Erlkӧnig» Гете и «Лесной царь» Жуковского: две вариации на одну тему

С незапамятных времен в датском фольклоре существовала легенда о духах смерти, обитающих на болотных землях, заросших ольхой и вербой, использующих свою смертоносную силу на людях. Они приходят к умирающим людям и забирают их в свой демонический мир. При всей видимой наивности сюжета, легенда прочитывается как философская притча о вековечном споре жизни и смерти. Лесной царь олицетворяет собой невидимый и неведомый мир; охоту смерти за жизнью и красотой.

При переводе на немецкий язык Иоганн Готфрид Гердер назвал злого духа Ольховым Королем, Королем Ольх.

Именно эта легенда и вошла в основу баллады Гёте с гердеровским названием (Erlkӧnig), которую спустя 26 лет перевел Жуковский с названием «Лесной царь»

20 ноября 1933 года Цветаева сообщила В. И. Муромцевой-Буниной: «... во весь опор пишу «Лесного царя» — двух «Лесных царей» — Гёте и Жуковского. Совершенно разные вещи — и каждая в отца. Вещи равновелики. Лучше перевести “Лесного Царя”, чем это сделал Жуковский, — нельзя. И не должно пытаться. За столетие давности – это уже не перевод, а подлинник. Это просто другой “Лесной Царь”. Русский “Лесной Царь”».[58]

Нельзя не согласиться с замечанием Марины Цветаевой о переводе Жуковского «Лесного Царя» Гете. Действительно в сознании читателя баллада превратилась совершенно в самобытное, наделенное чертами русской национальной культуры произведение. Василий Андреевич Жуковский, как переводчик, не стремился сохранить подлинность оригинального текста, гораздо важнее для не него было не потерять то индивидуальное мировосприятие, построенное, как мы уже говорили, на традициях славянского фольклора и христианства.

Каждый переводной образ, созданный поэтом, отличается от оригинальной трактовки. Так в балладе «Рыбак» Жуковский, сохраняя сюжетную линию Гете, в его интерпретации образ героини обретает новые, свойственные для русского романтизма черты: нежность, плавность, спокойствие – тем самым приглушая исходную демоническую семантику. Тот же прием поэт использует при переводе «Леноры» Бюргера и «Старушки из Беркли» Саути.

Перевод «Лесного Царя» не менее интересен и самобытен. Жуковский полностью меняет концепцию демонического образа Гете. Опираясь на идею Марины Цветаевой о том, что «Лесной царь» Гете и «Лесной царь» Жуковского выходят за рамки отношений подлинника и перевода, и являются равновеликими вариациями на тему старинной легенды, мы попытаемся показать некоторые семантические сдвиги, допущенные в переводном варианте Жуковского, и обозначить их концептуальную значимость.

Обратимся непосредственно к тексту баллады. Как известно, в финальной сцене герой умирает на руках скачущего отца под пристальным взором «Лесного Царя»:

«Ich lieb dich, mich reizt deine schöne Gestalt,
Und bist du nicht willig, so brauch ich Gewalt!» —
«Mein Vater, mein Vater, jetzt faßter mich an,
Erlkönig hat mir ein Leids getan!»[59]

«Я люблю тебя, меня покорил твой прекрасный облик, не хочешь [идти] добровольно – всё равно возьму! - Отец, отец, теперь он меня схватил, Лесной Царь сделал мне больно» - так дословно можно перевести оригинальный текст Гете. Жуковский изображает эту же сцену следующим образом:

«Дитя, я пленился твоей красотой:
Неволей иль волей, а будешь ты мой». —
«Родимый, лесной царь нас хочет догнать;
Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать».[60]

Герою Жуковского, в отличие от героя Гёте, не «больно: ему «душно» «тяжко дышать». Автор, словно оберегает читателя от картины мучительной гибели ребенка. У Гёте лесной царь является непосредственным виновником смерти младенца. У Жуковского – причина его смерти, - страх.

