернулись сухожилия. А он все еще вопил. Группа местных выскочила из за танка и принялась расстреливать находившихся на Т-64 бандитов из охотничьих ружей и добивать пиками, сделанными из кусков арматуры. Со стороны рыночных рядов в их сторону полетели гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Николай хотел открыть огонь по тем вандалам, что были на рынке, но только теперь понял что его автомат остался у того трупа. Броситься за оружием? Самоубийство. Это место теперь было хорошо освещено всполохами огня расползающегося по танку. Его заметят и убьют. Что делать дальше? Николай стал вертеть головой в поисках решения и вдруг заметил, что с тыльной стороны гостиницы в стене уже зияет дыра. Из нее выскочила женщина, прижимавшая к себе ребенка, которому от силы было два годика. Она сделала несколько шагов, ища спасения, и следом за ней выскочил вандал. Он схватил рукой один из множества деревянных ящиков сложенных за гостиницей и метнул в женщину. Сбил ее с ног. Она упала, выронив ребенка. Бандит подбежал и, схватив малыша за ноги, со всей силы ударил его головой об бетонный пол. Женщина закричала, потянувшись за своим мертвым чадом. Вандал ударил ее ногой в живот. Затем по голове. Затем разбил ей висок прикладом автомата.

Голова сильно запульсировала. В ушах зазвенело. Заскрипели качели… Чертовы качели… Ведь их здесь нет… За что? За что ребенка? Мать за что? Он мотал головой, не в силах отвести взгляд от этого детоубийцы, что продолжал вбивать приклад автомата в тело женщины. А… что там говорили, когда военная дружина Надеждинска устроила рейд на поселение людоедов в Висляево? Ведь им было приказано уничтожить всех. И женщин и детей. Дети, это поколение мстителей, а войны не кончатся, пока есть кому мстить за прошлые войны. Разве жалели бойцы Вавилона детей вандалов? Они ведь так хвастались недавно, что устроили резню в лагере вандалов, где оставались старики ихние, женщины и дети. Никто не жалеет детей. Или получает удовольствие от жалости. Но чтоб жалеть, их надо убивать… Вспомни как обезумевшая толпа в метро столкнула женщину с коляской на рельсы… А сколько детей убил Людоед запустив те ракеты? Маленькая девочка прыгает возле скрипучих качелей и проваливается в снег… Маленькая девочка ищет своего щенка среди обгадившихся от страха взрослых и ее затоптали… Детей надо убивать? Чтоб никто потом, через много лет не пришел мстить… Дети, это поколение мстителей. Все так думают. Нет в этом мире правых и виноватых, если все убивают детей. Нет правых и виноватых… Среди… Среди людей!!! Звон в ушах, скрип, боль в висках, все это слилось в какой-то пронзительный визг, слышимый им одним. Но это действовало на него как что-то вдохновляющее. Лишающее страха. Дающее безграничную силу. Мешающая сосредоточиться какофония боя ушла на второй план. Да и все расплылось перед глазами, кроме этого вандала, который один был в поле зрения как цель в перекрестии прицела оптики снайпера. Люди-люди-люди… Почему вы такие? Они все такие – шипел незнакомый, но отчего-то такой родной голос из глубин сознания. Они – люди, отжили свое. Они прошлое. Вы не встретите достойного того, чтобы ради него уничтожить ХАРП. Только не среди людей…

Николай встал на четвереньки. Его лицо перекосилось от страшной гримасы, которая для него была улыбкой. А по губам стекала тягучая, красная от высосанной из раны в ладони крови, слюна. «Никто из людей» – прошипел он, – «Теперь миром править будем МЫ»!

И он бросился в атаку. Он старался быть незаметным, но он не полз. Он быстро перебирал руками и ногами, неумолимо приближаясь к намеченной цели. Все вокруг замедлилось. Только он один был стремительным…

Ужас наполнил глаза вандала, когда он увидел, как перепрыгивая ящики, на него неистово мчится исчадие ада. Если бы на него мчался человек, то вандал вскинул бы оружие и нажал бы на курок. Но от этого существа исходила такая ненависть, что она не умещалась в разуме этого существа. Да и во всем теле. Она заполнила все вокруг и подавила волю бандита к объективному восприятию того, что он видит. Ненависть нападающего существа оставила жертве право лишь на всепоглощающий ужас. Вандал истошно завопил, пятясь назад.

