Политический аспект.

В самом начале переходного периода в Болгарии (10 ноября1989 года) обстановка в стране была названа кризисной. Это признавала и находящаяся тогда еще у власти коммунистическая партия и только-только сформировавшаяся оппозиция. В свете последовавших политических изменений слово “кризис” оказалось явно несоответствующим обстановке.

Интенсивность политической борьбы того времени отразилась в предвыборных манифестах и программах. Особый интерес в рамках данного исследования представляет язык этих документов на предмет использования катастрофической лексики. Ключевыми словами политических дискуссий стали: экологическая катастрофа, экономическая катастрофа, производственный кризис, демографическая катастрофа, политическая катастрофа, национальная катастрофа. Одни партии утверждали, что катастрофа уже произошла, другие — что она вот-вот наступит, третьи говорили уже о результатах катастрофы. Все сходились в одном — катастрофа где-то рядом.

К 1997 году ситуация достигла апогея. В политических документах уже встречаются высказывания, что “в настоящий момент страна переживает самый тяжелый за всю историю страны кризис”, речь шла не о гибели государства, а о третьей национальной катастрофе.

Обратимся к истории: в 1913 — 1919 годах термином “национальная катастрофа” характеризовали военное поражение страны, в результате чего Болгария потеряла часть издавна принадлежавших ей земель. В 1945-46 годах, несмотря на сильную прокоммунистическую пропаганду, болгары считали, что страна находится на грани национальной катастрофы. Все это в основном касалось территориальных потерь или притеснений. Между тем вновь вошедшее в обиход в 1990 году понятие “национальная катастрофа” не имело уже никакого отношения к территориальным потерям страны. Поэтому нельзя говорить о полной неактуальности слова “кризис” в 90-х годах. Или же о полном единстве политической лексики этого периода.

Болгарскую кризисно-катастрофическую политическую лексику 1990-х годов условно можно классифицировать следующи образом:

1. Синонимы катастрофизма: поражение, опустошение, крах, гибель, коллапс, бедствие.

2. Существительные, принимающие катастрофическое значение только в определенных обстоятельствах: дезинтеграция, обвал, трагедия, провал, разгром, беспорядок.

3. слова, непосредственно характеризующие катастрофу: голод, дно, мусор.

4. Слова, усиливающие катастрофическое значение: насилие, опасность, агрессия, пагубный.

Во многих политических документах встречаются и понятия более сильные, чем “катастрофа”: гибель, геноцид.

К катастрофической лексике обращались все политические партии. Партия социалистов и партия радикальных коммунистов крайне мало используют “сильные” катастрофические языковые единицы. Возможно потому, что свое отстранение от власти, спровоцированное массовыми волнениями, они восприняли как личную трагедию.

Основная антикоммунистическая группировка Объединенные Демократические Силы — тоже почувствовали себя в специфической обстановке. Они приняли существующую власть de facto и старались провести свою программу, ориентированную в основном на позитивные перемены, поэтому тоже избегали “сильных” эпитетов, хотя катастрофическую лексику использовали довольно широко.

Больше всего слов катастрофического значения встречается в программе Бизнес Блока Болгарии, который усиленно эксплуатировал негативные настроения и тенденции в популистских целях.

Меньше всего использовала эту лексику либеральная коалиция Союз Национального Спасения, несмотря на то, что само название является антонимом катастрофизму и подразумевает апеллирование именно к подобной терминологии. Движение за Права и Свободы, среди приверженцев которой в основном этнические турки и мусульмане, отличалось крайней сдержанностью в оценке происходящих событий с точки зрения катастрофы. Меньше всех остальных партий катастрофическую лексику использовала Болгарская Евро-Левая партия, которая полностью строила свою программу на поиске оптимального политического и экономического варианта развития страны. Это также относится и к типичным либеральным партиям, не представленным в Парламенте.

Таким образом, подводя итог вышесказанному, можно сделать следующие выводы:

1. Политический язык переходного периода в Болгарии многолик и наполнен катастрофической лексикой.

2. Сама катастрофическая лексика достаточно разнообразна. Ее активно использовали политические партии от крайне левых до крайне правых. Долгое время партии спорили, что именно обозначить катастрофой: коммунистическое прошлое или демократическое настоящее. Отрицание было популярно, однако неплохие шансы на победу были у партий, предлагающих позитивную трактовку будущего. В 1994 году Болгарская Социалистическая Партия победила на выборах с лозунгом: “Прекратим разорение страны! За обновление Болгарии!”. Но продержалась она у власти не долго. После провала социалистов вперед выдвинулись Объединенные Демократические Силы Болгарии.

3. В катастрофическом “словаре” 90-х годов многие значимые термины отсутствуют, тогда как другие представлены в избытке. Почти не встречаются, например, такие понятия, как гражданские и межэтнические войны, геноцид, терроризм, политический экстремизм, глобальная катастрофа. Все внимание сосредоточено на экономических, экологических, демографических и политических аспектах. Широко обсуждаются проблемы социальной патологии: преступность, коррупция, мафия, ухудшение здоровья нации, кризис моральных ценностей.

4. Особое внимание в ходе политической борьбы уделяется поиску виновных в кризисе (или катастрофе).

5. Можно отметить чрезмерное внимание к катастрофической лексике. Можно сказать, что рассуждения о кризисе настоящего, заменяющие поиск возможных вариантов развития страны, лишь способствуют дальнейшему развалу страны, не смотря на хороший экономический и человеческий потенциал страны.

Незадолго до начала переходного периода Збигнев Бжезинский в своей книге “Обвал”(1989) писал, что среди всех коммунистических стран восточной Европы и даже Азии Болгария является наиболее устойчивой и стабильной. И как ни странно, именно в Болгарии поднялся такой шум по поводу надвигающейся катастрофы.

Болгария стала развиваться по так называемой “биполярной” модели, и борьба политических сил завершилась со счетом 0:0. На политической арене происходили острые столкновения между сильной еще коммунистической партией, которая сумела победить на двух демократических выборах, и антикоммунистической оппозицией, которая в итоге пришла к власти уже на более длительный период. Экономические реформы были отложены в результате этой борьбы, которая закончилась лишь осенью 1998 года.

6. Еще нет в стране здравомыслящих политиков, которые противостояли бы “идеологии тревог”. Между тем уже вовсю идут поиски оптимальных экономических реформ и сплочение основных политических сил.

В апреле 1998 года, после окончательной победы своей партии, лидер Объединенных Демократических Сил Костов сказал, что его не очень радует победа, потому что принимает власть в разваливающемся государстве. Несмотря на это, в государственной программе “Болгария 2001” нет никаких намеков на катастрофу. Это экономическая программа, нацеленная на выход из кризиса и возврат к нормальной жизни.

Дата добавления: 2015-08-20