Специализация и товаризация домашнего деревенского ремесла

Как уже отмечалось, состояние и эволюция крестьянской промышленности лучше всего иллюстрируются материалами оброков. Их состав и объем в XI—XIII вв. убедительно подтверждают вывод, полученный при анализе внутрипоместного ремесла: на первый план деревенской промышленности выходит домашнее крестьянское ремесло. Его доля в оброках по всей Европе значительно возрастает, расширяется его ассортимент, усиливается специализация; оно начинает втягиваться в товарные отношения.

Крестьяне регулярно поставляли не только многие готовые продукты питания (сыр, вино и др.). Среди их поделок все большее место занимает готовая шерстяная и льняная ткань. Упоминания об оброке тканью постоянно встречаются в «Книге Страшного суда», в «Черной [85] книге» Питербороуского монастыря, документах Сен-Бертинского, Фульдского, Прюмского, Вейсенбургского аббатств. Организация дела здесь была самая разнообразная. Иногда все производили члены одной семьи: сеяли и убирали лен, обрабатывали его, делали пряжу, ткань, а подчас и одежду из этой ткани. Такое классическое домашнее крестьянское ремесло поставляло вотчиннику и другие готовые изделия и полуфабрикаты: дрова и строевой лес; подрешетины, тесины и черепицу (в Англии сланец) для крыш; мельничные жернова и строительный камень. Одним из наиболее распространенных ремесленных оброков с крестьян были в XI— XIII вв. кузнечные поделки: серпы, пилы, топоры, сошники, ножи, косы, вилы, даже копья (например, в итальянском монастыре Боббио) и многое другое, а также различная деревянная тара, утварь и хозяйственные поделки (бочки, ушаты, кружки, фляги, чаши, тарелки, колеса).

На развитие ремесленных и промысловых занятий крестьян непосредственно воздействовали природные условия. Наличие рыбных ловищ, больших лесных массивов, залежей металлических руд и т. п. всегда отражалось в оброке и, соответственно, определяло круг занятий больших групп крестьян. Нет сомнений, что ремесленно-промысловые домашние занятия крестьян значительно сильнее были связаны с местными природными возможностями, нежели дворовое ремесло, имеющее традиционно-целевой характер, и даже «ручные барщины». Уже одно это свидетельствует как о большей гибкости, так и о большей специализации домашнего ремесла, а, следовательно, и его перспективности в плане развития товарных отношений.

Домашнее ремесло сильно зависело также от экономико-социальных особенностей каждого района, в частности, от таких факторов, как характер поместного строя и уровень развития строя городского. Там, где поместье и аграрная сфера в целом сохраняли замкнутый характер, или там, где города развились особенно значительно, домашние ремесленные занятия, и, соответственно, их продукция в оброках могли быть относительно бедны. Наиболее ярко преимущественно аграрный характер оброка проявлялся в Италии, что, без сомнения, было связано с такой исключительной ее особенностью, как густота городской сети в сочетании с полностью подчиненной городу сельской периферией (немалая часть [86] которой по европейским меркам была чуть не пригородом).

Большое значение для того или иного крестьянского ремесла имело общее состояние данной отрасли промышленности, где домашняя форма могла получить важное, либо подсобное, либо вовсе незаметное место. Например, строительное дело уже было сложной отраслью, составленной из различных, по-разному организованных направлений. В строительстве зданий, дорог, мостов, запруд, кораблей, крепостей, водопроводов, стен были заняты плотники, каменщики, резчики камня, обжигальщики кирпича, архитекторы, витражники, кровельщики (делали покрытия из дранки, шифера, черепицы, свинцовых пластин, сланца).

Как специализированные отрасли, данные ремесла особенно успешно развивались в городах. Но свидетельства о них идут и из сельских местностей. Это сведения о доставке крестьянами строительного леса, дранки и шифера, о работе их в каменоломнях, у печей для обжига извести и кирпича, на строительстве отдельных сооружений в имениях. Последнее обычно было уделом особой группы лиц (до 15 и более человек), которых вызывали на барщину — «строить, когда имеется такая работа», «когда необходимо чинить здание, находящееся на господском дворе», «строить забор», «строить стену», выполнять кровельные работы и т. д. Однако для возведения в сельской местности сложных сооружений — многочисленных в XI—XIII вв. каменных замков и монастырей — обычно приглашали артели наемных мастеров, с архитектором, подмастерьями и подсобниками.

