Татьяна Сергеевна Леванова Море, мечты, Марина и ее рыбки 1 страница

Море. Всего четыре буквы, а в них так много. Шум прибоя, шелест песка, шорох гальки на берегу. Шелковистость водорослей, удивительные существа, словно пришедшие с другой планеты, властная ласка воды, она обнимает тебя со всех сторон, сковывает движения, ты погружаешься в глубину, где тишина, и солнце, которого почти не видно сквозь толщу воды, излучает мягкий свет, равного какому нет на земле. И только тогда, в этой тишине, ты слышишь голос прошедшего и будущего, и тонкой материи настоящего, о которой не узнал бы, если бы не погрузился в воду. Я никогда не видела моря.

Меня зовут Марина, мне тринадцать лет, и я перешла в восьмой класс. Мамины друзья часто спрашивают, какой из школьных предметов мне нравится. По-моему, им просто больше спросить не о чем. Как могут нравиться школьные предметы? По одним мне легче учиться, по другим труднее, вот и все. Я учусь, потому что это моя работа, и потому что у меня нет выбора. Если я буду хорошо учиться, то в будущем, возможно, получу хорошую работу, заработаю денег, и мы с мамой уедем к морю. А пока мне остается только мечтать о нем.

Да, живем мы вдвоем с мамой. Мой папа умер, когда мне было шесть лет. Его последний подарок на мой День Рождения — аквариум. Мы покупали рыбок по одной, какая понравится, лишь бы не дрались, и теперь в нем семь рыбок всех размеров и цветов. Некоторые рыбки умирали, и мы с мамой покупали новые, точно такие же. Теперь у меня четыре разноцветных гуппи, у них все время выводятся мальки, одна золотая рыбка, важная и элегантная, словно принцесса, один сомик, он все время ползает по дну, копаясь в песке, и один меченосец, красный, словно дьявол, и такой же дикий. Иногда, когда я на него смотрю, я почти завидую его характеру. Мне трудно бывает решиться на что-то, разговаривать с малознакомым человеком, будь во мне что-то от меченосца, я бы, наверное, не так робела. А еще мне хочется быть золотой рыбкой, красивой и невозмутимой. Сама я больше похожа на самочку гуппи — серенькая и тихая. У меня длинные русые волосы, потому что мама считает косы лучшей прической, очки, потому что я постоянно читаю, и у нас нет денег на контактные линзы. Иногда, без очков, я стараюсь разглядеть свое отражение в зеркале, чтобы понять, симпатичная я или нет, но бесполезно — я вижу большое светлое пятно с впадинами глаз и рта, и это все. Так что я не знаю, какая я. Но очки и косы мне явно не идут. Может, поэтому у меня мало друзей.

Я люблю свой аквариум, я способна смотреть на него часами, думая о море. И когда грущу о папе, я тоже смотрю на аквариум. Иногда я опускаю руку в воду, и рыбки тычутся в нее носами. Так мне легче думать, я начинаю понимать разные вещи. Мне кажется, я могу даже прочитать мамины мысли. Вот сейчас, например, она очень хочет со мной поговорить, судя по всему, о чем-то важном. И почему-то не решается. Думает, что мне не понравится то, что она скажет.

— Мама, что с тобой?

— А что такое? — спрашивает мама чужим, неестественно веселым голосом.

— Ты в пятый раз заходишь в мою комнату, и что то ищешь на полках шкафа. Что ты потеряла?

— Я уже нашла, — мама берет шарфик, который ей совершенно не нужен, и уходит опять.

И опять возвращается.

— Ты сделала уроки?

— Ты уже спрашивала. У меня уже неделю каникулы. Ты куда-то собираешься? — невозможно смотреть, как мама мучается. Лучше спросить самой.

— Д-да, — мама обошла комнату — это не так-то просто сделать, комната совсем маленькая. У нас две комнаты, но квартира называется «полуторка», так что значит у меня не комната, а так, полкомнаты.

— Ты очень красивая сегодня, — говорю я ей.

