Татьяна Сергеевна Леванова Море, мечты, Марина и ее рыбки 8 страница

Я села за комп, получила почту, очередное письмо от Миши, полное высокопарных нежностей и рифмованных строчек. Я перечитала его несколько раз, потом внимательно рассматривала фотки, что он мне прислал, старалась вспомнить наш танец, первый поцелуй, разжигала в себе что-то, пока мне не показалось, что я действительно по нему соскучилась. Тогда я придвинула к себе телефон и набрала номер…

— Але?

— Мишенька?

— Да, я, Катюша.

— Это Марина.

— Кто?

— Марина Беловикова!

— Ой, Мариш, не узнал, как ты, солнце? Таня уже спит. Что-то давно о тебе не слышно было.

— Я же только что получила твое письмо?

— Э, девушка, вы номером не ошиблись?

— Нет, если ты знаком с Мариной Беловиковой, — мне стало очень жарко, только южная ночь была тут ни при чем, перед ноябрем в Анапе заметно похолодало.

— Марина, я не писал тебе, ты меня с кем-то путаешь!

— Ну как же, я получила от тебя пятнадцать писем, по Интернету.

— Я не пользуюсь «мылом». Бывает, торчу в сети, но только в «аське».

— Мне ты написал, что ненавидишь «аську».

— Что?

— Ничего, — я готова была заплакать. — Миша, это точно ты? Ты помнишь меня?

— Конечно, помню, Мариш.

— Помнишь, как ты влез ко мне в окно?

В ответ какое-то время было молчание.

— Помнишь наш последний танец, когда ты сказал, что не забудешь меня?

— Марина, я не знаю, что сказать.

— Правду…

— Хорошо, слушай. У нас все было хорошо, но ты решила уехать с матерью, так? Ты сама бросила меня!

— У меня не было выбора.

— Это было так давно.

— Ты забыл меня.

— Марина, не надо только истерик. Ты где, в Анапе?

— Да.

— Ну так какого черта звонишь мне?

— Я думала, ты меня любишь.

— Какая ты еще маленькая и глупая, — он явно начал тяготиться нашим разговором. — Слушай, выброси все это из головы, ладно? Хочешь, я разбужу Таньку?

— Не надо, — сказала я. — Скажи мне прямо и четко, что ты меня не любишь.

В ответ он положил трубку.

Несколько минут я слушала короткие гудки. Мне хотелось перезвонить, удостовериться, что произошла ошибка. Но я знала, что все было на самом деле. Миша давно забыл меня. Я отвергла Жору просто так. Я сама отдала его Ласковым стервочкам — из-за пустоты.

Я прижала подушку к лицу и заревела. Дом в Анапе — не наша городская квартира, никто не услышал мой плач. Может, только Лена, и подумала, что я расстроена из-за нашего разговора. А я плакала и плакала, пока меня не начало тошнить, и так я не заметила, как уснула.

Утро было яркое, солнечное и холодное, словно стакан «Фанты», в воздухе сильнее, чем обычно, пахло морем. Я проснулась одетая, немного болела голова, гудел невыключенный компьютер, но все это было не очень важно. Я была свободной. У меня не было парня и обязательств перед ним. Я буду учиться рисовать. Я пойду в аквапарк и попытаюсь вернуть Жору. Мне нужно только сказать ему, что я ошиблась. Он любит меня, он бросит Лену и вернется ко мне.

Первым делом я села за компьютер и написала письмо:

«Привет, Миша. Вчера я поговорила с тобой по телефону, и ты с трудом вспомнил мое имя. Ты никогда не любил меня и не писал мне. Из-за тебя я разбила сердце парню своей мечты, поэтому, пожалуйста, перестань меня беспокоить, кто бы ты ни был. Люблю, Марина».

Затем быстро собралась, предупредила маму, что мы идем в аквапарк, созвонилась с Анжелой и мы договорились, на каком рейсе поедем.

