Б. В плоскости пары языков

В плоскости пары языков реалии рассматриваются главным образом с точки зрения перевода, являясь, сле­довательно, предметом всей первой части работы. Кро­ме того, вопрос этот тесно связан и с лексикографией и с любым сопоставительным изучением языков. Отмечаем это по поводу удачного, на наш взгляд, деления В. П. Берковым чужих реалий (в терминологии авто-

_оа — «экзотизмов») на внешние и внутренние¹, целесо­образное, по его словам, «для теории двуязычного сло­варя», но полезное, как мы считаем, и для целей

перевода.

1. Внешние реалии одинаково чужды обоим языкам; например, фиорд — внешняя реалия для русского, бол­гарского или любого другого, за исключением норвеж­ского языка.

2. Внутренние реалии — слова, принадлежащие одно­му из пары языков и, следовательно, чужие для другого; если фиорд — внешняя реалия для русского и болгар­ского языков, для пары русского — норвежского или болгарского — норвежского она будет внутренней. То есть в плоскости одного языка она будет, по нашей теоминологии, своей для норвежского и чужой для всех остальных языков. Таким образом, для целей тео­рии перевода реалии можно рассматривать в двух планах: а) с точки зрения ИЯ, т. е. реалии в подлинни­ке— реалии свои и чужие, б) с точки зрения ПЯ — реалии внешние и внутренние; но при переводе на ис­ходный для реалии язык — реалии только внутренние. Таким образом, совпадающие в обоих языках реалии региональные и интернациональные будут всегда чужи­ми, внешними для обоих языков, и обычно перене­сение их из ИЯ в ПЯ происходит, так сказать, автомати­чески.

Собственно местное деление требует не­сколько более детального освещения. Приведем его в некотором логическом порядке, без учета того, рассмат­риваются ли реалии в плоскости одного или пары язы­ков, отмечая, однако, каждый раз их место в приведен­ной выше схеме.

1. Национальные реалии называют объекты, принадлежащие данному народу, данной нации, но чу­жие за пределами страны: таково подавляющее боль­шинство реалий, тем более что национальная принад­лежность референта является одним из категориальных признаков реалии вообще. Имеются, однако, и исключе­ния; поэтому название «национальные реалии» не следует считать плеоназмом.

Наличия в тексте национальной реалии порой бывает Достаточно, чтобы породить ассоциации, связанные с Данным народом и данной страной. Яркими националь-

¹ Верков В. П. Указ, соч., с. ИЗ. 3*

ными реалиями можно считать укр. бандура, галушки, гопак, рус. опричник, дьяк, сельпо, комсомолец, ударник, болг. сукман, кавал, царвули, англ. пай, кэб, ам. лобби, ленд-лиз, фр. консьерж, санкюлот,- нем. шнапс, ландтаг, ит. спагетти, гондола, йен. фанданго, сиеста и т. д.

Национальная реалия является исходным пунктом для местного деления: прежде чем стать интернацио­нальной или региональной, она должна была иметь на­циональный характер; локальные реалии и микрореалии в той или иной степени также обладают национальной окраской.

Национальным колоритом реалии референт тесно связан с соответствующим народом или страной даже в тех случаях, когда он, как исключение, принадлежит другому народу или другой стране. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. раненых размещали не только в жилых помещениях, но и в палатках и чумах. Тогда же, непосредственно после окончания войны, под­полковник П. Т. Редькин, один из командиров болгар­ских ополченцев, остается в Болгарии в качестве «начальника Тырновского воинского губернского управ­ления». Чум — это классическое жилище саами, ненцев, эвенков и других северных народов, губерния — яркая русская реалия; и несмотря на то, что дело происходит в Болгарии, встретив эти слова, читатель невольно свя­зывает их с соответствующим народом (разумеется, если они не вошли в употребление, не укрепились в значении терминов).