Это правда. Мама маленькая, изящная, словно куколка, очень модная. Когда я была маленькая, мама все время плакала от того, что папа умер, и была совсем на себя непохожа. Теперь она стрижет волосы, что мне строго-настрого запрещено, и красит волосы в рыжий цвет, а дядя Сережа подарил ей духи и дорогую помаду. Дядя Сережа… Рыбки тычутся в мою руку носами.

— Ты не боишься посидеть одна дома?

Вот оно что! Спасибо, рыбки.

— Ты идешь на свидание с дядей Сережей?

— Откуда ты знаешь? — мама немножко испугалась.

— Рыбки подсказали! — я говорю чистую правду, но мама думает, что я шучу.

— Да, иду, тебе, наверное, тетя Таня сказала? Ну так вот, может быть, я приду очень поздно, ты уже будешь спать…

«А может быть, даже утром, но как я боюсь оставлять тебя одну», — сказали мамины глаза и рыбкины носики.

— Не волнуйся за меня, мама, — сказала я. — Все будет хорошо, а если что, я тебе перезвоню.

— Почему бы тебе не пригласить к нам ночевать Таню? — с видимым облегчением спросила мама.

— Да, классно, я так и сделаю! — сказала я, но рыбки подсказали, что Таня сегодня не придет. Все равно я ей позвоню.

— Не болтайте до полуночи. На ужин сварите сосиски с гороховым пюре, — мама уже надевала туфли.

— Разве он уже приехал? — удивилась я, вынимая руку из аквариума и вытирая ее полотенцем, специально для этой цели висящим на спинке стула. Маму раздражает моя привычка мочить руки в аквариуме, но она ничего не может со мной поделать.

— Привет, девчонки! — дядя Сережа всегда врывается в дом, словно какой-то экзотический ветер, большой, шумный, теплый и пахнущий сандалом, наверное, это был такой одеколон. Я не знаю, как в него можно влюбиться — высокий, но с брюшком, в торчащих дыбом черных кудрях серебристой паутиной запуталась седина, хотя он совсем не старый, едва ли старше мамы.

— Дядя Сережа, вы кто по гороскопу? — поздоровавшись, спросила я.

— Лев, — ничуть не удивившись, ответил он.

— Нет, по году.

— Бык! — гордо сказал дядя Сережа, и, замычав, сделал из пальцев рога и начал бодать маму, та завизжала, и впрямь как девчонка. Я люблю их такими. Конечно, мне бы хотелось, чтобы на его месте был папа. А еще я хочу жить на море. А еще я хочу компьютер. Я очень многого хочу.

— Ты позвонила Тане? Она придет? — спросила мама.

— Идите, веселитесь! — я покосилась на телефон. — У меня каникулы, так что я не просплю.

— Марина что, отпустила тебя на всю ночь? — спросил дядя Сережа, словно мама была моей дочкой, и я могла ее не отпустить. — Ур-ра, веселимся до утра! А утром у меня для вас будет сюрприз!

— Какой? — закричали мы с мамой хором, но он только смеялся и обещал обо всем рассказать утром.

Когда они садились в машину, я смотрела на них в окно, знаю, это так по-детски, но я всегда смотрю в окно, когда они уезжают, и шепчу дорожную молитву, чтобы ничего не случилось: «Ты идешь в путь, Твой Господь с тобой, Матерь Божья рядом, вокруг тебя ангелы, вокруг тебя архангелы. Отведи беду. Аминь». Я потеряла отца, я не могу потерять еще и мать.

Потом я позвонила Тане, и ее брат сказал мне, что она еще вчера уехала с родителями на дачу. Значит, мне придется поскучать одной. Есть не очень хотелось, поэтому я просто сделала бутерброд с сосиской, заварила чай с бергамотом, взяла яблоко и устроилась с книгой в кресле неподалеку от аквариума. Вообще-то я любила Роулинг, Пулмана, Клайва Льюиса, но сегодня почему-то взяла одну из старых папиных книг — «Белая перчатка» Майн Рида. Сначала читалось тяжело, потом сюжет увлек меня, я никак не могла понять, кто из героинь мне больше нравится, кого полюбит главный герой… Я не заметила, когда начался дождь и тяжелая намокшая листва зашуршала за окном. Я с досадой оторвалась от чтения, лишь когда от туч сильно потемнело и мне пришлось встать, закрыть окно, включить настольную лампу. Но, когда тканевый абажур наполнился теплым абрикосовым светом, в окно постучали. Я очень испугалась. Мы живем на третьем этаже, Если это вор, почему он стучит? А если кто-то из знакомых, почему бы ему не позвонить в дверь? Вообще, каким образом этот кто-то дотянулся до окна?