– Зззздохни!!! – разнесся победный рык, и пальцы Васнецова проткнули выпученные от страха глаза боевика. Он взмахивал руками, растопыривая пальцы, словно это были острые ножи и, только увидев, что лицо уже мертвого вандала изодрано в клочья, он осознал, что побывал не просто по ту сторону безумия. Он был кем-то другим…

Человеческое естество вернулось к Николаю и его вырвало. Прямо на изуродованное лицо мертвого вандала.

– Нихренашечки себе, – пробормотал кто-то ползущий в его сторону. – Тебе что, мало было? Ну, так ты еще поссы на него и обосри впридачу. Хе-хе.

Это был пожилой Вавилонец с обрезом двустволки. – Нука-нука, – он потянул руку мертвеца к себе. Казалось, его совсем не заботило то, что рядом лежит мертвый ребенок и его забитая до смерти мать. – Нихренашечки себе, – повторил он. – Да у этого фраера котлы нехилые! – Он стал снимать с руки убитого часы и напялил их на свое запястье. Затем довольно хмыкнул, – «Радо», мать его!

Из отверстия в стене раздалась автоматная очередь и пожилой вавилонец рухнул на мертвого вандала. Николая прижался к стене, успев схватить обрез.

– Охит, мат кто-то еще едорв тсе. – послышался шепот.

«Боитесь? Правильно, бойтесь меня», – подумал Николай и, перекатившись за трупы, дважды выстрелил в темноту пробоины в стене…

Горящий Т-64 продолжал стрелять. Надо отдать должное тому, кто закрылся в танке. Бронированная машина уже вся была объята огнем, а он продолжал вести бой. Танк был неким рубежом между толпой вандалов и отрядами защитников Вавилона.

– Он же сгорит там! – разнесся вопль Варяга. – Вперед, мать вашу! Или вы вечно будете держать оборону, пока вас всех не перебьют?!

– Мужики! Сверху Кабан с отрядом и с АГСами засели! – закричал кто-то. – Если мы пойдем в атаку, они поддержат нас огнем! А если нет, то начнут нас расстреливать как трусов и дезертиров!

– Какого хрена?!

– Вперед я сказал! За мной!!! – заорал Варяг и бросился в атаку. Следом за ним побежал Сквернослов.

– Мужики! Да неужто мы свой город не отстоим! – вскочил боец с красной звездой на рукаве, – Вперед! За Вавилон!

Воодушевленная тремя смельчаками, а может в большей степени угрозой расстрела из АГСов, толпа вооруженных вавилонцев поднялась в атаку. Они вопили УРА для собственного преободрения и неслись на врага. Многие падали, сраженные выстрелами. Сверху закашляли АГСы, разнося тылы вандалов в клочья. Наконец две армии схлестнулись в рукопашной схватке. Жуткое зрелище проламываемых черепов, разрываемых железными прутами и ножами животов. Живая масса заливала все пространство вокруг себя кровью.

– Илья! Держись! Через нижний люк вылазь! – закричал бросившийся к танку Яхонтов.

– Варяг! Под танком обломки какие-то! – воскликнул Сквренослов, – Он не сможет вылезти!

– Черт! – Яхонтов лихо вскочил на семдесятдвойку, к которой все еще был прицеплен массивным тросом Т-64…

– Погоди! Погоди! – кричал лежавший у входа в гостиницу вандал. Он держал своими руками нож, который пытался вонзить в него навалившийся вавилонец. – Не надо! Хватит! Не надо! Пожалуйста! – кончик ножа вонзился в шею и стал медленно, по мере того как вандал терял силы, входить все глубже, – Гээээ!!! МММММММ!!!! Эхрррррьрьрьрьр!!! – из его рта забил фонтан крови. – Ныыыыыыыыыххххххххх, – Вандал закатил глаза и, его тело стало судорожно биться в агонии.

– Я по таралбански не понимаю, сука, – прорычал вавилонец и, выдернув свой нож, бросился в сторону основной схватки.

Николай вышел из темноты гостиницы, держа в руках очередной трофейный автомат и, с сочувствием посмотрел на все еще живого вандала.

– На, не мучайся, – Васнецов выстрелил ему в голову.

– Колян! Твою мать! Ты где был все это время?! Мы думали тебе шандец полный настал! Тут такое твориться! – закричал подбежавший к нему Сквернослов.

