Интеллектуальные предпосылки

Фридрих Рапп

Техника и естествознание

(Философия техники в ФРГ М., 1989 С. 273-286)

Техника и естествознание.

Интеллектуальные предпосылки.

Возможности разграничения.

Различительные признаки.

Интеллектуальные предпосылки

Промышленная техника и экспериментально-математическое естествознание являются результатом исторического процесса развития. Простые технические действия (изготовление орудий, оружия, культовых предметов и украшений) столь же древни, что и само человечество. Такие доисторические эпохи, как каменный, бронзовый и железный века, подразделяются в соответствии с применяемыми материалами. До промышленной революции, которая началась около 1750 г. в Англии, техническая деятельность полностью организовывалась в русле традиционных представлений и конкретных жизненных связей. Технические методы и естественнонаучные концепции, точно так же как язык, право, мораль, социальные и политические отношения, считались заданными величинами, которые передавались от поколения к поколению по существу в неизменной форме. Твердая опора на унаследованную традицию, как это еще водится в развивающихся странах, делает понятным, почему в течение длительного времени пользовались одними и теми же инструментами (ткацкий станок, мельница, плуг, конская сбруя) без сознательного и целеустремленного поиска возможностей их улучшения^[i]. Современное состояние техники и естествознания, правда, толкает к недооценке достижений предшествующих эпох. Однако, если подумать, что даже в наше время технические и научные нововведения покоятся прежде всего на дальнейшем развитии существующих методов и подходов, тогда как абсолютно новые принципы относительно редки, то достаточно отчетливо выявится значение отдельных небольших шагов для всего процесса. Если ограничиться лишь обобщенным обзором, то

в ходе исторического развития в технических устройствах и методах можно зафиксировать поступательное развитие, происходящее с различной степенью интенсивности и прерывающееся длительными периодами константных соотношений. В случае естественных наук такое прямолинейное развитие проследить труднее. Если производительность технических орудий можно определить наглядно, на основе их конкретных материальных свойств и результатов, которые могут быть получены с их помощью и без дополнительной интерпретации, то теоретический элемент в естественных науках невозможно элиминировать. Поскольку здесь речь идет о теоретическом объяснении физических процессов, то относящиеся к ним гипотезы и лежащие за ними представления неизбежно вливаются вместе с ними в исторически сменяющие друг друга научные воззрения, которые соответственно этому также представляют большой интерпретационный допуск для различных объяснений. Так именно в самое последнее время, Т. Кун, в противовес одностороннему подчеркиванию кумулятивного процесса в естественных науках, выдвинул изменение теоретических ориентационных моделей (парадигм). В противоположность мнимому непрерывному развитию он рассматривает исторически сменяющие друг друга мыслительные модели как принципиально несравнимые, так как они соответственно покоятся на фундаментально различных понятиях и теоретических допущениях^[ii]. В противоположность этому, следовало бы также задуматься и над тем, что описывающие явления естественнонаучные теории основывались в Новое время прежде всего на целенаправленных экспериментальных поисках. Возможность предсказывать такие осязаемые экспериментальные результаты, которые в принципе всегда можно реализовать технически, предоставляет, следовательно, широкий, независимый от теории критерий прогресса для познания природных связей^[iii].

Современная техника и современное естествознание основываются на трезвой, конкретно-предметной установке по отношению к материальному миру. Для современного сознания космос представляет собой скопление материи, ждущее нашего активного вмешательства, а не лежащий в основе всего, достойный охраны и почитания фундамент, к которому принадлежим мы сами как физические существа. Чтобы прийти к такому выводу, нет нужды

возвращаться к мифологическим и анимистическим представлениям. Еще Фр. Бэкон (1561 — 1626) в своей речи в защиту усовершенствования техники вынужден был возразить против упрека в том, что систематическое исследование природы можно приравнять к дерзости грехопадения^[iv]. Наряду с алхимией, стремившейся облагородить чернокнижников^[v], здесь можно также назвать попытку романтиков сочетать поэтическое и естественнонаучное восприятие^[vi] или пантеистическую натурфилософию Гете. Конечно, историческое развитие пошло много дальше этих позиций. Однако критика нашего сегодняшнего «эксплуататорского» понимания природы и последовательного овладения ею (экология, манипуляция генами, техника вооружений) показывает, что здесь также уготованы тягостные перспективы, поскольку на уровне просвещенного сознания природа не чинит нашему вмешательству никаких препятствий, если не считать внутренних законов физических процессов, необходимо находить здесь какую-то форму самоограничения^[vii].

