Художник

«Интересно, ведь мы все о чем-то думаем, думаем всегда - это неконтролируемый процесс. Мысли есть бесконечный поток, и немногие могут его остановить, а некоторые даже зависят от него. «Мыслю, значит существую»... И вот ведь еще что любопытно: думая о конкретном предмете, не обязательно живом, мы дарим этому предмету часть своей энергии, тем самым заряжая его, и, может быть, даже даря ему жизнь, существование в какой-нибудь другой вселенной. А если об этом предмете подумает сразу два или три, или три тысячи человек, подарят частичку своей энергии ему, то он нальется необычайной силой и, получится, станет живее всех нас! Выходит, мысли иногда очень опасны, а именно тогда, когда, например, мы думаем о чем-то плохом и можем кучу своей энергии отправить на оживление болезней или на пробуждение дурных качеств у людей, окружающих нас. Так, например, думая про какого-либо человека что-то нехорошее, не доверяя ему, нам будет казаться, что он постоянно стремится сделать нам плохое, и, что хороших поступков от него ждать не стоит, а этот человек на самом деле есть человек добрейшей души и чистого сердца.

Возможно, иногда будет полезным остановить мысли, чтобы не допустить всего того, что перечислено выше... и многого другого. Но как это, остановить мысли? Что это такое? Будет ли это называться медитацией? Или это что-то другое? Если остановить зрение и попробовать пройти прямо по дороге... Обычно когда закрывают глаза и пытаются ступить шаг вперед, заносит не туда, а кто-то вообще может оступиться и упасть, но почему? Ведь человек не враг сам себе: его тело, его сердце, его мозг, все его создание никогда не сделает ничего плохого для него. И если просто довериться перечисленным частям себя, может, они выберут верную дорогу. Но, а что же тогда мешает нам шагать прямо и уверенно? Страх? Да, непременно… Интересно, я буду бояться, когда остановлю мысли...»

Так думал Федор Иванович Звездочетов, возвращаясь домой на такси, в один холодный майский вечер. Вечер был действительно холодным, как и весь этот день, и больше походил на конец октября. На небе были густые темные облака, которые стремительно спешили куда-то, может, убегали или боялись чего-то. А на земле дул холодный ветер, который рассеивал по телу мурашки, а в душах оставлял беспокойство. Это беспокойство усиливали деревья, которые отвечали величавым шумом на отчаянные порывы ветра. В такие вечера хочется оказаться, как можно скорее дома, включить свет и наблюдать за негодованием погоды из окна. Правда, Федор Иванович не обращал никакого внимания на то, что происходило на улице. У него было приподнятое состояние духа, он возвращался домой с прогулки. Сегодня днем он отправлялся в центральный парк, побродить в одиночестве по его старинным аллеям и поглядеть на странных птичек, которые постоянно прилетали и приветливо щебетали, сидя на многовековых (как ему казалось) пушистых соснах. Эти птички были до того забавные, что Федору Ивановичу сразу хотелось петь при виде их. Но ветер, о котором уже было сказано, немного попроказничал, спрятал за тучами солнце, и хотя дождя не было, было очень прохладно. Федор продрог, мало того, у него унесло любимую шляпу, и только метров через тридцать он обнаружил её рядом с бездомной собакой, которая развалилась на лужайке и с презрением глядела на Звездочетова, и, вдобавок даже пару раз как-то непонятно гавкнула на него. Впрочем, Федор не обиделся. Он очень любил собак (дома у него жил свой пес, но об этом чуть позже.)

Звездочетов был художником очень талантливым и немало известным. Его работы висели в галереях, выставочных залах, музеях, к нему обращались разные довольно известные личности с просьбами нарисовать их портреты. Сам же художник больше всего любил рисовать природу, говорил часто: «Всё, что сотворил Господь для человека, есть ни что иное как Рай на Земле...»

В последнее время художник очень хотел рисовать что-то светлое, что-то, что заставляло бы всех улыбнуться. И, как ему казалось, эти птички, для изучения которых он отправлялся в городской парк сегодня, были очень похожи на предмет для улыбок: с полосатыми хохолками, серого цвета, с желтым клювом, и с насмешливыми, как бусинки глазами. Они водились только в парке, больше нигде он их не видел. Звездочетову они доставляли огромную радость, которую он и хотел передать всему, быть может, не такому внимательному как он, миру.

Такси подъехало во двор пятиэтажного дома из красного кирпича. Звездочетов расплатился и направился к подъезду, в подъезде не было света, это обстоятельство напустило на художника ребяческий страх, и он бегом открыл свою квартиру на первом этаже и вошел, поспешно хлопнув дверью.

Квартира его состояла из 3-х комнат: мастерской или как он говорил «рабочей», она занимала две комнаты (там он рисовал, хранил работы, интересные картинки и просто дорогие сердцу вещи), и еще одной комнаты на всё остальное, плюс кухня и ванная. Дома был беспорядок, но в целом он гармонировал со всеми остальными вещами: занавески, разбросанные картины, украшения, записи, старинные шкафы и раритетные часы на стенах, изящные стулья, - все просто и мило. Знаете, вот за что люблю художников; если поставить в ряд творческих людей, сразу художника отличишь, и вообще сразу он заметен среди массы людей, он немного не такой как все, без сомнения все мы не такие, потому что все мы по-разному видим мир, но художник видит мир по-разному - красиво. Эта красота светится в глазах и отражается на внешнем виде.