Слушая меня в автобусе, Анжела не ахала, не охала, не издавала ни звука, но так распахнула глаза, что они казались совершенно круглыми.

— Вот это да! — сказала она. — Кто ж тебя так одурачил?

— Это неважно! — сказала я. — Важно поговорить с Жорой.

— Жоржик! — она фыркнула.

— Зная Лену, я думаю, что ей наплевать на его скульптуры, на искусство, он ей нравится из-за внешности…

— И из-за популярности! А какова у него мамочка… — Анжела закатила глаза.

— Ладно-ладно, — оборвала я ее, мне понравилась «царица Тамара», несмотря на ее грубость, наверное, Жора в нее пошел красотой и гордостью, — от моей ты тоже была не в восторге.

— Кстати, а она не согласится мне сшить еще что-нибудь?

— Ты превращаешься в тряпичницу!

— Ты становишься такой красивой, я тоже хочу…

— Не хитри, ты влюбилась в Вову, — поддела я Анжелу, вспомнив мальчика, с которым она танцевала.

— Он первый начал, — ответила та.

— Сошьет, даже рада будет, приходи сегодня после уроков, если, конечно, не хочешь со мной в аквапарк.

— Нет, как-нибудь в другой раз, без Ласковых стервочек, — отказалась та. — Но по магазинам я с тобой похожу. Ты неспособна без меня подобрать себе одежду. А ведь сегодня такое ответственное свидание!

В школе, столкнувшись с Ласковыми стервочками и с Жорой, который под руку держал Лену, я поздоровалась с ними так приветливо, что они переглянулись.

— Ты хорошо выглядишь сегодня, — сказала Лена, — правда, Жоржик?

Тот медленно кивнул, глядя на меня с тоской, словно это я к нему пристала с этим вопросом.

— Я знаю! — ответила я, улыбнувшись.

День пролетел быстро. И так же на удивление быстро мы с Анжелой пробежались по магазинам и купили мне купальник.

— Ты должна носить раздельный купальник! — убеждала меня Анжела. — Что ты как старуха. Посмотришь вот сегодня на стервочек, все в бикини! Как ты жила до сих пор, не понимаю…

Впрочем, выбранный ею купальник был довольно скромным, но красивым. Бледно-сиреневый с перламутровой полосой, к нему мы подобрали светло-серые тапочки и купальную шапочку жемчужного цвета.

— Слушай, я с тобой как в Барби играю! — восхитилась Анжела. — Ну, если ты его не вернешь, он такой дурак…

Когда Анжела поехала домой, а я добралась до аква-парка, на моих часах было только пять, и я ломала голову, как же мне убить целый час. Вдруг на горизонте показалась компания Ласковых стервочек. Лена, увидев меня, сделала такую кислую физиономию, что у меня не осталось и тени сомнения — они решили меня обмануть. Раз так — стесняться нечего.

— Привет! — я подошла к ним.

— Ты что тут делаешь? — удивилась Инесса.

Лена промолчала.

— Я купила право пойти с вами в аквапарк за доклад по биологии, — весело объявила я.

Инесса искоса глянула на Лену, та по-прежнему молчала.

— А правда, пойдемте вместе! — неожиданно поддержала меня Ева. — Чем больше, тем лучше, на горках скользить, на поворотах…

— Да, да, — сказали девочки.

— Чтоб больше такого не было, — тихо сказала Инесса. Лена кивнула, не поднимая глаз.

Мы переоделись, и я с запозданием вспомнила, что у меня в глазах линзы, врач просила не ходить с ними в бассейн. Но контейнера с собой не было, и я решила, что просто постараюсь быть осторожной.

Девчонки, как и сказала Анжела, все были в бикини, у Алисы даже оказалось тату на ноге, надеюсь, что приклеенное. Но Жора смотрел только на меня. И я мысленно пообещала ему — никому тебя не отдам. Сердце екало сладко и жутко. Вокруг меня были враги, любимый был во власти злой женщины, а я должна улыбаться…

Впрочем, мрачные мысли не долго владели мной. Ведь я впервые была в аквапарке! Мы катались по водяным горам, Ева оказалась права — чем больше был наш общий вес, тем более крутые виражи у нас получались. Вот только поговорить с Жорой в таких условиях нечего было и мечтать.