– Я знаю, – равнодушно пожал плечами Васнецов.

– Слушай, там Людоед в танке горит!

– Надо его на улицу оттащить и снегом закидать.

– Да ты в своем уме? Танк снегом закидать?

Тягать вытянул Т-64 на ровное, на захламленное обломками взрыва кусками. Сцепка продолжала двигаться, но тут догонявшие оба танка Николай и Сквернослов увидели распластавшегося на полу Илью. Одежда на нем дымилась.

– Крест! – Вячеслав подбежал к нему и помог подняться.

– Я теперь знаю, что чувствовали куры-гриль, – пробормотал Людоед устало улыбнувшись. На его черном от копоти лице были видны только зубы от улыбки. – Я в порядке. Идите, убейте кого-нибудь. Я за Варягом. Там снаряды в башне. Рванет сейчас. Не подходите к танку никто и не пускайте никого. Он, хромая, побежал к тягачу.

Защитники неумолимо теснили врага обратно к пробоине, которую проделал вандалы в самом начале. Схватка продолжалась на обломках арены, похоронивших вод собой зрителей того рокового боя.

– Слушай, Колян, мы тут и так изрядно повозились. Может, хватит? Теперь и без нас, вон, справятся. Это их дело, в конце концов.

– А ты, Славик, убивай не ради кого-то. Не ради того чтобы помочь кому-то…

– А ради чего?

– Просто ради того, чтобы убивать, – угрюмо пробормотал Николай.

– Чего? – поморщился Вячеслав.

Позади раздался оглушительный взрыв и, горячая волна сбила их с ног. Внутренним взрывом сорвало с горящего Т-64 башню и та, полыхая, упала на Т-72…

ДАЛЬШЕ

Испуг прошел, когда в клубах дыма и пыли показались Варяг и Крест. Яхонтов держался руками за голову, а Людоед помогал ему идти. Варяг был контужен. Но, во всяком случае, они оба живы. А дальнейший путь без них немыслим.

Теперь они вчетвером сидели на большом обломке бетонного блока, который кажется, был стеной большого помещения, являвшегося местной ареной. Вокруг царила суета. Убирали завалы. Убирали трупы. Таскали раненых. Собирали гильзы и оружие.

– Вовремя мы смотались от танков а, Варяг? – устало произнес чумазый Илья.

– Угу, – простонал лежавший на плите Яхонтов.

– Ему совсем худо? – озабоченно спросил Сквернослов.

– Да ерунда. Оклемается скоро, – махнул рукой Людоед. – У меня четыре контузии и ничего. Как живой. А у него легкая форма.

– Четыре контузии? – пробормотал Варяг, – По тебе заметно, Людоед.

– Я же говорю что с ним все в порядке.

Вячеслав кивнул и принялся усердно ковыряться в носу. После взрыва танка у него обильно шла носом кровь. И теперь он занимался извлечением из ноздрей кровавых соплей.

– Ого, как это там поместилось? – тихо воскликнул он, глядя на то, что налипло на его палец.

– Славик прекрати, это отвратительно. – Поморщился Николай. – Тебе уже тридцать, а ведешь себя как…

– Брось, Колян. Мне было десять, когда все случилось. А тем летним днем все наше летоисчисление закончилось.

– И все равно…

– Перестань, брат. Неужто это отвратительнее того что мы тут делали? Черт… Доковырялся… Опять кровь пошла…

– Ложись, – сказал ему Крест, – Тут холодно. Сейчас пройдет.

– Эй!!! – к ним подошел патруль из трех бойцов. Старший, с черной бородой сурово взглянул на них. – И какого черта вы тут сидите? Почему не работаете как все?

– А мы художники не местные, – пробубнил Варяг. – Нам мне положено.

– Это кем не положено? А ну встать когда с вами старший патруля разговаривает?!

Поднялся один лишь Васнецов. Но не выполняя приказ, а для того чтобы на шаг приблизится к этому бородачу и бросить не него презрительный взгляд. Стало очень противно видеть их снова в таком бравом виде. Но он хорошо помнил того бойца, что прятался в ящиках и плакал. Помнил ту неразбериху среди местных и халатность постового дяди Пети, что прозевал сани с бомбой. Он помнил, как в атаку поднимал все это огребье не местный, такой вот бравый патрульный, а чужой здесь Варяг. Как горел в танке Людоед…

– Завали свое хлебало! – зашипел на него Васнецов.