У Федора дома жил долматин. Как только пёс услышал скрип ключа в замочной скважине, тут же спрыгнул с хозяйского дивана и ринулся встречать Федора. Хвостом вилял так, что вся задняя часть спины ходила ходуном, потом оставил стеснение, подпрыгнул, поставил передние лапы на плечи и начал облизывать хозяину нос, как ни упирался художник, ни в какую:

-Принц, отстань, оставь шляпу, выплюнь сейчас же, - пес не унимался, выплюнув шляпу, принялся облизывать уши Федору, Федор хохотал (щекотно же).

В прочем, оставим Принца, он скучал, и это понятно. Видя собак, которые встречают хозяев, поневоле думаешь, а вот такая радость и должна быть, такая самая настоящая, искренняя. Федор с Принцем повесили слюнявую шляпу на крючок, и пошли на кухню. Художник поставил чайник, налил воды псу, задернул шторы, зецепив взглядом яркий желтый месяц, который вместе со звездами разбушевавшийся ветер все- таки выпустил из плена облаков.

Закипел чайник, Федор налил в кружку с заваркой кипятку, пошел густой пар. «...А ведь так точно и души стремятся к небу...», - подумалось на секунду Звездочетову, затем он уселся поудобнее в кресло. Оказалось, что наскоро занавешенные шторы оставили маленький кусочек ночного неба, где открылись взору звезды, высокие, мерцающие далекие-далекие. Кажется, они такие холодные, но почему же, почему звезды так греют душу мечтателя. Звездочетов любил звезды, смешно звучит, Звездочетов... звезды...

Совсем скоро Федора и его пятнистого друга потянуло в сон, и они были вынуждены оставить любование небом и отправиться каждый в своё ложе, где очень быстро дружно засопели. Надо бы рассказать побольше и о художнике.

Звездочетову было 25 лет, если бы тонкий, чуткий человек заглянул ему в глаза, то, несомненно, прочел бы некоторый характер и его качества (уж так явно они отражались в чертах лица). Глаза умные, спокойные, немного печальные, но очень теплые, карего цвета, причем в каждом глазу внизу зрачка, на коричневом фоне умещались два треугольничка более светлого оттенка, как два кусочка луны. Острыми линиями брови, обычно в удивлении, поднимались, а аккуратный низкий, окруженный темными густыми волосами лоб, складывался в морщинки, когда в глазах читались важные глубокие мысли, как только что, когда Иван Федорович смотрел на звезды. Нос был тоже аккуратный, не любопытный, не гордый, но острый, а рот, рот лучился такой детской улыбкой, что распространял свет даже тяжелым лицам скорби или злобы.

Человек Звездочетов был порядочный искренний, открытый, честный, любил прямоту, никогда по просьбам не писал «приукрашенных», «переделанных» портретов. Видел человека, и выдавал его на листе таким, каков он есть.

Удивительная вещь, глаза художника, удивительная и очень опасная, от них ничего не утаишь, ничего не скроешь под фальшивой улыбкой или наигранным умилением, им ясно представляется сущность людей по их лицам, даже без слов (забегая вперед, такоё видение человека очень изменит судьбу Федора). Звездочетов не очень любил рисовать портреты ещё и от того, что считал: наверное, лучше человеку не выставлять своих качеств напоказ, это всё- таки дело личное, дело даже не человека, а души его.

Художник излишне был критичен к себе и к своим творениям, подвергал себя страданиям по поводу своих работ. Требовал от себя лучшего, но все время ему казалось, что он может ещё лучше, потом ещё и ещё, наверное, такое часто случается со всеми людьми, которые работают душой. Правда на долю Звездочетова выпали не только страдания творческие, но и переживания и большое горе (об этом чуть позже).

Результатом всего пережитого явилось то, что в свои 25 лет художник имел ясные представления о жизни, и не желал менять их, также имел светлую, простую, твердую душу, с которой жил в согласии.

***

Родился он далеко-далеко в небольшой деревеньке Л. в Н-ой области, где сейчас жили его родители и младшая сестра. В 17 лет, по окончании школы, Федор обнаружил у себя пристрастие к живописи и захотел учиться на художника. Родителями решено было отправить сына в город К..., поскольку там была академия искусств и там жил дедушка Звездочетова Алексей Михайлович, тем более этот город К... был не так уж и далеко от их деревеньки. Алексей Мхайлович жил один, жена его (бабушка нашего Федора) находилась с ним в разводе. Внуку он очень обрадовался. Жили они вместе хорошо (в той самой квартире, в которой сейчас спят Федор с Принцем), редко ссорились и бесконечно любили друга.

