Действие второе. Вся сюжетная линия второго действия происходит на платформе бильярдного зала.

Вся сюжетная линия второго действия происходит на платформе бильярдного зала.

Перед зрителем предстает бильярдный стол формата "Pool", расположенный ровно посредине сцены; с правой стороны – камин и два дутых в конструкции черных кожаных кресла, слева виден мини-бар и черная кожаная софа, идентичная по стилю креслам. Фон представлен английской кирпичной панелью "Loft" с элементами постерного оформления. Основной свет находится над столом: это четыре зеленых светильника. Дверь, ведущая в ресторанный зал, находится ближе к левому углу общих декораций и снабжена крупным зеленым колоколом с довольно толстой веревкой. Неподалеку от двери, чуть правее, в панель вмонтировано высокое узкое зеркало, обрамленное строгой зеленой рамой, под цвет сукна на столе.

Мистер Гарри Митчелл и Том Фишман активно разыгрывают партию. Вовлеченные в игру, они передвигаются вокруг бильярдного стола, попутно курят сигары и бурно обсуждают происходящее. Женщины тем временем сидят в больших мягких креслах у камина, пьют шампанское и стараются всячески поддерживать диалог с игроками.

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Уютный Pool room, правда? И этот камин, мм! Дамы, если вы уделите мне секунду вашего драгоценного времени, то этот шар я посвящу вам, то бишь впереди удар в вашу и вашу честь, леди!

ТОМ ФИШМАН: Гарри, это слишком просто…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Вы находите?

ТОМ ФИШМАН: Естественно, это же очевидно! А как насчет четвертого?

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Им я намерен заняться, как только разделаюсь с "семеркой". (Встает в позицию для удара.) Итак, дамы, прошу вашего внимания и вашего, Том, тоже!

МАДАМ ЭВЕТТ: Ну же, Гарри, я вся в нетерпении и намерена заполучить обещанный нам с Эммой шар. (Происходит удар, "седьмой" в лузе.) Отлично! Слова настоящего мужчины никогда не расходятся с делом!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: "Учимся ждать!", спокойно и без лишней суеты…

ТОМ ФИШМАН: Хм, тут даже мой племянник, которому едва исполнилось восемь, не упустил бы такую возможность…

МАДАМ ЭВЕТТ: Бросьте злиться, Том, это всего лишь игра, кстати, немного о ней самой... Вопрос на фужер шампанского: кто из вас знает, как, собственно, расшифровывается аббревиатура "Pool"?

ТОМ ФИШМАН: С чего вы решили, что я злюсь, ничего подобного… Я спокоен, как никогда. Если хотите знать, я лишь назвал вещи своими именами, ведь вы не будете отрицать, что шар был легкой добычей. А сколько при этом параллельного пафоса... да уж, тоже мне, хм!…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: (после очередного результативного удара). Сеньорэ Том, будьте добры, опустошите сеть от "четвертого". Что же касается пафоса, ненавязчивого, хм, внедренного вами в мой характер, то зря вы так, Том, зря! Уверяю вас, если бы наше знакомство вело свое летоисчисление не с сегодняшней полночи, то вам бы и в голову не пришло уличать меня в последнем: в моем стиле поведения или манере, это как вам будет угодно, таких сомнительных черт, как пафос и ему подобных, быть попросту не может, априори! Никогда не было, и уж точно вам говорю, что уже и не будет! По причине достаточно банальной: я на дух не переношу горделивых людей с завышенной самооценкой, а видеть такого помимо прочих в своем отражении, увольте …

ТОМ ФИШМАН: Не принимайте все так близко к сердцу, нервы – они, знаете ли, не вагончик с мороженым, на прежнее место не возвращаются. Возможно, я и погорячился, не спорю, но я привык к трудным задачам, а "седьмой" все же был из простых, и я настаиваю, нет, это еще мягко сказано, я жажду увидеть белый флаг…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Ну, будет об этом, заострять внимание на такой мелочи – Том, не портите о себе мнение! Только из-за уважения к вам, если вам от этого станет легче, признаюсь, шар действительно был не из трудных. (Закрыв один глаз, орудуя кием, словно указкой, плавно описывает над столом определенную траекторию и останавливает свой выбор на паре шаров, расположившихся на другой стороне стола.) Надеюсь, вы удовлетворены! А теперь, с вашего позволения, я намерен вернуться к мадам, точнее, к ее вопросу! Если мне не изменяет память, "Pool" переводится как банк, пуля либо ставка, что-то в этом роде! Вот в чем я точно уверен, так это в том, что слово имеет французские корни. Ваш удар, мистер Фишман.

МАДАМ ЭВЕТТ: Похвально, похвально, действительно, все именно так, как вы и сказали, снимаю шляпу и спешу рассчитаться… (Наливает шампанское, встает с кресла и направляется к столу.)

ЭММА: (с элементом сарказма в вопросе обращается к мадам). И насколько глубоко бильярд входит в периметр ваших познаний?

МАДАМ ЭВЕТТ: Милая моя, я не помню, когда в последний раз наводила порядок в периметре своих познаний, но одно могу сказать точно: без недельной ревизии там и делать нечего… Мадам долго живет на этом свете и очень-очень многое повидала! В вашем вопросе, Эмма, я вижу шанс объяснить свою оппозицию к Гарри и к его не совсем удачным соображениям по поводу женщин и бильярда! В конце семидесятых офис фирмы моего отца располагался в порту нижнего Манхеттена. В сорока ярдах от нас, в подвале бывшей текстильной фабрики, прописалось популярное в те годы заведение в странном таком стиле, что-то вроде "блюз-паба". Иногда я туда за-бе-га-ла. (Подмигивает сама себе в зеркало) Хм, когда приглашали! Очаровательный, но бедный докер с социальным оптимизмом в крови – Эрл Стрикланд периодически потчевал меня за свой счет стейком, пересоленным фри и острыми отбивными. Я покорно соглашалась, ведь, щадя его самолюбие, я получала гораздо больше, чем можно было предположить на первый взгляд! Облокотившись на потертый дерматиновый диван, он показывал мне настоящую жизнь. Любое его рассуждение за пинтой пива о мире превращалось в целый промышленный эпос, да и атмосфера внешних ландшафтов тому сопутствовала! Еще бы, хм! Тот еще райончик, скажу я вам, у заведения был строгий хастлерский имидж. Там частенько проходили подпольные турниры по разнообразным азартным дисциплинам, в том числе и по бильярду! Вот, где был настоящий, не киношный Нью-Йорк. Вы только вообразите: вокруг филиалы фабрик, отраслевые конторы, какие-то бюро и т.д. Газетчики то и дело норовились туда просочиться. Но куда уж там, все было схвачено! Там-то я впервые и увидела Толстяка Миннесоту и Быстрого Эдди! Уж поверьте мне на слово – эти ребята знали толк в игре! Одним словом, "профессиональные каталы", да что там говорить, даже Пол Ньюмен сподобился приехать перед началом съемок в "West drems" (западных снах), там он и насытился на славу, упившись колоссальным опытом, изучая все: от внутренних нюансов ремесла до сопровождавшего его сленга…

ЭММА: В семидесятых меня еще даже не было, подумать только, нда! (В явном издевочном акценте как бы случайно сравнивает свой возврат с возрастом рассказчицы).