Наконец, Инесса, глянув на часы, сказала, что нам пора. Я стояла на краю бассейна, как вдруг кто-то задел мою руку. Я обернулась и увидела, что это Жора, проходя мимо меня, осторожно провел пальцами по моей руке, от локтя до запястья, потом до кончиков пальцев, легкой, ненавязчивой лаской. И еще два раза обернулся, идя к раздевалке. Сомнений нет! Он ищет примирения! Я победила!

Но, когда он ушел, Лена подошла ко мне и сказала:

— Как была кикиморой, так и осталась!

А потом сильно толкнула меня в грудь, воспользовавшись тем, что вокруг нас стояли стервочки, и никто ничего не увидел.

Я упала в воду, совсем как тогда, на причале, перепугалась жутко, все не могла вздохнуть, и била руками по воде. Когда кто-то помог мне выйти, я сказала, что просто оступилась, потом села на скамейку отдышаться и вдруг поняла, что случилось ужасное — я потеряла контактные линзы. Незнакомая женщина с ребенком проводила меня в раздевалку, я приняла душ, оделась, все на ощупь, потом нашла выход, а вот на улице испугалась по-настоящему. Вокруг было темно, не считая расплывчатых огней вдали, я совершенно не знала, куда мне идти. Следовало вернуться, рассказать служащим о моей беде, может быть, мне разрешили бы позвонить домой. В этот момент из темноты на меня надвинулся какой-то мужчина и схватил меня за руки. Я громко закричала от неожиданности, и он отпрянул.

— Что ж ты так кричишь? — спросил он, и я узнала голос Жоры. — Я чуть не оглох.

— Жора, Господи, это ты? — едва не заплакала я.

— Нам нужно поговорить, я сбежал от девчонок… Да что с тобой, чего ты нервничаешь?

— Жора, я ничего не вижу! — отчаянно закричала я. — Они неожиданно столкнули меня в бассейн, и я потеряла контактные линзы. Я не смогу добраться до дому!

Слова, что он сказал про своих подружек, его мама точно бы не одобрила. Мне даже стало смешно:

— Да ведь ты и сам теперь Ласковая стервочка, Жоржик!

— Да они просто дуры! Помешались на красивых именах! Не понимаю, чему вы с Анжелой завидуете! У вас изначально были красивые имена, внешность, к тому же, в отличие от них, неплохие мозги…

— Ты об этом хотел поговорить, Жоржик?

— Забудь это имя! Поговорим по дороге домой. Слушай, ты вообще-то идти можешь?

— Я слепая, но не калека. Я просто возьму тебя под руку, если не возражаешь.

— Давай цепляйся. Классно, что мы соседи, да? Сейчас сядем в автобус и поедем домой…

— Так о чем ты хотел поговорить? — я вышагивала, как цапля, на своих высоких каблуках, ступая куда-то в темноту. В общем, я немного привыкала без линз, хотя номер автобуса не разглядела бы.

— Вам нанесла визит моя маман…

— Ой, извини, я хотела вернуть куртку, когда она высохнет…

— Да нет, не в этом дело. Я представляю, что она вам наговорила, дома мне пришлось выслушать такое…

— Наверное, она сказала, что у меня все стены увешаны твоей смазливой физиономией? — улыбнулась я.

— Смазливой? — это слово его рассмешило. — Ну, примерно так. Она принесла твой рисунок…

— Твой портрет, — поправила я его. — Я не могла выкинуть из головы твое лицо в тот вечер, когда ты меня поцеловал.

— Да? — спросил Жора очень тихо.