Дедушка Звездочетова тоже был художником, но художником любителем. Живопись для Алексея Михайловича не служила основной профессией, всю свою жизнь он проработал на заводе, главным механиком, но рисовал почти всегда, сколько себя помнил. Его работы были также как и у внука очень проницательны, он не передавал просто линии, как это делает большинство художников, он рисовал жизнью. Был очень чуток, мог отгадать любого человека, но никогда не считал себя талантливым, рисовал то, что отложило след в его душу, каждая его картина носила в себе какую- либо историю из его жизни.

Федор очень трепетно относился к произведениям своего деда и всегда старался что-то у него перенять, извлечь в чем-то урок, знал все его работы наизусть и знал почти все истории, связывающие эти картины и Алексея Михайловича.

Надо сказать, что была одна картина, которая особенно нравилась Федору, она называлась «Человек-море», это был пейзаж. Море, синее, переливающееся, бушующее, с белою пеной волн Море. Над морем кружили чайки, а вверху, на небе, сияло яркое солнце, которое играло с волнами и согревало золотистый песчаный берег. Но это всё был как бы второй план. На первом плане сбоку был изображен человек, который, казалось, был выше моря и солнца, был ужасно непропорционален, ноги его стояли совсем близко к накатывающим волнам, казалось, он отправится сейчас в глубь синей бездны. Глаза его были наполнены нескончаемой радостью. Он был одет в какой-то очень легкий, непонятный наряд, похожий на пижаму. Человек был не молод, но и не стар, очень красив: твёрдые брови, совершенно чистые, ясные голубые глаза, легкая борода, темные волосы.

Федор часто спрашивал про эту картину у деда, но тот ничего толком не говорил, однажды сказал, что придет время, и он всё расскажет, и что эта картина - самая важная для него, она воплощает смысл его существования …

Когда Федор Иванович учился на втором курсе в своей академии Искусств, он очень сдружился с двумя молодыми людьми и очень сильно доверял им. Искренно верил, что лучших людей, чем свои друзья нет на планете. Алексей Михайлович, тоже хорошо относился к ребятам (Федор часто их приводил в гости) и ему очень нравилось чувство, сильное чувство дружбы, которое он наблюдал у внука.

Что касается друзей, друзья же в свою очередь,никакой искренности, никакой дружбы к Звездочетову не питали. Им просто надо было дружить с кем-то на курсе. А Звездочетов ещё был очень талантлив, вдруг он бы стал известным, неплохо бы зарабатывал, и они при нём и им была бы выгода. Нескончаемая зависть таилась под сердцем у этих молодых людей. Каждый раз, когда Федор показывал им свои новые работы или работы деда, эти так называемые

друзья готовы были рвать на себе волосы от злобы, глядя, на то, что оба родственника очень талантливы.

Знаете, наверное, искренность простота и самоотдача, это самое главное в искусстве, да и вообще в жизни, не обладая этими качествами, невозможно творить то, что по-настоящему бы трогало сердца людей, вот у друзей Звездочетова и не получалось. Зависти не было предела, и однажды она переполнила себя.

Три года назад у Алексея Михайловича случился сердечный приступ, Федор был в ужасном отчаянии, он всё время находился с дедом в больнице.

Сердце его готово было кричать от боли и страха за деда, но это был еще не конец. Друзья вызвались помочь (надо было привезти некоторые вещи Алексея Михайловича). Федор дал им ключ от квартиры, они зашли и наткнулись на картину, на ней был изображен человек и море. Друзья и прежде видели эту картину, но сейчас она поразила их своей жизненностью, тем, как талантливо была написана, как точно передан восторг, слезы радости на лице у этого человека. Друзья решились украсть эту картину, они ввязались в какую-то переделку, и деньги им были срочно нужны. Они украли и продали картину «Человек-Море», а вместе с ней и еще пару работ.

Вещи привезли. Алексею Михайловичу вскоре стало лучше. Его отпустили домой. Друзья же Федора когда отдали ключ, почти навсегда пропали из жизни Звездочетовых. «Человек-Море» был продан. Его купила одна молодая женщина, она увидела картину на аукционе, расплакалась, так сильно, казалось, впечатлило её полотно.

Вернувшись домой, и обнаружив пропажу нескольких работ, Алексей Михайлович с внуком пришли в неописуемое негодование, они были сильно потрясены. Узнав, что и любимой картины обоих тоже нет, дед сказал Федору: «Люди порой творят вещи, о которых не имеют ни малейшего представления. Твои друзья только что украли веру из моей жизни, впрочем, я не сержусь, и даже, готов простить их. Они украли веру на полотне, но не в сердце».

О чем говорил дед, Звездочетов не понимал. Понял только одно, что ни одного человека в этой жизни своим другом считать не стоит, что ни к кому больше привязываться душою он не намерен, и что, людей он уважает, возможно, даже любит, но ни в одного человека больше не верит.

Алексей Михайлович, после этого ужасного случая очень долго болел, болел не физически, а душою, через два месяца у него случился ещё один приступ, после которого домой он уже не вернулся.

Федор остался один в этом мире. Те два молодых человека, которых он считал своими друзьями перешли на другой факультет, и он больше их не видел.

