Девиантное материнство

Содержание

[убрать]

· 1 История

· 2 Происхождение

· 3 Наблюдения проявления инстинкта в природе

· 4 Литература

· 5 Ссылки

История[править | править вики-текст]

Материнский инстинкт как таковой был замечен ещё с древних времён. Точно не известно, кто ввёл само понятие «материнского инстинкта», однако авторство приписывают Уильяму Мак-Дугаллу — англо-американскому психологу, основателюгормической психологии — хотя он и не называл его напрямую материнским инстинктом. В качестве основных движущих сил человеческого поведения он рассматривал иррациональные, инстинктивные побуждения (его понимание инстинкта, из-за расплывчатости, вызвало критику специалистов по этологии, в частности К. Лоренца). В основе поведения лежит интерес, обусловленный врождённым инстинктивным влечением, которое лишь находит своё проявление в навыке и обслуживается теми или иными механизмами поведения. Всякое органическое тело от рождения наделено некой витальной энергией, запасы и формы распределения (разрядки) которой жестко предопределены репертуаром инстинктов. Как только первичные импульсы определяются в виде направленных на те или иные цели побуждениях, они получают своё выражение в соответствующих телесных приспособлениях.

Инстинкт — этот термин был в дальнейшем заменён Мак-Дугаллом на термин «склонность» — представляет собой врождённое образование, обладающее побудительной и управляющей функциями, содержащее в себе определённую последовательность процесса переработки информации, эмоционального возбуждения и готовности к моторным действиям. Таким образом, это психофизическое предрасположение заставляет индивида что-либо воспринимать, испытывая от этого специфическое эмоциональное возбуждение и импульс к действию.

Первоначально выделялось 12 видов инстинктов: бегство (страх), неприятие (отвращение), любознательность(удивление) — ещё в 1908 г. Мак-Дугалл указывал на наличие познавательной мотивации у высших приматов — агрессивность (гнев), самоуничижение (смущение), самоутверждение (воодушевление), родительский инстинкт (нежность), инстинкт продолжения рода, пищевой инстинкт, стадный инстинкт, инстинкт приобретательства, инстинкт созидания.

По его мнению, основные инстинкты напрямую связаны с соответствующими эмоциями, так как внутренним выражением инстинктов являются эмоции.

Опираясь на учение Ч. Дарвина об эмоциях, трактовал их как аффективный аспект инстинктивного процесса. Каждому первичному импульсу соответствует определённая эмоция: побуждение к бегству связано со страхом, любопытство — с удивлением, драчливость — с гневом, родительский инстинкт — с нежностью.

Известный отечественный зоопсихолог Курт Эрнестович Фабри (1923—1990), автор учебника «Основы зоопсихологии» (1976), неустанно подчеркивал, что инстинкт и научение не составляют 2 последовательные стадии в эволюционном развитии поведения; и будучи компонентами единого процесса поведения, они друг без друга не могут существовать. Иначе говоря, так называемых «чистых» инстинктов не существует. Поэтому классифицируя, например, строительство гнёзд у шимпанзе, крыс, птиц, рыб, и ос как инстинктивное поведение, необходимо учитывать огромное разнообразие реальных психофизиологических механизмов такого поведения, оно в значительной степени может быть результатом научения и интеллектуального решения.

В 1919 году Карл Густав Юнг ввёл понятие психологического архетипа в работе «Инстинкт и бессознательное». В его понимании архетипы — универсальные изначально врождённые психические структуры, составляющие содержание коллективного бессознательного, распознаваемые в нашем опыте и являемые, как правило, в образах и мотивах сновидений. Группа воспоминаний и связей вокруг архетипа, называется комплексом. Одним из таких комплексов являлся материнский комплекс, связанный с материнским архетипом. Юнг рассматривал архетипы как психологические органы, по аналогии с органами тела, так как в тех и других есть морфологические задатки, которые проявляются в ходе развития. То, что образ матери в большинстве случаев предстаёт как нежная, заботливая и понимающая женщина, он объяснил как ответная реакция ребёнка на материнский инстинкт.

Происхождение[править | править вики-текст]

С одной стороны, биохимики уверено доказывают, что материнский инстинкт базируется на выработке специального белка пролактина во время беременности и лактации. Но, одновременно с этим, другие научные группы продемонстрировали опытным путём, что материнский инстинкт может формироваться у бездетных самок млекопитающих, которым поручено воспитание чужих малышей. Наглядные результаты были получены при изучении грызунов, приматов и даже людей.