Сегодняшняя точка зрения на материальный мир была подготовлена натурфилософскими спекуляциями античности, теоретическими представлениями схоластики и введением систематических экспериментальных исследований и функционально-математического описания в эпоху Возрождения. Этот процесс достигает высшей точки в механистической картине мира, философское основание которой дал Декарт (1596 — 1650) в своем строгом отделении протяженной материи (res extensa) и непротяженного сознания (res cogitans). Представление природы как системы процессов, которые согласно образцу механики являются закономерными, ни в коей мере не является само собой разумеющимся; так, дети могут воспринять механистический образ мышления лишь после многолетнего обучения^[viii]. Механистическое понимание природы восходит к наглядному опыту и теоретическому размышлению. Эта теоретическая концепция основывается, в частности, на физической теории толчка и попытках количественного, математического описания природных процессов. Эмпирические основания механистического мышления происходят прежде всего от искусных конструкций астрономических часов позднего Средневековья. В этом смысле мироздание стало истолковываться как гигантский часовой механизм, который создан

Богом таким образом, чтобы все колеса двигались в возможно наилучшей гармонии. В механистической картине мира деятелей Нового времени практическое, техническое применение и теоретическое, естественнонаучное объяснение образуют неразрывное единство. С одной стороны, технические процессы являются образцом для понимания природы, а с другой — естественнонаучное познание в основном всегда технически применимо. Эти представления значимы не только для лежащей в основе физики классической механики, но, в несколько измененном виде также и для всех других областей естествознания. Механистическое понимание природы образует в союзе с математическим описанием и экспериментальными методами общую основу техники и естествознания. Становящееся сегодня все более тесным переплетение обеих этих областей имеет здесь свою объективную основу.

Если смотреть систематически, то сегодняшнее, механистическое и функциональное воззрение на природу основывается на том, что аристотелевское, телеологическое и органически ориентированное учение о материи и форме видоизменилось в трех существенных пунктах. (1) Эта ориентационная модель больше не принимает форму встречающихся в природе биологических процессов, а искусственных механических процессов, вызванных рукой человека с помощью соответствующих аппаратов и приборов. (2) Понятийный арсенал для описания и анализа всех природных явлений заимствуется уже не из «высших» и сложных органических процессов, а из «низших» и простых неорганических процессов. (3) На место синтетического, ориентированного на конечный результат и тем самым на цель соответствующих процессов телеологического подхода выдвигается аналитическое исследование функциональных взаимосвязей между состояниями, следующими непосредственно друг за другом в пространстве и времени. Взгляд направляется на дифференцированное познание и связь между отдельными стадиями процесса, а не на исследование сущностных причин и строящихся на них связей.

Конечно, обоснование математического естествознания Галилеем (1564-1642) и Ньютоном (1643-1727) вначале не принесло технической практике никаких коренных изменений. Проекты инженеров эпохи Возрождения и нововведения промышленной революции основывались на изобретательном духе практиков ремесленной техники,

а не на теоретических размышлениях естествоиспытателей. Внешним признаком впоследствии все более тесного переплетения техники и естествознания является учреждение с конца XVIII столетия высших технических школ, благодаря чему стал явно признаваться научный характер инженерно-технических дисциплин. При этом отнюдь не только естественные науки являлись «донорами», поскольку их развитие в значительной степени определялось технической постановкой вопросов. Так, например, теоретические исследования С. Карно, который хотел улучшить коэффициент полезного действия паровой машины, составили исходный пункт развития термодинамики. Прогресс в добыче металлов (железа) и открытии новых источников энергии (паровая машина) сделал затем необходимыми систематические эксперименты и точные расчеты. С учреждением соответствующих лабораторий для специфических нужд технических наук (в Германии они появились поначалу при Высшей технической школе в Мюнхене в 1871 г.) также стало очевидным, что технические дисциплины обладают своей собственной, отличной от естественных наук предметной областью^[ix].

Дата добавления: 2015-08-17