***

В 22 года он оказался один в этом городе. В свою деревеньку художник возвращаться не хотел, хотел попробовать начать свою жизнь здесь. Лишенный всякого душевного спокойствия и доброты, он с пренебрежением смотрел на мир и на людей, его окружавших. Ине находил ни в чем, и ни в ком утешения. Три года одиночества очень сложно дались ему, он очень страдал, считал, что это он виноват в смерти своего деда, считал, что не нужен этому миру, так как он не такой, он другой. Он это точно знал, потому что чувствовал, что способен жить по-настоящему, способен искренно верить, способен любить, но это всё сейчас никому не нужно и никого не волнует.

Поэтому Звездочетов определил, что жизнь очень жестока и люди жестоки, и, что вокруг слишком много желчи, слишком много злословия и зависти. Кто знает, быть может, так и есть.

Скрасил одиночество Федору пёс долматин, которого он купил еще совсем глупым щенком месяцев 6 назад. Но Принц, такое имя подобрал ему хозяин, Принц уже немало вырос.

Надо заметить, что в три года отчаяния Звездочетов преуспел в искусстве, душа требовала излияния, и она вылилась в совершенно прекрасные работы, которые общество приняло с восторгом. О Звездочетове говорили, его знали, к нему обращались.

Вы знаете, наверное, если человек слишком идеализирует жизнь, это не плохо, гораздо хуже, если он идеализирует жизнь, но вместе с тем и разделяет мнения, суждения об ужасном упадке общества, о том, что не лучшие черты и стороны сейчас преобладают в человеке. Я говорю о тех сторонах, точнее о людях, которые и составляют это понятие «жизнь». О людях, которые не развиваются, не воспитаны любовью, и которые творят неописуемые дурацкие, глупые вещи. А люди бывают злые, люди очень злые. Звездочетов ненавидел их всех, ненавидел и бесконечно крепко любил. Потому и редко писал портреты. Потому что не мог выносить эти глупые, алчные, подлые лица. Он видел все их черты, все их слабости. И ему становилось мерзко. Он никак не мог им чего-то простить, но чего?

Люди - создания прекрасные, но превращаются иногда в нечто паршивое. А если их еще несколько, и они настроены злобой против тебя - берегись! Будь осторожен, и не отвечай на злодеяния ненавистью. Иначе она завладеет тобой.

Наш художник перестал верить в людей и не заводил ни с кем тесных знакомств, и ещё ни разу не влюблялся.

***

Небольшой рассказ о дедушке и о случае, который заставил Федора посмотреть по-другому на людей, служил нам, чтобы мы лучше поняли тот сон, который приснился сегодня Звездочетову. А именно. Федору приснились два лица тех самых называемых друзей. Так вот эти лица он будто бы рисовал, и будто бы прочел в них ужасные терзания совести, но он предпочел эти терзания не отображать на портретах, а оставил лица такими, какими они были, и какими он их представлял, подлыми и жалкими. Он нарисовал желчно желтые злые лица, с совсем глупыми глазами и огромными подбородками. Но вот как будто бы пришел его дедушка и подправил работы, все-таки отобразив рассмотренные Федором чувства, мучения в лицах. Федор не мог, конечно, опять подправлять, да еще и дедушкину руку, но пожелал, чтобы автором картины остался дед. Это собственно всё. Федор после долго думал, к чему бы такой сон.

Утро выдалось многообещающим, на небе ни единого облака, солнце высокое яркое потихоньку пробуждало город. Федор проснулся в девятом часу, проснулся от того, что в его руку тыкало что-то холодное и мокрое.

-Ох, Боже мой! Принц, я проспал, забыл тебя выгулять!

Сонный, лохматый, надел что попало под руку, взял ошейник. Долматин запрыгал от радости, заносился, ну как же, он уже почти на полчаса опаздывал, как же его утренние дела, пробежка.

Я очень люблю утренний мир, пожалуй, даже больше чем вечерний, пробуждение всего вокруг, какая-то общая радость витает в воздухе, раньше вставать намного приятнее, хотя и труднее.

Звездочетов погулял с собакой и принялся завтракать. Надо сказать, сегодня его ждал нелегкий день. Решающее событие (если это можно назвать событием) случилось именно сегодня, в 10 часов утра, когда Федор надевал свой рабочий костюм, и брал чистый лист и карандаш для наброска тех самых птичек, как он их назвал, - чириков. А именно, в 10 часов утра в дверь к художнику постучали две дамы, одна молодая и очень хорошенькая, вторая в летах, но очень худенькая и изящная, в очках и с проглядывающейся сединой на пшеничных волосах, собранных в косу. Она, по-видимому, была мамой первой дамы.

Этот стук в дверь, был очень внезапным, художник резко выпрыгнул из радостного своего мира птиц, направился отворять, хотя перед этим пришлось ловить Принца, грозно, но торжественно лаявшего, и явно желающего посмотреть на посетителей. Когда удалось запереть его в ванной, художник открыл дверь, внимательно осмотрел дам, затем спросил, чем обязан.

Отвечала старшая (мама), как-то недоверчиво глядя на его рабочий наряд.

-Нам сказали, что вы очень талантливый художник, у моей дочери через три дня свадьба, и мы хотели бы, чтобы вы нарисовали портрет её и будущего супруга, в подарок. Но так как времени у нас нет, в связи с различными приготовлениями, мы оставим вам фотографии.