Мияко Фурута и Роберт Бриджес — нейробиологи из Школы ветеринарной медицины — отметили, что количество новых нейронов, образовавшихся в субвентрикулярном отделе головного мозга, существенно различается у крыс, которые не имеют своего потомства и не воспитывают чужое, и теми бездетными особями, которым доверили воспитание молодняка. Дополнительные исследования показали, что подобный интенсивный рост нейронов наблюдается у беременных и кормящих самок грызунов и приматов.

«Как и во всех научных исследованиях, наша работа дала один ответ и множество новых вопросов, — говорит Роберт Бриджес, глава отдела репродукции и нейрофизиологии Школы ветеринарной медицины Университета Тафтс. — На следующих этапах исследования нам предстоит взломать ещё несколько тайн. Почему самки всегда безошибочно находят своих малышей среди множества подобных? Или, например, как новые нейроны перемещаются в другие отделы головного мозга, если формируются они в одном месте?»

Наивысшего своего развития забота о потомстве достигает у культурного человека, обречённого со времени рождения на продолжительную беспомощность и требующего продолжительного подготовления к социальным условиям жизни. В то время как млекопитающие до тех пор кормят своих детей, пока они не получат возможности самостоятельно себя прокормить, что обыкновенно случается спустя несколько недель и самое большее несколько месяцев или два-три года по рождении, у человека забота о потомстве простирается до наступления периода, дающего возможность самостоятельно добывать себе пропитание, а у культурных классов — до наступления полной умственной трудоспособности, на чём, собственно, и основано образование семьи, имеющее своею основною целью воспитание детей.

«Процессы, происходящие в нервных тканях, во многом ещё остаются для нас загадкой. Каждое новое открытие, действительно, задаёт больше вопросов, чем даёт ответов. Что уж говорить о механизмах регенерации. Объяснить многие из них современная неврология не может — остаётся лишь догадываться. Для того, чтобы хотя бы представить сложность человеческого организма, нужно просто вспомнить, что каждый из нас — это не нечто единое, а сообщество неисчислимого множества органических клеток, каждая из которых живёт своей жизнью и не имеет представления о том, что является частью чего-то большего. Нам необходимо разобраться в их образе жизни, что позволит научиться контролировать свой организм и оберегать его».

По МоП’ю, стремление матери кормить своего ребёнка и её способность выполнять своё стремление с помощью особого органа — молочных желез — вполне замещают собою способность новорождённого поддерживать своё существование. Одно из двух излишне и так как принцип целесообразности не признает излишества, то упомянутые обратные отношения между материнским инстинктом и способностью новорождённого к самосохранению вполне основательны. Гусеница, вылупившись из яйца, может сама прокормиться, а потому ей никакой матери не надо, млекопитающее же без матери погибло бы, а потому мать в силу наследственного инстинкта принимает на себя заботу о своем ребёнке.

Наблюдения проявления инстинкта в природе[править | править вики-текст]

Стиль этого раздела неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Следует исправить раздел согласно стилистическим правилам Википедии.

Эту статью следует викифицировать. Пожалуйста, оформите её согласно правилам оформления статей.

Если в процессах простого и непрямого деления наиболее низших организмов не обнаруживается никаких стремлений по отношению к защите потомства, то это стоит в полном соответствии с тем фактом, что здесь родительский организм сам приносит себя целиком в жертву потомству, так как путём деления из материнского организма развиваются две молодые особи. При делении почкованием до известного периода потомство целиком как бы паразитирует на счет матери. При бесполом размножении потомок вынашивается в родительском организме до того периода, пока он обнаружит способность к самостоятельному существованию. У тех же животных, у которых мы встречаемся с половым размножением, начинаются заботы родителей о своем потомстве.

Известны всем те особые заботы, которыми обставляют своё будущее потомство некоторые из насекомых, особенно муравьи и пчелы. Известно также, что многие из рыб мечут икру в искусственные углубления. Для этой цели форель, например, вырывает хвостом ямку, в которую и кладет свои яйца. Лосось также выбирает для кладки яиц ямку, которую она закрывает после совершившегося оплодотворения. Окунь свою икру укрепляет у растений, у дерева или камней, вообще в более защищенном месте; некоторые же из рыб, как, например, колюшка, строят даже искусственные гнезда и проявляют свою заботливость даже по отношению к молоди.

Вместе с тем, как оплодотворение переносится в самый организм, что имеет место уже у некоторых рыб, например акул, рождающих живых детёнышей, последние в первые периоды своего существования защищены уже содержанием в родительском организме и, рождаясь способными к дальнейшей самостоятельной жизнедеятельности, оставляются родителями без дальнейших забот. То же самое наблюдается и у змей.