МАДАМ ЭВЕТТ: В общем, тогда я любила все новое: новые люди, впечатления, из тех встреч я почерпнула многое, в том числе и азы бильярда, вот, собственно, и все!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Ну, тогда все понятно, все, как говорится, встало на свои места. Я надеюсь, вы не забыли, что я сполна принес все необходимые в таком случае извинения?

МАДАМ ЭВЕТТ: Все хорошо, Гарри, "заметано", как любили говорить в "West drems"!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Кстати, я помню это место: его управляющим был некий Ральф Арчи – старик, державший в своей голове весь период сухого закона в цвете. Я ходил туда пару раз… Том, не смотрите на меня так... только ради Карла Феллана. Шикарная труба, да будет вам известно: слушать его без мурашек на теле было практически невозможно, в тех местах, где я провел практически всю юность, таких саксофонистов днем с огнем не сыщешь …

ТОМ ФИШМАН: Стол ваш, Гарри, бейте. Первый раз слышу это имя, впрочем, и Флавио я вижу впервые, но признаться, я тронут, господа, его стиль игры превосходен.

МАДАМ ЭВЕТТ: О, да! Это был, несомненно, искрений жест с его стороны, он словно почувствовал, будто угадал, когда пришла необходимость вмешаться в нашу необычную ситуацию…

ЭММА: И сделал это очень красиво!

ТОМ ФИШМАН: О чем я и говорю – красиво! Если я не ошибаюсь, то это Armstrong?

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Не ошибаетесь… Ваш удар, Том.

ЭММА: Красиво и грустно…"Аmore tristemente", то есть "грустно улыбнись любви". (Тяжело вздыхает.)

ТОМ ФИШМАН: Ну что опять не так? Все плохое мы оставили там, за этой дверью. (Ставит кий на пол и специальной белой перчаткой указывает на вход в главный зал ресторана.) Ну мы же договаривались, Эмма, или вы забыли: "Прочь, обман, долой забвенье!"

ЭММА: Мы никогда не поймем друг друга, ни-ко-гда! (Резко встает с кресла, заметно, что ее слегка покачивает.) Хм, какое сладкое это ваше шампанское, ммм. (В женщине можно заметить нарастающий алкогольный дурман, она ведома им и вот-вот будет поглощена, это состояние всецело управляет ей, сомнения излишни – она пьяна.) Мужчины и женщины – нам никогда, никогда не понять друг друга! Я слышала, как некоторые знатоки расселили нас по разным планетам, а иные до того додумались, что бессовестно биологически соединили нас вместе, нас, тех далеких, неведомых нам, нас, тех таинственных, первоначальных... И теперь мы скитаемся по све……..

МАДАМ ЭВЕТТ: Да вы только посмотрите на нашу прелесть! Эмма, ангел, да вы пьяны, хочу я вам сказать.

ЭММА: Думайте, что хотите, говорите, что вам заблагорассудиться, это ваше право, и никто, никто и никогда не сможет запретить вам это делать. Нам можно все, всеооооо, вы слышите меня?! Думать, говорить и мечтать, и летать, летать там, где нет законов. (Падает на колени, начинает рыдать и тыкать пальцем в потолок.) Но я еще не все сказала, эти сумасшедшие, они... они разъединили нас, чтобы мы болтались по свету и искали свою вторую половину, ну разве это не смешно? Разве это может быть на самом деле, мм? И вот, когда, как тебе кажется, ты находишь ее, (достает из кармана кофты платок и вытирает нос) ну эту, эту свою половину, то в один прекрасный момент она тащит тебя в музей и говорит, что ты был ничем! Что это не ты заполняла все пространство внутри себя его дыханием, его прикосновениями, неееет, это не ты стояла у телефона-автомата в дождь и ждала, когда позвонит человек, чей голос и слова были для тебя центром мироздания!!! И я спрашиваю, я настаиваю, я хочу знать, кто там, там, наверху, решил без моего ведома, что я – это не я! И зачем все это, зачем!!!??? (Одна из четырех ламп над столом внезапно взрывается и тут же гаснет, надоумленная компания на миг застывает в полной тишине, Эмма продолжает плакать, а в дверь вбегает Франческа.)

ФРАНЧЕСКА: Там творится что-то невероятное, гроза за грозой, как вы тут, у вас все нормально? (Замечая плачущую Эмму, Франческа тихонечко присаживается рядом.) Сеньор Том, дерните, пожалуйста, в колокол…

ТОМ ФИШМАН: Уже! (Подбегает к колоколу, нажимает на механизм и буквально через секунду в дверях показывается Флавио.)

ФРАНЧЕСКА: В кабинете есть аптечка в трельяже, найди нашатырь и захвати из подсобки лампочку! Сеньора, давайте я помогу вам дойти до кресла!

ЭММА: Что это изменит? Ни-че-го! (После сильного эмоционального выкрика ее тело становится пластилиновым, голова и руки обмякли и уже не слушаются, Эмма теряет сознание.)

ФРАНЧЕСКА: Скорее же, кто-нибудь!

МАДАМ ЭВЕТТ: Несите ее на софу! Деточка моя! (Подставляет ладони к щекам.) Бедная деточка, ах, она так слаба…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: (подоспевший на помощь). Ну же, Том, помогите нам!

ТОМ ФИШМАН: Конечно, конечно!

Они аккуратно волокут уснувшую Эмму прямиком к софе, укладывают ее и еще какое-то время все вместе внимательно всматриваются в крепко спящего человека.

ФРАНЧЕСКА: Нужно срочно что-то предпринимать, в кабинете есть кушетка, может… Может, ее туда?

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Это не выход, мы все здесь прекрасно понимаем, что короткий сон не исправит ее положение, а лишь усугубит! Нужно вызвать таксомотор, черт возьми, но никто из нас не знает ее адреса!

ТОМ ФИШМАН: Гаспар! Гаспар – он знает, по крайней мере, должен знать… (Смотрит на мадам.)

МАДАМ ЭВЕТТ: Ну уж нет, неееееет, я сказала, эта затея мне ну совсем не по душе! И не смотрите на меня так, кто я, по-вашему? В конце концов, как вы это себе представляете?!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Успокойтесь, никто вас ни о чем еще не попросил…

МАДАМ ЭВЕТТ: И не надо! Предупреждаю сразу, идея эта мне совсем не по душе! Еще чего не хватало, взрослый человек, а ведете себя, хм…

ЭММА: И в-о-о-бще! Я... я... я случайно увииидеееелааа эти духи в магазине, это дешевка, впрочем, как и ты, хрр... (Следует храп.)

