| Срываюсь. Только бы, блядь, успеть! Но по одному взгляду на ее напряженную спину понимаю, что случилось непоправимое. Замираю в паре метров. В голове только шум, ни одной спасительной мысли. Смотрю на ее отражение в зеркале. Она в шоке. Ее руки взлетают и накрывают губы. Вздрагивает и резко оборачивается. Ее глаза… Это пиздец! Делает неуверенный шаг от меня. Боится?! Да. В ее глазах тихая паника. А в моих нихера не тихая! – Белла, – но голоса нет. Я поднимаю руки в успокаивающем жесте и вижу, как ее начинает колотить. – Белла, пожалуйста… – мягко прошу я, но, блядь, голос опять срывается на хрип. – Я объясню… Неуверенно качает головой и делает еще один шаг назад, упираясь в стол. Делаю маленький шаг к ней. И ее глаза расширяются от ужаса. Морально я был готов к ярости, но ее страх нахрен срывает все мою выдержку. Ее глаза находят рюкзак, лежащий на кровати. Она уйдет?! Ну, конечно, блядь, она уйдет!!! Как же так? Почему она боится меня!? Разве я могу сделать хоть что-то… – Белла, пожалуйста… – Я… – ее рука медленно притрагивается к горлу и замирает там. – Хочу… уйти. Ее грудь вздымается, а сердце колотится так, что я вижу, как трепещет свободная маечка. Я, блядь, просто не могу отпустить ее так! Я вообще никак не могу отпустить ее! Качаю отрицательно головой. Вот теперь она в настоящем ужасе! – Белла, мы просто поговорим, хорошо? – пытаюсь говорить спокойно, но меня колотит не меньше, чем ее. Она не реагирует. И уже не смотрит… – Ты боишься меня?! Ноль реакции. Я-то, наивный, думал, что хуже ее отвращения и презрения ничего и быть не может! Что, блядь, с ней не так?!? Я так безумно люблю ее! Разве я могу сделать хоть что-то, чего следует бояться?! – Посмотри на меня! Только черные от страха глаза. И, блядь, я теряю последние остатки разумности. – Какого хера ты боишься меня?! А? Ты провела со мной две ночи! Я хоть раз сделал хоть что-нибудь…? Я хоть раз обидел или напугал тебя?! Какого черта я вижу страх в твоих глазах?! Блядь, убейте меня кто-нибудь! Я еще и ору на нее… – Ты не отпустишь меня…? – снова закрывается от меня: руки крест-накрест вцепляются в плечи, глаза в пол. БЛЯДЬ!!! – Почему ты боишься меня? – глухое, тупое отчаяние… – Потому что я не знаю тебя… – отворачивается. – Ты знаешь. Только ты и знаешь, Белла… – Мне так казалось… – ее голос звенит от напряжения, – но… МОЙ Эдвард никогда бы…– чуть заметно кивает на экран. – Никогда бы не сделал такой херни со мной. «МОЙ» и ее разбившееся доверие в одном предложении это охуенное чересчур для меня. Не могу больше смотреть на ее отмороженный вид, не могу больше не прикасаться к ней. Просто больше, блядь, нет никаких сил! – Белла! – срываюсь и подхватываю ее за талию. Толчок в грудь двумя руками и испуганный всхлип. Но я уже не могу тормознуть. Почувствуй меня, пожалуйста! У меня нет слов, чтобы рассказать тебе правду! – Белла, все не так, как выглядит, – шепчу я, прижимая ее лицо за затылок к своему плечу. Она отчаянно вырывается, но я сильнее. – Я думал, что не увижу тебя больше никогда! Я просто хотел взять маленькую частичку с собой… Мне было так невыносимо уходить от тебя… Пожалуйста! Пожалуйста, не бросай меня сейчас! У меня больше нет сил… Ее рывки становятся тише, и она замирает. И тихий шепот: – Ты удалишь это? – отстраняюсь и заглядываю в ее глаза. – Ну, конечно, я удалю! – облегчение. Блядь, это самое приятное чувство, которое я когда либо испытывал. – Я удалю их все, если… – ВСЕ?! – очередной рывок, который я уже не в силах удержать Ебать! Мои глаза закрываются, и я усилием воли открываю их обратно. Я, блядь, не мог не облажаться снова… – У тебя порноколлекция с моими фото?! По ее щекам катятся огромные слезы. – НУ КАКАЯ НА ХУЙ ПОРНОКОЛЛЕКЦИЯ?! – и, блядь, мой кулак опять летит в стену, в попытке выплеснуть хоть часть