Заметно расширилось кораблестроение, особенно морское и каботажное. Большие суда сооружались обычно в городах и пригородных доках. Но деревня продолжала снабжать себя и вотчинников малыми плавучими средствами, поставляла на верфи строительный материал, возможно, сезонную рабочую силу (в порядке барщины или по найму).

Сведения о деревенских плотниках и столярах, проживавших вне барских усадеб, единичны. Вероятно, крестьяне обходились своими силами, обычными навыками. Другое дело — мелкие деревянные предметы, которые во многих районах Европы оставались продуктами лишь домашнего деревенского ремесла, которое довольно рано товаризовалось. В России, Швеции, Финляндии деревня снабжала все население посудой, [87]

Деревянная бытовая утварь. [88]

разнообразной мелкой тарой из дерева; на этих ремеслах специализировались иногда крестьяне целых поселений. На товарном бочарном промысле специализировались некоторые деревни Германии, Франции.

Подобные закономерности можно отметить и в кожевенном деле, широко распространенном в деревне и особенно развившемся в то время в лесных и животноводческих районах Европы, где оно подчас становилось объектом законодательства, например, вошло в известную «Лесную Ассизу» Генриха I (Англия, 1184 г.). «Лесная Ассиза» интересна еще и потому, что показывает наличие в деревенском кожевенно-дубильном деле двух специальностей: дубильщика или кожемяки-сыромятника, который отделывал сырую кожу-голье, и кожевника-«отбеливателя», который очищал, дорабатывал кожу. С развитием дубильного ремесла было связано и распространение в первой половине XIII в. водяных мельниц для размягчения коры (tanning mills); их география показывает, что кожевенное дело по мере своего укрупнения стало тяготеть к городам, сосредоточиваясь в пригородах. Судя по топонимике, в деревне была распространена и специальность сапожника. Довольно обычны сведения о сапожниках, дубильных заведениях и кожевенных мастерских также в поместных документах. В то же время в оброчных материалах по всей Европе сравнительно редко встречаются упоминания об обработанной коже и изделиях из нее, совсем редко об обуви и практически не встречаются — о кожаных перчатках, штанах, куртках и т. п. Очевидно, эти предметы изготовлялись профессионалами и, таким образом, в области обработки кожи и меха домашнюю форму сохранили только «сырьевые» ремесла и стадии.

Закрепление за домашней крестьянской промышленностью первичных стадий и изготовления полуфабрикатов было характерно почти для всех ремесел, представленных в крестьянской среде, в том числе крестьян-ремесленников. Исключений было немного: в какой-то степени гончарное ремесло, очень широко распространенное в деревне (Примечание: Деревенские гончары работали преимущественно в свободное от полевых работ время, т. е. осенью и зимой, и сами сбывали свой товар. Формовали изделия на ручном круге: уже к концу X — началу XI в. лепная посуда в деревне была вытеснена круговой. Обжигали посуду в печах жилых помещений, реже в специальных горнах.), канатное, прядильное, какие-то виды деревообработки, т. е. опять же относительно простые [89] занятия, не требующие сложного оборудования и особого обучения. Среди них важное место по-прежнему занимало производство продуктов питания.

Известно, что в Европе того времени были распространены поборы виноградным вином, сыром, мукой, зерном, хмелем, медом, растительным и животным маслом; платили барщины и соответствующими видами работ. Известно также, что эти предметы были в числе самых употребительных «тяжелых» товаров местной и международной торговли, в том числе ярмарочной. Они находили путь к рынку как через поместный двор, так и из рук изготовителя. Состав продуктового оброка нередко указывает на специализацию платящего его хозяйства, что, в свою очередь, предполагает коммерческое отчуждение изделия, например, муки, сыра. В отдельных местностях селяне варили на продажу пиво, возможно, среди них были и специалисты-пивовары.

В южных районах континента очень важное место занимало приготовление оливкового масла и вина, для чего использовались давильни для виноградных ягод (palmentum) и масличные прессы (trapetum oliaria). Даже в XIII в. приобретение пресса было не под силу крестьянам, его устраивали на паях. Некоторые монастыри обязывали крестьян сооружать давильни для совместного пользования, причем доли прессов могли отчуждаться. Так, в 1240 г. к архиепископу Салернскому явился некий крестьянин, который вместе с другими двумя крестьянами построил в деревне оливковый пресс, снабженный двумя жерновами и прочими принадлежностями (totus apparatus eisdem machine), а теперь предложил архиепископу купить 1/4 пресса, т. е. стать членом их крестьянского сообщества.

