Глава 21. Через несколько часов мое смятение разделяли все преподаватели.

Через несколько часов мое смятение разделяли все преподаватели.

— Но вы понимаете правила поведения в этой школе? — Даже с моего места под окном каретного сарая, где я скорчилась за кустами, чтобы подслушивать, был хорошо слышен резкий голос миссис Бетани. — В прошлом вы предпочитали их игнорировать.

— Первое правило «Вечной ночи» гласит: «Убежище должно быть предоставлено любому вампиру, ищущему его», — невозмутимо процитировала Черити. — Я буду повиноваться правилам, если и вы намерены их придерживаться.

Собравшиеся учителя что-то забормотали. Я не решалась заглянуть в окно, хотя и очень хотелось увидеть, что там происходит, но похоже, Черити собирается стать ученицей школы, а они вынуждены принять ее, однако им это очень не нравится.

— У нас возникли некоторые трения с призраками, — сообщил мистер Йи.

— Из-за той малышки. Но ведь все скоро разрешится, верно? Так или иначе. — Похоже, Черити было совершенно все равно, умру я или останусь жива, и это чувство быстро становилось взаимным. Услышав мамин голос, я поморщилась.

— В школе сейчас много учащихся-людей, и мы обязаны их защищать. Ваша репутация в этой области оставляет желать лучшего.

— Клянусь, — произнесла Черити голоском искренним и нежным, как у ребенка. — Клянусь собственной могилой, что не я нарушу мир и покой в академии «Вечная ночь».

После непродолжительного молчания миссис Бетани сказала:

— Очень хорошо. И как долго вы намерены здесь пробыть?

— Недолго. Вот вам крест, я покину академию еще до начала июня.

— В таком случае мы подыщем вам место в преподавательских квартирах. Вам придется по возможности не выходить оттуда до конца семестра. Будет очень сложно объяснить появление новой ученицы перед самым окончанием учебного года, а чем меньше вопросов нам станут задавать, тем лучше, — заключила миссис Бетани. — А мы пересмотрим правила о потреблении крови, введенные нами согласно новой политике приема в школу.

— Эй. — Шепот раздался прямо у меня над ухом, и я испуганно подскочила, но тут же с облегчением выдохнула, увидев Балтазара. — Что там происходит?

— Ты меня до смерти напугал! — Мы отошли от дома. — Зачем нужно было так подкрадываться?

— Я не к тебе подкрадывался, а к дому, просто ты уже была там. Шпионила вместо меня.

Я улыбнулась. Только сейчас до меня дошло, что мы снова разговариваем друг с другом, и при этом я вовсе не испытываю никакой неловкости, как боялась. Должно быть, потому, что его интересовало исключительно жилище миссис Бетани. Балтазар смотрел на него, словно пронзал рентгеновскими лучами и видел свою сестру сквозь стены.

— Они собираются позволить ей остаться, — сказала я. — Но ей придется прятаться в башне, чтобы никто не начал спрашивать, почему это новая ученица приехала только к экзаменам. Миссис Бетани аж бесится от злости, но, похоже, ты не ошибался насчет права на убежище.

— Убежище. — Его лицо осветилось надеждой. — Убежище означает, что она от кого-то убегает. Наверняка от своего клана. Она от них ушла.

— Может быть.

— Так должно быть.

Он так сильно хотел в нее поверить! Лично я ни капли не доверяла Черити, но предпочла промолчать. Ради Балтазара я надеялась, что Черити хоть какое-то время будет держать себя в руках.

— Ты пойдешь туда, чтобы повидаться с ней?

— Миссис Бетани будет недовольна, если я им помешаю. Мы с Черити увидимся вечером. — Балтазар робко положил руку мне на плечо. — Как у тебя дела?

— Все хорошо. — Я не могла рассказать ему ни о своих неприятностях, ни о волнении из-за скорого побега, поэтому просто спросила: — А у тебя?