Яйцекладущие змеи устраивают соответствующим образом гнёзда для кладки яиц, тогда как рождающие живых детенышей ограничивают свою заботу о будущем потомстве лишь защитой его внутри своего организма, при наступлении же родового акта взбираются на ветку дерева и оттуда выбрасывают своих детей, предоставляя им затем самим обеспечивать себе дальнейшее существование.

Но с усложнением организма, когда беспомощность потомства требует родительских забот, мы наблюдаем и дальнейшее развитие материнского инстинкта. Соломинка или тоненькая сухая веточка не возбуждает в ней никакого рефлекса и птица относится до поры до времени совершенно безразлично к этим предметам; но вот наступает пора кладки яиц и птица, ранее безразлично относившаяся к упомянутым предметам и по условиям предшествующей жизни не имевшая в указанном отношении никакого опыта, начинает их тщательно собирать и укладывать известным образом для устройства гнезда.

Но у птиц мы видим не только изготовление гнёзд для кладки яиц, но и высиживание последних, а затем вскармливание птенцов до того возраста, когда выводок получает способность летать, и даже первые начатки воспитания. У млекопитающих же заботы о потомстве простираются уже почти до взрослого его состояния. Здесь речь идет, очевидно, о действиях, связанных первоначально с родовым актом, а по завершении последнего с теми физиологическими изменениями в организме (огрубение грудей и проч.), которые являются естественным его последствием.

Наследственность материнского инстинкта доказывается также тем фактом, что, например, птицы, как доказывает Altum, не столько высиживают яйца, сколько отсиживают на них известное время. Если, например, яйца после 7—8 дней насиживания заменить новыми, то по истечении определённого срока, положенного от природы, птицы прекращают насиживание, несмотря на то что для выведения птенцов остаётся всего несколько дней. Наблюдения того же автора показывают, что инстинктивная потребность кормить у птиц постепенно ослабевает вместе с тем, как подрастает молодое поколение, и, наконец, птицы перестают кормить своих птенцов, как бы последние ни кричали от голоду. Интересны также факты, доказывающие, что птицы испытывают больше заботливости о яйцах, нежели о птенцах, так как они скорее покидают насиженные гнезда после разорения в период кладки яиц, нежели в период развития птенцов. По словам В. Вагнера, ласточки, если разорить их гнездо, в первые дни жизни молоди, то есть в тот период, в который «кривая материнского чувства» держится ещё высоко, с такою силою чувствуют потребность кормить, что по прошествии многочасовых поисков своего гнезда в том месте, в котором оно находилось, начинают летать с криком в чужие гнезда и кормить чужих детенышей, несмотря на то что отцы и матери этих последних отгоняют непрошеных кормилок с большою энергией: они клюют их, бьют крыльями и т. д.

2. Факторы формирования материнства

Фундаментальным открытием психоанализа стало положение о роли матери (близкого взрослого) в психическом развитии ребенка. Внешний мир (среда) открывается ребенку через взрослого и в первую очередь выступает как мир человеческих интерперсональных отношений, мир людей [Фрейд, 1991; Адлер, 1990; Фрейд, 1993; Винникотт, 1995; Эльконин, 1989]. З. Фрейд считал, что именно мать является для ребенка источником переживания чувства удовольствия и объектом первого сексуального выбора.

Из признания решающей роли матери (близкого взрослого) в психическом развитии ребенка рождается вопрос о том, как влияет поведение матери на становление личности. Д. Винникотт [1995] одним из первых предложил гипотезу гармоничного взаимодействия среды и ранних интрапсихических процессов. Он предлагает рассматривать в качестве объекта развития на ранних стадиях онтогенеза не отдельно мать и ребенка, а целостную диаду мать—ребенок. В силу беспомощности младенца и зависимости его от матери ребенок и мать представляют собой единое целое. Мать не только обеспечивает условия телесного, физического развития ребенка, но и, реализуя функцию держания и телесного контакта (holding), обеспечивает процесс персонализации — становление Я ребенка, т.е. дифференциацию субъекта и среды и формирование автономной личности. Становление собственного Я (Self) осуществляется через развитие от абсолютной (экстремальной) зависимости к относительной независимости и автономии. Механизмом становления независимости выступает процесс реализации ребенком омнипотентных желаний и первичной агрессии в отношениях с матерью (близким взрослым). Терпение к проявлениям агрессивности, забота о ребенке, удовлетворение его потребностей, реализация матерью «поддерживающего» поведения создают условия для гармоничного развития ребенка [Winnicott, 1965]. Поведение и позиция матери является существенным условием эффективности этого процесса. Винникотт рассматривает способность матери создавать благоприятную среду для развития ребенка как ее природную способность. Мать должна довериться своей интуиции и действовать спонтанно, обучение может только помешать реализации этой способности. Любовь и забота, теплое, принимающее, уважительное отношение матери к ребенку создают необходимую установку доверия и стимулируют самостоятельную активность ребенка в отношении его саморазвития. Благодаря психоанализу проблема детско-родительских отношений, качества материнского ухода и типа воспитания стала центральной в изучении закономерностей развития личности в детском возрасте. Особенности материнской и отцовской любви, позиция обоих родителей в воспитании не только обусловливают индивидуальную траекторию развития ребенка, но и выступают существенным условием прогрессивного нормативного развития личности [Адлер, 1990; Хорни, 1993].