отчаяния, которое переполняет меня. Я мудак! Я опять пугаю ее… Но что мне остается еще? Она неподвижно застыла, и я сажусь на колени к ее ногам. – Белла. Там твои глаза, твои губы, ладони… плечи… Протягиваю ей свой телефон. С чуть слышным всхлипом оседает рядом. Тоже на колени. Смотрит на экран, а я не нее. Слезы… Я должен собрать их всех своими губами, но… Я не смею. Она опять плачет из-за меня, и я себя ненавижу за это. Ее пальчики несмело порхают по сенсорам. Она не ошибется. Там только один альбом. – Пароль… – сбивчиво шепчет, на секунду поднимая на меня глаза. – Пиши… – мне больше незачем скрывать от нее, я и так уже, наверное, все потерял. – «Я буду любить». Мое сердце взрывается – я первый раз произнес это вслух. Я сказал это ЕЙ! Набирает пару знаков и замирает. Телефон летит на пол из застывших рук. Ее глаза закрываются… Руки взлетают к лицу, и теперь она плачет навзрыд, едва справляясь с дыханием. Я не знаю, почему, и не знаю, чем утешить ее. И это убивает меня! Я ни хрена не умею успокаивать женщин! Но мое тело дрессировано по высшему классу, и я отпускаю его. Обхватив за талию, притягиваю к себе, вынуждая оседлать мои колени. Не сопротивляется. Мои губы скользят по ее мокрой коже вдоль прячущих лицо ладоней, проходясь по чувствительному ушку. Шепчу ей что-то ласковое, но ни я, ни – уверен – она не можем разобрать ни слова. Нахожу нужные расслабляющие точки на затылке и пояснице. Пальцы умело продавливают нервные окончания и круговыми плавными движениями нежно массируют ее тело. Ей просто должно быть хорошо! Хотя бы потому, что мне нереально хорошо, если ни о чем не думать сейчас. И я не думаю. Ее всхлипы становятся реже и слабее. Настойчиво притягиваю ее голову себе на плечо, отводя от лица ладошки. Целую каждую и размещаю у себя на груди. Ее лоб обжигает мою шею, и я вспоминаю, что моя девочка болеет… Я все еще что-то шепчу ей… Что? – Не уходи от меня… Останься сегодня… Ты так нужна мне… Просто поспи у меня дома… И ее руки ласково скользят по моей груди, успокаивая сердечный бунт. Ее губы упираются мне в шею, ниже подбородка. Они еще дрожат, и каждое их движение, каждое ее слово - как поцелуй: – Все было по-настоящему у нас? Я не ошиблась? – Ничего более настоящего никогда не было в моей жизни… – Почему ты ушел тогда от меня? Это простой вопрос. Мы оба знаем ответ на него. – Ты и сама это знаешь, Белла. Что я сказал бы тебе с утра? На что мог надеяться? Кто ты, а кто я… И обстоятельства были просто… Я хотел, чтобы ты никогда не узнала, кто я. Просто приятное воспоминание… – Я вспоминаю тебя каждую ночь… Боже… – Я знаю… И это убивает напрочь мое решение оставить тебя в покое. Прости меня за это. Я, блядь, такое ничтожество. Но нет сил… Вот и все. Я весь вывернут перед тобой. Решай что-нибудь, Белла! Но она только прерывисто вздыхает, как заплаканный ребенок, и задумчиво поглаживает меня. Смещаю губы на ее лоб. Нужно что-то делать с ее состоянием. – Ты останешься? – замираю, и, по-моему, мое сердце тоже. Блядь, ну ПОЖАЛУЙСТА! – Да. ДА!!! – Мне нужно напоить тебя лекарством, – облегченно шепчу я, не в силах поверить в реальность происходящего. – Ты слишком горячая. – Хорошо, – слабо отзывается она. Ее тело полностью расслабилось у меня в руках. Подхватывая за талию, поднимаю нас обоих. Беру под колени и кладу на кровать. Прячу лицо в ее волосах. – Ты же не исчезнешь, пока меня не будет? – Боюсь, не дойду и до двери… В ее голосе чуть уловимая усмешка. – Я знаю, что это отвратительно, но я, блядь, рад, что ты не сможешь… Поднимаю на ее глаза. Она почти в ауте. Жар, страх и стресс раздавили ее напрочь. Глаза закрыты, и я оставляю на каждом свой поцелуй, извиняясь за все это безумие. – Не засыпай пока, маленькая… Я быстро. Еще один поцелуй в ладонь, и я сбегаю – отдышаться, осознать и сделать для нее