Седьмой Вселенский Собор, как первообраз старообрядческой Церкви 4 страница

Лев Армянин сразу же усвоил себе политику Льва Исаврянина и заявил себя решительным сторонником иконоборчества, хотя и действовал сначала с некоторою осторожностью. Он желал поставить осужденную уже ересь, так сказать, на твердую учено-богословскую почву. Для этого среди самаго духовенства нашлись вполне подходящие образованные люди. По поручению императора епископ Силейский Антоний, славившийся ученостью Иоанн Грамматик и некоторые другия лица составили сокращенное изложение иконоборческаго собора 754 г. и подтвердили его многими другими статьями против свв. икон. Это сочинение было пущено в народ. Затем император предложил патриарху Никифору удалить из храмов иконы, висевшия низко и доступныя для лобзания. Патриарх отказался, отказался он также и вступить в личный спор с еретиками.

Патриарх был сильно озабочен и пригласил в Константинополь многих ревнителей православия. В Софийском соборе ночью состоялся собор из 270 епископов и архимандритов, постановивший защищать свв. иконы даже до смерти. Узнав об этом, император н5емедленно послал за патриархом. Между ними произошла продолжительная беседа, и патриарх получил дозволение представлять императору некоторых своих друзей-иконопочитателей. Вскоре во дворце в присутствии императора состоялась беседа с еретиками. Со стороны православных были: Феодор Студит, епископы: Емилиан Кизический, Евфимий Сардийский, Иосиф Фессалоникийский, Евдоксий Аморийский, Михаил Синадский, Феофилакт Никомидийский и сам патриарх. Для всех были ясны тайныя пружины еретическаго дела, что оно идет к полному подчинению церкви государством, к устранению народа от участия в церковном управлении, к передаче всего церковнаго хозяйства в руки образованнаго чиновно-аристократическаго класса. Феодор Студит прямо заявил, что императоры не должны вмешиваться в церковныя дела, что церковь необходимо отделить от государства. В этом же духе высказался и Емилиан Кизический. «Если этот вопрос, император, – заявил он, – есть церковный, как ты сам сказал, то пусть наследуется в церкви по обычаю. Из древности, из самаго начала церковные вопросы изследуются в церквах, а не в царских палатах». В страшном гневе отпустил император от себя исповедников, приказав прекратить ночныя собрания и всем разъехаться по домам.

Феодор Студит немедленно же издал сильное окружное послание, в котором всех призывал возстать на защиту святых икон и прав церковных. Лев ожесточился, издал закон об уничтожении икон и стал преследовать православных: епископы и игумены были низложены, разосланы и заточены. В следующем году был низложен и сам патриарх Никифор. Патриарший престол занял Феодот Касситер, человек грубый, алчный и развратный. Будучи патриархом, он продолжал вести светскую жизнь, посещал конские скачки, участвовал в пиршествах и развратничал. Он созвал собор, который отменил постановления VII вселенскаго собора и утвердил иконоборческий собор 754 г. В ответ на это Феодор Студит в Вербное воскресенье устроил торжественный крестный ход; в сопровождении безчисленных масс народа прошли по всем улицам столицы с иконами и пением стиха: «Чтим образ Твой неоскверненный». За это Феодор был заточен в подземную темницу, подвергался бичеваниям и всяким истязаниям в течение семи лет. Он проявил необыкновенное мужество и из темницы писал послания на защиту святых икон.

Через семь лет царствования, в рождественскую утреню 720 г., в Софийском храме, Лев был убит заговорщиками. На престол вступил полководец Михаил Заика (косноязычный). Сначала ревнители православия ожидали было поворота к возстановлению иконопочитания; Феодор Студит в особом послании горячо поздравлял Михаила с восшествием на престол и выражал надежды на торжество истины. Действительно, многие исповедники были возвращены из ссылки и заточения, в том числе и Феодор Студит: его возвращение было отпраздновано в столице с необыкновенною торжественностью. Но вскоре же Михаил заявил, что он никогда не был иконопочитателем; запретил всякую религиозную проповедь и споры; на патриарший престол, после смерти нечестиваго Феодота Касситера, возвел яраго иконоборца, силейскаго епископа Антония. Приверженцы православия, во главе с Феодором Студитом, настойчивее прежняго потребовали отделения церкви от государства, полнаго невмешательства императоров в церковные дела и провозглашения за народом широких прав в деле церковнаго управления. Михаил раздражился и превратился в жестокаго гонителя. Феодор вторично был изгнан и скончался в темнице.

При преемнике Михаила, его сыне, императоре Феофиле, иконоборчество еще более усилилось. Феофил был воспитан Иоанном Грамматиком и с детских лет оказался преследователем икон. Он издал указ об окончательном уничтожении икон, на патриарший престол по смерти Антония возвел своего учителя Иоанна Грамматика. Этот немедленно же созвал собор, на котором преданы были анафеме все постановления VII вселенскаго собора. На иконопочитателей было воздвигнуто страшное гонение. В церквах ввели музыку, вместо икон – изображения животных и других предметов. Монастыри превращались в светския учреждения и солдатския казармы; монахам запретили носить монашеское одеяние и появляться в городах; иконописцам отрубали руки; книги со священными изображениями сжигались; детям в школах внушались иконоборческия мысли.