Появляется Флавио, в его руках аптечка и коробочка с лампочкой.

МАДАМ ЭВЕТТ: Боже, она бредит…

ФЛАВИО: Вот.

ФРАНЧЕСКА: Давай сюда, ну! (Раскрывает аптечку, производит незамысловатую процедуру с колбой и ватой и пытается привести Эмму в чувства.) Мадам, как вы? Как вы себя чувствуете?

ЭММА: Какой отвратительный запппах, фи, хотя... хотя сейчас мне гораздо лучше! И знаете, что я только что решила, брр? Я решила, что будет правильным, если я уеду домой, отпустите меня, пожалуйста! Кто-нибудь, закажите мне машину и заодно позаботьтесь о стакане воды: в горле ужасно сухо, брр. Как же мне неловко перед всеми вами, нда, хорошо, что мои коллеги сейчас меня не видят... Какой кошмар! (Встает с софы и идет к зеркалу.) Какое досадное недоразумение, ты совершенно не умеешь пить. И этот факт подтвердился в очередной раз, ай-яй-яй! (Мотает отражению указательным пальцем.)

ФРАНЧЕСКА: Это все от волнения, сейчас вы немного успокоитесь, и все снова придет в норму.

ЭММА: Мне нужно домой, у меня утром очень важное, ооочень важное совещание! Я должна быть в порядке! Во-первых, мне крайне необходим душ, пакет со льдом, немного минеральной воды и две капсулы антидепрессантов, да, так и есть, Эмма пьет успокоительное. Да, жизнь Эммы – это непрекращающийся стресс и сплошь затяжная депрессия, но завтра, но завтра!!! Завтра у Эммы начинается новая жизнь! Там Эмма снова элитный архитектор, хм… Чертежи, объекты, защитная каска на голове и широкоплечие мужчины в корпоративной спецодежде... Где ты, мой Восточный Берлин?

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Вы что, строите дома?

ЭММА: Еще какие, Гарри, это мы, да будет вам известно, умеем очень даже хорошо, а вот построить личную жизнь – одни Гаспары и попадаются. Ну, почему? (Садится на бильярдный стол и берет себя за волосы.) Ну почему это происходит только со мной?

МАДАМ ЭВЕТТ: Ели вас выслушать непредвзято, уважаемая Эмма, то получается странная картина: все несчастья мира в раз оказались именно в вашем хрупком теле, интересно! А что вы скажете насчет меня или миллионов подобных нам с вами женщин? Я, если вы хотите знать, не менее несчастна вашего, а может, и того – раз так в несколько и побольше! Нет уж, дорогая, нет уж, я не позволю присвоить вам все лавры несчастья себе одной, делитесь! У меня, как и у вас, тоже, знаете ли, достаточно прав на обсуждаемою номинацию! Давайте разбираться, скажите мне, пожалуйста, Эмма, приходило ли когда-нибудь в вашу прекрасную головку, что же это все-таки такое – когда ни один мужчина не любил тебя просто так, просто за то, что ты есть, просто су-ще-ству-ешь! Нет, я кроме шуток, задумывались ли вы над этим? Увы, но большую часть своей жизни я прожила именно так! Им всем что-то всегда было нужно! Они знакомились не со мной, нет, а с моим папой, точнее, с его активами. Не буду спорить, это звучит немного по-книжному, я бы сказала, банально даже! Но мое доброе сердце не могло просчитать их коварные планы, и раз за разом я билась о землю, затем выращивала новые крылья и опять одна и та же история, фатальное дежавю! Когда после очередного бросившего меня карьериста ко мне пришло понимание моего истинного места в этом мире, я решила с этим не соглашаться, с какой стати – сказала я себе! Главная проблема была в том, что этим одиноким вечером, когда понимание нежданно-негаданно настигло меня, я задула сорок семь свечей на торте – это были мои именины... Поздно, не правда ли? И с тех пор я кардинально сменила тактику в охоте на самцов! Теперь выбираю - я! Именно такая запись появилась на главной странице в моей записной книжке! Но, как оказалась, это еще ху-же! Да, не буду отрицать, я познала, что такое зависть, когда на тебя смотрят с открытым ртом и не стесняются этого, но все это не то, не то! Каких только игрушек не было рядом со мной: от высоких до мускулистых, от спортсменов до актеров, миллионеры, мафиози! В их объятиях я таяла, словно свеча, а когда приходило утро, вместе с ним врывалось и осознание всей никчемности собственной жизни. Сколько раз я сжигала себя напрасно, сколько раз!!! Бездушные, алчные пустышки, которых олицетворяли банковские клерки и прочие представители финансового муравейника, сменились именами и регалиями, о которых через каких-то десять-пятнадцать лет уже никто и не вспомнит… Жернова динамики того, да в прочем и сегодняшнего сумасшедшего времени, закручивали меня, и я бежала, бежала, как все! Хладнокровная, берущая от жизни все, этакая пантера в условиях городских джунглей! Я старалась казаться, моя реальность (вскидывает руки вверх) сузилась настолько, хм!!! Иногда я обнаруживала себя в таких местах – Господи, храни Америку! Я спрашивала себя: "Эвэтт, что ты делаешь здесь?" И новая, проспиртованная Эвэтт отвечала: "Возможно, где-то здесь может прятаться так необходимая нам пресловутая любовь!" Сначала это были дни, ну или вечера, затем все сменилось недельными провалами!!! Благо, я могла себе ни в чем не отказывать. Меня кидало от колумбийского кокаина в притонах Малибу до вечеринок истинных хиппи в Индии… Я так искусно обманывала себя, что однажды и сама поверила в то, что все это лишь поиски себя и только! Потому что любовь... любовь так не найдешь, любовь так не ищут! Затем проходило какое-то время, и наступали пограничные моменты, а они наступают обязательно – моменты, когда ложь становится невыносимой и земля разверзается под ногами. Ты летишь в бездну правды, и тебе становится страшно, очень страшно, но никто, никто не может тебя спасти, ты бы и рада взять все в свои руки, но тебе не за что даже зацепиться! Я искала не себя, всю жизнь я искала любовь! У меня было все, но не было ее, ее, чертовой любви! Настоящей, как в голливудском кадре, с белым платьем, медовым месяцем, перелистыванием каталога у барбекю в поисках детской кроватки и улыбки, улыбки, море улыбок от того, что с тобой твоя половинка, всецело дополняющая тебя! Психиатры, релаксационные кабинеты, йога, тесты, диеты, светские рауты – моей любви не было нигде! Я стала подумывать, что это миф, фантом, навязанный всему человечеству, а все окружающие лишь притворяются, играют… Если честно, сегодня мне не жаль себя, со-вер-шен-но не жаль! Гаспар – это очередная иллюзия, просто где-то там, глубоко внутри, какая-то до сих пор непонятная мне часть меня все же выцарапывала для себя немного веры! В очередной раз оставив на душе, или как там это называется, лишь новый, невидимый окружающим след… (Эмма спрыгивает со стола, подходит к мадам со спины и нежно обнимает ее). Не надо, не надо меня жалеть! (Мадам пытается вырваться, но Эмма делает все, чтоб эта попытка не увенчалась успехом.) Перестаньте, Эмма, я умаляю вас!