Лицо старшего вытянулось. Двое его подручных удивленно переглянулись. Бородач выхватил из кобуры пистолет и ткнул его Николаю в грудь.

– Что ты сказал недоносок?

Николай опустил взгляд. Посмотрел на пистолет. Почувствовал как накатывается волна страха но он мысленно схватил этот страх руками и разорвал как лицо того вандала. Затем вперил свой взгляд в глаза патрульного.

– Слышь, дядя, в меня снайперы стреляли. В меня гранатометчики стреляли. В меня целились сотни стволов. А я голыми руками ваших врагов рвал, защищая этот Вавилон. Ты думаешь своей херней меня напугать? Ты мне скажи-ка, дядя, какого хрена у вас постовые спят на посту? Почему я первый заметил нападение вандалов? Почему я первый принял бой? Почему пока ваши перцы гадили от страха по углам, только мои товарищи додумались выкатить танк на перекресток и драться так, слово тут их дом и их семьи? И ты теперь что-то нам еще предъявляешь?

– Да кстати! – теперь поднялся Людоед и хлопнул бородатого по плечу, – Блин, только ведь душ принял, – вздохнул он, проведя ладонью по своему лицу и глядя на почерневшую еще больше ладонь. – Ну да ладно. Вот еще один момент. Ваши лихие и бравые вояки устроили резню недавно в беззащитном селении вандалов, пока те орудовали где-то. Почему после этого вы не приняли никаких дополнительных мер для защиты? Ведь ваши не оставили вандалам другого выбора кроме как напасть на вашу богадельню. А? Вы че как овцы в натуре себя ведете? А? Ну че ты вылупился на меня как баран на новые ворота? Вы в своем курятнике разберитесь для начала, а потом тут перед нами валыной своей размахивай, если будет на то веское основание.

– Вы что, мрази, совсем страх потеряли? – захрипел растерянным голосом старший.

– Нет. Не теряли. Мы вообще не знаем что такое страх, в отличие от вашей местной солдатни. Верно блаженный? – Крест подмигнул Николаю.

– Ну, так мы сейчас вам покажем, что такое страх! – рыкнул патрульный, – Парни!

Его подельники подняли стволы автоматов.

– Стойте! Уже страшно! – воскликнул Илья и развел руками. Однако страх застыл в глазах тех, кто хотел напугать его, Николая и их товарищей. Трое патрульных с ужасом смотрели на правую ладонь Людоеда.

– Ой, – как-то смешно произнес Крест, уставившись на гранату в своей ладони, – Блаженный, ты не видел кольца? Нет? А вы братцы? – Илья обернулся к своим товарищам.

Варяг прикрыл лицо ладонью и тихо засмеялся. Сквернослов мотнул головой, зажимая рукой нос и недоумевающее глядя на все происходящее.

– А вы, хлопчики, кольца не видали? – Обратился Крест к патрульным.

– Ты что, псих что ли? – воскликнул бородатый.

– Конечно псих. У меня и справка была да я ей давно подтерся.

– Убери сейчас же!

– Да как же я уберу без кольца? Хочешь, тебе отдам? – Людоед протянул руку бородатому.

– Убери!!! – тот в страхе попятился.

– Эй! Стой! Не отходи! Я же разожму! Я ведь дурак. И ребята мои подтвердят. Скажи блаженный…

– Дурак и отморозок, – кивнул Васнецов.

– Слыхали?! Так вот, ты, синяя борода, стой тут. Поболтаем. А хлопчики твои пусть приведут вашего старшего. С ним будем разговаривать по поводу вашего поведения. Ясно?

– Кабана, – вздохнул Яхонтов, – Кабана пусть приведут. Он рассудит.

– Эй! – бармена по кличке Кабан звать не пришлось. Он сам направлялся к ним. Вид у него был усталый, к тому же на плече у него висели целых три автомата. Видимо подобрал среди трупов. – Мищенко, в чем тут дело?

– Эти скоты вообще законы наши не чтут! Не работают, как все сейчас! – воскликнул старший патруля, надеясь на поддержку бармена, – А этот еще и гранатой угрожает. Да за такое у нас…

– А ты сам, что же не работаешь? – усмехнулся Кабан подойдя.