— Теперь все будет прекрасно, — ответил он и широко улыбнулся.

— Может быть. — Я подумала о Лукасе и улыбнулась Балтазару в ответ. — Может быть, у нас обоих.

На следующий день мы все встретились в коридоре.

— Это только мне так кажется, или время почти остановилось? — спросил Вик. — Такое ощущение, что лето не приближается, а отдаляется.

— Я тебя понимаю, — отозвалась я. — Куда вы поедете летом?

— Вроде бы арендуем виллу в Тоскане, — ответил Вик со скукой, присущей сверхбогачам. Ракель вытаращила глаза. — Лично я выбрал бы Рим. Посмотреть все эти руины, где сражались гладиаторы, и все такое, а не сидеть в доме в центре винодельческой провинции, если алкоголь мне все равно пока по закону запрещен.

— А я слышала, что в Европе разрешено употреблять спиртные напитки раньше, чем у нас, — сказала Ракель.

— Разрешено, но попробуй объясни это моей маме. — Вик остановился, потому что мы подошли к входу в северную башню, где располагались спальни мальчиков. Я думала, что он попрощается, но вместо этого он посмотрел вверх на винтовую лестницу. — Там происходит что-то странное.

— Странное? — Ракель прижала к груди учебники. — Опять привидение?

— Не думаю. Что-то другое, но странное. Обычно им все равно, если кто-то вечерами сидит на ступеньках — ну, просто болтает, чтобы не мешать соседям по комнате, или там Балтазар иногда выходит покурить к окну. А вчера вечером мы с Ранульфом только шаг к лестнице сделали, как непонятно откуда появился профессор Айвербон и давай нас отчитывать. Чтоб мы и не думали сюда соваться.

— Спорю, это как-то связано с ними, — заявила Ракель. — Ну, с привидениями. Из-за них все ведут себя странно.

Я понимала, что на самом деле преподаватели просто пытаются не подпустить учеников к Черити. Ну или наоборот.

— Да чего над этим ломать голову, — сказала я. — Какая разница, что там такое? Все равно через две недели нас тут уже никого не будет.

— Это если время не прекратит растягиваться. — Вик ухмыльнулся, помахал нам и нырнул в мужское крыло.

Когда мы с Ракелью шли обратно по главному коридору к нашей башне, она сказала:

— К нам приближаются неприятности.

Я глянула направо и увидела отца, направлявшегося прямо к нам.

— О нет! — И убежать некуда. — Останешься со мной?

— Я бы осталась, но ты и сама знаешь, он меня все равно прогонит. Чем скорее я уйду, тем скорее ты с ним разделаешься.

Она была права. Я вздохнула:

— Ладно, поговорим потом.

Ракель пошла в комнату, где когда-то мы жили вдвоем, и я осталась наедине с отцом.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он.

— Увы, в этом желании ты одинок. — Папа не любит, когда ему дерзят, но я заметила, что он проглотил резкий ответ.

— Ты расстроена. Я понимаю, что ты огорчена, и предполагаю, что ты имеешь на это полное право.

— Предполагаешь?

— Тебе непременно нужно на кого-нибудь злиться? Злись на меня. В конце концов, именно я принял то решение, и если ошибся, то прошу прощения. — Прежде чем я успела спросить, о чем это он, папа добавил: — Но скажи, долго ты еще собираешься мучить свою мать?

— Я ей ничего не сделала!

— Ты оттолкнула ее от себя. Ты ее игнорируешь. И думаешь, что она не страдает? Что ты единственная в семье, кому может быть больно? Ведь все это разрывает ей сердце! Я не могу видеть ее терзаний и не верю, что ты способна их спокойно переносить, а тем более — быть в них виноватой.

В моей голове промелькнуло воспоминание — мама с полным ртом шпилек заплетает мне косички к Осеннему балу. Нет уж, я не собираюсь этому умиляться.

— Я не могу хорошо относиться к людям, которые не хотят быть со мной честными.

