Глава 27. Утром я встала на заре

Утром я встала на заре. Этот восход солнца может стать моим последним, и я хотела им насладиться. Все готово. Северус убежден, что Драко достаточно самостоятелен, чтобы воспользоваться портключом, если за ним никто не вернется. Я втайне поклялась, что вернусь. Я не оставлю Драко и Ремуса на произвол судьбы. Я должна твердо знать, что приду за ними, даже если эта надежда окажется фальшивой.

Ночью я пришла в комнату и разбудила уже заснувшего Северуса. Я должна была сказать ему о том, что решила для себя вчера. Нельзя послать его на смерть, не произнеся этих слов. Я замешкалась всего на минуту, собираясь с духом.

- Я люблю тебя, - без всяких предисловий.

Он внимательно посмотрел на меня, и в глазах его не было сомнения, он просто… изучал.

- Моя Гермиона, - прошептал он и притянул меня в объятия.

Мы снова занимались любовью, на этот раз медленно и спокойно. Сейчас есть определенность; хотя бы один из нас наверняка будет мертв к завтрашнему вечеру. К чему тогда спешка? Это последний шанс побыть вдвоем. Я прекратила волноваться, где бы мы находились, если бы сейчас не свирепствовала война, и взамен отдалась мыслям о том, каким могло бы стать для нас будущее. Читать с ним вместе, выпить по бокалу вина в завершение дня – с кем, как не с Северусом, это оказалось бы прекрасным? Каждое прикосновение, каждое ощущение я старалась сохранить полнее в своем сердце. Я хочу навечно запомнить наше несостоявшееся будущее.

Теперь я знаю все шрамы на его теле. Пальцами и губами я проследила каждый изгиб. Этот мужчина, никогда не ведавший любви, впитывает ее с такой жадностью. Если смерть помилосердствует, я хочу быть уверена, что сохраню память о нем. В прошлом к нему относились лишь с боязнью и недоверием, и то, что сейчас он впервые любим открыто, еще больше разрывает мне душу. Он уложил меня на постель и, встав, рассмотрел всю. Никто еще так не делал. Он по-настоящему *видел* меня; все недостатки и несовершенства, разум и тело – он видел и не отвел взгляда.

Его губы творили любовь, покрывая мое тело поцелуями; он обращался со мной, словно одно мое присутствие уже доставляло ему наслаждение. Когда я больше не могла сдерживаться, он приподнялся и нежно проник в меня, и тело благодарно откликнулось на это вторжение. Когда мы соединились… будто его душа прикоснулась к моей. Я готова была отдать ему что угодно, только бы в эту ночь – его последнюю? – он получил все, чего не имел. Ни тени отчаяния; только кроткое смирение, что это единение – окончательное, что этот хрупкий дар, отпущенный на двоих, каким бы недолговечным он не оказался, - священен и принадлежит лишь нам.

Сначала он двигался медленно. Я не вынесла бы этот тягучий ритм в любой другой момент, но тогда… это было прекрасно. Мы хотели сберечь каждую секунду. У его поцелуев, долгих и сладких, был мой вкус. Его мерное движение во мне, когда он проникал внутрь и тотчас выскальзывал, возбуждало и убаюкивало одновременно. Я разрывалась между тягой забыться сном, чувствуя его в себе, и желанием пронзительно кричать его имя еще и еще. Я выбрала средину: шептала, задыхаясь, о любви, возвращая его нежные поцелуи.

Почувствовав приближение наслаждения, я крепко стиснула его плечи, закрыла глаза и откинула голову назад, вслушиваясь в звуки собственного имени, срывавшегося с его уст. Он задрожал, застыл, затем лег на меня, заключив в объятия и тесно прижавшись. Скоро он перекатился на бок, не выпуская меня из объятий, и мы спали так всю ночь, не озаботившись набросить одеяла или надеть ночные рубашки. Правда, мы заснули не сразу – немного поговорили, поделившись опасениями и намерениями на завтра.

- Ты будешь сражаться.

- Да, - ответил он.

- Ты знаешь, что случится.

- Да, знаю.

- И покинешь меня вот так? – Не знаю, почему я спросила. Нечестный вопрос.

- Ты бы хотела, чтобы я выбрал спрятаться? Отправить тебя и остальных на смерть одних?

Я не осмелилась возразить. Испугалась, что стану умолять его не драться. Мое сильнейшее желание, затмевающее даже страх смерти завтра, - это… нет, не желаю, чтобы он простился с жизнью у меня на виду. Поэтому я только закрыла глаза, прошептав «Я люблю тебя», и прижалась к его груди. В ответ он поцеловал меня в лоб. Этот жест заставил улыбнуться – я никогда и не мечтала услышать, как он повторит эти слова, достаточно, что он чувствует то же самое.

Я спрячу тебя здесь, милый дневник. Если я не вернусь, может, кто-то найдет тебя, и тогда правда о том, что нам довелось перенести, выплывет наружу. Память о нас не исчезнет, и действия наши не истолкуют превратно, покуда ты существуешь. В некотором смысле мы все уже бессмертны – мы, мои ангелы, волшебники из Ордена. Дай бог, чтобы кто-то наткнулся на тебя и дописал, чем кончилась война, завершив мою скромную летопись. А возможно, и я вернусь. Если же нет, я благодарю тебя сейчас за то, что твои страницы поддерживали во мне ясность рассудка эти долгие месяцы. Звучит сентиментально? Лишь потому, что прежде я не имела столько времени размышлять над собственным бренным уделом. Мой разум, хоть я и полагаю его своей наибольшей ценностью, порой становится плохим собеседником, я не собираюсь долго оставаться с ним наедине. Итак, благодарю тебя, дорогой дневник, что вытащил меня из глубин самокопания и одолжил свои страницы моей непрошеной повести.

Дата добавления: 2015-08-20