Я не ответила. Мы дошли до автобусной остановки, потом сели в автобус, все молча. Мне хотелось рассказать про Мишу, но я не знала, как начать. Если бы он сказал еще раз, что любит меня, я бы все выложила. Но Жора молчал. В общем, с ним было очень хорошо молчать. Мы уже проехали довольно долго, и вдруг я поняла, что он сейчас проводит меня домой, а завтра я снова увижу его с Ласковыми стервочками. Самое главное так и не было сказано. Тогда я, преодолев нерешительность, положила голову ему на плечо.

— Тебя укачало? — спросил он.

— Нет, — ответила я.

— Что ты делаешь?

— Не знаю, — я совершенно смутилась.

Тогда он обнял меня за плечи. Так мы доехали до дома. Потом он довел меня до ворот, и я остановилась.

— Жора, мне нужно было тебе что-то сказать.

— Мы уже пришли.

— Знаешь, ты был прав. Миша не писал мне писем.

— Я знаю, ты все придумала, чтобы не встречаться со мной.

— Нет, я не придумала, — я начала сердиться. — Меня обманули. Кто-то писал мне письма от имени Миши, а сам Миша и думать обо мне забыл!

— Ты не художник, ты писатель, такое насочинять, тайный заговор против маленькой русалочки…

— Жора, я решила, что скажу тебе все сегодня, и я это сделаю! — я высвободила свою руку. — Ты можешь верить мне или нет, ты с моей сестрой, но если я не расскажу тебе все, я себе этого никогда не прощу!

— Бедные мои уши, — искренне вздохнул Жора.

— Мне понравилась твоя мама — она красивая и гордая, прямо как ты. А ты меня никогда не простишь, потому что я тебя обидела! — начала я.

— Ты считаешь, что я с твоей сестрой из-за мести?

— Я не знаю. Вы здорово смотритесь вместе, — вынуждена была признать я. — Но дело не в этом. У меня правда был парень. И все это время я переписывалась с ним. Помнишь портрет рыцаря со шлемом в руках? Это он.

Жора молчал, и я пожалела, что не могу увидеть его лица.

— На самом деле он обо мне забыл…

— И ты решила отбить меня у сестры обратно?

— Я только хотела сказать, что мое сердце свободно.

— И по этой причине я должен упасть на колени и зарыдать от счастья?

— Глупости какие! — возмутилась я.

— Вот именно, глупости, — устало сказал Жора. — Знаешь, что я вижу? Ты обманула меня по приказу учителей, чтобы заставить участвовать в выставке, затем, не зная, как от меня отделаться, придумала сказку про романтичного парня, увидев меня с Леной, как собака на сене, решила, что поманишь пальчиком, и я готов! Ты заморочила мне голову, поступила со мной жестоко!

Я, не выдержав, заплакала.

— Хватит! — закричал он. — Мне надоели эти сопли! Я доведу тебя до дому, вот и все! Оставь меня в покое!

Он за руку притащил меня к крыльцу и оставил перед дверью. Я постояла в темноте, услышала, как хлопнула калитка, потом постучалась. У меня не было сил. Я хотела домой.

Дверь открыла мама.

— Марина? А Лена уже дома. Почему ты плачешь?

— Я потеряла контактные линзы.

— Господи! Как же ты добралась до дому!

— Жора привел меня, — жаль, что я не могу увидеть выражение лица Лены.

— Надо было быть осторожнее.

— Я была очень осторожной, — с вызовом сказала я. — Но по дороге в раздевалку я упала в воду.

— Сама? — раздался многозначительный голос дяди Сережи.

— Хватит! — Лена вскочила и опрокинула легкий плетеный стул. Я видела ее стройный светлый силуэт. — Да, я столкнула ее, потому что она опять кокетничала с моим парнем! Я не думала, что она потеряет линзы!

— Сережа! — ахнула мама. — Они, оказывается, парня не поделили! А мыто до сих пор думали, что они родителей делят!

— Уф, гора с плеч, — поддержал ее дядя Сережа.

Я рассмеялась.

— Мам, пап, какие вы славные! — сквозь смех еле выдавила я.

