Глава 11. Петра проскользнула на диванчик и устроилась за столиком Буна.

Петра проскользнула на диванчик и устроилась за столиком Буна.

Он делал вид, будто тщательно изучает меню, что само по себе было смешно: Бун завтракал тут каждое утро последние десять лет. Не только он сам прекрасно знал, чего хочет на завтрак, но и официантка, которая уже успела передать не сделанный еще заказ повару. Бун всегда заказывал одно и то же.

Официантка, известная как НеСанни, была высокой блондинкой, хорошенькой и длинноногой. Интересно, задумалась Петра, в Калифорнии что, где-то действует фабрика по производству официанток? В любом баре работает такая вот блондиночка. Когда Санни уволилась из «Рюмки» и отправилась в профессиональное сёрферское турне, в ресторане мгновенно появилась ее замена – такая же высокая, блондинистая и ногастая, прекрасный образчик идеальной калифорнийской девушки.

Никто не знал, как зовут новенькую официантку, да и ее саму, похоже, не очень волновал тот факт, что к ней прилип ярлык «НеСанни», обрекающий ее на вечное сравнение с непревзойденной Санни. Конечно, НеСанни – жалкое подобие оригинала. Хорошенькая, это да. Но ей недостает глубины, ума и доброты Санни.

И вот НеСанни подошла к их столику и, уставившись на Буна, забубнила:

– Яйца мачака^[16] с сыром, кукурузные и пшеничные тортильи; черные бобы и картошка, ее положить отдельно, кофе с двумя кусочками сахара.

Бун притворился, будто рассматривает меню в поисках альтернативы.

– Только пшеничные, – наконец произнес он.

– А? – не поняла официантка.

– Только пшеничные тортильи, кукурузных не надо.

Минуту НеСанни переваривала эту шокирующую новость, после чего повернулась к Петре:

– А вам?

– У вас есть чай со льдом? – поинтересовалась Петра.

– Э-э, кажется, да.

– Тогда я буду чай со льдом и лимоном, но без сахара, пожалуйста.

– Лимон… без сахара, – повторила вслух НеСанни, направляясь к кухне, чтоб передать заказы повару. Правда, тот уже начал готовить завтрак Буну, как только увидел, что он вошел в дверь.

– Да убери ты это меню, – не выдержала Петра.

Бун послушно отложил меню и внимательно посмотрел на Петру. И это был не самый ласковый взгляд на свете.

– Почему ты так злишься?

– Келли Кухайо был одним из самых изумительных людей, каких я только знал, – ответил Бун. – А твой отморозок подзащитный его убил.

– Убил, – не стала отрицать Петра. – Но я вовсе не уверена, что он должен сидеть за убийство первой степени.

Бун пожал плечами. Дело-то для полиции верное – окружной прокурор отправит Кори на электрический стул, и будет права. Мэри Лу Бейкер – настоящий ветеран прокуратуры. За время работы обвинителем она почти никогда не проигрывала, а уж это дело разозлило ее не на шутку.

Еще бы она не злилась – все местное общество было в ярости. Убийство не сходило с первых полос целых две недели. Любое, даже самое незначительное, изменение в ходе расследования тут же освещалось в прессе. В многочисленных радиопередачах ведущие и участники в один голос требовали для Блезингейма смертной казни.

Весь Сан-Диего желал ему смерти.

– Зато я могу сказать, в чем я точно уверена, – продолжила Петра. – Весь город превратился в толпу линчевателей Кори Блезингейма, потому что он вредит индустрии туризма, от которой зависит экономика города. В Сан-Диего хотят, чтобы семьи с детишками приезжали в ПБ и тратили тут деньги, чего не произойдет, если город приобретет репутацию опасного места, кишащего преступниками. Поэтому город устроит Блезингейму показательную порку.

– Неужели? – откликнулся Бун. – А еще какие-нибудь теории заговора у тебя на примете есть?

– Раз уж ты спросил, – мило улыбнулась Петра. – Я считаю, что ты злишься из-за того, что идиотское убийство разрушило твои представления о сёрфинге как о чем-то высокоморальном и святом, возвышенном и далеком от грязного несовершенного мира, в котором люди убивают друг друга даже без особых на то причин. Несчастный придурок Кори Блезингейм разрисовал граффити твою уютную Утопию, и ты не можешь с этим смириться.

– Ничего, что я тут сижу, а, доктор? Или может, мне прилечь на пол, раз уж тут нет кушетки? – поинтересовался Бун.

– Устраивайся поудобнее.

– С удовольствием, – ответил Бун и, вытянув шею, поискал глазами НеСанни. – Заверни мне все с собой, хорошо?

– Трус, – бросила Петра.

Бун поднялся, порылся в карманах джинсов и вытащил пару смятых банкнот – чаевые. Хозяин «Рюмки», Чак Хэллоран, не позволял Буну платить по счетам в его заведении.

– Точно трус, – не отставала Петра. – Ты не только боишься заглянуть себе в душу, ты даже боишься взяться за это дело, потому что твои дружочки-сёрферы могут разозлиться и вышвырнуть тебя из вашего милого братства. Я бы никогда не подумала, что ты трус, Бун, но ты не оставляешь мне иного выбора.

– А хотя, знаешь что? – обратился Бун к НеСанни. – Отмени весь заказ.

Повернувшись, он вышел за дверь.

К столику подошла НеСанни.

– А вы будете свой чай? – спросила она у Петры.

– Почему бы и нет? – вздохнула та.

НеСанни молча поставила перед ней стакан.

А ведь у нас есть кое-что общее, подумала Петра.

Мы обе – не Санни.

Дата добавления: 2015-08-02