Вторая нормандская кампания

Осада Руана затянется еще дольше, чем осада Шартра, подвергнув тяжелому испытанию терпение командиров и стойкость солдат. Нормандская столица, окрыленная успехом парижан, горела желанием тоже выстоять. Ее губернатором был сын Майенна, а комендантом гарнизона — способный военачальник Андре де Виллар. Он сумел использовать фанатизм руанцев, заранее подготовив город к длительной обороне {370} и рассчитывая воспользоваться ошибками противника. А они будут. В ставке короля Бирон пользовался репутацией энергичного и решительного полководца, однако поговаривали, что он без особой надобности умышленно затягивает операции. Его упрекали также в том, что он избрал основной своей целью неприступный форт Сент-Катрин, тогда как непрерывная осада самого города могла бы привести к желаемому результату. Почему бы не использовать жесткую блокаду, тем более что королевские войска были довольно малочисленными: 2500 швейцарцев, 3000 ландскнехтов, 3000 французов и 400 англичан?

Осада больших городов не занимала короля. Он скучал, во всем, исключая штурмы и кавалерийские налеты, полагался на Бирона или других военачальников. Проходили недели, дело затягивалось. Генеральный штаб с нетерпением ждал известий из Пикардии. Стало известно, что Фарнезе готов снова вмешаться, но поставил определенные условия Майенну. Он хотел получить город Ла Фер и разместить там испанский гарнизон. Крепость должна была стать первым звеном в цепи укрепленных точек, расположенных в 10 лье друг от друга. Майенну не нравилась столь явная оккупация французской территории. Несколько недель он колебался, но в январе 1592 г. вынужден был подчиниться требованиям испанцев. В виде компенсации Филипп II пообещал ему 400000 экю в год на продолжение войны. Фарнезе с 23000-й армией и Майенн сообща выступили в поход на Нормандию. Для короля прошлогодняя ситуация у стен Парижа могла теперь повториться с Руаном. Новая дилемма — оставаться на месте {371} и ждать или сниматься с лагеря и атаковать. Король рвался скрестить оружие с врагом. Ему не терпелось помериться силами с герцогом Пармским. Чтобы не снимать осаду, он оставил у Руана большую часть армии во главе с Бироном, а сам с 6000 кавалеристов направился на Север. После короткой стычки с врагом он вернулся в Невшатель-ан-Бре. Оттуда 5 февраля 1592 г. с 400 кавалеристов он совершил смелый рейд в Омаль. Рони пытался его удержать, сказав, что подобная неосторожность пристала рядовому командиру, но жизнь короля принадлежит его подданным. Генрих IV не внял его увещеваниям, чуть не попал в плен, с трудом отбился, повернул назад и получил пулю в поясницу.

В Париже известие о ранении короля преисполнило радостью сердца горожан. Священник Буше уверял, что ненавистный враг обязан своим спасением магической силе «знаков», которые он носит на своем теле. Значит, дьявол с ним заодно. Это всего лишь «комариный укус», уверял раненый Морнея, вернувшегося из Лондона. Сущие пустяки, главное — поскорее убраться, так как Фарнезе и Майенн уже были у Невшателя. Оседлав коня, Генрих вновь обрел юношеский пыл гасконского вояки, каким он был во времена Каора или Мон-де-Марсана. Со своим небольшим мобильным войском он скакал по стране, атакуя и тут же скрываясь. Вероятно, он предпочитал эту полную приключений жизнь скучному существованию осаждавших в траншеях Дарнеталя, так как новости из Руана были неутешительными.

Особое усилие требовалось от инженеров. Король приказал изготовить в дьеппском арсенале четыре пуленепробиваемые и огнеупорные повозки, обитые {372} шерстью и полотном и вмещающие по 80 человек. 10 февраля они прибыли к Руану, но осажденных это не смутило. 26 февраля Виллар совершил общую вылазку, которая увенчалась успехом. Королевские войска понесли тяжелые потери, и Генрих не смог помешать Фарнезе и Майенну войти в город 20 апреля, после чего дал сигнал к отступлению. Дворянские отряды один за одним покинули войско, иностранные наемники были изнурены или больны.

Освободив от осады Руан, Фарнезе взял Кодбек, где был ранен, потом захватил Ивето. Генрих IV его преследовал, пытаясь зажать между морем и Сеной. Правда, он одержал много частичных успехов, но старый раненый лев не замедлял своего продвижения из-за столь незначительных уколов. Он продолжал свой путь, достиг Парижа с левого берега, потом двинулся во Фландрию.

Но судьба продолжала обрушивать на Генриха IV удар за ударом. Он с трудом взял Эперне и Провен, во время осады Эперне погиб Бирон. Принцы крови были разбиты в Краоне испанскими войсками, высадившимися в Блаве. Испанцы распространили свое господство на всю Бретань и Мэн, Лангедок и Гиень. Герцог Немурский завладел Вьенной в Дофине. Уже в конце 1591 г. положение было не очень хорошим, но в начале 1592 г. оно значительно ухудшилось. Несмотря на все свои подвиги, король уразумел, что военная удача от него отвернулась. В этих условиях следовало более серьезно, чем в прошлые месяцы, задуматься о переговорах.

Диалог мог установиться только между ним и Майенном. Но оба они были побежденными. Ситуация сложилась в пользу радикальных сил и короля {373} Испании. Париж бурлил, как никогда раньше, с тех пор как в его стенах разместился гарнизон из 4000 испанцев и неаполитанцев. Там не смолкали крики, речи и угрозы, устраивались многолюдные процессии. В марте 1591 г. проповедники начали обличать «политиков». Священник Буше призывал уничтожить их всех; пришло время, говорил он, взяться за серп и нож. Прибытие в августе молодого герцога Гиза, сбежавшего из турского замка, где он находился в заключении, вызвало безмерный восторг. Давид, чудесным образом спасшийся, чтобы стать во главе избранного народа! Наконец-то явился настоящий Гиз, способный обуздать беарнскую лисицу, не то что этот бездарный Майенн! Общество созрело для нанесения удара по умеренным и предателям.

15 ноября за связь с врагом были арестованы, а потом без суда и следствия повешены первый президент Парламента Барнабе Бриссон и два советника. Из рук в руки начали передаваться списки лиц, подлежащих немедленному уничтожению. Акт насилия в Париже поверг в ужас всю страну. Казнь членов Парламента была покушением на правосудие, на высшие государственные инстанции, потрясением устоев общества. Парижане перешли все границы, они заперлись в своем бункере посреди всеобщего негодования. Майенн, вне себя от гнева, вошел в город и тотчас же принял необходимые меры, чтобы выразить свое крайнее возмущение кровавым актом насилия. 4 декабря в зале Кариатид Лувра было совершено несколько казней, но поплатились только пешки, так как главные виновники — священники — были неприкосновенными. Комендант Бастилии Бюсси-Леклерк спешно покинул город вместе с Кроме и {374} Лонуа, самыми скомпрометированными членами совета Шестнадцати.

Дата добавления: 2015-08-02