— Что ты сказала? — медленно произнесла Лена.

— Она назвала тебя папой? — переспросила мама.

— Это случайно вырвалось, — невольно прошептала я.

Но дядя Сережа обнял меня, как большой мягкий медведь:

— Мариночка, дочка, скажи еще раз, пока не забыла…

— Детский сад! — крикнула Лена звенящим от обиды голосом и бросилась вверх по лестнице.

— Дядь, то есть папа Сережа! — заволновалась я. — Догони ее! Ей ее мама давно не писала, ей плохо одной…

— Похоже на Вику, — вздохнул он и побежал наверх за Леной.

— Пойдем, Марина, — сказала мама. — Я помогу тебе добраться до комнаты и найти очки.

В моей комнате было слышно, как гудят голоса, но слов я не могла разобрать. Мама дала мне очки, я начала переодеваться ко сну, решив, что после всех приключений невозможно делать уроки, лучше лягу поспать пораньше, а с утра все сделаю.

— Вы с Леной из-за Жоры не поладили? — спросила мама. — Она просто в лице переменилась, когда услышала, что он тебя проводил!

— Все-то ты понимаешь, — вздохнула я, — но не все так просто.

— Мише-то дозвонилась?

— Ох, мама… Жора мне в любви признался, а я рассказала ему про Мишу. Он мне не поверил, сказал, что парень не мог писать длинные письма девушке, с которой расстался более трех месяцев назад. Сказал, что я все придумала. Что я морочила ему голову, в то время как Лене он действительно нравился. И знаешь что? Когда я позвонила Мише, оказалось, никаких писем он мне не присылал. И вообще забыл обо мне. Но теперь Жора и слушать меня не хочет…

— Марина, в твоем возрасте об учебе думать надо, а не о любви.

— Что ж делать, если любовь случилась? — невесело улыбнулась я. — Спрятаться от нее в шкафу?

— Лучше бы ты влюбилась в какого-нибудь актера, чем в соседа.

— Мама, ну о чем ты говоришь! — я уже лежала в кровати, но от таких слов подскочила. — Любить — это общие мечты, общие мысли, нежность и забота, доверие… При чем тут незнакомый актер?

— По-моему, ты старше меня, — улыбнулась мама.

— К тому же с учебой у меня порядок, — пробурчала я, засыпая.

Через два часа меня разбудила Лена.

— Дай глянуть домашку.

— Я не сделала, сделаю утром.

— Ты обещала дать мне списать. Когда ты сделаешь доклад?

— Лена, По-моему, после твоего поступка наш контракт аннулирован, — сказала я, с трудом открыв глаза. — Я хотела тебе помочь ради наших родителей, но не могу позволить, чтобы ты мной помыкала. А теперь выйди и без приглашения изволь в мою комнату не заходить.

Лена ушла к себе, хлопнув дверью. Я полежала несколько минут, но сон не возвращался. Пришлось подниматься и садиться за уроки. Включила компьютер, чтобы прочитать почту. Пришло одно-единственное письмо:

«Мариночка, прости, я выдавала себя за моего брата. Я заметила, что он не писал тебе весь август, мало того, у него появилась девушка, и не одна. Я представила себе, каково тебе там, вдали от любимого, услышать о его измене, и решила писать тебе за него. Надо было сразу догадаться, что вдали друг от друга вы начнете новую жизнь. Попытка — не пытка. Простишь ли ты меня? Надеюсь, ты помиришься со своим парнем. Таня»

— Ну конечно, Таня! — чуть не закричала я. Кто еще мог быть в курсе наших с Мишей тайн? Кто еще мог быть таким романтичным, чтобы писать стихи?

Я быстренько написала ответ, что не сержусь на нее, хотя моего парня увела тем временем моя ушлая сестренка, но я все-таки надеюсь на хорошее. Жаль, что с Мишей так получилось, но если бы Таня не выдала себя за него, кто знает, может, я восприняла бы все более болезненно?