— Бьянка, ты впадаешь в крайности. Ты подросток; думаю, дело именно в этом...

— При чем тут «подросток»? — Я быстро огляделась. Вокруг никого — ни людей, ни вампиров. — Скажи, что случится, если я откажусь отнять у человека жизнь.

— У тебя нет выбора.

— А я думаю, что есть. — Он все равно не хотел говорить мне правду. Вот вам и мое право на обиду, и папино признание в том, что он совершил ошибку. — Что если я выбрала именно это?

— Бьянка, это не тот случай, когда ты можешь выбирать. Не позволяй своему гневу взять верх над здравым смыслом.

— Хватит, поговорили, — отрезала я и двинулась прочь.

Я думала, что он пойдет за мной, но он этого не сделал.

Ночью я лежала в кровати миссис Бетани, положив брошь на тумбочку. Коллаж Ракели на стене был ярким, как ночник, и я изо всех сил пыталась радоваться его ярким краскам и моим будущим планам, как делала это раньше. Но ничего не получалось — я думала о моей матери. Это разрывает ей сердце.

Пока я злилась на маму с папой (а я до сих пор была в бешенстве), наш разрыв меня не мучил. Но иногда я вспоминала, как мы были близки друг с другом, и тогда так сильно по ним скучала, что становилось невыносимо больно.

То, что я потеряла, потеряно навеки. Или нет? Не знаю, как можно по-другому относиться ко всему их вранью.

Дверь в дом с грохотом распахнулась. Я вскочила с постели и крикнула:

— Кто там? — Мне даже в голову не пришло, что если это злоумышленник, то лучше затаиться и молчать.

Злоумышленником оказалась миссис Бетани, но это как-то не радовало. Несмотря на поздний час, на ней по-прежнему было то же самое платье, в котором она вела сегодня уроки. Видимо, работала допоздна. Глаза ее яростно пылали.

— Идемте со мной!

— Куда?

— Чтобы предстать перед вашим обвинителем и — хочется надеяться — опровергнуть ее слова.

Что бы это значило? Мне стало страшно, внутри все словно оборвалось.

— Я... хорошо, только дайте я оденусь.

— Халата вполне достаточно. Мы должны решить этот вопрос безотлагательно.

Очевидно, больше никаких объяснений не будет. Трясущимися руками я натянула купальный халат, завязала пояс и сумела опустить брошь в карман так, что миссис Бетани этого не заметила. Я чувствовала: брошь должна быть со мной.

Когда я застегнула на шее обсидиановый кулон, миссис Бетани повернулась и повела меня в школу. На самом верху северной башни ярко светились несколько окон, в том числе и то, где, по моим представлениям, жила Черити.

— А мои родители там, наверху?

— У меня сложилось впечатление, что вы больше не нуждаетесь в их обществе, — сказала миссис Бетани. Ее длинная юбка волочилась по траве. Она ни разу не оглянулась, очевидно не сомневаясь, что я иду следом. — Я уверена, что вы и сами превосходно справитесь.

Я очень сомневалась, что она действительно хочет, чтобы я справилась. Миссис Бетани была в бешенстве, но я никак не могла понять, сердится она на меня или на кого-то другого, но если учесть, что шли мы в комнату Черити, я подозревала, что на кого-то другого.

Мы молча поднимались по винтовой лестнице. Я нервно крутила в руках пояс от халата. Понятно, что мой «обвинитель» — это Черити, но в чем она меня может обвинять?

И тут я поняла. Ужас стиснул меня, как чей-то сильный кулак. Я остановилась на пороге, не желая заходить внутрь.

— Миссис Бетани... если бы мы с вами могли просто поговорить...

Она протянула руку, распахнула дверь и втолкнула меня внутрь.