В решении вопроса о природе материнской любви и материнской позиции можно выделить два подхода — эволюционно-биологический (Дж. Боулби, Винникотт Д.) и культурно-исторический (М.И. Лисина, Г.Г. Филиппова).

Согласно эволюционному подходу материнская любовь имеет биологические, природные предпосылки, составляет естественную характеристику женщины и не нуждается в дальнейших объяснениях [Bowlby, 1988]. Родительское поведение с точки зрения биологической перспективы является запрограммированным. Человеческий ребенок — самый беспомощный и менее подготовленный к жизни с момента рождения из всех видов живых существ. Возможность его выживания напрямую зависит от заботы родителей. Известно, что именно мать является первичным и основным близким взрослым, предоставляющим ребенку уход и защиту на протяжении всей человеческой истории. Уникальность позиции матери в реализации функции родительской заботы обосновывается тем, что мать, в отличие от отца, наиболее адекватно реализует репродуктивную функцию именно в тесной стабильной связи с ребенком. Это обусловлено полной уверенностью матери в своем родительском статусе, более коротким по сравнению с мужчинами репродуктивным периодом в онтогенетическом цикле, более длительным интервалом между рождением детей и большими энергетическими затратами на протяжении периода их вынашивания и родов [Trivers, 1972]. Боулби утверждает, что сохранение материнского инстинкта в процессе эволюции в условиях утраты человеком большинства инстинктивных форм поведения связано с его особым значением для сохранения человеческого рода. Важную роль в «запуске» материнского поведения в отношении ухода и заботы о младенце играют гормоны, связанные с беременностью и лактацией, в частности окситоцин. Например, высокий уровень окситоцина указывает на глобальные изменения, подготавливающие уход за младенцем, — большее спокойствие, высокую толерантность к стрессу и монотонии [Dozier, 2000]. Высказывается предположение о существовании критического периода импринтинга в формировании материнской любви и привязанности к младенцу, когда определенные «ключевые раздражители» запускают врожденную программу ухода, заботы и привязанности матери. Однако есть данные о том, что приемные родители, не проходившие через период импринтинга, оказываются способны к формированию надежной позитивно-эмоциональной связи в отношениях с приемными детьми [Singer et al, 1985].

В рамках культурно-исторического подхода материнство рассматривается как социальный институт, развивающийся на протяжении истории человечества. Э. Бадинтер считает, что в понятие «материнская любовь» в разные исторические эпохи вкладывается неодинаковое содержание. Значимость ролей жены, матери и свободной женщины на протяжении истории меняется. Материнство выступает как одна из социальных ролей женщины, и, значит, формирование материнской позиции и соответствующей ролевой модели поведения определяют ценности, установки, традиции и нормы культуры общества. Хорошо известны прямо противоположные примеры материнского поведения — от самопожертвования до пренебрежения материнскими обязанностями. В современном обществе растет социальное сиротство — отсутствие опеки и заботы при живых родителях. Все чаще мы сталкиваемся с феноменом отказных детей, случаями продажи матерями своих детей, принуждения их к антисоциальным действиям (попрошайничеству, проституции, воровству и пр.), жестокого обращения, избиения и т.д. Появился даже соответствующий термин для обозначения подобного поведения — «уклоняющееся материнство». Все эти факты подвергают сомнению тезис о врожденной инстинктивной природе материнства и свидетельствуют в пользу культурно-исторического подхода.