-Вы ведь работаете с фотографиями?- Спросила девушка, приветливо улыбаясь.

-Да... да - Федор немного смутился, явное пренебрежение со стороны матери, явная оценка, и далеко не положительная, по внешнему виду, и такие наивные добрые глаза и улыбка дочери.

-Вы даже не представились, я Федор Иванович Звездочетов, - неловко и стесняясь сказал он.

-Ах, да, простите, с этой свадьбой голова кругом, счастье любовь, а столько хлопот. Я Марина Аркадьевна, это моя дочь Анна Вик..., - тут она замялась, наверное не пожелала говорить отчество- Наша фамилия- Хабаровы.

-Пройдемте внутрь, вы дадите мне ваш телефон и фотографии, хотите чаю?- робость художника отступила. Несмотря на свой талант, Федор чувствовал, что он очень нелепым и стеснительным выглядит в глазах других, правда, это его не сильно заботило, хотя было на самом деле так.

-Чай, нет, спасибо, но нет. Нам через полчаса надо, впрочем, неважно, - Марина Аркадиевна отдала фотографии, написала свой номер и адрес на всякий случай.

Всё время, пока в квартире были гости, Принц заливался обиженным, но игривым лаем.

Анна вдруг спросила:

-А кто это у вас так гавкает?

-Это мой пёс, Принц.

-А можно посмотреть?

-Ох, не думаю, что это хорошая идея, он обиделся, за то, что я его запер, впрочем, если хотите, он дружелюбный.

-Аня, ну разве у нас есть время на глупости?

-Мама, а чем мы по-вашему занимаемся, все эти приготовления - такая глупость. Столько денег на ветер, неужели любовь может стоить столько денег? И как вообще можно эти две вещи ставить в одно предложение?

-Ну, полно-полно, - мама явно была недовольна рассуждениями дочки и не разделяла их.

-Что, пойдете смотреть?

-Да, конечно.

Федор выпустил из ванной собаку. Принц еще раза два гавкнул возмущенно и побежал здороваться.

Кажется, Анне Принц очень понравился, она его почесала и попросила не запирать его больше. Затем две дамы удалились, также резко, как и пришли. Договорились через день встретиться, чтобы забрать портреты.

Они ушли, а Федор остался один. Он решил не затягивать с портретами, все-таки свадьба, и решил отложить пока что своих птичек.

На каждый портрет ему понадобится часов по 5, он не хотел волновать дам, поэтому сразу приступил к работе, чтобы выполнить её раньше.

Федор никогда не был влюблен, потому что, как нам уже известно, был подвергнут предательству друзей, и в людей не верил… в искренность людей. То есть он верил в то, что эта искренность у людей есть, но проявляется редко, очень редко. И чтобы еще раз не подвергаться неискренности, лживой дружбе, дружбе, которая ищет выгоды, и гораздо хуже, когда такая еще и любовь. Он оградился мысленно от этого, и верил, что всё настоящее само его найдет... и преданный друг, и девушка, которая станет его жизнью.

Но уже 25 и их не было. Художник любил весь мир, он свято верил, что в мире есть любовь, что рано или поздно человек к ней доходит: сначала, может, к девушке, потом к Господу, а потом и ко всему миру, рано или поздно эта любовь овладевает человеком. И ему дико и грустно было узнавать из историй различных людей, как в чьих-то семьях не любят детей, или как друг поднял руку на друга, как сын ударил мать, муж жену, как за стариком- инвалидом внуки не присматривают, и он тихо умирает, никому ненужный. Но, несмотря на всю эту реальность, а это, возможно, реальность нашей жизни, он верил в прозренье каждого человека, оно наступит, он поймет, поверит, полюбит.

Еще он твердо знал, что каждого можно простить, что нет еще такого предательства, такой подлости, которую нельзя было бы простить. Но он не мог исполнить этого, он не мог простить людям их злобу, их нелюбовь, жадность и т. д.

Звездочетов начал писать сначала девушку, так как она очень яркий отпечаток оставила в его душе. На фотографии она улыбалась, светилась добротой, глаза были голубые-голубые, окруженные густыми длинными ресницами и уверенными дугами бровей, волосы темные, каштановые, кудрями. Наверное, волосы были папины, чьё имя так и потерялось на губах у Марины Аркадиевны.

Анна была очень красива, очень мила, маленький лоб, казалось, не может сердиться, носик курносый маленький, торчал вверх, он был такой детский и насмешливый, но насмешливый по- доброму. Губы красивые, аккуратные, а подбородок гордый, но гордый тоже не всерьез, а так, только, наверное, воображалистый. Федору было приятно рисовать портрет девушки, выводил линии осторожно, он читал лицо её, и хотя, делал только наброски, он уже видел, нет, он знал точно, что никакой подлости в её лице нет, как у других людей. Он знал, что она любит петь, он знал, что она часто улыбается, он видел, что её маленькая гордость, вовсе не как у взрослых, а скорее как у маленьких детей, когда они, например, горды, что станут школьниками. Он знал её, да, теперь он всё знал. Но вот чего он не увидел, так это того, что она влюблена. Он не увидел и страданий, которые испытывают влюбленные, страданий разлук. Он даже знал, наверняка, что у этой девушки никогда ещё не было большой любви, у неё не было и крыльев за спиной, ибо большая любовь приносит страдания, но и окрыляет человека.