– Как это? – опешил Мищенко. – Я же в патруле.

– В патруле? А что я тебя во время боя не видел? Я тут сектор от бара до перекрестка держал. А четверо эти вообще линию фронта создали и вандалов столько покрошили, сколько ты и не видел. Так, где ты был?

– Так у меня же своя зона ответственности, – пробормотал старший патруля.

– Это мы разберемся на сходе у кого, где и какая зона ответственности была и почему такое случилось. Понял меня?

– Кабан, ты ведь знаешь правила…

– А ты знаешь меня. Этим парням весь оставшийся Вавилон в ноги кланяться должен, а ты чмо, тут пальцы растопыриваешь.

– Зачем ты так при них…

– Затем чтоб ты знал свое место. А теперь пшел отсюда.

Патрульные убрались восвояси, при этом Мищенко что-то бормотал, оглядываясь на Кабана.

– Спасибо за помощь, – усмехнулся Людоед и разжал ладонь с гранатой.

Кабан нахмурился и покачал головой.

– Ты совсем что ли?

– Да она учебная! – засмеялся Крест, – В танке их десяток был.

– Учебные, черного цвета. А эта хаки. Как узнал что она учебная?

– Так если поскрести краску, под черной и есть хаки. Там половина была с содранной черной краской. Наверное, впарить кому-то собирались за боевые. Ну, я сувенирчик и прихватил. И они там все без чеки.

Теперь усмехнулся Кабан.

– Да, это у нас могут. И снаряды после выварки тола продают. И пули, бывает, стреляные. Насыплют песок в гильзу, впаяют пулю, насечки, от ствола зашлифовав войлоком, законопатят капсюль и продают. Только не каждому. Лохам всяким.

– Кое-где за такое вешают, – хмыкнул Людоед, видимо имея в виду Москву.

– И правильно делают. Но… Не будь лохом и все будет на мази. Ладно, лирика все это. Сами-то как? Рад, что все живы, но вот насчет здоровья, что у вас?

– Нормалек, – махнул рукой Варяг.

– А парень, – Кабан кивнул на Николая, – Он же весь в крови.

– Это не его кровь, – Усмехнулся Крест и, прищурившись, посмотрел на Васнецова.

– Ну, слава Богу. На самом деле если бы у вас со здоровьем проблемы были, то помочь мне реально нечем. Аптечку бы свою дал, конечно, но этого ведь мало.

– А что у вас врачей тут нет? – спросил Вячеслав.

– Да есть, конечно. Но они не станут вам помогать. По крайней мере, пока Вавилонцев всех не обслужат. А раненых у нас и изувеченных очень и очень много.

– Ну, на том спасибо. А как насчет помыться да постираться? – поинтересовался Илья.

– Ну, это я вам организую. Только не сейчас. Часика через полтора приходите ко мне в бар. Там у меня две кабинки есть и небольшая прачечная. Сейчас, извини, не могу. Дел по горло. А через полтора часа, пожалуйста. – Бармен перевел взгляд на Николая, – Ты Васнецов?

– Я, – Николай устало кивнул.

– Тебя видеть хотели.

– Меня? – Васнецов едва не удивился, но вдруг вспомнил Леру, ее парня, которого он взгрел, часового Петра. Наверняка кто-то из них или все вместе, претензии предъявить хотят? – Кто? – он все-таки решил уточнить.

– Ветер, – ответил Кабан.

– Ветер? Зачем? – это было совсем неожиданно.

– Ну, это ты у него спроси. Он в гостинице сейчас. На вот. – Бармен протянул листок пожелтевшей бумаги с каким-то штампом и надписью сделанной от руки. – Это «вездеход». С такой бумажкой любой патруль можешь матерно посылать в любую сторону света или часть тела. Только потом мне ее обязательно верни, когда в бар придете.

– Спасибо…

– Все, парни, пока, до встречи. Жду вас в баре через полтора часа. – Бармен стал уходить и на секунду, повернув голову, сказал через плечо. – А ты глазами на отца очень похож.

Николай проводил его взглядом, потом посмотрел на товарищей.

– Схожу я к этому Ветру.

– Погоди, – Варяг приподнялся и стал растирать ладонью лоб, – Погоди, я что-то не понял. Он что-то про отца твоего сказал?