Тайные иконопочитатели, однако, были среди самых ближайших к императору лиц: его супруга Феодора и другие родственники. После смерти Феофила, за малолетством его сына Михаила, управление государством перешло в руки императрицы Феодоры. По согласию со своими родственниками, она решилась немедленно возстановить иконопочитание. Патриарх Иоанн Грамматик был низложен и на патриарший престол возведен исповедник Мефодий. Вскоре он созвал собор преданных православию лиц, и иконопочитание было возстановлено, все столичные храмы быстро украсились святыми иконами. В первое воскресение Великаго поста иконопочитание было торжественно провозглашено, по всем улицам столицы прошел крестный ход со святыми иконами. В память этого события тогда же установлен был праздник «недели православия».

Так погибло иконоборчество.

ХХVII.

В истории иконоборческаго движения наблюдаются два явления, – очень замечательных и имеющих для настоящаго времени глубокое практическое значение. С одной стороны – борьба вясшаго образованнаго класса за власть над церковию-народом, а с другой – преданность народа православию, преданность, доходившая до такой степени, что народ скорее отказывался от иерархии, чем от истинной веры.

Внешнее образование было на стороне иконоборческой иерархии. Иконоборческие епископы, как выше сообщалось, вели светскую жизнь, вращались постоянно среди светских сановников; кафедры были богатыми служебными местами; подвижничество законами императора было вовсе исключено из качеств епископов; частое совершение богослужения было запрещено; молитвенное настроение преследовалось. Все это давало образованным аристократам, привилегированным людям широкий простор занимать епископския кафедры, без всяких стеснений в личной жизни, без необходимости к какому-либо воздержанию, изменять свои привычки, лишаться светских удовольствий. Иконоборчество устраняло от церковнаго управления людей подвига, суровой жизни, глубокой сердечной веры; втиснуло епископство в круг государственных учреждений, освободило его от особенных нравственных обязательств и чрез это сделало его доступным для знатных образованных людей вообще. Оно сделало то, что для людей службы стало совершенно одинаково – занимать ли должность губернатора, или епископскую кафедру. Этим объясняется, почему епископство быстро перешло на сторону иконоборчества и затем с большими усилиями поддерживало его. Собственно епископство, иерархия, здесь было не при чем, а высший образованный класс защищал свое случайно приобретенное право на занятие епископских кафедр, пользоваться их материальными благами. Императоры Исаврийскаго дома издевались над духовенством, над архиереями, и в то же самое время эти же самые архиереи были им весьма преданы, хотя сами вовсе не отличались смирением. Эта преданность была бы необъяснима, если бы она не была простою благодарностью знатнаго служащаго класса за передачу в его руки всех церковных должностей. Епископы, выходцы из этого класса, хорошо понимали, что, защищая иконоборчество, они в сущности защищают права своего привилегированнаго сословия жить на счет народных церковных средств, с большим удобством висеть на шее народной.

Сравнительно долголетнее царствование Исаврийсаго дома легко объясняется, именно, нецерковностью иконоборческаго духовенства. Византийская империя отличалась огромным числом всевозможных чиновников, иначе огромным привилегированным классом и огромным же числом епископов и приходскаго духовенства. Иконоборчество, освободив духовенство не только от подвигов веры, но и от простых житейских нравственных обязательств, – чрез это самое дало возможность огромному чиновному классу вступить на церковное поприще, доставило ему выгодный, почетный и легкий труд, открыло пред ним, так сказать, богатую внутреннюю Америку, вполне доступную для легкой наживы. Допущенный к богатствам церковных кафедр, чиновный и аристократический класс, конечно, никогда не желал выпустить это благо из своих рук и с этою целью держался иконоборческой ереси и был преданным императорам-иконоборцам. Отсюда, несмотря на еретическую смуту, на постоянно глубоко народныя религиозныя волнения, на тяжесть гонений, почти не уступающую жестокости гонений древних языческих времен, – несмотря на все это, – Исавры твердо держались на престоле, ив сякая народная попытка к возстанию против них оканчивалась полною неудачей, встречала сильный отпор со стороны правящаго привилегированнаго сословия.

Иконоборчество было не только догматическою ересью, но и внутренней политической системой. Исавры поняли, что церковь с ея имуществами и религиозною жизнью является огромною материальною силою и постоянным источником значительной доходности. В то же время они видели, что передовое сословие и так или иначе связанное с ним огромное чиновничество нуждаются во власти над народом, в материальных средствах, жаждут удовольствий, что этот образованнейший в государстве слой населения является постоянно действующим очагом смут и государственных переворотов, что для обезврежения и успокоения этого класса ему нужно дать новый источник к жизни, выход из его, сравнительно с его жизненными потребностями, бедственнаго состояния. Иконоборческая реформа и указала этот выход, отдав церковь во власть служиваго новаго класса.