Ведь по его, так называемой теории, о которой мы уже писали, сначала человек ищет любовь к конкретному человеку, а через него и любовь к Всевышнему. И вот если ты приобретешь любовь к человеку, ты на полпути к счастью, у тебя вырастут крылья. Так вот, Федор не видел в ней даже и способности к любви, она была еще слишком мала, как ребенок. Её любовь осталась для него загадкой.

Фотография была сделана недели две назад, и её и будущего супруга.

Закончив набросок девушки, он перешел к мужчине. И тут он вошел в неописуемое негодование, ему было очень противно рисовать это лицо, с первого взгляда на него. Лицо желчное, толстое, причем толстое от заплывшей жадности, которая сочилась из глаз, жадность и страсть, глаза наглые, презрительные и ужасно гордые, цвета коричневого и очень маленькие, ресницы редкие. Брови неуверенные. Лоб широкий, как у колобка, возможно из-за редеющих светлых волос. Щеки маленькие, но подбородок, казалось, он аж тройной. Лет ему было, как подумалось Звездочетову, где-то 28. Он нарисовал и отбросил его лицо в сторону.

Наброски были готовы, Федор пошел пить чай, время было где-то полтретьего, солнце светило ярко, облаков по-прежнему не было видно, хотя где-то на севере начинали сходиться тучи, должно быть, скоро будет гроза.

Обедать Федору не хотелось, он всё думал и думал, что же движет этими людьми, ведь они вступают в брак, любви нет ни у одного ни у другого, но почему? Зачем?

Разве это всё подходит к речам Анны, которые так понравились Федору.

«Как же, быть может, она не видит… Нет совершенно явно, что она не видит, как относится к ней этот её жених, какой он человек? Ведь не любит, не любит он её, но почему же, как же это можно не отличить, ведь и она его не любит, и глаза у неё проницательные, именно так я и нарисовал и разобрал их. Она отличается от всех людей, безусловно, она другая. Она живая, настоящая, она ребенок, ей нельзя себя так губить, нельзя, нельзя… Я не понимаю».

Обычно рисуя чей-то портрет, художник не вдавался в историю, ведь все лица, с которыми он имел честь работать, были серыми, однообразными и очень циничными. Ему было не интересно знать их жизнь, они не трогали его. Но тут, тут другое. Федор взбудораженный, допив чай, расхаживал по дому. Потом пошел гулять с Принцем, вернувшись, принялся обрабатывать свои наброски в цвете, сначала "придал жизнь " портрету мужчины, краски брал и смешивал с серыми оттенками, краски мягкие, бледные, не подчеркивал никакую похвальную черту лица, то есть и характера, потому что их и не было. Портрет был готов, теперь только осталось ему высохнуть. Лицо вышло немного лучше, чем на фотографии, не потому что так хотел художник, а потому, что художник чувствовал этого человека, и чувствовал какая краска ему подходит, он раскрывал жизнь на бумаге, а не просто передавал линии, которые запомнил.

Он отложил в сторону своё творение и взял другой набросок, поставил на мольберт, так что лицо Анны смотрело прямо на него. Глаза, он представлял как подчеркнет их свет, как подчеркнет её щеки, её улыбку. Федор даже если бы и влюбился, то стал бы отрицать, поскольку никогда не испытывал этого чувства.

Впрочем, вам судить, что чувствует мой герой, потому что все его цвета шли чрезвычайно живыми, тоже нежными, но всё, что было в этой девушке прекрасного, благородного, детского, чистого - это всё он старался обозначить.

Она тоже получилась несколько лучше чем в жизни и на портрете, но Федор верил ей, он верил, что вот такой человек - это искренний, добрый и самый настоящий человек. Человек живой! Но чем дальше он восхищался Анной, тем не понятней ему было, отчего любви в ней нет. Конечно к такому человеку, как её избранник любви возможно и не могло быть и у любой другой девушки, но ведь мы любим людей не за их поступки или их качества, нам важно, что они просто есть, и что они такие вот. Но подлого человека может любить только подлый человек, а этот человек был очень подлым.

«Неужели она спрятала в себе подлость? Нет, она на неё просто не способна».

Время было 11 часов вечера, когда оба портрета уже были готовы и сохли, а Федор ходил загруженный мыслями об этой девушке. Ему хотелось еще раз увидеть ее, чтобы всё у нее узнать, почему, зачем она идет за этакого человека. Он знал, что если он её увидит еще раз, он поймет это даже без слов.

Мысли терзали его, он не знал как от них избавиться, вышел прогуляться, взял Принца, на минут сорок прогулки мысли его оставили, а в голове лишь мелькало теплое воспоминание улыбки Анны. Но они вернулись домой, и всё возобновилось.