– Отец был здесь. В свой последний поход он пришел сюда. В Вавилон. – Угрюмо проговорил Васнецов.

– Ты уверен в этом? – удивленно спросил Вячеслав.

– Майор ВДВ. Николай Васнецов. Искатель из Надеждинска. Был тут шесть или семь лет назад. Тебе какие еще доказательства нужны? Меня по глазам узнали. У меня его глаза.

Болезненное состояние, вызванное пусть легкой, но все-таки контузией, не давало Варягу в полной мере выглядеть удивленным. По крайней мере, настолько, насколько удивленным был сейчас Сквернослов. Что до Людоеда, то тот безучастно смотрел в сторону снующих и занятых ликвидацией последствий нападения вавилонцев. Он из оставшихся членов группы единственный не был знаком с отцом Николая и ничего о нем не знал.

– Короче я пошел, – Вздохнул Николай.

– Хватит уже бродить. Коля, сколько можно уже, в самом деле. – Поморщился Сквернослов.

– Пусть идет, – махнул рукой Людоед, – Ничего с ним не случится.

– И с чего ты так уверен? – зло бросил Вячеслав, повернувшись к Илье.

– Хватит его опекать как маленького. Не забывай, что он первым вандалов заметил и на подходе положил их немало.

– Варяг! – теперь Сквернослов обратился к Яхонтову.

Искатель снова разлегся на бетонной плите и вздохнул:

– Пусть сходит, поговорит с Ветром. Может об отце что узнает. Только Коля, потом сразу иди в бар. Там встретимся. Никуда больше не встревай.

– Да уж, – устало кивнул Васнецов, – Хватит с меня. На сегодня, по крайней мере.

* * *

В душе царило полное опустошение. Тот эмоциональный всплеск, который поглотил его разум без остатка во время боя оставил даже не смятение а полную пустоту. Он словно выдохся. И только лишь как-то вяло, и скудно, пробуждались на короткие доли секунды образы тех, кого он с такой жестокостью лишал жизни. Трудно поверить что он, всегда даже чрезмерно добрый и меланхоличный, способен был вытворять то, что в другое время просто не укладывалось бы у него в голове. Кем он стал? Или во что превращался? Николай угрюмо брел в сторону гостиницы.

За рынком медленно росли две горы трупов. Одна гора состояла из поверженных вандалов, другая из тех, кто подвергся нападению. Из пролома в стене города, тащили еще трупы нападавших. Когда вандалов вытеснили обратно в ту дыру, через которую они проникли в город, то сверху их забросали самодельными осколочными бомбами, увеличив потери среди противника. Вавилонцы раздевали мертвые тела, не оставляя ничего из одежды. Даже сбривали с голов мертвецов волосы. Оказывается, среди вандалов было и немало женщин. Трудно это было разобрать в горячке боя, когда на них были маски. Некоторые вавилонцы раскрывали убитым, как своим, так и чужим, рты и выдергивали золотые зубы и коронки.

– Зачем вы это делаете? – поморщившись, спросил Николай у старого жителя Вавилона, который бережливо складывал золотые зубы в тряпичный мешочек.

– Чудак ты, хе, – усмехнулся старик. – С этим приду к дантисту нашему, так он обслужит не за деньги, а за пару коронок или зубов. Да те же зубы мне вставит взамен прогнивших.

– А трупы вам зачем? Ну, своих понятно, похороните, наверное. А вандалы, зачем вам?

– А что и валятся кругом? Так одежды вон сколько. На некоторых даже бронники. Это же сколько добра! А трупы ихние свиньям нашим на звероферме скормим да собакам. А кости перемелем, да на удобрения в оранжерею пойдут. Чего пропадать добру?

– А волосы зачем?

– Как зачем? Стельки для обуви делать. Хорошо тепло держат. Ну, подкладки для бушлатов и фуфаек набивать. У нас даром ничего не пропадает, хе-хе.

Васнецов прибавил шаг, желая побыстрее удалиться от всего этого жуткого действа. Сейчас Николай думал об одном, стал бы он воевать за Вавилон, узнай он заранее, как тут поступают с мертвецами? Только можно было порадоваться, что Надеждинск до такого не скатился. И удивляться, почему не скатился. А ведь поначалу этот Вавилон показался Николаю более светлым и наполненным жизнью местом, нежели унылые подвалы Надеждинска, пропитанные духом безысходности. Хотя, быть может, только он видел там безысходность в силу своего характера?