ЭММА: Тише, тише.… Это не конец!

ТОМ ФИШМАН: Я всегда подозревал, что у пасторов труд не из легких: пропускать через себя жизнь человека – это, скажу я вам, ой как не просто!

ФРАНЧЕСКА: А бармены? Ловили ли вы себя на мысли, что барная стойка сродни исповедальни? Вы даже не представляете, что нам порой приходится слышать: жизнь в своем многообразии не так уж и проста! Помню, как один клиент произнес гениальную фразу, это был нефтяник из Канады – Торонто, по-моему. Он сказал, что если бы мир был хорошим местом, то мы... мы бы... мм, мы бы...

ФЛАВИО: Мы бы не плакали, рождаясь…

ФРАНЧЕСКА: Точно! Если бы мир был хорошим местом, то мы бы не плакали при рождении... Да, именно так! Ну не будем вас отвлекать, если что-то понадобится, вы знаете, где висит колокольчик. (Указывает пальцем на дверь.)

ЭММА: Франческа, Флавио, спасибо вам за помощь, я вам очень признательна, еще раз, благодарю вас!

ФРАНЧЕСКА: Ну что вы, что вы, мы просто не смогли бы поступить по-другому, это наша работа.

ЭММА: Не забудьте набрать номер службы такси, я буду ждать!

ФРАНЧЕСКА: Обязательно, сеньора, когда приедет машина, я вас оповещу. (Франческа и Флавио с улыбками на лицах скрываются за дверьми, ведущими в зал ресторана.)

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Все люди так или иначе используют друг друга, мир тут совершенно ни при чем! Куда проще списать все на этот жестокий мир, правда? Скинуть с себя ответственность за происходящее! Но начать с себя… начать с себя, как оказывается, задача не из легких! Необходимо помнить: как бы ни было трудно и тяжело, но на это обязательно нужно решиться, и чем быстрей, тем лучше – как для человека, так и для мира в целом! Позволю себе заметить: сейчас мы говорим, по сути, о первостепенном в каждой личности, об её желании изменять себя в лучшую сторону, все остальное лишь путь, каким бы тернистым он ни был… Я, конечно, все понимаю, мадам, любовь – это действительно прекрасно! И кому, как ни вам, знать цену той истинной любви, поискам которой вы отдали всю свою сознательную жизнь. Забавно другое: не будь у вас того состояния, которое позволяло не знать ни в чем потребности, но при этом вы бы обладали самой чистой, самой нежной и самой что ни на есть настоящей любовью – она была бы вам не нужна! Я знаю, о чем говорю, поверьте мне на слово! Когда я перебрался в Нью-Йорк, мне было тридцать четыре, там, откуда я родом, меня держали за вечного мечтателя! Тот маленький городишко, впрочем, как и сам штат, всегда был на первых позициях: лидером в аграрном секторе. И все мои знакомые и друзья постигали жизнь через тяжкий труд! Работа – дом, дом – работа… Я боялся, я всячески избегал мыслей о том, что то, что я вижу вокруг, есть и будет моя судьба! И я уехал, уехал в никуда, никто не верил в меня, ни один знавший о моей затее человек. Это и понятно – заякоренные внутренней пустотой и страхом перед потерей хрупкого мирка, который они с такими усилиями выстраивали для чужих глаз, хм! Они могли изменить все что угодно, но только не собственный уклад жизни, они всячески отрицали свою примитивность, отстаивая общественные принципы, изо дня в день навязываемые нам безжалостной системой. Но я и не думал поддаваться на эту провокацию! Сейчас я понимаю: они сомневались не во мне – они сомневались в себе! Но мне уже все равно, останься я там, меня бы попросту заклеймили, я имел все шансы прослыть бездельником или что-то в этом роде. Изо дня в день я твердил одно и тоже: "Да плевать я хотел на ваше мнение", – говорил я себе, и в один из осенних дней ноги сами привили меня на станцию… Я купил билет в один конец, сел в автобус и больше никогда там не появлялся! К чему я об этом? Сегодня годовой оборот моего бизнеса переваливает за миллионы долларов, я никогда не хотел кому-то что-то доказать, я просто шел своим путем и верил в него. Единственное, о чем я сожалею, хотя из-за расстояния лет, возможно, слово "сожалею" будет неверным, но все же единственное, о чем я вспоминаю с болью, так это о том, что та самая чистая, самая нежная и самая что ни на есть настоящая любовь оборвалась по причине, которая сегодня мне кажется невероятно глупой – отсутствие денег, господа. (Достает из кармана портмоне, вытаскивает семь-восемь сотен и начинает нервно шелестеть ими.) Да что же с нами происходит? Разве это… разве это может являться решающим фактором в вопросах чувств между двумя страстно бьющимися сердцами? Кто-то скажет: "Гарри, не все так просто", и, наверное, я соглашусь с ним, но опять же – лишь в какой-то степени! Знаете, вот чего я точно никогда не пойму, так это как можно позволять себе, не важно, женщина ты или мужчина, в главнейшую жизненную составляющую, то есть в любовь, внедрять понятия приоритетов! Либо ты любишь, либо нет –другого, увы, не дано! Нельзя за что-то любить человека, а за что-то не любить, это самообман, понимаете? Отсутствие чего-либо не может влиять на настоящею любовь, не должно! Будь то деньги, талант и т.д., здесь много чего можно перечислить!