Хотя хлебопеки, булочники и кондитеры обычно были городскими и поместными профессионалами, имелись и домашние занятия крестьян такого рода. Об этом свидетельствуют наименования некоторых поселений, происходившие от слова «булочник» (например, от baecestre — в Англии XII—XIII вв.), и частые городские предписания против хлебопечения в деревне, особенно пригородной.

В целом можно отметить, что в XI—XIII вв. крестьянское ремесло по техническому уровню уже заметно отставало от ремесла специализированного, прежде всего [90] городского. Это проявлялось не только в характере операций, более простых в деревне, но и в сужении номенклатуры отраслей домашнего ремесленного труда. Одновременно все больше специализировались промыслы, причем в обычной деревне они по своему техническому уровню также стали отставать от городского производства.

Это видно хотя бы по кузнечно-литейному делу, которое специализировалось раньше других. В деревне металлисты были профессионалами и довольно регулярно поставляли продукцию также на городские рынки, особенно в Англии, Северной Руси, Швеции, Германии. Число кузнечных заведений в деревне определялось местной нуждой в них и, как показывают многие источники, редко превышало 1-2 на несколько поселений. Но упоминания о стационарных кузницах и кузнецах относятся ко всем районам. Сырье покупали на местных ярмарках, зачастую сами же плавили. В повинностях деревенских кузнецов даже в XIII в. часто фигурируют оброки простыми изделиями и полуфабрикатами (заготовки для подков, гвозди), а также барщины поковочными работами; но уже с XI в. стал все более учащаться денежный чинш, причем довольно значительный. Бродячие кузнецы нанимались со своими помощниками за поденную оплату при хозяйском сырье. Отчасти это были «черные» работы (ковальские), которые не требовали тяжелого оборудования. Но в числе металлистов-отходчиков были и такие мастера высокой квалификации, как колокольники: колокола было трудно доставлять издалека, их старались лить на месте, для чего и приглашали специалистов.

В целом по мере развития городов железоделательные и кузнечные ремесла в деревне сохраняли за собой в первую очередь добычу и доводку сырья и тот ассортимент изделий, который был нужен именно деревне, в первую очередь крестьянам: сошники, подковы, гвозди, кирки, молоты. До XIV в. крестьян обеспечивали необходимым железным инвентарем прежде всего местные кузнецы. Это не следует, однако, понимать так, что кузнечные изделия были легко доступны крестьянам. Напротив: известны, например, жалобы свободных держателей на то, что они не могут обработать землю из-за отсутствия лопат.

В то же время деревня знала и известную специализацию кузнецов, прежде всего по характеру сырья. В [91] Англии «черные» кузнецы (blacksmyth) были ковалями и работали с железом, «коричневые» кузнецы (brownsmyth) работали из меди, латуни, бронзы; «белые» (whytesmyth) — из олова (посуду и др.) и свинца (покрытия крыш, оконные переплеты, трубы); «золотые» (goldsmyth) — из драгоценных металлов. Русский материал подтверждает, что иногда в деревнях были особые ювелиры. Они использовали медь, бронзу, низкопробное серебро, делали литье, ковку, чеканку, орнаментовку, кручение. Городские же использовали золото и серебро, применяли эмаль, зернь, скань, высшие типы кручения, тонкую пайку и сварку, т. е. более сложные методы.

Концентрация кузниц наблюдалась в королевских и некоторых монастырских имениях, но особенно вблизи мест добычи руды; часто здесь были и большие лесные массивы (например, в Англии — Динский и Рокингемский леса), удобные водные магистрали и рыночные местечки. В этих случаях кузнецы явно были связаны со специализированным горнометаллургическим промыслом. Высокие суммы платимых ими денежных рент позволяют видеть в некоторых кузнецах лиц, связанных с рынком, или во всяком случае, с массовым заказом (Примечание: Ср.: железное производство в местечке Weiden, где по заказу Генриха III было изготовлено сразу 30 тыс. подков и 60 тыс. гвоздей. Оружейники из деревень Нортгемптоншира делали даже военную амуницию, например, кольчуги, которые отправляли на продажу в г. Лейстер. Известно также, что английские кузнечные изделия вывозили в крестоносные государства Ближнего Востока.).