Я медленно подошла к окну, не отводя взгляд от руки, настойчиво барабанящей в стекло. На соседнем балконе сидел Миша, Танин брат. Я замерла, гадая, сплю я или нет — Миша всегда мне нравился, но он не обращал на меня никакого внимания.

— Открывай скорее! — крикнул он, через стекло голос звучал глухо. — Здесь сыро и скользко, я сейчас сорвусь!

Я, спохватившись, открыла окно и помогла Мише забраться в квартиру, и только потом накинулась на него:

— Что ты тут делаешь? Только не говори, что ты ограбил моих соседей и надеешься таким образом смыться?

— А может, у меня роман с соседкой, и ее муж неожиданно вернулся из командировки? — усмехнулся Миша.

— Не ври, там живет баба Надя, она вдова, и ей не меньше семидесяти лет.

— Шестьдесят девять, — сказал Миша, — ее внук Юра — мой лучший друг, я сказал ему, что хочу втихомолку пробраться к моей любимой девушке, так, чтобы ее мама не услышала…

— Моей мамы нет дома, — машинально сказала я, а потом вдруг до меня дошло: — Что-что ты сказал другу?

— Нет дома, я так и подумал, когда ты позвонила, я знаю, где находится твое окно, и…

— Что ты сказал твоему другу? — прошипела я, чувствуя, как жар заливает мои щеки, наверное, я сейчас красная, как помидор.

Миша захлопнул рот, внимательно посмотрел на меня сверху вниз, а потом неожиданно придвинулся так близко, что я уловила его дыхание на моей коже, и сказал тихо:

— К моей любимой девушке.

— Тебе не стыдно так врать друзьям? — спросила я, чуть-чуть отодвигаясь, так, чтобы он не заметил и не обиделся — находиться в такой близи от него было невыносимо, сердце стучало, как сумасшедшее, мне казалось, я даже не могу сфокусировать взгляд. Я никогда еще не была так близко от парня, тем более что в присутствии Миши я всегда волновалась.

— С чего ты решила, что я лгу? — спокойно сказал Миша.

— Ты никогда даже не разговаривал со мной! — наверное, от волнения я высказала свою самую тайную обиду. Но Миша не улыбнулся в ответ на мою неловкую откровенность.

— С тобой очень трудно разговаривать, ты знаешь? — к моему облегчению, он отошел от меня и сел в мое кресло, перекинув ноги через поручень. — О, Майн Рид, оказывается, ты романтичная натура…

— Почему со мной трудно разговаривать? — я растерянно стояла у окна, словно это я была в гостях, а не он.

— Не знаю, такой ты человек! — Миша рассеянно перелистывал страницы, они так раздражающе шуршали, что я не выдержала, подошла к нему, вырвала книгу у него из рук и спросила:

— Почему ты считаешь, что со мной трудно разговаривать?

— Потому что ты всегда молчишь и улыбаешься, — Миша улыбнулся. — Честно говоря, я не понимаю, как такая скромная девушка, как ты, может дружить с моей вертихвосткой сестрой.

— Таня не вертихвостка!

— Тебе что, нравится находиться в тени? От кого ты прячешься?