Материнская позиция представляет собой результат присвоения личностью опыта социокультурной практики материнства, формируется в специфической деятельности по уходу за ребенком и его воспитанию, обусловлена культуральными особенностями и детскими воспоминаниями матери о воспитании в ее собственной семье. Развитие материнства детерминируется врожденными предпосылками (психофизиологическими, гормональными механизмами), активной деятельностью самой женщины и заданными в культуре «идеальными формами материнства», культурными моделями ролевого поведения матери. Например, формирование материнского эмоционального принятия ребенка в значительной мере определяется позицией матери в период беременности и ее ориентацией на культурно заданные формы поведения. Известно, что у женщин, которые в период беременности думают о ребенке, разговаривают с ним, эмоциональная связь с ребенком в постнатальном периоде формируется значительно быстрее. С другой стороны, было бы неверно игнорировать органические предпосылки формирования материнской позиции. М. Мид на основе изучения ритуалов и традиций воспитания детей в первобытных культурах пришла к выводу, что материнская забота и привязанность обусловлены самими органическими условиями зачатия, вынашивания, родов и кормления грудью. Вместе с тем социальные установки и предписания могут исказить материнскую позицию: там, где общество жестко предписывает принцип законнорожденности, мать незаконнорожденного ребенка может лишить его жизни или бросить на произвол судьбы.

В становлении родительства можно выделить ряд стадий: принятие решения о рождении ребенка, беременность, период становления родительства, период зрелого родительства, период «постродительства» (реализация ролей бабушек и дедушек) (В. Миллер).

Г. Г. Филиппова [1999] выделяет шесть этапов онтогенеза материнской сферы, определяющих становление материнской позиции женщины и ее психологическую готовность к реализации родительской функции. Первый этап — взаимодействие с собственной матерью — начинается с внутриутробного развития и продолжается всю жизнь, выступая в качественно новых формах на каждой стадии онтогенеза. Он определяет формирование ценностной и эмоциональной основы материнского поведения. Мать выступает для девочки значимой фигурой, кристаллизующей в себе образ материнства, посредником между ней, девочкой, и социокультурной практикой материнства. Опыт взаимодействия с матерью является основой формирования собственной материнской идентичности женщины. Ценностное отношение матери к дочери определяет у той формирование ценностного отношения к собственному ребенку. Хорошо известны факты нарушения материнского поведения вплоть до отвержения и жестокости по отношению к ребенку в случае, когда собственный детский опыт отношений с матерью определялся переживанием отвержения, нелюбви, игнорирования. Ценность материнства возникает у девочки позже на основе переживания и рефлексии социальных оценок материнства как культурной модели поведения и отношения к материнству ее собственной матери. Процесс усвоения материнской роли регулируется психологическими механизмами ассимиляции, идентификации, осознанного обучения родительству.

Второй этап — игровой — обеспечивает ориентировку девочки в содержании материнской роли в условиях наглядного моделирования в сюжетно-ролевой игре. Игра «в семью» и «дочки-матери» открывает для ребенка возможности экспериментирования в области материнского поведения, формирования устойчивого образа-эталона материнской роли. Игра в «дочки-матери» издавна культивировалась в народной педагогике как школа подготовки девочки к материнству. Одной из первых игрушек, вручаемых девочке родителями, была кукла. Кукла передавалась от матери к дочери, ее хранили, специально изготовляли. Девочки шили ей одежду, играли с ней, вывозили на праздники. По тому, как содержалась кукла, какие наряды имела, как играла с ней девочка, судили о том, хорошей ли матерью она станет. Куклы как отобразительные игрушки и игра в семью являлись важным элементом социализации в подготовке ребенка к будущей семейной жизни.

Третий этап — нянченье (от 4—5 до 12 лет) как привлечение девочки к реальному уходу за младенцем и его воспитанию. Нянченье в современной семье более связано с рождением второго ребенка и включением старшего в процесс воспитания малыша. В истории общества в примитивных культурах уже шести-семилетние дети включаются в процесс заботы о шестимесячных и более старших детях. Аналог нянченью младенцев можно наблюдать и в поведении высших животных, ведущих стадный образ жизни. Например, у шимпанзе старшие детеныши играют с младшими, осуществляют взаимное обыскивание, охраняют малыша от других особей, переносят их на безопасное расстояние и т.д. В нянченье Г.Г. Филиппова выделяет два периода. Содержанием первого является налаживание эмоционально- личностного общения с младенцами первых шести месяцев жизни. Второй период предполагает осуществление ухода старшего ребенка за младшим, овладение инструментальной его стороной. Здесь формируется индивидуальный стиль эмоционального сопровождения ухода за младенцем. Сенситивным периодом для формирования установки на нянченье является возраст 6—10 лет. Именно тогда ребенок, ухаживающий за младенцем, получает возможность реализовать свою потребность в серьезной, взрослой, социально значимой деятельности, причем в привлекательной для него игровой форме и без принятия всей полноты ответственности за благополучие и здоровье малыша. Возникает вопрос — почему подростковый возраст, по мнению автора, исключен из зоны сенситивности к нянченью? Ведь именно подросток приобретает необходимую техническую умелость и компетентность в уходе за младенцем, да и перспектива материнства для подростка, несомненно, значительно ближе, чем для младшего школьника. Дело в том, что без предварительного формирования опыта эмоционально-позитивного общения с младенцем переход к технической стороне ухода может вызвать у подростка неприятие и брезгливость, а необходимость отвлечения на заботу о младшем сиблинге, порождающая недостаток времени для общения со сверстниками, формирует установку в отношении младенца как помехи, препятствия на пути реализации собственных интересов, неприятной обузы. Именно такая установка нередко проявляется у молодых мам, казалось бы имеющих достаточный подростковый опыт ухода за младенцем в собственной прародительской семье.

