На старой сцене

Потом вся эта компания организовала «Содружество актеров Таганки». Когда меня в 1993 году не было, они с какими‑то депутатами, которым у нас с советских времен вход всюду разрешен, оккупировали новое здание театра и с тех пор у нас осталась только старая сцена – та, на которой я начинал работать в 1964 году.

Самое горькое в этой истории, что общественного мнения, которое защищало нас в те времена и поддерживало, в эти времена его не стало. В этой всеобщей разрухе и всеобщем хаосе никто никого не защищал и никакой солидарности не было. И поэтому все это безобразие и, как в «Братьях Карамазовых», беспредел карамазовский, он погубил и театр. То есть он оказался никому не нужен и не дорог. Да и никто же не говорил о вопросах художественных, а ставил вопрос – отобрать помещение. Ну вот, они собрались и отобрали под покровительством коммунистов и прочих всяких прокуроров, которых все время отставляют. Никакие власти не заступились за театр, начиная от президента и кончая всеми ведомствами, которым поручено заниматься искусством, – для них это было абсолютно безразлично. Ну как они погубили все: библиотеки, школы, науку, культуру, музеи – все. Ну и в этом водопаде нечистот вот все и крутятся.

Сейчас работать стало сложнее. Во‑первых, разрубленность театра – это была трагедия – полетел репертуар, значит, нужно было делать заново вводы, и ряд пьес вообще слетел с репертуара. Труппа раскололась, хотя ушли люди, которые мне мало симпатичны, и я был рад, что мне не надо увольнять их. Ведь вообще‑то это как бы была квартира, а из нее сделали коммуналку, и жизнь в коммуналке, она совсем другая.

Стало всем тяжелей, потому что уклад жизни стал другим, и все понятия – понятия не человеческие, не духовные, не эстетические, не моральные, а другие понятия – все сместилось: шкала ценностей стала совсем другая. Сейчас идет процесс выживания в системе, которую никто толком не понимает.

А когда вы заблудились, трудно найти путь себе, если вы не знаете, где запад, где восток, где юг, где север, а идет какое‑то блуждание в болоте, да в тумане еще. Более сильные натуры, имеющие основу внутреннюю, они выкарабкиваются как‑то более‑менее. А артисты – народ особый. Может быть, я к ним и с симпатией отношусь, но просто это люди нездоровые: с больной психикой, с гипертрофией самолюбия, с повышенной возбудимостью, с комплексами… И МХАТ раскалывался, просто люди не любят это вспоминать.

Работать стало тяжелей, многие постарели. Поколение молодое – они разные приходят, умения меньше стало, как ни грустно. Понять их интонацию довольно нелегко. В смысле профессиональной подготовки, я считаю, школа упала, очень упала. Даже по сравнению с 70‑ми годами.

Но как и во все предыдущие годы, я пытаюсь делать то, что умею.

Дата добавления: 2015-08-20