Затем я сделала уроки, оставив устные все-таки на утро, и легла спать. Конечно, рано утром вставать было лень, к тому же я вспомнила о том, что произошло накануне. Поэтому я решила дать себе отдых и не стала открывать учебники. Вместо этого я полистала Ленины журналы, увидела у одной из моделей смешную прическу и попыталась изобразить ее у себя на голове. Распустила волосы, а над висками заплела две упругие косички на манер заячьих ушек. Потом повязала платок на водолазку и посмотрела на себя в зеркало. Прикольно! Кикимора — она и есть кикимора. Сегодня мне придется походить в очках, так чего стесняться? К тому же я устала казаться красивой. Жора любит меня, но не хочет быть со мной — так ради чего мне стараться? Зачем пользоваться косметикой и наряжаться? Надо быть самой собой.

Анжела ожидала от меня новостей, но я сразу огорошила ее, что письма от Миши писала его сестра, и она начала хохотать, как ненормальная, вспоминая самые романтичные стишки из тех, что присылала Таня. В конце концов Анжела и так все поняла, когда увидела, что я опять сижу одна, а Жора с Леной. Мне даже не было больше больно видеть их вместе. Я не красивая и элегантная, я — чудачка. Мой новый облик защищал меня от сердечных ран, как панцирь.

— Ребята, — сказала Амина Михайловна, войдя в класс, — это неделя контрольных, потом четверть заканчивается. В следующую пятницу на классном часе мы выставим четвертные отметки. А потом будет осенний бал. Как обычно, каждый класс устраивает его для себя, но если хотите, мы можем позвать родителей.

— Нет! — дружно сказали ребята.

— Как хотите. В таком случае, бал будет совсем закрытый. Мы соберем деньги на лимонад и пирожные, кто захочет, принесите салаты, за музыку, как обычно, отвечает наш диджей, Вова, но оформление класса мы поручим нашей художнице.

Амина Михайловна повернулась ко мне:

— Марина, у тебя опять новый имидж, мне нравится твой стиль, очень оригинально и современно. Так вот, ты можешь взять себе помощников. Может, сразу их и назначим? Кто поможет Марине украсить класс?

Поднялось несколько рук. Я увидела Вову, Анжелу, других ребят. Помедлив, поднял руку и Жора, затем, глядя на него, Лена.

Мы собрались вместе на перемене, чтобы обсудить идеи.

— Ты обязательно должна нарисовать плакат, у нас ежегодный конкурс на плакаты к осеннему балу, — объяснила Анжела.

— Скинемся на шарики, они дешевые! — предложил Вова.

— У меня мама сделала зеркальный шар, я могу принести его. Мы направим на него луч проектора, у Амины Михайловны есть такой, и будет здорово.

— Все это детский сад, — недовольно протянула Лена. — Вижу, вы не бывали в настоящих ночных клубах.

— Это осенний бал, а не ночной клуб! — возразил ей Жора.

Наконец, мы наметили план действий, собрали немного денег на покупку мишуры, бумаги и воздушных шариков, командировали Анжелу и Вову для прогулки по магазинам. А я впервые отправилась в студию, рисовать под руководством Германа Рубеновича.

В студии пахло красками и пылью. Посреди стояла тумба с глиняным кувшином, вокруг нее расположились ребята с мольбертами. Мне сначала показалось неуютным — здесь всем было по десять лет. Но потом я приметила высокую девушку с косой, совсем пожилую женщину в пончо, высокого сутулого молодого человека моих лет, и мне стало легче, я поняла, что я не одна тут такая недоучка. Я спохватилась, что не слушаю объяснение Германа Рубеновича о свете и тени, о форме и структуре. Я уже довольно долго рисовала, мне казалось это ужасно скучным, хотелось пустить по краю кувшина узор из виноградных листьев, а потом положить рядом с ним на стол яблоки, персики, но в этот момент учитель подошел ко мне и сказал:

— Марина, обрати внимание, из чего этот кувшин?

— Из глины! — удивленно ответила я.