В образе Лесного царя у Жуковского нет ничего демонического и прежде всего это видно в описании его внешнего облика.Как отмечает М. Цветаева: «У Жуковского мы видим старика, величественного, «в темной короне, с густой бородой», вроде омраченного Царя Саула очами пастуха Давида. Нам от него, как от всякой царственности, вопреки всему все-таки спокойно. У Гёте — неопределенное — неопределимое! — неизвестно какого возраста, без возраста, существо, сплошь из львиного хвоста и короны, — демона…».[61]Цветаева справедливо подчеркивает демоническую направленность гетевского «Лесного Царя». Если проанализировать образ с лингвистической точки зрения – это становится очевидным:

"Siehst Vater, du den Erlkönig nicht!
Den Erlenkönig mit Kron' und Schweif?

«Отец, разве ты не видишь Лесного Царя! Лесного Царя с короной и хвостом?».

В немецком языке есть два слова, обозначающее «хвост»: «der schwanz» и «der schweif». Только в первом значении хвост понимается, как хвост собаки, а во втором – длинный хвост, который может быть у млекопитающего, например, у льва, также под словом «sweif»[62]понимают хвост кометы и в редких случаях – хвост дьявола. Неслучайно Гете использовал именно вторую лексему. Если понимать существительное «dersweif» как хвост дьявола, то Лесной Царь в данном случае будет изображаться как демоническое существо, а длинный хвост, в свою очередь, будет отсылать нас к образу черта[63] или сатаны. Жуковский же переводит слово «sweif», как «густая борода», благодаря чему внешние качества образа теряют негативный подтекст, приобретая нейтральный характер, лишая образ демонического ореола.

Он в темной короне, с густой бородой». —
«О нет, то белеет туман над водой».

Второе слово, на которое следует обратить внимание – глагол «reizen». Основное значение глагола – «раздражать», «возбуждать», «доводить» (до гнева, боли и. т. д). Есть, однако, и второе значение, в редких случаях употребляемое в устной речи, «очаровывать». Если говорить о тексте Гете, то мы можем переводить глагол «reizen» двумя способами: в первом случае «Меня раздражает/возбуждает твой прекрасный облик», во втором «Меня очаровал/ пленил твой прекрасный облик». В переводе Жуковский преобразует лексему «reizen» по второму значению:

«Дитя, я пленился твоей красотой:
Неволей иль волей, а будешь ты мой».

Тем самым, поэт делает акцент на внешности героя, но не на образе Лесного Царя и его злых намерениях. Как нам кажется, в оригинальном тексте, глагол «reizen» следует всё-таки понимать в основном значении. Об этом свидетельствует наличие ещё одного языкового маркера, а именно выражение, предшествующее глаголу.

" Ich lie bdich, mich reizt deine schöne Gestalt,
Und bist du nicht willig, so brauch ich Gewalt!"

«Я люблю тебя», – говорит Лесной Царь герою, – «я раздражен твоей красотой». Насколько сильно влечет демона Гете к молодому герою, что он даже признается ему в своих желаниях. Речи о несогласии и быть не может: «Не хочешь добровольно – силой возьму!». Таким образом, в данном случае демона интересует исключительно тело героя (die Gestalt), его внешняя красота. Она уязвляет и раздражает. Лесному Царю Жуковского важна же больше красота внутренняя – чистая, неиспорченная душа ребенка.

Лесной царь Жуковского лишен столь агрессивной нацеленности. Вместо гетевского: «силой возьму!» - звучит: «будешь ты мой». Казалось бы, итого один, но в первом случае определенно указано волевое и активное действие преследователя: Я « возьму силой», а во втором случае, все как будто бы произойдет само собой, без его видимого участия. Лесной царь Жуковского «пленен» красотой, то есть сам неволен в своих действиях. Красота выступает как самостоятельная сила, подчинившая себе самого Лесного царя.

Отметим, что при переводе баллады Жуковский не только изменил образ Лесного Царя, но и поставил под вопрос вообще существование последнего, как физического демонического существа из плоти и крови. Это видно по использованию поэтом форм глаголов, а также категории модальности. Уже с первой строфы мы замечаем преобразования Жуковского, которых нет в оригинальном тексте:

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Обняв, его держит и греет старик.