2. Региональными реалиями мы называем те, которые перешагнули границы одной страны, не обязательно соседней в географическом отношении, или распространились среди нескольких народов, обычно вместе с референтом, являясь, таким образом, составной частью лексики нескольких языков¹. Характерны в этом отношении единицы, которые Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров собрали в седьмую группу своей клас­сификации: «Слова нерусского происхождения, так называемые тюркизмы, монголизмы, украинизмы и т. д.», которые «можно было бы назвать дважды без­эквивалентными: сначала они не имели эквивалентов с точки зрения русского языка, и это обусловило их заим­ствование; теперь они не имеют эквивалентов уже с точ-

зрений иностранных языков по Отношению к русскб-' _v» 1 Многие из них можно считать своими реалиями для большинства народов СССР.

С не меньшим основанием региональными реалиями

можно считать и множество советизмов, являющих-

я своими реалиями уже не только для советских народов,

_и _ в более широких границах — для большинства народов социалистических стран; такие слова, как боль­шевик, райсовет, ударник, смотр художественной само­деятельности, агитпункт и пр., транскрибированные или скалькированные, вошли в соответствующие языки вмес­те со своими референтами. С точки зрения других языков (несоциалистических стран), это интернациональные реалии, фигурирующие в соответствующих словарях и сохраняющие свой советский колорит. Таковы реалии совет (англ, soviet, фр. soviet, нем. Sowjet), колхоз (англ, kolhoz, фр. kolkhoze, нем. Kolchos), большевик (англ, bolshevik, фр. bolchevik и bolcheviste, нем. Bolschewik и многие другие советизмы.

К региональным относятся также группа латиноаме­риканских реалий, группа африканских реалий (может быть, на основе суахили), группа реалий англоговорящих стран, в частности Великобритании и США, а с другой стороны, вероятно, группа реалий стран Британского Со­дружества, группа скандинавских реалий, дальневосточ­ных реалий и др.

3. Интернациональные реалии, как показы­вает термин, 1) фигурируют в лексике многих языков и вошли в соответствующие словари, 2) обычно сохраняют вместе с тем исходную национальную окраску. Если учи­тывать характернейший признак любой реалии — нацио­нальный колорит, противоречивым кажется уже само со­четание слова «реалия» с эпитетом, отвергающим эту национальную обусловленность. И тем не менее, «бывает так, что экзотические слова (у автора, а в нашей терми­нологии реалии — авт.) выходят за рамки одного языка и распространяются (вместе с предметами, обозначае­мыми этими словами) в целом ряде языков, становятся интернациональными словами»². Автор данной статьи, объясняя распространенность в балканских странах реа­лии гювеч, отмечает ее вхождение в различные языки

¹ А. Е. Супрун говорит о «межнациональных группах слов» (указ, соч., с. 52).

'Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Указ. соч. Изд. 2-е, с. 82-83.

Добродомов И. Г. Гювеч. — РР, 1969, № 3, с. 95.

«вместе с предметом, обозначаемым этим словом». Этот
путь более характерен для заимствования терминов, pea-
лип же, как правило, поступают в лексику другого языка
в отрыве и независимо от отсутствия соответствующего
референта у принимающего народа — через литературу _и
в первую очередь, переводную. ' '

Возьмем такое слово, как ковбой. Несмотря на то что всевозможные пастухи имеются, вероятно, в любой стране земного шара, а ковбой — лишь на юге, юго-за­паде США, слово это известно повсеместно.

И еще одна особенность интернациональных реалий: их содержание может отличаться от первоначального, исходного. Тот же ковбой — этимологически (cow+boyj и по существу пастух, гуртовщик, не более; от других пас­тухов его отличает то, что он «конный», хотя конными пастухами могут быть не только ковбои. Но везде, где ковбоев нет (а теперь, пожалуй, и у них на родине), они почти полностью утратили свой исконный пастушеский образ жизни, превратившись в «бесстрашных» авантю­ристов, «героев» бесчисленных американских боевиков — вестернов и приключенческих романов.