— Подойди, потрогай его. Какой он?

— Шершавый, неровный.

— Вот. А у тебя он получился гладким, металлическим. Подумай, где ты ошиблась, и исправь.

Тонкости структуры я постигала дольше, чем формы и полутени. Но в конце концов и у меня начало получаться. По моим этюдам можно было теперь распознать плетеную корзину, фарфоровую чашку, глиняный кувшин или металлический шар. Я начала увлекаться, рисование таких вроде бы обычных предметов отвлекало меня от проблем, как маму — ее шитье.

У меня была очень напряженная неделя. Помимо занятий в студии, начались контрольные и зачеты, кроме того, надо было украсить зал, я придумала украсить стены от пола до потолка разноцветными осенними листьями, но на рисовании пятнадцатого листа взвыла, представив себе, что мне нужно как минимум семьдесят. Взвыла и Лена, которую я на основании того, что она входит в число моих помощников, заставила вырезать листья по контуру.

— Не проще ли было сделать их на стикерах! — возмутилась она.

— Нет, не проще! — возразила я. — Ты увидишь на дискотеке, что получится, если, конечно, Вове удастся достать неоновый прожектор. Ты сама возражала против детского сада, а ради чего-то серьезного надо бы потрудиться.

Работы навалилось так много, что я забросила Интернет, море и все на свете, лишь коснувшись щекой подушки, вспоминала на мгновение Жору, и тут же засыпала. Я рисовала, одним глазом глядя в учебник, я писала доклады, пока сохли листья, а Амина Михайловна отвергала мои проекты в отношении плаката.

Сначала я нарисовала пару, кружащуюся в вальсе, но учительница сказала:

— Ну что ты, это только называется Осенний бал, а будет простая дискотека.

Тогда я нарисовала композицию из геометрических фигур, и услышала, что хоть это и будет дискотека, но на плакате что-то от бала должно быть. В конце концов мы остановились на таком варианте — дама в платье с открытыми плечами и кавалер в полумаске в рамке из причудливо переплетенных кленовых и дубовых листьев, желудей и ягод, и надпись — «Осенний бал состоится тогда-то». Сначала они держали в руках по бокалу, но Амина Михайловна решительно их зачеркнула, несмотря на мои уверения, что это лимонад, а не шампанское.

Затем посыпались первые результаты проверочных. Я зря волновалась — несмотря на загруженность и любовные неурядицы, я не снизила успеваемость. Но Амина Михайловна отозвала меня в сторонку и сказала:

— Дела твоей сестренки совсем плохи. Не знаю, что у вас за отношения, но ты обязана ее подтянуть. Она кандидат на отчисление, неужели ты допустишь, чтобы это причинило горе твоим родителям?

Она, как всегда, нашла верные слова. На то, как учится Лена, мне было наплевать — честно говоря, она меня уже достала своими хвастливыми речами о будущей оглушительной карьере юриста, но маму и папу Сережу я не хотела огорчать. Мы не дети, нам пора самим решать свои проблемы.

Лена от моего предложения позаниматься вместе пришла в ужас. Она заперлась у себя в комнате и кричала оттуда, что ей некогда. Я села со своими листьями у порога ее комнаты и разговаривала с ней через дверь.

— Я занята!

— Ты ничем не занята, я знаю.

— Ко мне девочки придут.

— Девочки по горло сыты твоими успехами в учебе.

Это было правдой. Стервочки все учились хорошо.

— У меня личная жизнь!

— У Жоры те же самые контрольные, что и у тебя.

— Я вырезаю твои чертовы листья!

— На их рисование уходит больше времени. Лена, тебя выгонят из школы и не примут в колледж!

— Химия с физикой адвокату ни к чему?

— Ты что, ничего не читаешь, кроме гламурных журналов? — возмутилась я. А если тебе попадется недобросовестный или просто уставший следователь, если улики будут сфабрикованны, а твоего клиента посадят, несмотря на все твои знания риторики и истории права?