Обратим внимание на деепричастие «издрогнув», образованное в свою очередь от глагола издрогнуть. По толковому словарю под редакцией Ушаковой: издрогнуть – «дрожать от холода, иззябнуть».[64] Автор уже обозначил состояние героя до встречи с Лесным Царём. Так же можно предположить, что герой не здоров, его одолевает озноб, поэтому он жмется к отцу, чтобы согреться. «У Гете же, наоборот, дитя начинает «дрожать» уж после увиденного им Лесного Царя»[65]:

«Mein Sohn, was birgst du sobang dein Gesicht?»
"Siehst Vater, du den Erlkönig nicht!
Den Erlenkönig mit Kron' und Schweif?
«Mein Sohn, es ist ein Nebelstreif.»13

«Мой сын, почему ты дрожишь, пряча лицо? – Отец, разве ты не видишь Лесного Царя? Лесного Царя с Короной и хвостом? – Мой сын, это тумана полоса».

В данном случае, герой Гете дрожит от страха, после увиденного.

Как отмечает М. Цветаева: «Важно обратить внимание и на интонацию, с которой герой говорит отцу о появлении Лесного Царя».[66] В оригинальном тексте дитя задает вопрос: «Разве ты не видишь Лесного Царя?», - как будто пытается убедить в его достоверности не только себя, но и всадника. Жуковский же меняет вопросительную форму на утверждение – герой видит Лесного Царя без сомнений:

««Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул»». Это то же, что если бы он сказал: «Родимый, я вижу Лесного Царя». В свою очередь различается и реакция отца на услышанное. У Жуковского родитель пытается успокоить «малютку», его речь спокойна и плавна:

«О нет, мой младенец, ослышался ты:
То ветер, проснувшись, колыхнул листы».

Или:

«О нет, все спокойно в ночной глубине:
То ветлы седые стоят в стороне».

Прекрасно понимая состояние ребенка, всадник ведет себя настолько хладнокровно, насколько это возможно, не пытаясь поддаться страху, «в то время как «отцу» Гете начинает передаваться нервозное состояние юного героя:

Sei ruhig, bleibe ruhig, mein Kind,
In dürren Blättern säuselt der Wind.

«Не бойся! Моё дитя, успокойся! Это ветер в листьях шумит».

Не понимая, что происходит, всадник мчится сквозь, он хочет уловить невиданные чудеса, кажущиеся малютке. Таким образом, семантические особенности самого языка, доказывают реальность/ ирреальность образа Лесного Царя. Колебания между реальностью и ирреальностью есть в обеих балладах. Вместе с тем, в балладе Гете Лесной Царь – это демоническое существо, вполне определенное в своей дьявольской сущности, он является из глубины лесов, соблазнившись красотой ребенка, и ведет его к гибели, Erlkӧnig действительно вызывает чувство страха. В переводе Жуковского при той же финальной точке (гибели младенца), и это отмечает Цветаева, – страха нет! Мистический градус значительно понижен. Доброта оттесняет зло. Дедушка с бородой вместо демонического существа с огромным хвостом, предает истории сказочный и может быть даже немного бытовой оттенок.

Вместе с тем образ, созданный Жуковским, определенно имеет «сверхъестественный подтекст», благодаря чему сюжет умело окружен ореолом таинственности. Поэтому, является ли Лесной царь злым духом, существом, олицетворяющим смерть, реальным преследователем или это плод воображения больного ребенка, так и остается загадкой.

Заключение

[1] Вольпе, Ц.С. Жуковский /URL:http://feb-web.ru/feb/irl/il0/il5/IL523552.HTM (дата обращения 15.03.2015).

[2] Белинский В.Г., Историческое обозрение русской критики// Полное собрание сочинений в 13 т. – Т.6, М.,1955. – С.291.

[3] Берковский, Н.Я. Романтизм в Германии. – Л.,1973. – С.19.

[4] Григорьян, К.Н. Судьбы романтизма в русской литературе//Русский романтизм. – Л.,1978. – С.5.

[5] Ботникова, А.Б. Романизм как культурная и эстетическая эпоха//Немецкий романтизм: диалог художественных форм. – Воронеж: Воронежский университет., 2003. – С.16.