По ряду технико-экономических причин особенно развился во многих европейских странах этого периода, в том числе в сельской местности, мельничный промысел. Мельницы, как известно, применялись не только для размола муки, но в сукновалянии (с XII в.) (Примечание: Первоначально сукна валяли ногами, поэтому, например, в Англии этот процесс назывался также Walking («гуляние»), а сукновал (fullers) — walker. Применение водяных мельниц (molendunum fulere, первое сведение ок. 1185 г.) сильно увеличило выработку сукон.), кузнечном, металлургическом деле и некоторых других ремеслах, благодаря чему сыграли огромную роль в развитии средневековой экономики. Цена держания с мельницей обычно превышала сумму цен держания и мельницы; по этой и другим причинам вотчинники всячески стимулировали сооружение мельниц на своих землях. С XI в. и позднее в документах все чаще [92] фиксируются держания части мельницы (до 1/8) и части запруды. Дробность владельческих и держательских прав в отношении мельниц заставляет с осторожностью относиться к подсчетам числа мельниц, например по (Книге Страшного суда», но многие десятки и сотни упоминаний о них по отдельным графствам производят сильное впечатление и убеждают в широком размахе мельничного промысла в Англии уже на рубеже XI и XII вв.: тогда в стране было не менее 5 тыс. мельниц. Аналогичная картина была, вероятно, и в других развитых странах Европы. Так, во владениях Сен-Жерменского аббатства при населении в 18 тыс. человек была минимум 81 мельница, т. е. 1 мельница обслуживала в среднем 220 человек (40-50 семей). С конца XII в. в Англии и Северной Франции получили широкое распространение ветряные мельницы.

Мельницы в сельской местности Англии (графства Норфолк и Линкольншир) конца XI в. (по материалам Книги Страшного суда)

Графство	Число описанных деревень	Чесло мест, где платили чинш с мельницы или ее долей	Из них мест с числом мельниц	Примечание
Норфолк											В остальных местах — по 1 мельнице или ее части: 1/2, 1/4, 1/6, 1/8.
Линкольншир			—

В Вустершире 104 1/2 мельницы располагались в 69 из 264 описанных местностей, при этом названо всего два мельника. В Глостершире мельницы упомянуты в связи со 178 из 363 поселений, там имевшихся; из них городских было лишь три. В Стаффордшире мельницы записаны в 65 поселениях 341, в Шропшире — в 87 из 440, в Герефордшире — в 86 из 312 и т. д.

Известно, что мельницу нередко держали на паевых началах. Многие мельницы, в частности, сукновальные, построенные землевладельцами, затем сдавались в держание, либо в аренду предприимчивым людям, в том числе самим сукновалам. Обычные мельницы платили смешанный оброк, в котором по-разному комбинировались зерно или мука, деньги, угри (с запруд), а также солод и прочее. Но чинш за суконную мельницу втрое [93] превышал чинш за зерновую! Возможно, там часто применялся наемный или личнозависимый труд.

Особое место в крестьянской промышленности Европы заняли прядильно-ткацкие ремесла, особенно сукноделие. Производство тканей в средние века было одним из наиболее распространенных ремесел; формы его организации, степень концентрации довольно точно отражали особенности общественного разделения труда — водораздела между городом и деревней в различии районах, странах, регионах.

В Средиземноморском регионе и вообще районах с «римским прошлым» центрами изготовления шерстяных и льняных тканей были города. Фома Аквинский (1227—1274) писал о французском городе, что это прежде всего множество улиц, на одной из которых занимаются кузнечным ремеслом, на другой — ткацким и т. д. В города переместилось и сукноделие, прежде всего в тех странах, где оно особенно бурно развивалось и имело общеевропейский спрос (Нидерланды). В то же время на севере континента, например в Швеции, ткани делали по преимуществу в деревне. Англия, Северная Франция, Германия, Русь знали и городское, и сельское ткачество сукноделие.

Особенности эволюции ткачества заложены, как известно, уже в его технологии, в обилии отдельных операций, что определяло многоформность этой отрасли относительную легкость перехода ее технологической иерархии в социальную. Именно так произошло, например, во Фландрии. Фламандцы издревле владели секретами сукноделия и окраски сукон; они же изобрели сукновальную мельницу. Фламандцев привлекали для постановки сукноделия в Вену, в Англию, Пикардию. Расцвет фламандской суконной промышленности наступил уже с середины XI в., в связи с городским производством, с XIII в. там уже отмечается предпринимательство. Но в течение XI—XIII вв. сукноделие переместилось в города.