ТОМ ФИШМАН: Вы насчет сената все же подумайте, Гарри, из вас выйдет толковый конгрессмен! Услышав вас, сама Греция признала бы всю историческую скупость в рядах ораторов, которых она породила на свет… Вы действительно обладаете философским миропониманием, этого у вас не отнимешь! Но, если серьезно, не знаю, как у присутствующих, а лично у меня в связи с услышанным возник довольно существенный вопрос! Вы затронули один из весьма важных законов семейного жанра – "лодка, разбитая о рифы быта". Но, знаете, я бы не стал так категорично списывать все на безденежье, это было бы большой ошибкой, ваше резюме чересчур утрированно… Да, зачастую это серьезный катализатор, но..! Отсутствие понимания между людьми – вот, что я считаю наиглавнейшей площадкой раздора! Вот вы, Гарри, вы знаете меня как успешного игрока в гольф, для вас я человек из телевизора и спортивных журналов: контракты, интервью, популярность, но ведь так было не всегда! Сегодня сложные воспоминания почти скрылись в тумане памяти, тщательно храня все черные полосы и непрекращающуюся череду неудач. А ведь было время, когда у меня не было и цента, чтобы попросту поехать на тренировку! Представьте себе мое состояние: молодой парень, обладающий всем необходимым потенциалом для достижения спортивного олимпа, огромным желанием и талантом, харизмой и целеустремленностью, ежедневно проходит по четыре мили пешком только ради того, чтобы ощутить в руках клюшку. (Визуализирует позицию и замах.) Узнав о моем сложном положении, тренер подкинул мне работенку, хм, грузовое бюро "Терри & Томсон!". Контора располагалась в товарном рукаве железнодорожного вокзала Сан-Франциско. Пошли первые деньги, я решился познакомиться с девушкой, она работала в билетной кассе кинотеатра "Хилтон", куда я часто забегал. Мы сняли жилье и стали по воскресениям посещать местный фаст-фуд. Все шло, как мне казалось, довольно хорошо, пока в один прекрасный момент она не заявила, что я занимаюсь черти знает чем! В общем, я совершенно не серьезен для выстраивания совместных планов на жизнь, что якобы гольф отвлекал меня от более важных на тот момент вещей! На вопрос, что конкретно она имеет в виду, ответа я не получил, но вскоре… вскоре за ланчем, куда мы были приглашены ее родителями, мне совершенно ясно дали понять, что если я и впредь намерен заниматься гольфом, у них это называлось ерундой, то мне не видать их дочери как своих ушей! В надежде на поддержку я посмотрел на Шерон, так звали ту, ради которой я мечтал стать чемпионом, хм, в общем, ее глупую улыбку помню и по сей день! А ведь я любил ее и мог бы прожить с ней целую вечность. Иной раз я представляю, что все же пошел у нее на поводу и превратился в достойного представителя общества, другими словами, стал бы каторжником без кандалов при тех же "Терри & Томсон", отказался от своей мечты и ммм.… В такие моменты волосы на моем теле от пробегающего холода становятся дыбом! Подумать только, как можно не принимать то, что делает твой любимый человек! Возьмите тех парней из NASA: над одним спутником они работают года по три, над другим – и того больше, и я бы не сказал, что у всех у них под окнами стоит роллс-ройс. Представляю, если бы у каждого ученого дома сидела такая вот Шерон..! Да у нас бы не то что простейшего спутника бы не было – вся отрасль не сдвинулась бы с места, не говоря уже о полете на луну!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Хм, вы абсолютно правы, Том. Да, по логике таких вот Шерон, а подобных, как мы понимаем, большинство, мы все поголовно должны превратиться в шахтеров. Посмотрите, сколько отсюда для них вытекает различных плюсов! Мы весь день среди мужчин, причем в самом надежном месте, под землей, случайные женщины в принципе не соперницы: как ни старайся – а за слоем грязи тебя не разглядишь. Зарплаты более чем достойные, да и времени свободного хоть отбавляй, "Скажем "Да" бесконечному шопингу"… Идеальная концепция!

ЭММА: Какая глупость, вы апеллируете единичными фактами! Модель собственного неудачного опыта вы переводите на всю окружающую нас реальность, ну нельзя же так! Поделитесь, кто был тем наивным, убедившим вас в том, что женщина не хочет быть рядом с простым человеком, которого она будет просто любить и который будет просто любить ее, совершенно бескорыстно, имея при этом элементарную, самую минимальную стабильность…

ТОМ ФИШМАН: Мы вашу "минимальную стабильность" уже проходили, за кого вы меня вообще держите? Хм, мне нет никакого резона что-то выдумывать, или вы считаете, что я совершенно не знаю жизни? Ошибаетесь! Безусловно, она у каждого своя! Но так яро отрицать изложенные мной примеры… считаю это за признание себя не иначе, как слепым человеком, или, по крайней мере, человеком, не желающим применять объективный подход к важным аспектам человеческого сосуществования!

МАДАМ ЭВЕТТ: Эмма, сколько бы я на вас ни смотрела, никак не могу понять, что Гаспар в вас нашел? Вы только не обижайтесь, я лишь отталкиваюсь от его вкуса! Ладно –я! Мой банковский счет шагает впереди меня, но вы!? Скромная, я бы сказала, даже застенчивая, опуская последние события…

ЭММА: (В глазах архитектора блеснула странная искра, выдававшая в ней отнюдь не простую женщину, а настоящею хищницу.) А кто вам сказал, что это он меня нашел? Мы не затрагивали момент нашего знакомства! Полагаю, и не будем! Не знаю, как вы, а вот мне не пришлось тратить уйму сил и времени, чтобы испанец был при мне. Уверяю вас, это было просто, даже слишком просто!

МАДАМ ЭВЕТТ: Надо же, как изменился ваш тон! Да и вы сами! Удивительные метаморфозы перевоплощения, хм, вы меня слегка ошарашили, Эмма! В связи с этим позвольте мне кое-что прояснить… Но прежде я хочу задать вам один вопрос, интересующий мое, возможно, слегка разыгравшееся воображение! Весь этот цирк, простите, зачем вы устроили весь этот цирк? Слезы, истерические крики… Ведь вам, по большому счету, без разницы! Вы просто не успели! Ну не прячьте глаза, не надо! А я все-таки оказалась права! Таким, как вы, не нужна любовь! Вы ищете симпатичную ширму, такие, как вы, любят только самих себя. Прикидываясь бедными-несчастными, вы выбираете, вы решаете и вы бросаете! Но на сей раз… на сей раз вышло немного иначе! И как я раньше не разглядела в вас этот стержень феминизма! Вы не успели, дорогая, и впервые испытали, каким диким бывает инстинкт, когда "он" неудовлетворен!

ЭММА: Да как вы смеете говорить такое?

МАДАМ ЭВЕТТ: Ну, ну, ну. Вот этого не надо, Эммма! Не надо! Вы сколь угодно можете доказывать обратное, но я уже увидела то, из чего состоит ваша сущность, то, что вы так тщательно прячете ото всех! Таким, как вы, всегда мало, всегда! Вы никогда не успокоитесь, и как только вы это осознали, вам стало слегка неуютно. Насколько я понимаю, эмиграция в США была не спонтанной! Это единственный котел, в котором варятся по-настоящему большие деньги! Неплохой шанс зачерпнуть все и сразу! Но вы, наверное, забыли, а может, на свою беду и вообще не знали, что правило "бумеранга" еще никому не удавалась избежать! Пыль, которая пускалась вам в глаза, приобреталась на мои деньги! Могу предположить с твердой уверенностью, что он даже не нравился вам, Эмма! Но он нравился всем остальным! А это, как раз то, что вам надо, это ваш случай, часть вашей жизненной ширмы!