— Я не прячусь! — я наклонилась, чтобы положить книгу, и в это время Миша неожиданно схватил меня и усадил к себе на колени. Я не знала, что мне делать, и поэтому просто замерла, чувствуя, как у него бьется сердце, как дышит его грудь. А он осторожно снял с меня очки и сказал:

— Ты же красавица, только этого никто не видит. У тебя удивительные глаза, сине-зеленые, как море в солнечную погоду, и такие черные, длинные ресницы, что тушь тебе не нужна. Зачем ты носишь косу? Твои волосы пахнут травой на летнем лугу…

Я почувствовала, что он пальцами расплетает мои волосы, и спрыгнула с его колен, воспользовавшись тем, что его руки больше не держат меня. Жаль, что без очков я плохо вижу выражение его лица. Он замер в кресле, словно статуя. С другой стороны, не видя его, мне легче справиться с собой.

— Какой текст, Боже мой, кто тебе пишет речи? И чего ты надеешься добиться этим образцом безупречной риторики?

— Ого! Неужели я наконец слышу нормальные слова? Давай, Мариш, всыпь мне как следует.

— Отдай мои очки! — попросила я.

— Ни за что. Мне нравится, как ты выглядишь без них. Ты и вправду красавица…

Чтобы справиться с вновь нахлынувшим смущением, я подошла к аквариуму и по привычке опустила в него кончики пальцев. И тогда внезапно поняла, что Миша говорит правду. То есть он и в самом деле был уверен, что я красивая, и вовсе не смеялся надо мной. И самое удивительное — он боялся меня больше, чем я его. Боялся, что я его прогоню или буду над ним смеяться. Неужели я ему тоже нравилась? Я никогда не замечала.

— Миша, я не вижу тебя без очков.

— А тебе хочется на меня смотреть?

Рыбки ласково тыкались в мою руку. Но я и без них заметила, что его голос дрогнул, хотя Миша и старался говорить беспечно.

— Хочется, — шепнула я, голос мне не повиновался. Но Миша услышал.

— Тогда, может быть, мне подойти поближе?

Он подошел сзади и положил руку мне на талию. Я вдруг вспомнила, что он всего на год старше нас с Таней, мне он всегда казался таким взрослым. Я медленно повернулась к нему. Из-за того, что без очков мне все казалось расплывчатым и туманным, словно во сне, я вдруг почувствовала себя очень смелой.

— Это всего лишь сон, Миша? — спросила я.

— Нет. Это мечта, — ответил он и пригладил рукой мои волосы. Потом наклонился и чуть помедлил. Я не отодвинулась, хотя мое сердце колотилось, как сумасшедшее, и где-то в глубине, наверное, в голове, тоненький испуганный голосок спрашивал: «Мой первый поцелуй, он произойдет? Он будет сейчас?» Миша очень неловко ткнулся в мои губы, но это было неважно. Он поцеловал меня, на самом деле поцеловал, и я, уже совсем было улетев куда-то за облака, спохватилась и чуть шевельнула губами, чтобы не стоять просто так, как кукла.

— У тебя такие испуганные глаза, — улыбнулся Миша. — Это твой первый поцелуй?

— Настоящий, — шепнула я — голос по-прежнему мне не повиновался.

— У меня тоже, — так же шепотом признался он. И в этот момент я поняла, что он самый близкий, самый родной человек на Земле, почти как мама, во всяком случае ближе Тани и всех подружек.

— Теперь, если ты не против, попробуй распустить волосы. Я думаю, ты найдешь более удачную прическу.

— Прическу? — удивилась я.

— Мы еще сделаем из тебя человека, — засмеялся Миша. — Вот Танюха приедет, я потребую, чтобы она тобой занялась. Но самое главное — запомни, ты самая красивая, даже если этого никто, кроме меня, не видит.

В дверь постучали. Я испугалась, что пришла мама, Миша бросился к открытому окну. Я удержала его — дождь пошел сильнее, и Миша мог сорваться — надела спешно возвращенные мне очки, и поплелась к двери, по пути придумывая отговорку, как вместо Тани у меня оказался ее брат. Но оказалось, что пришла баба Надя. Строго взглянув на нас поверх очков, она заявила:

— Вот я и смотрю — был гость и нет гостя, что за чудеса!