Иначе оно развивалось в Англии, торговля и политика которой в средние века во многом были «построена на шерсти». Это ремесло, базой которому служило раннее развитие овцеводства, широко распространилось уже к началу зрелого феодализма в деревнях и мелких городках графств Йоркшир, Норфолк, Уилтшир, Сомерсетшир, Девон и других. Свидетельство тому — множество терминов в «Словаре Эльфрика» (конец X — начало [94]

Мукомольные мельницы [95]

XI в.), относящихся к различным сторонам текстильного производства и к тканям, обширные пассажи в законах. В центре и юго-восточных районах страны быстро внедрились сукновальные мельницы. Грубое сукно, которое валяли в поместьях глафордов и в крестьянских дворах, было традиционным материалом для одежды населения, а также вывозилось за рубеж через городские рынки (самые ранние сведения — 1185 г.).

Основные разногласия среди ученых в связи с английским ткачеством идут по вопросу о социально-экономических его формах. Одной из наиболее влиятельных является концепция о преимущественно внегородском развитии ткачества и сукноделия в стране с XI в. и до промышленного переворота (особенно обоснованная в трудах М. Ходжин). Другие же исследователи (например Р. Хилтон, Д. Титов) отрицают коммерческий, товарный характер деревенского шерстоткачества до XIII в. Решить вопрос о том, деревенские или городские ткани превалировали на рынке, на базе имеющихся источников невозможно. Поэтому применительно к XI—XIII вв. целесообразно (вслед за Я. А. Левицким) говорить лишь о «размежевании» этой отрасли промышленности между городом и деревней таким образом, что в городе развивалось профессиональное и технически более продвинутое производство, в деревне же господствовало домашнее производство, соединенное с земледелием и имеющее вспомогательные функции. Правда, есть сведения, что уже со второй половины XII в. некоторые городские гильдии занимались отделкой и окраской деревенского сукна, и можно предположить, что в деревенском сукноделии возникли элементы скупки, но это не меняло его характер в целом.

Помимо шерсти крестьяне делали ткани из льна, парусину и мешковину (с XIII в.), сети, канаты и веревки. Эти предметы также широко ходили на рынках, спрос на них предъявляли промыслы, судостроение, быт. Льняное полотно стало употребляться (состоятельными людьми) для изготовления носильного, постельного и столового белья. Его изготовлением славились Франция (Шампань, Бургундия), Германия (Лотарингия, окрестности Констанца и Сен-Галлена), Италия (Тоскана и Ломбардия), ткали его в Англии, Испании, Швеции. И повсюду прядильное дело было прежде всего занятием женщин, в деревне — целиком домашними ремеслами. Специализация имела место только при дворах [96] вотчинников, особенно в цистерцианских монастырях. Другой примечательной чертой деревенского ткачества была его отчетливая «имущественная привязка»: уже с XII в. оно все более становилось регулярным подсобным занятием беднейших селян.

Аналогичная картина наблюдалась на Руси, где ткачество, в том числе на рынок, было обычным крестьянским делом, а специалисты — высоко ценимые помещиками домотканы, сукновалы-сермяжники, тонкопряхи, бральи-скатертницы — были, как и портные, лишь при дворовых мастерских. Но и при наличии этих специалистов феодалы покупали хорошие ткани на рынке, чаще всего из зарубежного привоза. В Швеции, где город до XVI в. вообще практически не знал ткачества, хорошие ткани получали исключительно из-за границы; лен и грубое полотно-вадмаль, которое носила вся страна и вывозили за ее пределы, вырабатывали крестьяне.

Важные сведения о специализации деревенского ремесла дают ономастика и топонимика. Многие наименования поселений и прозвища сельских жителей свидетельствуют о занятии текстильным и кожевенным производством, обработкой металлов, деревообделкой, пищевыми ремеслами, промыслами, равно как торговлей.

Таким образом, домашнее ремесло на данном этапе обнаруживает тенденцию, с одной стороны, к дальнейшей специализации, к выделению ремесленников-профессионалов, т. е. определенному сужению своей сферы, с другой стороны — к общей товаризации, связи с рынком.

Дата добавления: 2015-08-18