ТОМ ФИШМАН: Мы с Гарри начинаем чувствовать себя неловко. (Смотрит на Гарри.)

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Истинная правда, вы немного разошлись, девочки, необходимо сейчас же остановиться, остыть, так сказать. Благо, что у нас еще целое ведерко льда!

В бильярдную входит Франческа.

ФРАНЧЕСКА: Сеньора, машина у входа.

ЭММА: (нервно приводя себя в порядок). Спасибо, я сейчас выйду, приготовьте пока счет…

ТОМ ФИШМАН: Франческа, даже не вздумайте этого делать: все расходы, оставленные Эммой, я беру на себя!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Мы берем на себя!

ТОМ ФИШМАН: Хорошо – мы берем на себя!

ЭММА: (тяжело дыша). Ну что ж, так тому и быть, счастливо оставаться, мужчины, и помните, при любом воспоминании об этом странном вечере во мне будут всплывать самые теплые чувства, касающиеся вас! Ничего подобного не могу сказать в ваш адрес, мадам! Чааао Бамбииино!!!

МАДАМ ЭВЕТТ: (в издевочном тоне). И вам, Эмма, Бабино Чао!

ТОМ ФИШМАН: Ну что ж… Удачи вам! (Плотно сжимает своими руками руки Эммы и немного трясет.)

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Присоединяюсь, берегите себя... Как-то нелепо все у нас тут вышло…

ЭММА: Не беспокойтесь, у женщин такое случается!!! Ну, все, мне пора... И напоследок хочется сказать следующее: если нам суждено увидеться вновь, очень надеюсь, что судьба предоставит нам менее напряженные обстоятельства! (Прижимает сумочку к груди и короткими шагами стремительно движется к двери, за которой тут же и исчезает, в "Pool roome" наступает гробовая тишина.)

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: (решив оборвать неловкий момент). Ну зачем вы так? Что вы пытались доказать? Обидели человека… Глупо, очень глупо…

ТОМ ФИШМАН: Гарри прав, вы выбрали не совсем подходящий момент, она вот-вот могла спокойно оказаться дома, конечно, она и так сейчас там окажется, но, думаю, что ее настроение ко всему прочему приобретет совершенно угнетающую форму!

МАДАМ ЭВЕТТ: Продолжайте, ну, чего вы замолчали? Что во всем этом беспокоит вас больше всего? Не знаете или не хотите знать? А я вам скажу! Скажу! Этот мир, вплоть до сегодняшнего дня, был настроен к вам враждебно! Весь ваш успех – всего лишь жалкая компенсация за недостижимость главного! И при этом никто из вас, никто не хочет быть на месте Гаспара! Как бы вы ни бежали от этого, но вчера и сегодня вы были и остаетесь Гаспаром, изменены лишь имена!

У Тома Фишмана срабатывает пейджер.

ТОМ ФИШМАН: Интересная версия, мы к ней еще обязательно вернемся, а сейчас простите, мне необходимо позвонить: мой менеджер интересуется о самочувствии своего начальника…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Не задерживайтесь…

ТОМ ФИШМАН: Я мигом!

Телефон-автомат находится в зале ресторана, Том исчезает за дверью.

МАДАМ ЭВЕТТ: Мой основной критерий – справедливость во всем! Никто из нас не любит слышать о себе правду, но посмотреть на себя глазами другого человека бывает очень даже полезно, и глупо спорить, что процедура эта из простых!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Безусловно, главное – не забывать, как ты это делаешь: подача материала – вот, о чем идет речь. Согласитесь, способ, выбранный вами в ситуации с Эммой, был слишком эмоционален и резок... И к тому же ваше желание необоснованной мести было очевидным, да, да, не удивляйтесь, мы заметили это! С другой стороны, какой реакции вы от нее ожидали? Лично я не знаю таких людей, кому такой подход мог бы прийтись по душе… Брать на себя роль Фемиды, мадам, чревато: всегда есть большая вероятность скомпрометировать прежде всего себя! Сколько личных факторов необходимо знать и ощущать в человеке, дабы объективно подходить к его действиям с какой-либо оценкой? Масса возможностей прослыть попросту некомпетентным всегда поблизости, подчеркиваю – всегда... Так что, прежде чем осуждать кого бы то ни было, учить жизни и все остальное в этом духе, не надо забывать одну простую истину: в чужой монастырь со своим уставом не ходят! (Скрещивает руки на груди и немного отворачивает голову в противоположную от собеседницы сторону.)

МАДАМ ЭВЕТТ: И это говорит тот, кто продолжает таить обиду на целый город никчемных трудоголиков! Гарри, вы наивны, взрослому человеку свойственно определяться в приоритетах, нельзя сидеть на двух стульях сразу!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Из услышанного только что я могу смело сделать лишь один вывод: вы, мадам, относитесь к тем людям, для кого и десятки аргументов никогда не будут являться очевидным предлогом к пересмотру собственного мнения, или вы считаете, что ошибки – это где-то там, у других, но никак не у вас?! Так вот, смею вас заверить, вы очень глубоко заблуждаетесь, и чем быстрее вы это осознаете, тем легче вам будет жить среди таких вот, как Эмма, как я, ну и пока оборвем список…

ТОМ ФИШМАН: (вбегает в бильярдную, заметно, что он слегка расстроен). Пардон, пардон, спешу уведомить, друзья, вашему другу Тому придется вас покинуть. Да, как ни печально, но это практически уже свершившийся факт! Буквально через каких-то десять минут, а то и раньше, я буду сидеть в салоне автомобиля, закрепленного за нашим нью-йоркским клубом, который доставит вашего покорного слугу в Международный аэропорт имени Джона Кеннеди, и уже утром я буду в Сиэтле…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Что тут можно сказать: наш дилижанс пустеет. (Достает портсигар.) …Так, давайте не будем упускать момент и наполним наши бокалы…

МАДАМ ЭВЕТТ: За прошедшие десять минут позволю себе считать данную идею самой что ни на есть вразумительной…

ТОМ ФИШМАН: Сколько же нужно будет всего переосмыслить, обдумать... (Начинает ходить по бильярдной и размахивать руками.) Я просто… я просто, ах, если бы вы только знали, сколько чувств в этот самый момент переполняет меня, и все они настолько разные! Давно я не попадал в подобные истории, да что ж я лукавлю: ни-ко-гда!!! Я не знаю, не знаю… не знаю, что и сказать…

МАДАМ ЭВЕТТ: А вы и не говорите. (Успевает вытащить папироску у мистера Гарри и понятным ему жестом просит дополнение в виде огня.) Иногда… впрочем, сегодня как раз тот самый случай, – это будет лишним… То, что произошло здесь, в "Grimaldi‘s", необходимо обдумать не только вам! Всем нам нужно тщательно проанализировать посланные сигналы судьбы, всем без исключения, это касается и покинувшую нас Эмму…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Вот за кого, за кого, а за Эмму я бы не беспокоился. Милая девочка, представляю, как ей сейчас тяжело. Уверен, она куда человечней ваших о ней представлений, вы, наверное, уже забыли, как тепло она заключила вас в объятия, пытаясь успокоить… (Разливает остатки содержимого бутылки по фужерам.)