Черити сидела в самом центре комнаты на стуле с высокой спинкой, одетая в школьную форму «Вечной ночи» — единственная не рваная одежда, которую я когда-либо на ней видела. Руки она чинно сложила на коленях и выглядела так обманчиво... Я потрясенно поняла, что в комнате есть еще кто-то: Балтазар, сидевший на небольшой скамейке в углу. Судя по его безвольной позе и болезненному выражению лица, он не поддерживал свою сестру, а тоже был обвиняемым.

Не дожидаясь подсказки, я села на скамейку рядом с ним. Балтазар кинул на меня безутешный взгляд.

— Мисс Мор, — произнесла директриса требовательно, — будьте любезны, повторите то, что рассказали мне сегодня вечером.

— Я так рада, что мы с вами сумели найти общий язык, миссис Бетани. — Черити улыбнулась. — Это напомнило мне, что когда-то мы неплохо ладили — до тех пор, пока не узнали друг друга получше.

Я ничуть не удивилась, что миссис Бетани не захотела вспоминать их старые добрые времена.

— Повторите свои обвинения.

— Эти двое преследовали меня весь учебный год. — Черити улыбалась нам, словно приветствовала старых друзей. — Но не одни. С ними был их друг. Некто по имени... Лукас, кажется? И я твердо уверена, что он член Черного Креста.

А мы-то думали, что проделали отличную работу и сумели сохранить все в секрете! И ни разу не задались вопросом, не появится ли вдруг Черити на пороге, чтобы все уничтожить.

— Значит, это правда. — Миссис Бетани выпрямилась в полный рост, и я поняла: до сих пор она надеялась, что Черити лжет и что у нее появился повод исключить сестру Балтазара из академии «Вечная ночь». Но стоило Черити назвать имя Лукаса, а может быть, стоило миссис Бетани увидеть наши виноватые лица, как надежда исчезла.

Балтазар кивнул:

— Это правда.

— Объединиться с членом Черного Креста! Это очень серьезное преступление. — Миссис Бетани сложила руки на груди и уставилась на нас с Балтазаром. — В прошлом году, мисс Оливьер, ваши отношения с мистером Россом возникли от незнания, и я простила вас. В этом году я не смогу быть столь же снисходительной. А вы, мистер Мор! Из всех людей на свете! От вас я такого не ожидала.

— Я хотел найти свою сестру, — невыразительно произнес Балтазар. Плечи его поникли как у человека, страдающего от сильной боли. — И мне казалось, что вы это поймете. Или она.

— Охотники Черного Креста — они ужасны! — Черити сидела на своем стуле и болтала ногами, как развеселившийся маленький ребенок. — Жестокие. Злые.

— Вы оба лгали, оскорбляя гостеприимство нашей школы. Вы нарушили все до единого правила и совершали настолько глупые ошибки, что до сих пор никому в голову не приходило придумать правила, запрещающие их совершать. Я такого не потерплю.

— Прекрасно. Исключите меня! — Я вскочила на ноги. Что такого ужасного она может со мной сделать? Вышвырнуть меня из «Вечной ночи»? Мне не нужна школа, где меня учат, как быть вампиром, если я больше не собираюсь им становиться. — Если нужно что-то подписать, а показать это моим родителям можно и потом, — давайте, я подпишу! Не хотите дать мне возможность собрать вещи? Да пожалуйста! Мне плевать!

— Злые, — повторила Черити. — Хотя, конечно, охотники Черного Креста думают, что поступают правильно. В точности как вы, миссис Бетани.

Миссис Бетани резко повернулась, разозлившись еще сильнее, чем раньше. Меня она не любила, но Черити просто ненавидела.

— Да как вы смеете сравнивать меня с этим сбродом?

— Все охотятся. — Черити встала со стула и оказалась выше всех в этой комнате, кроме своего брата. И на ребенка она больше не походила. — Я охочусь на людей. Черный Крест охотится на вампиров. Вы охотитесь на привидений. Привидения охотятся на Бьянку. А Бьянка охотится на меня. Безупречная цепочка, и вы — ее звено.