Четвертый этап — дифференциация мотивационных основ материнской и половой сфер — приходится на период полового созревания. Главной Задачей этого этапа становится интеграция ценностей половой жизни и материнства на основе их первоначального разделения. Психологические проблемы связи рождения ребенка и собственно сексуальных отношений, в частности внебрачной беременности и воспитания ребенка, предохранения от беременности и ее планирования, определяют развитие мотивационной и ценностно-смысловой сферы материнства.

Пятый этап — взаимодействие с собственным ребенком — включает несколько периодов, определяющих формирование материнской позиции в период беременности и ожидания ребенка и в период ухода за младенцем и его воспитания.

Наконец, шестой этап — это формирование привязанности и любви к ребенку как к личности (начиная с раннего возраста). На этом этапе происходит развитие отношения матери к ребенку в направлении преодоления симбиотического типа отношений и дифференциации границ «Я» — «ребенок». Оно синхронизируется с кризисом первого года жизни и перестрой - кой социальной ситуации развития ребенка раннего возраста в форме преодоления системы отношений «Пра—Мы» (Л.С. Выготский) и выхода в пространство субъектно- (личностно-) ориентированного сотрудничества ребенок — взрослый.

Исследование девиаций материнского поведения [Брутман и др., 1994; Брутман и др., 2000; Радионова, 1996; Филиппова, 1999] обнаружило, что группу риска составляют женщины с устойчивым игнорирующим типом переживания беременности. Игнорирующий тип сложнее всего поддается коррекции и находит выражение в таких деструктивных характеристиках родительского отношения, как эмоциональное отвержение, авторитарность, директивность, гипопротекция и т.п.

Специальный интерес в связи с проблемой природы материнской любви (органическая/биологическая или культурно-историческая) представляют случаи отказа матерей от новорожденных детей. Отказ представляет собой крайний вариант отвержения матерью ребенка. Психологические особенности матерей-отказниц и причины отказа стали предметом исследования М.С. Радионовой и Ф.Е. Василюка. По его данным, в Москве 1—1,5% матерей отказываются от своих детей в родильных домах. В период с 1991-го по 1997 г. в Москве число социальных сирот увеличилось с 23 до 48% при общем снижении поступления детей в эти учреждения на 11 % и приуменьшении показателей рождаемости фактически в полтора раза. Было показано, что отказ матери от ребенка переживается как кризис, вызванный конфликтом мотивационно-потребностной сферы. Авторы выделили значимые компоненты структуры кризисной ситуации: сознательную установку матери на материнство или отказ от него, мотивы, реализующие неосознанные влечения, т.е. природное спонтанное влечение к материнству; трудности или проблемность социальной ситуации (негативное отношение близких к рождению ребенка; отсутствие материальных средств к существованию; необходимость продолжения учебы и т.д.). На основе противоречивого сочетания этих компонентов возникает кризис принятия женщиной материнской роли, находящий различные варианты своего разрешения. Причем основное значение при выборе того или иного варианта имеют личностные особенности матери. Авторы делают вывод о том, что отказ от ребенка возможен только при определенном личностном типе. В работе выделено четыре типа личности: инфантильный, реалистический, ценностный и творческий. Инфантильный тип личности выступает фактором риска отказа матери от ребенка, отказ носит импульсивный характер и представляет собой защитное действие. Для матерей инфантильного типа характерно амбивалентное или резко отрицательное отношение к ребенку («ребенок — виновник моего несчастья»). Если все-таки ребенок принимается, то в его отношении устанавливается симбиотическая связь («ребенок — часть меня»). В случае отказа от ребенка прослеживается неблагополучный анамнез — мать в детстве была объектом отвержения и испытывала дефицит любви со стороны собственной матери. Стратегия переживания кризиса инфантильными матерями избегающая, поведение по типу вытеснения. В отношении беременности наблюдается своеобразная «агнозия»: женщина может узнать о своей беременности в середине, а то и в последней ее трети, часто — от других. Как правило, она не задумывается о своем состоянии, пускает все на самотек, наконец, легко отказывается от ребенка непосредственно перед родами или сразу после. Никаких переживаний, конфликтов, угрызений совести.