МАДАМ ЭВЕТТ: Пытаетесь разжалобить меня, хм, думаете пробудить во мне якобы уснувшую совесть? К вашему сведению, уважаемый Гарри, заявляю официально: совесть моя не смыкала глаз последние лет так тридцать, и это истинная правда! Пожалуй, признаю, что я не должна была быть настолько прямой, но, с другой стороны, не будь я прямой настолько, сам разговор не имел бы никакого смысла и моментально потерял бы всю актуальность… Поймите, разорвав с Эммой нить выстроенной дипломатии, мы кое-что потеряли, да, это так, но при этом… при этом, если опираться на старую добрую истину, которая говорит нам буквально следующее: если что-то где-то исчезает, то где-то что-то обязательно появится... Вопрос – что приобрела в таком случае я и она? Правду, господа, правду!

ТОМ ФИШМАН: Мы уже говорили о том, что правда – она у каждого своя, правда –такое же абстрактное понятие, как и вкус…

МАДАМ ЭВЕТТ: Это верно, но вы, похоже, забыли, что есть основы: нельзя быть вруном немножко. Скажите мне, ну, как можно разделять масштабы неправды? Во вранье государственного уровня так же, как и во вранье простой домохозяйки, есть общая основа – это ложь!

ТОМ ФИШМАН: А если ложь во спасение? Сколько у этого термина скрытых понятий, голова кругом! Как и ложь самому себе! На протяжении всей жизни мы бежим не от кого-то, а именно от себя, от себя самого и только! И при этом постоянно занимаемся самообманом! Мы и есть тот главный враг, которого нужно победить. Не врать прежде всего себе – это, действительно, благородная цель и первостепенная задача, но, повторяю, все не так просто! И Эмма в своей, стоит заметить, все еще розовой юности, еще пока к этому не пришла, просто не пришла, понимаете? Не поняла этого, ее путь продолжается. Возможно, она, увы, никогда и не придет к счастливому пробуждению, но при всем при этом вы не имели никакого права тыкать ее носом в собственные ошибки… Чужой опыт, что бы там ни говорили, всегда будет опытом чужым!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: О чем, собственно, я и говорю, именно это я тщетно пытаюсь донести до мадам! Взять хотя бы наш с Томом случай – идентичная ситуация… Но посмотрите на нас – мы предпочли остаться джентльменами, а вы, к сожалению, упустили такую возможность. На этом новом как для вас, так и для Эммы, поле, вы могли посадить все что угодно, но предпочли посеять раздор…

ТОМ ФИШМАН: Именно, все именно так и обстоит!

МАДАМ ЭВЕТТ: Хорошо, хорошо, чего вы от меня хотите?

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: На вашем месте я бы сейчас же договорился с Франческой, чтоб она, допустим, позвонила в бюро такси и поинтересовалась об адресе, который указала Эмма, списав все на оставленную сумочку, ну а потом послал бы на указанные координаты приглашение на ужин, где и поспешил бы уведомить огорченную Эмму о своем сожалении…

МАДАМ ЭВЕТТ: Это ничего не даст!

ТОМ ФИШМАН: Ошибаетесь! Даст, еще как даст, уверяю вас! Стоит лишь перебороть свою гордость, и результат не заставит себя ждать.

МАДАМ ЭВЕТТ: А зачем, собственно, мне стоит следовать вашему авантюрному совету? И потом, я совершенно не испытываю угрызений совести, наоборот…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Решать, конечно же, вам, но помните, был и другой путь, точнее, он до сих пор существует…

МАДАМ ЭВЕТТ: Достаточно, остановимся на этом, оставляю за собой право законсервировать ваше предложение и впредь не возвращаться к нему! (И тут же залпом осушает весь фужер.) Я предельно устала, мне, если честно, надоело выслушивать ваши милосердные вздохи в сторону этой двуличной девчонки.

ТОМ ФИШМАН: Опять вы за свое?

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Оставьте ее, Том, не будем омрачать безрезультатными спорами финал нашего парадоксального знакомства! (Подносит бокал для того, чтобы чокнутся.)

ТОМ ФИШМАН: (соединяет бокал в приветственном звоне). Не согласен, точнее, не совсем согласен, споров на сегодня, действительно, достаточно, но насчет финала прошу вас не торопиться, уважаемый Гарри, данный финал есть не что иное, как начало! Позволите ли вы мне сделать вам небольшой презент?

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Ради бога, Том, презент – это всегда приятно, ну а презент от вас – вдвойне, если не втройне, все что угодно! В связи с природным любопытством склонен все же, уж простите, поинтересоваться о задуманном… Ну и?

ТОМ ФИШМАН: Ну, нет, нет, и не умоляйте даже, оставим интригу, будьте благоразумны, сдержанность украшает мужчину…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Вы только посмотрите на него: как скала, хм, ладно, правда ваша, не буду даже и пытаться, дождусь своего часа в соответствии с вашими прямыми указаниями, то бишь в сдержанности.… Ах, что-то внутри подсказывает мне, что вот-вот зайдет бармен и вы покинете нас, а мы о стольком еще не поговорили. Ну ничего, ничего, соглашусь с вами, Том, у нашей внезапно сформировавшейся компании есть все предпосылки для будущего общения! Кстати, пока вы не уехали, прошу вас оставить мне право разделаться со счетом собственными силами и быть при этом абсолютно спокойным, уверяю вас, Том, для меня это будет не сложно, пару пустяков, ну и к тому же в знак благодарности к будущему презенту я просто обязан это сделать... (Достает кошелек.)

ТОМ ФИШМАН: Забудьте, закончив телефонный разговор, я первым делом поспешил уладить все финансовые затраты, и уберите свой портмоне, иначе я огорчусь не на шутку, кстати, ваши расходы, мадам, также покрыты!

МАДАМ ЭВЕТТ: Не стоило, но вставать в позицию по этому поводу не буду, мир не такой уж и большой, мистер Том, мы обязательно пересечемся, и уж тогда платить будет женщина!

ТОМ ФИШМАН: Я не сомневался в вашей щедрости, так тому и быть…

В дверь вбегает Франческа.

ФРАНЧЕСКА: Мистер Фишман, вами интересуется какой-то сеньор в шоферской униформе! Что-то передать?

ТОМ ФИШМАН: Да, скажите ему, что я буду буквально через минуту…

ФРАНЧЕСКА: Хорошо. (Уходит.)