[6] Франк С.Л., Достоевский и кризис гуманизма/ URL: http://www.vehi.net/frank/dost1.html (дата обращения 18.03.2015).

[7] Шлегель Ф., Идеи. Разговор о поэзии /URL: http://litext.narod.ru/texts/schlegel.doc (дата обращения 18.03.2015).

[8] Иезуитова Р.В. Баллада в эпоху романтизма // Русский романтизм. – Л.,1978. – С. 145.

[9] Тынянов Ю.Н Архаисты и новаторы / URL:http://az.lib.ru/t/tynjanow_j_n/text_0080.shtml (дата обращения 19.03.2015).

[10] Иезуитова Р.В. Баллада в эпоху романтизма // Русский романтизм. – Л.,1978. – С. 147.

[11] Ботникова А.Б. Функция фантастики в немецкой романтической прозе // Немецкий романтизм – диалог художественных форм/ URL. http://19v-euro-lit.niv.ru/19v-euro-lit/botnikova-nemeckij-romantizm/funkciya-fantastiki-v-nemeckoj-romanticheskoj-proze.htm (дата обращения: 15.03.2015).

[12] Душина Л.Н Поэтика русской баллады. – Л.,1975. – С.11.

[13] Шор, Р.О. Демонизм // Литературная энциклопедия в 12 т. Т.3/ под ред. А.В. Луначарского. – М.,1932. С.199-200.

[14] Нечаева, Е.А. Поэтика демонического в творчестве Э.Т.А. Гофмана. Дис. – Балашов, 2010. С. 24.

[15] Дятлова, А.А. Интерпретация гётевского сюжета о русалке в балладе В. Жуковского «Рыбак» // Дни науки – 2013: сб. ст. – Калининград, 2013. С. 6-8.

[16] * Сверхъестественное // Толковый словарь русского языка в 4-х томах под редакцией Ушакова/ URL. http://feb-web.ru/feb/ushakov/ush-abc/18/us407807.htm (дата обращения 20.03.2015).

[17] Там же.

[18] *Демонический // Толковый словарь русского языка в 4-х томах под редакцией Ушакова/ URL. http://feb-web.ru/feb/ushakov/ush-abc/default.asp (дата обращения 20.03.2015).

[19] *Чудесный // Толковый словарь русского языка в 4-х томах / URL: http://feb-web.ru/feb/ushakov/ush-abc/24/us4d0120.htm?cmd=2&istext=1 (дата обращения 20.03.2015).

[20] Достоевский М.Ф. Братья Карамазовы / URL: http://az.lib.ru/d/dostoewskij_f_m/text_0100.shtml (дата обращения 21.03.2015)

[21]Большой энциклопедический словарь. Ст. Русалка

[22] И. П. Воронина «Переводы В.А. Жуковского из Гёте» // Молодой ученый. — 2012. — №7.

[23]Там же.

[24] Geothe,W.J Der Fischer / Die Deutsche Lyrik des 19. Jahrunderts. М., 1984.С. 29 (далее текст Жуковского цитируется по этому изданию с указанием страниц).

[25]Электронный Толковый словарь символов и знаков: [сайт]. URL: http://sigils.ru/symbols/serd.html (дата обращения: 11.04.2013)

[26] Даль, В.И. «Толковый словарь живого великорусского языка». – М., 1866. – Т.4. – С. 158-159.

[27] Жуковский В.А. Собрание сочинений в 4т.

[28] Шанский Н.М., Иванов В.В., Шанская Т.В. Краткий этимологический словарь. М., 1971. С. 135.

[29] Г.А. Гуковский «Пушкин и русские романтики». – М.,1965.

[30] В.И. Даль «Толковый словарь живого великорусского языка». – М., 1866. – Т.4. – С.372.

[31]http://www.paganism.ru/rusalka.htm

[32] Афанасьев А.Н. // Славянская мифология. – М.,2008. – С.979.

[33] Афанасьев А.Н. // Славянская мифология. – М.,2008. – С.981.

[34]Письма В.А. Жуковского к А.И. Тургеневу // «Русский архив». – М.,1895.С. 128.

[35]Ведьма из Беркли / URL: http://ehlibrary.narod.ru/vedmi.htm (дата обращения 4.05.2015.).