Реалистический тип личности: отказ от материнства — целенаправленный поступок. Рационально взвешиваются все «за» и «против». Во главу угла ставятся интересы самой матери. Отношение к ребенку инструментальное: если может быть полезен для получения благ и привилегий — мать будет его воспитывать, если нет — откажется. Например, не хватает ребенка для улучшения жилищных условий — она приходит и забирает ребенка, хотя раньше категорически от него отказывалась. Стратегия — рассудочная, рациональная; отношение к ребенку — индифферентное, холодное. Психологическими особенностями такой матери являются низкий уровень природного влечения, материнской потребности и, как правило, низкий уровень эмпатии. В анамнезе: сдержанность и холодность в отношениях с близкими в собственной, прародительской семье. Отказ от ребенка происходит еще до родов или после них. Как правило, мать не испытывает ни сомнений, ни тяжелых эмоциональных переживаний. Тем не менее часто отказ юридически не оформляется — на всякий случай, вдруг ребенок еще понадобится.

Для ценностного типа ценность материнства очень высока, социальная роль матери значима. Конфликт обусловлен отсутствием спонтанного влечения к материнству или трудными внешними обстоятельствами. Как правило, женщина рожает ребенка без мужа, без поддержки или в очень стесненных материальных и жилищных условиях. Кризис длителен, продолжается в течение всей беременности и после рождения ребенка. У матери констатируется высокий уровень эмоциональных переживаний. На этом фоне часто возникает чувство вины, и в результате ребенок становится объектом проекции негативных эмоций, отношение к нему амбивалентное. Стратегия — колеблющаяся. Постоянная борьба мотивов, ситуация выбора, трудность принятия решения.

Для творческого типа личности отказ от ребенка маловероятен даже при самых неблагоприятных обстоятельствах. Социальная ценность материнства и природное к нему влечение велики. Отказ от материнства для таких матерей равносилен утрате или угрозе утраты смысла жизни. Отношение к ребенку — безусловно эмоционально-положительное, он «свой», «человек, о котором я забочусь».

Причинами отказа от детей бывают нестабильность и угроза распада собственной семьи, материальная необеспеченность, личностная незрелость, искажения личностного развития, депрессивные и аффективные расстройства, отвержение собственными матерями в анамнезе матерей-отказниц [Брутман, Варга, Хамитова, 200.0]. Депривация материнской любви, переживаемая отвергаемым ребенком, приводит к нарушениям в формировании материнской позиции в зрелости.

Таким образом, представленные данные свидетельствуют о том, что, признавая наличие природных предпосылок материнства, нельзя забывать о неоспоримости приоритета в детерминации характера эмоционального отношения к ребенку социально-исторических факторов.

Девиантное материнство

1. Генограмма
Обобщая полученные данные по генограмме, можно отметить ряд существенных отличий в семейной истории и структуре семьи у женщин с девиантным материнским поведением (группа отказниц) и у женщин с ненарушенным материнским поведением (контрольная группа).

1. Отказница происходит из семьи с давно нарушенными связями и отношениями. Разводы и физическое насилие регистрируются уже в поколении бабушки отказницы. В предыдущих поколениях прослеживаются паттерны отказа от детей (в 94% обследованных семей) — детей отдавали в детские дома, на воспитание в семьи соседей или дальних родственников. В семьях контрольной группы не отмечается насилия, а также разводов в поколении бабушки. Семья в поколениях в целом более сохранна, нет паттернов отказа от детей.
2. В средней семье отказницы нарушены границы подсистем (у 83% испытуемых), детско-родительские границы размыты; в ее опыте не сформирована родительская роль, так как в системе с размытыми границами подсистем наблюдаются замещения и нет четких семейных ролей.
Отказницы скупыми словами описывают семью своей матери, но подробно и многообразно рассказывают о семье бабушки. Создается впечатление, что функциональной матерью, по крайней мере основным ухаживающим взрослым, была бабушка. В контрольной группе границы подсистем построены более четко, подробно описывается семья матери и бедно — семья бабушки. Таким образом, в семьях контрольной группы существенно меньше замещений, и в опыте женщины из этой группы присутствует родительская модель.
3. В экспериментальной группе нарушены отношения по женской линии, по крайней мере в трех поколениях. И мать, и бабушка характеризуются отказницей как холодные женщины (78% испытуемых), отношения описываются как конфликтные, дистантные, эмоционально разорванные (83%). Отказница в детстве была ближе к отцу (у 47% испытуемых против 0% в контрольной группе), отношения с которым описывает наряду с другими отрицательными вариантами как теплые, хорошие. Отец при этом описывается как асоциальный, пассивный, алкоголик. В семье женщины с нормальным материнским поведением отношения по женской линии не нарушены, бабушка характеризуется как добрая, хорошая. В детстве была ближе к матери. С отцом отношения плохие, он представляется как доминантный, агрессивный, в четверти случаев — алкоголик.
4. Отказницы сами не способны создать семью — ни выйти замуж, ни воспитать ребенка в отличие от испытуемых контрольной группы.
Итак, отказница происходит из давно и глубоко нарушенной семьи, где у нее не было возможности сформировать родительскую позицию, где существует традиция отказа от ребенка и самые близкие и хорошие отношения отмечаются с отцом. После знаменитых опытов Харлоу [16] считается доказанным, что уже на уровне приматов опыт общения с матерью воспроизводится. Если опыт общения с матерью был искажен, нарушен, то родительское поведение разрушается и у дочек — самок приматов. Разумеется, те же факторы «работают» и у человека. Мы пытались понять механизм нарушения материнского поведения подробнее. Нас интересовал тот факт, как женщины экспериментальной и контрольной групп воспринимают младенца и как, по их предположению, относится к младенцу их собственная мать.