Художник обнаружил, что проголодался, поел и приготовился засыпать. Перед сном ещё раз вспомнив, какое лицо у девушки.

«А она ведь не похожа на всех людей, которые вокруг. Она другая, она как я. Она настоящая». С этим он и заснул. Снов на этот раз у него не было.

Утро выдалось дождливым. Звездочетову очень долго не хотелось вылезать из-под одеяла. Но ему предстоял волнительный день, правда, пока что он этого не подозревал, но воистину это было так. В 10 часов он кое - как покинул свою теплую обитель снов, побрел выгуливать пса. Промок, замерз и вернулся пить чай.

Сейчас надо было звонить Марине Аркадиевне и договариваться, когда бы они смогли забрать портреты.

Сердце Федора замирало, когда он представлял, что еще раз ему представится возможность увидеть Анну, поговорить с ней, и он точно знал, он всё поймет, он обязательно поймет её.

Федор в это утро был очень напряженным, он все думал и о сне, который ему приснился вчера, о дедушке, о лживых друзьях, об Анне.

Ему казалось, что он должен верить Анне, непременно, должен верить, ведь, в конце - концов один случай с некоторыми людьми не говорит ровным счетом ничего обо всех людях.

Была ли эта мысль продиктована любовью или же это просто, сердце Звездочетова нуждалось в ком- то ещё.

Федор взял телефон, набрал оставленный номер, разумеется, Марины Аркадьевны, хотя и Анна оставляла свой.

Гудки... Сердце взволновалось и голос, но голос молодой, веселый, явно не женщины в летах.

-Алло,- звонко и приветливо зазвенело в трубке.

-Здравствуйте, это Звездочетов, художник, я должен был... эмм....портреты готовы.

-Чьи портреты? Какой Звездочетов?

-Анны и... - Федор замялся

-Ах, Анны? Аня, Аня, подойди, тут какой-то художник... Хе-хе, ничего не понимаю, что за художник...

-Здравствуйте, - нежный, но очень радостный голос, продолжал беседу.

Звездочетов заволновался ещё сильнее, заволновался, и неслыханное счастье охватило его. «Вот же она, такая радостная, возможно любит его, а я...».

-Здравствуйте, Анна, портреты готовы, мне привезти?

- Так скоро, да, да, спасибо. Записывайте адрес. Ах, нет. Давайте встретимся на главной площади, возле здания напротив реки, знаете, где это?

-Дда... конечно, во сколько?

-Хотя бы и через два часа! До свидания!

Повесила трубку.

«Так, значит не хочет, чтоб я домой ехал, может, хочет прогуляться и всё обдумать... Или это неожиданный подарок...портреты».

Получилось первое из выше сказанного.

Звездочетов запечатал портреты и оказался в назначенном месте раньше дамы. Знаете, он ужасно любил этот свой большой город, любил бурлящую и извивающуюся реку, вдоль которой он сейчас и прогуливался. Белые чайки кружили в пасмурном небе. Дождь, который был с утра, кончился, но солнце не желало бороться с затянувшей всё небо серостью.

Федор любил пасмурные дни, когда всё время лил дождь, но любил и ясные дни, когда небо открывало огромный свой купол синевы, и казалось, что оно так далеко и недосягаемо, но в этом городе, Федор чувствовал, что это небо слишком близко ему, слишком любил он его ясный высокий вид.

Любимым временем года у Звездочетова был конец октября. Когда безлиственные одинокие деревья качаются под потоками сильного ветра, когда целые дни льет холодный беспощадный дождь. Такая погода сопровождала душевное отчаяние Федора, когда одинокими днями душа его испытывала ужасные страдания, и не знала, кому верить и в чем найти утешение.

Знаете, когда в вашем сердце что-нибудь случается, когда чувствуешь его тяжесть, когда будто в сердце открытая рана, чувствуешь, как это больно, токажется, что тебя снаружи, как холодным хлыстом безжалостно терзает дождь и ветер, и лежишь ты на холодной безжалостной земле. Почему Звездочетов любил всё это, мы знать не можем.

Он ходил взад и вперед, а к нему уже приближалась девушка. Она узнала его, не потому, что увидела лицо, нет, так узнают человека, к которому проникнешься интересом, и всё в его фигуре показалось ей гармоничным и чем-то очень необычным. Его темно- коричневый простой пиджак, темно синий берет на голове и темные джинсы.

Он остановился, облокотился на перила, сопровождающие реку с двух берегов, и смотрел вдаль, на гремящий своими радостями и неудачами город.

Анна тихо подошла к нему, не хотела нарушать его уединенный покой, слегка кашлянула:

-Здравствуйте! Еще раз.

Её появление для Федора было совершенно неожиданным, от удивления он вздрогнул и застыл.

«Вот же она, такая настоящая, живая, и точно такая, какой я её вижу, а глаза без любви».

-Здравствуйте... я принес... вот, - он протянул упакованные в коричневую обертку картины.

-Ах, да, спасибо Вам! Ну и быстро же Вы.

-Да, что там. Это несложно. Лицо Вашего жениха совсем обыкновенное, я довольно часто такие рисую. А Ваше лицо совсем другое, но мне было интересно его рисовать..., - художник смутился.