Мы смущенно попрощались, я закрыла дверь и вернулась в свою комнату. Здесь пахло дождем и было уютно от теплого света лампы, за окном колыхались зеленые ветви, словно чьи-то волосы. Я вспомнила Мишин совет и распустила косу. Волосы, словно теплая шаль, укрыли мои плечи и спину, но красивее, По-моему, я от этого не стала. Серенькая гуппи, которую на один миг позолотил солнечный лучик. Я подумала немного и сделала конский хвост. Он мягкой волной лег на плечо. Надо, наверное, привыкнуть к себе такой…

Я читала допоздна, прислушиваясь к шуму дождя, не постучит ли снова рука в мое окно. Наверное, Миша давно ушел домой. Я так и заснула, сидя в кресле, потом, проснувшись посреди ночи, перебралась на тахту и укрылась пледом — раздеваться и чистить зубы было лень. Так меня утром и нашла мама.

— Посмотрите-ка, спит одетая, не поужинала… И где Таня?

— Она уехала на дачу.

— Совсем нельзя без присмотра оставлять — ты же одичаешь! А еще девочка.

Хотя мама ворчала, у нее было такое счастливое лицо, что я поняла — вчера случилось что-то важное.

— Мама, как погуляли? — спросила я.

— Не уходи от темы, — мама попыталась быть строгой, но не выдержала и продемонстрировала мне руку с золотым обручальным кольцом.

— Только не говори, что ты вышла замуж, — недоверчиво сказала я.

— Ну что ты, это так быстро не делается, надо еще подать заявления, и потом, я бы обязательно посоветовалась с тобой. Дядя Сережа сделал мне предложение, а пока мы не женаты, велел носить это кольцо, чтобы никто больше не посмел ко мне подходить!

— Так это и был сюрприз? — улыбнулась я. Мне трудно было представить, что вместе с нами теперь будет жить дядя Сережа, но мама радовалась, как ребенок, и я старалась не думать об этом.

— Нет, он сказал, что сюрприз еще будет, — мама подошла к моему зеркалу и вдруг схватила себя за уши, — послушай, эти дешевые сережки не смотрятся с золотым кольцом.

— Ты не продала те серьги, что подарил тебе папа на мое рождение?

— Нет, конечно, я сейчас их надену.

Мама убежала в другую комнату, а я встала и тоже подошла к зеркалу. Волосы растрепались, я расчесала их и задумалась — заплести косу или сделать конский хвост? Неужели то, что произошло вчера, было на самом деле, и я поцеловалась с Мишей…

— Марина, я не могу найти серьги! — мама вернулась с мокрыми глазами. — Ты не брала?

— Нет, — растерялась я.

— У нас вчера был кто-то чужой?

— Он не мог, — сказала я и осеклась.

— Марина! Кто здесь был?

Я молчала. Миша не мог взять серьги. Или, пока я была без очков, или, когда отвернулась к аквариуму… Неужели он специально меня поцеловал, чтобы украсть серьги?

— Марина! Кто взял мои серьги, отвечай!

Мне вдруг стало трудно дышать. Я подошла к аквариуму и опустила туда пальцы…

— О, Господи, мама, какая ты растеряша.

— Что?! — мама по-настоящему рассердилась, но это было не так страшно, как мысль о том, что Миша мог оказаться вором.

— Ты где их искала? — спросила я, уже смеясь от облегчения.

— В комоде.

— А они лежат в серванте, в подсвечнике.

— Господи, ну конечно! — мама бросилась вон из комнаты и вернулась с сережками в руках. — Сама же их вчера перепрятала, думаю, мало ли что. Прости меня.

Она обняла меня и вдруг спохватилась:

— А как ты узнала, где они?

— Рыбки подсказали.

— Твоя любимая детская отговорка. Так кто был вчера?

— Танин брат зашел в гости к соседу Юре и сказал, что Таня уехала, — глядя на маму честными глазами, сказала я. «Обязательно расскажу ей про свой первый поцелуй. Только не сейчас, когда она так взбудоражена поисками сережек и предложением дяди Сережи».

— Ладно, — сказала мама, вдевая сережки в уши, — как насчет того, чтобы устроить праздничный завтрак? Дядя Сережа скоро придет вместе с сюрпризом, но, кажется, я знаю, что он приготовил.

— Что это? Мама, ну скажи!