Он остановился и уставился на ровные ряды тел жителей Вавилона. Их, оказывается, погибло гораздо больше, нежели можно было подумать, глядя на кучу возле рынка. Ближе всего к нему лежал мертвый карлик Туранчокс и его девка. Та, что с бантами в волосах.

Увидев, что на них обратил взор Николай, молодой боец с перебинтованной головой тихо произнес:

– Он своей битой четверых забил, пока в него полрожка не всадили. До последнего защищал девицу свою. А она еще двоих зарезать успела. И Туранчокса уже мертвого на руки взяла и потащила в укрытие. А ее снайпер в голову… Жалко их…

Действительно жалко. Васнецову стало горько от того, что он с ними тогда повздорил. Но, ведь кроме них еще много кого стоило пожалеть. Он медленно скользил взглядом по рядам убитых…

– Она жива, – послышался голос за спиной.

Васнецов обернулся. Там стоял Иван. Тот самый, парень Леры. Лицо его было иссечено царапинами и ссадинами. Нос перебит. В бою ли или от того удара Николая?

– С чего ты взял, что я ее ищу? – спросил Николай.

– Ты взгляд задержал вон на той женщине. У нее свитер похож на Лерин. Лера в порядке. Не переживай.

– Я рад, – проворчал Васнецов и побрел дальше.

– Постой!

– Чего тебе?

– Послушай, Николай… Извини меня что я там… Ну ревность. Сам пойми. Я ведь сразу не понял кто ты такой. Чей сын. Но я знаю, как тот человек… Твой отец… Что он значил для Леры, в общем… Не держи зла. Я слышал, ты дрался так, как не всякий вавилонец удосужился…

– Все нормально, – Васнецов кивнул, – Ты тоже зла не держи. Погорячился я… А что с вахтенным этим? Дядя Петя, который…

– Убили его, – развел руками Иван.

Николай кивнул и произнес:

– Нельзя спать на посту. Нельзя.

* * *

Ветер стоял у входа в гостиницу и внимательно разглядывал четыре трупа вандалов. Лица их были страшно изуродованы. Как-то смутно Николай, глядя на них, вспомнил, что так обезобразил не кто иной, как он сам. Подкатил рвотный спазм и Васнецов обернулся.

– Мне сказали, что это ты с ними такое сделал? – спросил Ветер.

– А я тут уже известная личность? – горько ухмыльнулся Николай.

– Так все-таки?

– Ну, вроде, да.

– Занятно, – сделал задумчивое лицо Ветер.

– Чего тут занятного? Я вообще сейчас сам понять не могу, как я вообще мог сделать такое. – Васнецов поморщился.

– Знаешь, я как-то имел удовольствие лицезреть несколько трупов людей, на которых напали молохиты. Вообще если на человека нападет молох, то от него уже и следа не останется. От человека. Но в тот раз повезло. Что-то спугнуло этих тварей. Так вот. Эти трупы очень похожи на тех. Если бы я не знал, что это ты сделал, то мог бы подумать, что в Вавилоне орудует молох.

– Бред какой-то, – пробормотал Васнецов, говоря это скорее самому себе. – То в морлоки меня запишут теперь молохиты эти. Чушь какая-то.

– Морлоки? – Ветер удивился. – Ты сказал морлоки?

Николай замолчал и уставился на этого человека, думая, не взболтнул ли он чего лишнего.

– Ты был в Москве? – тихо спросил Ветер.

Теперь настала очередь удивляться Васнецову.

– С чего ты взял?

– Да потому что я из метро, – шепнул тот. – Я там года три прятался, после того как все началось. А когда выбрался, то мне пришлось бежать из Москвы, потому что за мной охота началась. Для людей на поверхности я был морлоком. МРАЗЬЮ! И то, что ты сделал с этими вандалами, походит не только на почерк молохитов, но и на морлочий почерк. Но я ведь не думал, что ты был в Москве и знаешь о морлоках.

– Ничего себе…

– Так это за тобой отец в Москву собирался?

– Что? – Николай вздрогнул, услышав об отце.

– Я батю твоего хорошо знал. И знал, что он собирается в Москву. А зачем не говорил. Но все у меня расспрашивал и про метро и про город и про морлоков.