Слово сомбреро — по-испански просто «шляпа», го­ловной убор вообще; но для всех нас это головной убор особого покроя, с характерными широкими полями, кста­ти, то же, что ковбойка во втором значении (БАС), или ковбойская шляпа; ср. «из стружки осины создаются мод­ные головные уборы для пляжа типа «сомбреро» (из га­зеты). Шляпу же, по-нашему «типа сомбреро», в Испании зовут «кордовским сомбреро» (sombrero cordobes).

4. Локальные реалии (их можно было бы на­звать еще «местными» и «областными») мы приводили и выше (гл. 1), в примерах из произведений Л. Толстого. В отличие от национальных, они принадлежат не языку соответствующего народа, а либо диалекту, наречию его, либо языку менее значительной социальной группы. С другой стороны, будучи диалектизмами, они обознача­ют и специфические для данной области объекты или отношение к ним, обладая поэтому признаками типичных реалий.

К таким реалиям, наряду с укр. кобзарь, болг. гаду-лар и др., можно, пожалуй, отнести и местное название лаутар — певец-музыкант в Молдавии. В словарях и эн­циклопедиях его нет. Но в статье «Молдавская ССР» в БСЭ мы нашли объяснение его: «Носители традиций мол­давской народной музыки лаутары (от «лэута» или

_та>> _ название старинного лютневидного инстру-* нта) — ^neB1J-^bI и инструменталисты». В 1971 г. был ^ме _авлен кинофильм «Лаутары», точно так же переве-"енный и на болгарский язык. Это — молдавские труба-^Дуры или менестрели, которые, однако, в любом тексте останутся лаутарами.

5 Микрореалии — совсем условный термин, ко-орым мы обозначаем такие реалии, социальная или тер­риториальная основа которых уже даже самых узколо­кальных: слово может быть характерным для одного города или села, даже для семьи, не теряя своих особен­ностей и, следовательно, требуя такого же подхода при переводе.

Так, жители Софии используют нередко своего рода эвфемизм — «четвертый километр» — в смысле сума­сшедшего дома или, в том же значении, «Карлуково» (в 4 км от Софии и близ села Карлуково находятся круп­ные психиатрические больницы); такую же роль для Москвы играет «Канатчикова дача».

Рабочих в солеварнях г. Галле (ГДР) звали в про­шлом халлоре (Hallore — от г. Halle). В БИРС это слово с пометой «ист.» толкуется так: «солевар, рабочий на со­леварне (в г. Галле)», хотя лучше было бы сохранить его облик реалии. Кстати, в настоящее время в Галле везде есть куклы и другие сувениры, изображающие со­левара — халлоре.

В Низких Татрах канатная дорога, «по-здешнему «лановка», подвозит туристов., к вершинам»; лановку можно тоже считать реалией, как, впрочем, и иноязычным вкраплением.

Над «семейными реалиями» у нас наблюдений мало, но по-видимому они теснее всего соприкасаются с име­нами собственными. Например, в знакомой семье был не­определенной формы и неопределенного назначения шкаф — не шкаф, буфет — не буфет, который звали «ка­ракатицей»; слово «Щекотун» в «Больших надеждах» Ч. Диккенс пишет с прописной буквы и обозначает им не просто розгу, а точно определенную «трость с навощен­ным концом, до блеска отполированным частым щекота­нием моей спины».

Обобщая сказанное о «местном делении» реалий, хо­чется лишний раз подчеркнуть некоторую условность все­го деления в том смысле, что нередко та или иная реалия Может быть отнесена к разным рубрикам. По-видимому,

в уточнении места реалии играет роль и знакомость/не-знакомость (по отношению к чужим реалиям — степень освоенности), показатель, который тесно связан с времен­ным фактором и отнесен нами к следующему разделу классификации.