[36] Southey R. The Old women of ofBerkeley. A Ballad, ShowingHowanOldWomanRodeDouble, andWhoRodeBeforeHer/ URL: http://www.bartleby.com/library/poem/4868.html (дата обращения: 4.05.2015).

[37]Там же.

[38] Там же.

[39]Там же.

[40] Рассел Дж. Б. Колдовство и ведьмы в Средние века. – СПб.,2001. С.98.

[41] Роббинс Р.Х. Энциклопедия колдовства и демонологии. – М., 1996. С.80.

[42] Шпренгер Я. Инсистори Г. Молот ведьм (Религия в жизни общества: чародейство и волшебство). – М., 1990. С. 237.

[43] Жуковский В.А. Баллада о том, как одна старушка ехала на черном коне вдвоем, и кто сидел позади // Жуковский В.А. Лесной царь и другие баллады. – СПБ., 2012. С.175.

[44] Новичкова Т.А. Русский демонологический словарь. – СПб., 1995.С.67

[45]Там же.

[46] Новичкова Т.А. Русский демонологический словарь. – СПб., 1995.С. 64-65.

[47] Рябова А.А. Творчество Р. Саути в русских переводах XIX- начала XX века / URL:http://www.kniga.com/books/preview_txt.asp?sku=ebooks332218#TOC_IDAKCWLC (дата обращения 6.05.2105).

[48] Махов А.Е. Сад демонов – Hortusdeamonum. Словарь инфернальной мифологии Средневековья и Возрождения. – М.,1998. С. 106-107.

[49] Семенко И.М. Комментарии к балладам В.А. Жуковского. «Баллада, в которой одна старушка…» / URL: http://www.rvb.ru/19vek/zhukovsky/02comm/251.htm(дата обращения 10.05.2015).

[50] Семенко И.М. Комментарии к балладам В.А. Жуковского. «Баллада, в которой одна старушка…» / URL: http://www.rvb.ru/19vek/zhukovsky/02comm/251.htm(дата обращения 10.05.2015).

[51] Жиляков А.С. Эстетика и поэтика таинственного в сказе А.М. Ремизова «Ночь темная» (сюжет о «мертвом женихе»). / URL.http://cyberleninka.ru/article/n/estetika-i-poetika-tainstvennogo-v-skazke-a-m-remizova-noch-temnaya-syuzhet-o-mertvom-zhenihe(дата обращения 11.04.2014).

[52] Ремизов А.М. Посолонь// Сказка серебряного века М., 1994 С. 118.

[53] Жуковский В.А. Людмила // Жуковский В.А. Лесной царь и другие баллады. – СПБ., 2012. С.175.

[54] Вигель Ф.Ф. Записки. М., 2000. С. 455.

[55] Виноградова Л.Н. Народная демонология и мифо-ретуальная традиция славян. М., 2000. С. 318

[56] Махов А.Е. Инкубы и суккубы// HostisAntiquus. Категории и образы средневековой христианской демонологии (опыт словаря). М., 2006. С. 208.

[57] Жуковский В.А. Светлана / URL. http://www.ilibrary.ru/text/1085/p.1/index.html (дата обращения 10.04.2015).

[58] Цветаева М.И. Два лесных царя//Geothe W.J. «Erlkӧnig» Лесной царь (в переводе Жуковского) //Литература на двух языках. – М.,2003. – С.7.

[59] GeotheW.J. «Erlkӧnig» / URL: https://ru.wikisource.org/wiki/%D0%9B%D0%B5%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D1%86%D0%B0%D1%80%D1%8C_(%D0%93%D1%91%D1%82%D0%B5/%D0%A4%D0%B5%D1%82) (дата обращения 02.03.2015).

[60] Жуковский В.А. «Лесной Царь» / URL: http://ilibrary.ru/text/1086/p.1/index.html (дата обращения 02.03.2015).

[61] Цветаева М.И. Два лесных царя//GeotheW.J. «Erlkӧnig» Лесной царь (в переводе Жуковского)//Литература на двух языках. – М.,2003. – С.5.

Дата добавления: 2015-08-17