– Нет, я там совсем недавно был… Постой так ведь брат у него там! – Васнецов вспомнил о записной книжке и о собственном дяде.

– Брат?

– Да! Мой родной дядя! Но погоди, мне ведь сказали, что отец ушел в горы! А это ведь в той стороне, противоположной, чем Москва.

– Ну, вот именно. Ему непременно надо было в Аркаим попасть перед походом в Москву. Они и ушли туда. В горы.

– Они?

– Да. С твоим отцом пошел еще один… Краповый берет что ли. Спецназовец короче. Он тут на постое был, а как отец твой появился, они как-то быстро общий язык нашли. Дмитрий его звали. И профессор тут был, малость с головой у него того, – Ветер покрутил пальцем у виска, – Лодзинский. Он тоже с ними пошел. И все. Больше никто о них ничего не слышал.

– А ты как считаешь, что с ними стало? – с дрожью в голосе спросил Николай.

– Тут, в Вавилоне считается, что поход в Уральские горы, это билет в один конец. Но это от страха люди так говорят. Я настолько категоричен не буду. Но то что они пропали, это факт. Только вот отец твой… До сего дня в последний раз большая атака вандалов на Вавилон была именно тогда, когда он был здесь. Так вот он тогда организовал оборону так, что они шесть лет и не помышляли больше. И сам вел заградительный огонь из танка. Видел танк у входа? Старый ИС.

– Видел, – Васнецов кивнул.

– Ну, вот из него он и вел огонь. Вандалы даже к городу подойти не смогли. Понесли огромные потери и отступили. Отец твой тогда весь боезапас того ИСа израсходовал но оно того стоило. Он потом рассказал, что уже ему такое приходилось делать. Еще до ядерной войны. И за это орден мужества получил.

– Так оно и было, – Варяг появился совершенно неожиданно и сразу уловил суть разговора. – Он в Цхинвали залез во вражеский танк, который бросил экипаж, так как осетины пробили ему двигатель из РПГ, и вел из него огонь. Два часа долбил по позициям неприятеля, пока основные силы не подошли.

Ветер взглянул на Варяга, затем на подошедших Илью и Вячеслава.

– Ребята, мне надо с вами поговорить. – Сказал Ветер.

* * *

– И что за имя такое, Ветер? – спросил Людоед, отпив из кружки кипятка.

Они расположились в баре, сев за пустой столик в углу. Вообще-то тут все столики пустовали, поскольку практически все вавилонцы были заняты на работах по очистке города и восстановлению разрушенного.

– Меня девушка так моя называла. Она умерла давно, – вздохнул он в ответ.

– А имя у тебя есть? – поинтересовался Варяг, прижимающий к голове мокрое полотенце.

– Артем.

– Понятно, – Яхонтов лениво кивнул и взглянул на свои наручные часы, – Ну где этот Кабан? Говорил через полтора часа подойдет. Уже прошло полтора часа.

– Да ты не спеши, Варяг, – сказал Ветер, – Он, между прочим, вашу проблему улаживает сейчас.

– Это какую еще проблему? – нахмурился Крест.

– Вам местная торговая гильдия претензии предъявить хочет.

– Что? – поморщился Вячеслав. – Они что совсем ах…

– Погоди, Славик, – легонько толкнул его Вараг, – Говори Артем, в чем проблема.

– Вы ведь танк угробили. Т-64. Я, конечно, понимаю, что вы действовали во благо не только себе и, но и в большей степени всему Вавилону. Но танк этот был на продаже и они очень недовольны тем, что вы без спросу его взяли. Тут ведь правила очень простые. Бизнес есть бизнес. Они хотят возмещения ущерба. У Кабана большой авторитет в Вавилоне и он пытается уладить этот вопрос и отвести от вас неприятности.

– Нет, я не ослышался? – прорычал Крест, – Это что не шутка? Мы тут потом и кровью зарабатывали для этого курятника победу, а местные петушки еще нам предъяву кинуть хотят? Скажи где этих уродов найти, и я с ними потолкую! Знал бы, какое тут мракобесие, воевал бы за вандалов.

– Да ни к чему это, – мотнул головой Артем, – Я же говорю, Кабан уладит.

– А с чего он так суетиться за нас? – спросил Вячеслав.

– Да кое-какие виды он на вас имеет. – Тихо ответил Ветер, оглянувшись.

– То есть?

Дата добавления: 2015-08-26