— Сюрприз есть сюрприз. А вдруг я ошибаюсь?

Мы обшарили холодильник, но нашли лишь маленький кусочек подсохшего сыра, две не съеденные вчера сосиски, немного молока и три яйца.

— Праздничный завтрак отменяется? — спросила яс разочарованием.

— Будем готовить деревенский омлет, — ответила мама и сунула мне в руки миску. При маме на кухне я всегда выполняю роль миксера. Смешав нарезанные сосиски, тертый сыр, взбитые с молоком и мукой яйца, я отдала миску маме. Она у меня знаток пряностей. Ты никогда не знаешь, было ли что-то особенное в съеденном тобой блюде, просто замечаешь, что вкус не такой, как если бы это приготовил кто-то другой. Пока мама готовила омлет, неожиданно пришел дядя Сережа с огромным тортом.

— Торт на завтрак! — возмутилась мама, но с наслаждением запустила вилочку в свой кусочек. Дядя Сережа от торта отказался, он лопал омлет так, словно ничего в жизни вкуснее не пробовал.

— Торт — это и был сюрприз? — наивно спросила я.

— Дай человеку поесть, — с упреком сказала мама, но дядя Сережа покачал головой, стараясь поскорее прожевать омлет, и сказал с набитым ртом:

— Сюрприз намного больше.

Я с трудом дождалась, пока он доест, даже про торт забыла. Наконец дядя Сережа со вздохом отставил тарелку в сторону, посмотрел на нас и вдруг посерьезнел. Я никогда не видела у него такого светлого и вместе с тем напряженного выражения лица.

— Марина, ты, наверное, в курсе, что я попросил твою маму выйти за меня замуж?

— Да, — сказала я и внезапно пожалела, что под рукой нет моего аквариума. Но я чувствовала серьезность момента и не смела даже пошевелиться.

— Что ты об этом думаешь?

— Я не думала об этом. Честно говоря, мне кажется, я тут немного не при чем…

— Ты ошибаешься, Марина. Я спросил у твоей мамы разрешения стать ее мужем. Я знаю, что не имею права просить у тебя разрешения стать твоим отцом, у тебя уже есть свой папа, хоть и не в нашем мире. Ноя прошу разрешения войти в вашу семью.

— От твоего ответа многое зависит, — тихо сказала мама.

Как будто я могла им запретить. В общем, до сих пор и так все было хорошо, ну зачем им обязательно жениться и жить в одном доме? Хотя я и без рыбок видела, что мама хочет выйти замуж за дядю Сережу, и тот ее очень любит.

— Я буду рада, — я постаралась улыбнуться. — Можно, в смысле, добро пожаловать! Только могу я оставить мою фамилию, когда буду получать паспорт?

— Ну конечно, — мама вздохнула с видимым облегчением.

— Теперь мы будем одной семьей? — спросила я. — Это хороший сюрприз.

— А вот теперь будет сюрприз! — заулыбался дядя Сережа. — Мы все вместе едем на море!

— Я же сказала, от твоего ответа многое зависит! — подтвердила мама.

— На море? В отпуск? И я тоже? — обрадовавшись, спросила я.

— Нет, — покачал головой дядя Сережа. — Я купил дом в поселке Камушки, неподалеку от Анапы. У вас два месяца на сборы. В августе, сразу после свадьбы, мы едем в наш новый дом на берегу моря, навсегда!

— Жить на море, навсегда… — прошептала я, не веря.

— После свадьбы… — так же прошептала моя мама, и дядя Сережа посмотрел на нее с нежностью.

Я вернулась в мою комнату и несколько минут просто кружилась, натыкаясь на мебель. Я прочитала о море все, что только могла найти, я столько лет мечтала увидеть его, и вот моя мечта сбывается. Я не просто еду на море, я буду жить на берегу, каждый день слышать крик чаек, собирать коллекцию раковин, видеть закат и рассвет, наверное, мне купят маску и трубку, и я буду плавать под водой, своими глазами увижу морских обитателей… На море — навсегда! В новый дом!