— Это почему? — Лена приоткрыла дверь.

— Ну вот представь, что есть разница — упал пистолет на пол во время борьбы или выпал из рук самоубийцы, или его туда специально положили, чтобы запутать следствие, разобраться поможет физика. Чья кровь на пиджаке — обвиняемого, убитого или это вовсе кетчуп? Можно привести много примеров, ты же любишь детективы. Адвокату иной раз не обойтись без общих знаний.

— Заходи, — Лена, обреченно вздохнув, впустила меня.

В общем, мне не пришлось с ней много возиться. Оказалось, что главное — это убедить ее в том, что знания не напрасны, мы вместе повторили несколько тем, что были пройдены в первой четверти, учиться вдвоем оказалось интереснее и быстрее, чем одной.

— Напрасно ты волновался, они, кажется, подружились, — сказала мама папе Сереже, когда застала нас за подготовкой. В этот момент я вдруг вспомнила, что девочка, которая сидит напротив меня, нахмурив красивые бровки, гуляет с моим Жорой. Может быть, он также берет ее за руку, как меня, может быть, она ездит на его мотоцикле, прижавшись к его спине, как я. Я поняла, что больше не выдержу общения с Леной в эту минуту.

— Я в туалет, — сказала я, вставая.

— Да в общем я уже разобралась, — ответила Лена, не поднимая глаз, и обронила слегка высокомерно, — спасибо.

— Пожалуйста, — сказала я и убежала в ванную, потому что из моих глаз закапали слезы.

Неделя подходила к концу, карандашом в журнале уже были проставлены отметки за четверть, троечники стремились исправить свои тройки, пока не поздно, а я наконец смогла вздохнуть свободно. В студии я позволила себе несколько минут не рисовать, а просто разглядывать несколько геометрических фигур, что были на тумбе, я старалась думать об их форме и структуре, а на самом деле мыслями витала где-то в облаках. Я заметила, что сутулый паренек в очках смотрит на меня очень внимательно, и, спохватившись, взялась за карандаш.

— Какой у тебя выработался интересный штрих, — улыбнулся Герман Рубенович, подойдя посмотреть на мою работу. — С кисточкой на конце. Очень оригинально.

После занятий сутулый паренек подошел и протянул рисунок — это был шарж на меня. Я невольно улыбнулась.

— Надо же, первый раз меня рисуют, и вот таким образом… — сказала я.

— Ты обиделась? — испугался он.

— Я тебе жестоко отомщу, — пообещала я, улыбаясь, — на следующем этюде я сама нарисую тебя.

— Меня зовут Юра, а ты Марина.

— Где на мне это написано?

— О тебе вся студия искусств гудит, талант-самородок. Сам Рубин Германии тобой заинтересовался.

— Кто?

— Герман Рубенович, это его прозвище. Не успокоюсь, говорит, пока ее в люди не выведу. Напряженная выдалась неделька, да? У вас в школе тоже сплошные контрольные?

— Ага, — кивнула я, складывая свои вещи.

— Как насчет того, чтобы прогуляться, съесть по мороженому? — спросил Юра и спохватился. — Только ты не думай, это не свидание.

— Если не свидание, тогда пойдем! — ответила я. — Каждый за свой счет ест свое персональное мороженое…

Осень была Анапе к лицу. Воздух прозрачен, без пыли и смога, под ногами хрустели гигантские стручки акации, море ощущалось всюду, даже в центре города. Я не нашла свое любимое мороженое, поэтому просто купила банку «Фанты» и наслаждалась ее чистым, солнечно-апельсиновым вкусом, а Юра явно получал удовольствие от эскимо с орешками. Впрочем, набитый рот не мешал ему разглагольствовать о судьбе российского искусства.

— Вот ты чего хочешь от жизни? Как применишь свой талант? — спрашивал он меня поминутно.

Мы остановились у какой-то афиши с новым компьютерным мультфильмом, и я вдруг поняла, чего хочу:

Дата добавления: 2015-08-20