ТОМ ФИШМАН: У вас прекрасная интуиция, Гарри, а это значит лишь одно: пришло время прощаться… (Застегивает пиджак и поднимает ворот.) Не будем устраивать затяжную сцену из крепкого рукопожатия и скромной женской слезы, хотя мне, если быть откровенным до конца, безумно хочется именно так подчеркнуть тот позитивный факт, гласящий о моей фантастической радости. Двоякие чувства поселились во мне с тех пор, как я очутился в этой итальянской берлоге! Я приобрел то, что невозможно найти ни в одной, даже самой волшебной лавке! Друзья мои, я рад знакомству с вами, и посему торжественно заявляю следующее: с вами был я – ваш друг Том Фишман! (Поднимает палец вверх и, не оглядываясь, направляется к выходу.) Берегите себя, господа, бе-ре-ги-те! И большой вам удачи, леди и джентльмены!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Том, Том, подождите, Том…..

МАДАМ ЭВЕТТ: Да не суетитесь вы так, лучше угостите даму сигареткой…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Но я даже не успел… (Трогает себя по карманам и, найдя портсигар, угощает мадам огнем и новой сигареткой.) Не успел...

МАДАМ ЭВЕТТ: Вам же ясно дали понять: ничего такого не нужно, и, знаете, мне это даже нравится! Очень нравится, хм! (Выпускает клуб дыма.)

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Все же это как-то не по правилам…

МАДАМ ЭВЕТТ: Любезный, правила для того и существуют, чтобы их нарушали, но таким, как вы, этого не понять! Это не плохо, нет, просто это другой уровень ощущения реальности, противоположное мировосприятие, понимаете?! Посмотрите на наше общество: одни всю жизнь играют по правилам, другие всячески их обходят… Конечно, в итоге проиграют и те, и другие. Это сродни шахматам: когда игра заканчивается, все фигуры лежат в одном мешочке – перемешанные пешки и короли, их роли на доске закончены до новой, естественно, игры! Но вторым… вторым всегда будет проще, и это истинная правда, пробующий может ошибаться, но сколько он приобретает, пробуйте, Гарри, игра коротка!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Может быть, может быть, может, все же вы и правы... Ведь, действительно, бывает так, что ты рассуждаешь о чем-то конкретном в рамках принятого всеми понятия, то есть в рамках неких правил, и неумолимо чувствуешь при этом колоссальное давление, прессинг чего-то незримого, порой необоснованно глупого, но всецело доминирующего над тобой! Это нельзя, то – можно, это делать не стоит, а это – пожалуйста, вам этого не нужно, а это вам необходимо, и всегда, всегда есть примеры обратного, не иначе как абсурд противоречий, хм…

МАДАМ ЭВЕТТ: Рокировки. Не нужно отключать голову, и все будет в порядке.… Остановится, посмотреть вокруг, все же так очевидно, все как на ладони! Сегодня мы склонны возвышать нелепую ерунду в ранг глобального поклонения, но при этом опускаем на самое дно главное, отнюдь не второстепенное, исторически ценное в природе человека, а все потому, что вовремя не включаем голову, понимаете?

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Понимаю, прекрасно понимаю…

МАДАМ ЭВЕТТ: Ну, вот видите, значит не все потеряно. Ах, как все же быстро летит время, ммм, уже полночь, Гарри, вы слышите меня? Уже полночь!!! Это был слишком тяжелый день, и заканчивать его на грустной ноте – значит принять поражение. Что касается меня, то я не намеренна проигрывать эту битву, а вы? Надеюсь, вы не поступите, как Том, и не бросите меня одну в эту дождливую и непонятную мне до сих пор ночь?

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Есть предложение?

МАДАМ ЭВЕТТ: Оо, это что-то новенькое, брутальный мужчина вспомнил о залежавшихся доспехах? Есть..!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Пешке удалось дойти, и она стала ферзем, хожу, куда хочу! (Устало улыбается.) И вы имеете к этому не последнее, между прочим, отношение! Я весь во внимании…

МАДАМ ЭВЕТТ: Это может показаться странным, немного сюрреалистичным для всего того, что тут только что происходило, но все же думается мне, что вы меня поймете и более того – поддержите! Вчера утром курьер из книжного магазинчика доставил заказанного мной на днях Набокова, это такой русский писатель. Так вот, к конверту прилагался рекламный буклет, гласивший, что именно сегодня на мансарде Ямамото, в центре Нью-Йорка, будет происходить эксклюзивный концерт в стиле "Кото"! История этого японского музыкального инструмента насчитывает более тысячи лет, вы только вдумайтесь в эту цифру! (Раскидывает руки.) Своего расцвета "Кото" достиг в эпоху Хэйан как неизменный атрибут аристократического образования и времяпрепровождения. На "Кото" играют с помощью накладных ногтей-медиаторов. (Выкидывает кисти рук впереди себя и символично парадирует игру на инструменте.) Это все, что я запомнила из брошюры… Меня это так заинтриговало, что я тут же позвонила в справочную, и приятный голос с восточным акцентом объяснил мне буквально все, вплоть до мельчайших подробностей. Я так хотела затащить туда Гаспара после ужина в отеле, но… Если там будет дискомфортно или хоть чуточку неловко, то мы тут же разъедимся по домам, обещаю. Гарри, дорогой, составьте мне компанию, ну пожалуйста. Так хочется чего-то нового и необычного, а тут ночь "Кото"! Япония сама стучится к нам, так давайте же откроем двери этой чудной стране! Ну да, (смущенно поглядывает на потолок) я согласна с вами: мы немножечко навеселе, ну ничего-ничего, там нас отпоют рассыпчатым зеленым чаем с пряностями, оденут в специальные деревянные тапочки, аромат аромосвечей и весь сопутствующий культурный формат расслабит нас как следует, я уверяю вас, это то, что нам сейчас нужно, пожалуй, даже добавлю – жизненно необходимо! Ну… ну, пожалуйста!!!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Ну, знаете! Я, конечно, в замешательстве…

МАДАМ ЭВЕТТ: А как же ферзь, куда подевался ферзь? Гарри, дорогой мой Гарри, ну о каком замешательстве вы говорите, а? Не разочаровывайте меня, забудьте на время о собственных правилах, отдайтесь течению жизни, ну, идем?

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: А что, собственно, тут такого?

МАДАМ ЭВЕТТ: Так и я об этом! Ничего такого тут нет!

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: Ладно, я согласен, идем. А саке там будет?

МАДАМ ЭВЕТТ: Будет, будет, нам необходимо поторапливаться, мы еще можем успеть к началу…

МИСТЕР ГАРРИ МИТЧЕЛ: А давайте поедем на метро? Я уже целый век не пользовался подземкой.

МАДАМ ЭВЕТТ: На метро? Хм, хорошая идея, и я давно не спускалась в нижний город, поедем на метро… Только быстрее, умоляю вас, быстрее.

Дата добавления: 2015-08-20