И вдруг у меня пропало желание танцевать и кружиться. Я вдруг поняла, что значит это слово — «навсегда». Мы уезжаем из нашей квартиры, стены которой еще помнят папу. Я больше не вернусь в свою школу, никогда не увижу своих друзей и подруг. А Миша? Он-то тоже остается здесь!

Я, не сдержав рыданий, упала лицом в подушку. Но она не смогла полностью заглушить мои слезы. В комнату вбежала мама.

— Мариночка, что случилось?

— Марина, скажи, только честно, — вдруг я услышала виноватый голос дяди Сережи, — это из-за того, что мы решили пожениться? Ты не хочешь этого?

— Нет! — от ужаса слезы у меня моментально высохли. Я и представить себе не могла, что они так неправильно все поймут. — Нет, нет, дело не в этом.

— А в чем же? — мама растеряно оглянулась на аквариум. — Все рыбки на месте, живы и здоровы. Отчего ты плачешь?

— Скажите, — голос у меня был плаксивый, я шмыгнула носом, чтобы исправить это, — я пойду в новую школу?

— Ах вот что, ты не хочешь уезжать! — догадался дядя Сережа.

— Но ты же всегда мечтала жить на море, — почему-то обиделась мама. — Вот уж не думала, что тебя придется упрашивать.

— Я и сейчас мечтаю! — сказала я, чувствуя, как слезы снова подступают к моим глазам. — Но здесь прошла вся моя жизнь. Здесь мои друзья.

— Ты заведешь новых подруг, — мама встала, — в твоем возрасте это легко.

— Нет, ты не понимаешь, — если я не смогла сразу рассказать маме про мой первый поцелуй, как мне объяснить, что расстаться с Мишей — это намного больнее, чем потерять всех подруг?

— Кажется, я понял, — голос дяди Сережи прозвучал очень мягко, — это из-за мальчика?

— У Марины нет мальчика! Я бы знала! — возмутилась мама.

— Наташа, можно мне кофе? Что-то глаза слипаются, наелся, теперь спать хочется — попросил дядя Сережа.

— Если вы хотите меня выставить! — мама фыркнула и вышла.

— Марина, я прав, да? Ты не хочешь с ним расставаться?

— Да, — тихо сказала я.

— Послушай, мне тоже не хочется расставаться с твоей мамой, ну и с тобой, конечно. Но дела зовут меня. Что же нам делать? Ведь мы не можем оставить тебя одну.

Больше всего мне хотелось зареветь, как малышке, но нельзя, ведь со мной говорят на равных…

— Скажи, а ты ему нравишься? Вы говорили об этом?

Не поднимая глаз, я кивнула.

— Тогда вот что, не будем сейчас ничего решать. У тебя есть время все обдумать. Возможно, вам с ним стоит обсудить ваши планы…

Я недоверчиво подняла глаза, мне показалось, что он смеется надо мной.

— Какие планы?

— Это, конечно, не мое дело. Возможно, тебя даже не интересует мое мнение…

— Интересует, — неожиданно для самой себя заявила я.

— Правда? — видно было, как он обрадовался. — Знаешь, у меня ведь есть дочка от первого брака. Ей тоже скоро будет четырнадцать, ее зовут Лена, я тебе не говорил?

— Нет, — покачала я головой. Интересно, какая она, эта Лена? Такая же высокая, полная и шумная, как ее папа?

— Так вот, если бы Лена влюбилась, я бы сказал ей, что сейчас для нее важнее всего учеба. А любовь, если, конечно, это настоящая любовь, должна быть проверена временем.

— Мне эта мысль не нравится, — сказала я мрачно.

— Да, мне бы тоже не понравилась. Но ты вспомни, сколько мы с твоей мамой встречаемся? В любом случае, вам с твоим мальчиком надо будет обсудить это. Давай, ты пригласишь его в гости.

— А если я решу не ехать на море, не менять школу и не бросать… его…

— Тогда я останусь с тобой здесь, — сказала мама, появляясь из-за двери с чашкой кофе в руках.

— Наташа…

— Ты же сам сказал, Сережа. Мне в кухне было все слышно. Чувства должны быть проверены временем. Я люблю тебя, но на первом месте у меня мой ребенок.