2. Тест «Фигуры»

При обобщении полученных данных по тесту «Фигуры» с репертуарной решеткой оказалось, что восприятие ребенка существенно отличается в исследуемых группах.

По тесту «Фигуры» выявилось, что ребенок для отказницы — источник психологических проблем, страха и тревоги. Ей кажется, что ребенок недоступен для контакта, что он нечто незначительное, далекое от нее самой. Она сама и ее мать считаются гораздо более значительными и существенными фигурами внутренней картины мира отказницы. Она приписывает родной матери такое же отношение к своему новорожденному, которое свойственно ей самой. Мать отказницы — бабушка ребенка — отвергает его, не видит возможности быть с ним в контакте, «окрашивает» его фигуру в серый цвет — признак наличия страха и тревоги, связанного с ним. Отметим, что мать отказницы или не знает о ее беременности и родах, или относится к этому отрицательно и против того, чтобы ребенок оставался в семье.
Женщины контрольной группы полагают, что они сами обладают большими возможностями по вступлению в контакт с ребенком, который видится им близким, родным, эмоционально значимым. Ребенок вызывает у них радость, активность, стремление к общению и опеке, в то время как выбор фигур, обозначающих ребенка, говорит об обратном: сам ребенок воспринимается ими как существо закрытое, малодоступное, «вещь в себе». Несмотря на это, женщины данной группы полны готовности к материнству и связывают с ребенком большие надежды. Их мать, бабушка ребенка, по их мнению, выражает так называемый материнский комплекс еще более полно. Они воспринимают ребенка доступным контакту, он вызывает у них нежность и глубокую привязанность, дает ощущение комфорта. При этом ребенок пробуждает у них активность, любопытство, стремление к контакту с ним. С ребенком связаны надежды на будущее, чувства покоя и радости.

Итак, женщины исследуемых групп проецируют свое отношение к ребенку на свою мать. Отказница отвергает своего ребенка и полагает, что то же самое делает, думает и чувствует ее мать. Женщины без нарушений материнского поведения свой восторг приписывают и собственной матери. Дальнейший анализ результатов показал, что потребности, реализуемые механизмом проекции, отличаются в двух исследуемых группах. Обратимся к данным, показывающим, как, по мнению испытуемых, происходит восприятие их матерей и как их матери воспринимают наших испытуемых.
1. Отказница полагает, что с матерью затруднен контакт в силу ее личностных особенностей — она агрессивная, директивная и при этом непоследовательная. Женщина контрольной группы полагает, что с ее матерью контакт возможен, потому что мать воспринимается ею либо как отзывчивая, сочувствующая, мягкая, либо как устойчивая, стабильная, рациональная.
2. Отказница эмоционально зависима от матери (фигура, выбираемая для обозначения матери, значимо большего размера, чем фигура, обозначающая саму испытуемую) несмотря на то, что отношения с ней могут быть негативными. Отношения в любом случае эмоционально насыщенны. Она полагает, что не соответствует ожиданиям своей матери. У женщин контрольной группы нет признаков эмоциональной зависимости от матери (фигуры одного размера).
3. У отказницы отсутствуют признаки идентификации с матерью, а у женщины из контрольной группы они имеются.

Дата добавления: 2015-08-17