лекарство. Из всего запланированного времени хватает только на «заварить нужный порошок», так как меня невыносимо тянет обратно. Я не отсутствовал и пары минут, но Белла уже спит. Сладко и по-детски вздрагивая во сне. Ослабляю завязки на ее мягких полуспортивных брючках, целуя ее животик, рядом с пирсингом. Всеми силами торможу себя, чтобы не сорваться и не зацеловать ее спящую насмерть. Пробегаюсь по согнутым в коленях ножкам и освобождаю мягкие ступни от стягивающих белых носочков. Немного массирую ее пальчики, пытаясь расслабить еще сильнее и проходясь по акупунктурным точкам. Дома жарко. И я решаю не доставать из-под нее одеяло и не тревожить лишний раз, а закрыть маминым пледом. Выключаю свет, оставляя слабую настольную лампу, чтобы видеть ее лицо, вырубаю прямо из розетки комп и, переодевшись в пижамные бриджи, тихонечко ложусь рядом, притягивая ее к себе. Я засыпаю, прижимаясь губами к ее виску. Мне так хорошо, что я даже не могу ни о чем думать. Сплошное удовлетворение и облегчение. Ночью просыпаюсь от того, что ее колотит лихорадка. Черт, я должен был разбудить и напоить ее лекарством! Целую лоб и щеки – как пламя. – Белла, – я поглаживаю ее виски и целую лоб. – Просыпайся… Невнятное мычание в ответ. Может, получится напоить ее во сне? Приподнимаю, облокачивая ее на себя, и дотягиваюсь до кружки с лекарством. Все еще теплое. Подношу к губам. – Белла, выпей, пожалуйста. Рывок - и кружка переворачивается прямо на нее. От неожиданности я даже не успеваю перехватить ее второй рукой. Белла уже в метре от меня, и ее глаза сонно и тревожно всматриваются в мое лицо. Я в шоке… Через пару секунд облегченно вздыхает и, расслабляясь, падает прямо там, где оказалась – на другом краю кровати. Я это уже видел… Это - система? Что ей снится? Такая испуганная и беззащитная в этот момент, просто жесть! – Белла, – перекладываю подушки так, чтобы устроить ее удобно там, где она лежит, – нужно выпить лекарства. Ты вся полыхаешь! Она слабо кивает, немного поднимая голову, когда я устраиваю ее на подушке. Ее майка полностью мокрая. Пока закипает вода для очередной порции, достаю свою футболку. Притянув ее к себе спиной, аккуратно снимаю с нее маечку, чтобы переодеть. А под ней ничего… И меня топит резко нахлынувшее возбуждение… Стряхивая это сумасшествие, быстренько помогаю ей влезть в сухую одежду, стягивая заодно ее брючки. Она не в состоянии сопротивляться. По-моему, вообще слабо осознает, что происходит. И очень хочется воспользоваться этим, чтобы пройтись руками по ее податливому телу. Но я встаю и ухожу. Это, блядь, даже для меня перебор. Возвращаюсь с лекарством – опять спит. Немного посоображав, делаю горку из подушек возле изголовья кровати. Сажусь и притягиваю ее спиной к себе на грудь, располагая между ног. Жду, пока лекарство остынет, охлаждая ее лоб своими руками. И Белла слегка постанывает, когда я меняю одну руку на другую. Маленькая моя! Если бы я мог, я бы с удовольствием болел сейчас вместо тебя. Пробую пахнущую клубникой жидкость – уже не обжигает. Поглаживая ее лицо, уговариваю выпить, и она делает несколько глотков. Через пару минут спаиваю ей остатки. – Выздоравливай, моя Белла… – шепчу я ей в ушко. Белла поворачивается и, обхватывая руками мою шею, немного подтягивается вверх, отыскивая своими горячими губами мои. Замираю – предвкушение, нежность, восторг! И несколько поцелуев – быстрых, легких и нежных – обжигают меня. Я, блядь, в счастливой коме! Расслабляется и засыпает глубже. Тут же вырубаюсь следом, чувствуя абсолютное спокойствие и умиротворение… Давящее чувство будит меня с утра. Что? Ее нет? Блядь, ну пожалуйста, только не это… Она не могла так со мной! Я же, блядь, почти поверил… Открываю глаза и поднимаюсь: моя футболка на краю кровати, рюкзачка нет, кроссовок тоже. Ушла...
|