— Мам, дядя Сережа, — я почувствовала, что разговор заходит куда-то не туда. — Погодите, не будем все решать вот так! Я очень хочу на море, я не против вашей свадьбы, но кое-что я не могу решить одна.

— Что ж ты мне не сказала, что влюбилась? — с укором спросила мама и выразительно посмотрела на мирно пьющего кофе дядю Сережу. — Я-то тебе все рассказываю.

Дядя Сережа закашлялся, поперхнувшись кофе, и вышел.

— Мама, ты знаешь, я вчера в первый раз в жизни поцеловалась, — тихо сказала я. — Я тебе все-все расскажу…

Миша мне не позвонил — ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Не звонила и Таня, давно вернувшаяся с дачи. Я однажды осмелилась набрать их номер, но, когда подруга сказала «Але!», я смутилась и бросила трубку. Я не знала, что и думать — возможно, бабушка Юры обо всем рассказала Мишиным родителям, а может быть, Миша поговорил с Таней обо мне, как и обещал, и та высмеяла его, сказав, что нечего было связываться с такой клушей, как я. И в самом деле, если ему не нравятся мои очки и косы, стоило ли лезть в мое окно? Единственное, о чем я жалела, так это о том, что была столь откровенна с мамой и дядей Сережей.

Нет, они не приставали ко мне с расспросами, мама бегала по магазинам, готовилась к переезду и к свадьбе, дядя Сережа решал какие-то свои проблемы. Насколько я поняла, сеть кафе-кондитерских «Пряничный дом» в наших и соседних городах передоверялась кому-то, а на побережье Черного моря в Анапе и близлежащих поселках открывалось нечто похожее. Предполагалось, что на это мы и будем жить, потому что мама уходит с работы, и удастся ли ей устроиться на работу там, неизвестно. В общем, взрослые занимались своими делами, словно и не было между нами никакого разговора, словно мама никогда не говорила, что не оставит меня, если я решу остаться в моем родном городе. А ради чего, в самом деле, я отказываюсь от своей мечты — моря? Миша не звонит мне, значит, я ему не нужна…

Я перестала делать «конский хвост», потому что мама сказала, что так я похожа на морковку с очками на носу, вернулась к косичке, и вообще старалась поменьше думать о том, красивая я или нет. Мало-помалу приготовления к маминой свадьбе захватили меня полностью, я даже расстраивалась, когда мои «молодые» старались охладить мой пыл и заявляли, что в их возрасте не пристало разыгрывать из себя жениха и невесту. Сначала они намеревались просто сходить в ЗАГС и расписаться, а потом мы бы вместе посидели в каком-нибудь «Пряничном домике». Но сотрудники кондитерской, когда узнали об этом, решили все обставить как полагается: партнер дяди Сережи договорилась с дизайнером насчет цветов и воздушных шариков, а в один прекрасный день пришла к нам домой с проектами свадебных тортов. Тогда мама сказала, что свадебный наряд все-таки придется искать, но, конечно, не платье с фатой. Мы обошли все салоны для новобрачных, но платья, одинаковые, словно конфетки в кондитерской, маму только расстраивали.

— Если я увижу еще хоть один кринолин, я заору! — тихо, но сердито сказала мне мама.

— Вы бы хотели что-то другое? — услышала нас «продавец-консультант» Тамара. — Я бы предложила вам элегантный брючный костюм в золотистых тонах или цвета слоновой кости.

Я думала, мама сейчас уйдет, хлопнув дверью, какая же невеста в брюках? Но она неожиданно обрадовалась и сказала:

— Вот-вот, что-то в этом роде я и искала.

— Пойдемте, я вам покажу, — Тамара увела маму куда-то по коридору, и я осталась одна. От нечего делать, я побродила по пустому салону, девушка у кассы листала журнал и не обращала на меня никакого внимания. Прозвенел колокольчик — вошли новые покупатели, она занялась ими. Я же подошла к большому овальному зеркалу и начала примерять оставленную кем-то фату.

Дата добавления: 2015-08-20