-Знаете, пожалуйста, дайте мне совет. Я совсем запуталась. Видите ли, Игорь прекрасный человек, я его очень уважаю, но я не могу понять, чего мне не хватает. Я чувствую, что сделаю огромную ошибку, согласившись стать его женой.

-Знаете, лучше бы Вы совета искали не у первого встречного. - Федор покраснел. Но лицо его стало вдруг слишком серьезным.

Анна, казалось, разозлилась, и презирала себя за то, что заговорила о таком важном и личном, но увидев, как покраснели щеки у Звездочетова, сразу смягчилась.

-Простите, но мне показалось, вы художник, вы знаете людей, вы тонко чувствуете.

-Анна, послушайте, я не понимаю, ведь вы, вы такая живая, настоящая, такая искренняя, зачем же Вы выходите замуж за него?

-Ну, так хотят мои родители, и он меня любит, да и я его, наверное, тоже.

-Анна! У него любовь? Да какая там любовь? Анна, зачем вы идете за него? Вы ведь не любите его! - Федор был сильно взволнован, кажется, еще секунда, и он непременно наговорил бы всего, что чувствовал. Но Анна, заметив волнение Федора, удивилась и поставила разговор в тупик.

-Я люблю его, а он очень дорожит мной. Я наговорила лишнего, спасибо за портреты.

Она выхватила из рук художника портреты и пошла прочь. Федор остался стоять, секунды три он не соображал, что произошло. Он смотрел вслед девушке, которую, как ему показалось, он узнал и полюбил. Она смахнула с лица рукой слезы, это оживило его, девушка удалялась, а он колебался, что бы ему сделать. И вдруг побежал, побежал за ней. «Дурак, надо догнать, она не любит его, не любит, НЕ ЛЮБИТ!»

Анна шла, слезы катились. «Прав, прав, прав, он всё понял», - повторяло её сердце.

Она почувствовала, что кто-то бежит, обернулась.

-Анна, простите, простите. Это не моё дело, просто, я не хочу, чтоб такие люди как вы страдали, поверьте, я знаю, что такое жить в страданиях.

Я не имел права думать о вас, но я не могу, я не понимаю, зачем? Для чего вы выходите за этого человека, для чего вы умышленно обрекаете себя на страдания?

-Федор Иванович, - она не договорила и залилась слезами.

-Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь! Я не хотел вас огорчить.

-Федор, я не хочу огорчать родителей, и я любила этого человека давно, когда только узнала его.

-О, нет, вы никогда не любили, Анна, пожалуйста, не выходите за него, он не заслуживает вас. Вы, вы, вы как я, настоящая и способная на огромное чувство. Я, я, я думаю, нам нужно вместе.., - на последних словах он выдохся и промямлил слабо-слабо.

-Я не могу, я выхожу замуж. Прощайте. - С этими словами она поймала такси и уехала. А наш герой побрел домой.

Вы знаете, Федор Иванович был замечателен, но он слишком никому не доверял, он был словно

замкнут в своем мире, и боялся людей.

Состояния Федора сейчас было слишком непонятным. Он был в недоумении, слишком много мыслей. Звездочетов не знал, что ему делать. «Поехать к ней? Да ни к чему, она ясно дала понять, чтобы я не вмешивался. Но как же? Ей ведь необходима помощь. Как человек осознано идет на такой шаг, который сделает его несчастным? Почему? Разве человек враг сам себе и желает себе зла? Тогда как можно называть людей эгоистами, когда они шагают в нелюбовь, уверенно перебирая ногами. Пусть, если есть корысть, если есть зависть, если брак по расчету, если нет любви, но тем они и несчастнее, что нет любви. Брак, в котором нет любви, бессмыслен, и все равно не даст ничего хорошего.

Каждый человек родился на этой планете, чтобы открывать себя, чтобы познать такое счастье, как любовь, и каждый это рано или поздно осуществит. Но люди ведь отказываются и не хотят открывать в себе то, для чего они рождены. Любовь сопровождает человека всю его жизнь, с первого вздоха и до последнего выдоха, и после смерти тоже, и почему человек сам отрекается от этого чувства, он все равно будет любим кем-то, но почему он не дает никому возможность? Почему он вступает в брак с не любимым? Это невозможно объяснить. Слепой тот, не у кого проблемы со зрением, но у того, кто не видит любовь вокруг себя.

Анна, ах, Анна, она сказала, что любит его, лишь потому, что слишком хорошо поняла меня, какая она проницательная. Она предана ему, она не способна на измену.

Вот ведь и измена возникает в результате этой нелюбви. Если человек не чувствует любви, он будет искать её в ком-то другом, но бывает так, что сердце не способно до конца проникнуться любовью своего избранника и ищет любовь в ком-то более слабом и не способном на это сильное чувство».

И всё в таком роде думал Федор, он впервые так тесно столкнулся с понятием "Любовь ". Но он точно знал, что она шагнула в его сердце.

Он захотел вздремнуть, времени было 4 часа, Федор накрылся с головой одеялом, к нему запрыгнул Принц, и они оба заснули.

Дата добавления: 2015-08-20