Интересно в этом отношении сопоставить в границах местного деления две довольно далекие группы, такие как интернациональные и локальные реалии, на примере двух очень близких референтам слов: зеннер и гаучо (оба слова в оригинальном написании — Senner, gaucho). Senner и Senn мы находим в БНРС: первое с пометами «бав.» (баварский), «австр.» (австрийский) и отсылкой ко второму, где после пометы «швейц.» (швейцарский) дается перевод — «альпийский пастух». Слово gaucho в том же словаре транскрибируется, но почему-то во мно­жественном числе — гаучос; объяснение — «южноамери­канский скотовод, пастух». В другом словаре (БАРС) гаучо, также транскрибированное, но уже правильно, в единственном числе, имеет более пространное, но не осо­бенно точное толкование: «скотовод испано-индейского происхождения, живущий в прериях» ¹. В толковых слова­рях русского и болгарского языков нет ни гаучо, ни зен­нер; нет их и в СИС и в РЧД, и даже в ЭС и КБЕ. Тем не менее, мы склонны считать, что зенн(ер)— локальная реалия, а гаучо — интернациональная, почти наравне с ковбоем, несмотря на большую популярность последнего (фигурирует в большинстве словарей). Гаучо мы нашли в английских, французских и немецких толковых слова­рях; несмотря на его отсутствие в болгарских справоч­никах, вероятно, нет ни одного болгарского, да и совет­ского мальчика, который не знал бы этого слова; есть по­пулярная сербская песенка о гаучо (композитор Рамбо-сек), переведенная и исполнявшаяся в Болгарии. Извест­ность слова гаучо, точно так же, как и ковбоя, связана, разумеется, не со спецификой его профессии — одной из самых древних и распространенных в мире, а с прису­щим ему налетом романтики («Идеализированный ро­мантический образ свободолюбивого Г. вошел в лат.-амер. лит-ру в 19 в.» — БСЭ); такая же идеализация ха­рактерна и для его североамериканского коллеги ковбоя.

И зенн(ер), и гаучо и ковбой — пастухи, правда, в пазных странах и на разных континентах, на различной высоте над уровнем моря. В болгарском языке имеется множество наименований всевозможных пастухов, глав­ным образом в зависимости от вида скота: овчар, козар, биволар, говедар, кравар, воловар, коняр, магаретар, му-летар, пастир, чобан и т. д., но реалий среди них нет. д вот наименования альпийского, аргентинского и, ска­жем, техасского пастухов мы принимаем в лоно реалий. ц это несмотря на то, что, например, в Болгарии, пасту­хи (чабаны) ведут приблизительно такой же, как у зен-н(ер)ов, образ жизни, тоже на высокогорных пастбищах, подобно им, производят сыр (между прочим, немецкий глагол sennen означает «делать сыр» — БНРС). Тем не менее, при переводе на немецкий язык произведения из жизни таких болгарских пастухов мы не употребили бы слова зенн из опасения придать болгарской действитель­ности не присущий ей колорит. А вот зенн(ер) в перево­де на болгарский язык, в зависимости от случая, либо превратился бы в говедара, утратив часть колорита, но не приобретая нового (это болгарское слово, как было сказано, лишено коннотации), либо сохранил бы свою не­мецкую форму.

III. Временное деление

На основе временного критерия все реалии можно ус­ловно разделить в самых общих чертах на 1) современ­ные и 2) исторические. Чтобы такое деление приобрело реальное содержание, рассмотрим следующие, обуслов­ленные фактором времени, вопросы: 1) связь реалий по предмету и времени и 2) по месту и времени, 3) поступле­ние чужих реалий в язык и 4) один из основных путей такого поступления — через художественную литерату­ру и, наконец, 5) вопрос о знакомости/незнакомости реа­лий, тесно связанный с употреблением реалий вообще и освоением чужих реалий.

¹ Во-первых, «гаучо» — не скотовод, т. е. «специалист по скотоводст­ву» (MAC), а пастух или батрак на скотоводческой ферме (БСЭ), и, во-вторых, «прерии» имеются только в Северной Америке, тогда как в Южной бывает «пампа».

Дата добавления: 2015-08-20