Вместе с еретическим учением Исавры превратили церковь в государственное учреждение. У на с в России в господствующей церкви этот процесс совершился чрез превращение духовенства в замкнутое сословие и чрез подчинение высшаго церковнаго управления непосредственно государственной власти и чрез превращение всей церковной жизни в особую отрасль государственнаго управления, чрез это даже принятие таинств сделалось общеобязательною государственною повинностью. Иными словами, господствующая русская церковь стала государственным учреждением чрез постепенное превращение духовных лиц в гражданских чиновников. Другим путем это же самое совершилось в Византии, при Исаврах; там государственным чиновникам дана была полная возможность вступать на духовную службу, нисколько не изменяя личной жизни и привычек и не лишаясь службы государственной, т.е. церковь была всецело предоставлена в распоряжение постоянно жаждущаго денег государственнаго чиновничества.

Получив в виде церкви лакомый кусок, государственное чиновничество готово было отстаивать иконоборчество и выражало полную преданность императорам-иконоборцам. Чрез понижение нравственных требований и религиозно-молитвеннаго настроения, иконоборчество давало доступ в духовную службу всем нечистоплотным в нравственной жизни, даже и слабоверующим или и вовсе неверующим. Чрез подчинение церкви государственной власти все блага церковныя переходили в непосредственное распоряжение чиновников. Обе эти причины вызывали в служебном чиновном классе и уважение к ереси, и преданность к императорам – Иаврам.

Указанная сейчас черта иконоборчества являлась внутренней политикой императоров Исаврийскаго дома. Эта сторона дела ускользнула от внимания современных ученых историков, но она была ясною для тогдашних государственных людей, для Исавров и для следующих иконоборцев. Исаврийский дом погиб вскоре, как было возстановлено иконопочитание: последней царствующей особой этого дома пришлось быть, именно, возстановительнице православия, императрице Ирине. Народ благоговел перед Ириной за восстановление иконопочитания, но она была свергнута с престола партией чиновников-аристократов, и иконоборчество, вместе с властью этих чиновников над церковию, обнаруживалось вновь, даже с большею силою, чем прежде.

Строящееся на этом господстве государственное спокойствие было лишь грубою ошибкой и потому вся эта хитросплетенная политическая система, вместе с ересью иконоборчества, была недолговечна и погибла почти безследно.

Народ, противясь иконоборчеству, не только защищал святые иконы, но и свое право на распоряжение церковным хозяйством. При этом народ обнаруживал такую стойкость и твердость, что скорее соглашался быть без иерархии, чем подчиниться незаконным, хищнически вошедшим в церковь епископам. Создавался быт, в самом существенном схожий с бытом нашего старообрядчества. Укажем только несколько фактов.

При Копрониме Готфский епископ (в Крыму) подписал определение иконоборческаго собора 754 г. и за это был переведен на Ираклийскую митрополию. Местные христиане избрали во епископа св. Иоанна (память 19 мая). Для посвящения он не решился поехать в Константинополь, а отправился в Палестину. Но, пробыв там три года, возвратился без рукоположения. Тогда его отправили в Иверию (на Кавказ), в страну, куда иконоборческая ересь еще не проникла. Здесь он посвятился во епископа, хотя это с канонической точки зрения было совершенно незаконно.

Во вторую вспышку иконоборчества, при Льве Армянине, православные не имели не только епископов, но и священников. Изредка им удавалось добыть священников, рукоположенных в Италии, или же окормляться бегствующими священниками. Так в бегстве находился священник Игнатий, брат Никоиты Исповедника (память 28 мая). По свидетельству Феодора Студита требы часто совершались простыми мирянами. «Некрещенному, – говорит он, – если не найдется православнаго священника для совершения крещения, следует креститься от монаха, или за неимением этого от мирянина (Письма, т. ll, стр. 69»).

Многие в то время причащались ранее освященными дарами. В житии пр. Луки Елладскаго (7 февраля) сохранилось наставление, как это совершалось. «Должно сосуд с преждеосвященными дарами поставить на престол, если причащение в церкви, или на чистый стол, если вне оной; развернувши плат, положить на него святыя частицы и, возжегши фимиам, пропеть изобразительные псалмы или Трисвятое и Верую, сделать три земных поклона и, сложивши руки, устами взять честное тело Христа и Бога нашего, говоря: аминь; вместо святой Крови, пить из сосуда с вином» (Месяцеслов Сергия, т.1). Многие священники совершали евхаристию в домах, вместо престолов и антиминсов, употребляли святые иконы. Миряне часто заменяли причащение простым хлебом; его клали на икону, молились и затем вкушали прямо с иконы, как бы принимая от святого.

В истории иконоборчества мы наблюдаем те же самыя явления, какия нам хорошо известны из истории старообрядчества: та же борьба высшаго класса с народом за церковное управление, то же падение иерархии, – даже двукратное, тот же беглопоповский или прямо безпоповский быт народа и, наконец, то же возстановление иерархии, веры и прав народных.

Дата добавления: 2015-08-17