Откуда Черити знает про охоту на привидений? Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы разобраться в этом... Ей кто-то рассказал? Что еще она знает?

Черити шагнула к миссис Бетани и посмотрела на нее сверху вниз.

— Я думаю, все должны продолжать охотиться. Мой братец со своей подружкой использовали Черный Крест, чтобы охотиться на меня, так что я подумала, что могу сделать то же самое по отношению к ним.

— И вы решили, что используете меня? — рявкнула миссис Бетани.

— Нет. Я использую Черный Крест.

Балтазар вскочил, и стало видно, что сила и воля к нему вернулись, пусть только частично.

— Черити, о чем ты говоришь? Скажи мне!

Его голос прогремел в комнате, заставив меня вздрогнуть, но на Черити он подействовал еще сильнее. Она повернулась к нему, снова покорная и похожая на ребенка.

— Зачем ты это сделал? — спросила она дрогнувшим голосом. — Зачем?

— Я просто потерял голову от голода. Они мучили нас столько дней... Ты сама там была и знаешь, разве нет?

— Тебе не нужно было делать то, чего они хотели. Не нужно было убивать меня.

Мое тело заледенело. Это Балтазар превратил Черити в вампира? Это не может быть правдой. Не может! И все-таки...

— Накажешь меня потом, — сказал Балтазар. Тени заострили черты его лица и скрыли глаза. — А сейчас расскажи про Черный Крест.

— Я ненавижу это место. Я его всегда ненавидела, и еще я ненавижу ее, — заявила Черити, сердито уставившись на миссис Бетани. Та выглядела так, словно собиралась вот-вот наброситься на кого-то из нас, а может, и на всех сразу. — Я ненавижу, когда она делает вид, будто лучше всех знает, что такое быть вампиром, а на самое важное не обращает внимания. Она не убивает людей. Она не понимает, что только это мы и должны делать.

Балтазар замотал головой:

— Не говори так!

Черити все так же злобно смотрела на миссис Бетани.

— Если бы она могла, она бы всех нас уничтожила. Прикидывается, что защищает вампиров, но дай ей волю, и она изведет под корень весь наш род!

— Ты испорченная девчонка! — Миссис Бетани пришла в такое бешенство, что совершенно забыла и про Балтазара, и про меня. Я подумала, не выскочить ли мне за дверь, может, никто не заметит? — Ты никогда ничему не научишься!

— Я научилась куда большему, чем вы думаете. — Черити посмотрела на свои изящные наручные часики. — Полночь!

— Черный Крест, — повторил Балтазар. — Что ты имела в виду, когда сказала, что используешь Черный Крест?

— Они никогда не трогают «Вечную ночь», потому что думают, будто все вампиры ведут себя здесь очень хорошо, — проворковала Черити. Это правда, Лукас говорил мне то же самое. — Но в последнее время они стали в этом сомневаться. Понимаешь, за последние две недели они нашли в окружающих лесах столько трупов, что теперь уверены: здесь происходит что-то ужасное. Что-то такое, что они должны прекратить.

Я услышала какие-то звуки внизу — похоже, крики.

Лицо Черити осветилось улыбкой ликования. До сих пор я ни разу не видела ее такой счастливой.

— Час настал!

— Черити, лучше скажи, в чем дело, — попросил Балтазар.

На лестнице опять закричали — теперь ближе и громче. Потом кто-то отчаянно завизжал. Все мы в ужасе повернулись к дверям.

— Чтобы добиться этого, я позволила загнать себя в угол, — заявила Черити. — Меня могли убить. Но все-таки я сумела убедить того человека со шрамами мне поверить.

Эдуардо. Отчим Лукаса. Самый упорный член Черного Креста.

— В чем ты его убедила? — спросила я.

Черити торжествующе вскинула голову:

— В том, что вампиры «Вечной ночи» собираются сегодня ночью зверски убить всех учеников-людей. Поэтому Черный Крест пришел сюда, чтобы убить вас.

Дата добавления: 2015-08-20