Краткий обзор Третьего Рейха 2 страница

Сам Гитлер не внес ценного вклада в проблематику мировоззрения в высшем смысле. Красноречиво уже его увлечение Вагнером (как и Чемберлен он считал Рихарда Вагнера "пророком германства"). Он не мог понять что, при всем величии его романтического искусства, Вагнер часто искажал многие традиции и северные, германские саги. В своих книгах и выступления Гитлер часто обращался к Богу и Провидению, избранником и исполнителем воли которого он себя считал, однако, непонятно, что это было за Провидение, если он, следуя в этом скорее Дарвину, нежели Ницше, полагал высшим законом жизни право сильнейшего и считал предрассудком всякое сверхъестественное вмешательство или порядок, превознося современную науку и "вечные законы природы". То же самое можно сказать о главном идеологе движения, Альфреде Розенберге, по мнению которого современная наука являлась "творением чисто арийского духа", причем его не смущало то, что мы обязаны ей не только техническими завоеваниями, но в той же мере необратимым духовным кризисом современной эпохи, десакрализацией вселенной. Подобное, чисто рационалистическое непонимание основных положений религии, парадоксально уживавшееся с мистикой крови, было во многом свойственно Гитлеру, но именно Розенберг дал ему теоретическое обоснование; достаточно сказать, что он считал обряды и сакральные церемонии предрассудком, порождением не арийского духа.

Таким образом, становится понятно на каком низком уровне разыгралась борьба за мировоззрение, приняв подобное направление. Апогеем можно считать "натурализм", отрицающий всякую подлинную трансцендентность. Например, отрицалось различие между душой и телом, как не арийская, "левантийская" выдумка; расизм постулировал и мыслил их неразрывное и субстанциальное единство. Логическим следствием стало отрицание истинного бессмертия, допускалось лишь "бессмертие в роде". Становится очевидно сколь своевольно расовая пропаганда обращалась с традициями арийских (индоевропейских) цивилизаций, так как в них трансцендентность признавалась и часто была основой этических добродетелей, которым упомянутые национал-социалистические идеологи придавали чисто человеческую и главным образом натуралистическую ценность (к примеру понятны беспросветные перспективы так называемого "трагического героизма"). В этом отчасти сыграли свою роль далеко не лучшие идеи Ницше: например антиаскетический предрассудок (предполагая существование лишь чисто "мазохистской", по сути умерщвляющей аскезы, хотя в виду имелась "имманентная" аскеза, т.е. самодисциплине). Достаточно процитировать абсурдное высказывание одного ученого, в других случаях обладающего неоспоримыми достоинствами, Г. Ф. Гюнтера, по поводу буддизма: когда индоевропейцы (арийцы) захватили Индию, то под влиянием окружающих, прежде всего климатических условий, их энергия, первоначально направленная на утверждение жизни, изменила полярность и стала отрицать жизнь, "которая есть страдание", путем аскезы.

Позитивным аспектом отдельных национал-социалистических или близких им по духу кругов могло стать изучение происхождения и возвращение к истокам. Однако и в этом вопросе, решить который уже пытались отдельные апостолы германизма, из-за предрассудков не смогли достигнуть позитивного решения. В дальнейшем, говоря об СС, мы расскажем о некоторых инициативах подобного типа. В рамках партии ограничились эксгумацией древних обычаев, имевшей практически фольклорной характер. Массовые манифестации носили в первую очередь гипнотизирующий и зрелищный характер. Например, ритуальное зажжение огня и движение свастики, составленной из групп людей с факелами на Берлинском стадионе в день летнего солнцестояния. Откопали древние германские символы "руны", используя их в наименованиях некоторых организаций (те же СС). Однако, в области символов (тесно связанной с традиционным мировоззрением) указанное непонимание измерения трансцендентности создавало непреодолимое препятствие. Древний, "магический" аспект рун также игнорировался. Кроме того в том, что касается правильного понимания и использования изначальных символов, крайне сомнительно, что национал-социалисты, начиная с самого Гитлера, по настоящему осознавали значение основного символа национал-социализма свастики. По словам Гитлера она символизировала "миссию борьбы за победу арийского человека, за триумф идеи созидательного труда (sic), который всегда был и будет антисемитским". Поистине примитивное и "профаническое" толкование. С точки зрения арийского происхождения, совершенно непонятно, что общего могло быть между свастикой, "созидательным трудом" (!) и еврейством. Кроме того, этот символ фигурировал не только в арийской культуре. Не объяснили и того, почему свастика как национал-социалистический герб была перевернута, т.е. вращалась в направлении, противоположном общепринятому при ее использовании в значении солнечного и "полярного". Вряд ли при этом знали, что обратное движение знака символизирует могущество, тогда как нормальное вращение означает "знание". Когда свастика стала эмблемой партии, у Гитлера и его окружения напрочь отсутствовали знания подобного рода.

Если "Mein Kampf" Гитлера стал политико-идеологической Библией национал-социализма, то главной работой в области мировоззрения и толкования истории в Третьем Райхе считался "Миф XX века" Альфреда Розенберга. К ней обращались по самым разнообразным поводам в вопросах воспитания новых кадров. По сути эта книга является компиляция, за которой впрочем нельзя отрицать определенных достоинств синтеза и удачных интерпретаций; в частности в ней использованы исследования Вирта по предыстории нордико-атлантической цивилизации и Я. Я. Баховена по морфологии древних цивилизаций. Однако, даже исключая уже указанные ошибки и антикатоличество практически просветительского типа, можно сказать, что она написана чрезвычайно небрежно, что играет на руку противнику. Ситуация ухудшается по мере того как Розенберг от далекой древности приближается к нашему времени, так как становится все более заметно чрезмерная схематизация целого в односторонне немецком и политическом смысле. Тем не менее, "Миф XX века", пусть не совсем официально стал в Третьем Райхе основным источником в области борьбы за мировоззрение.

Наши критические замечания однако, не мешают признать того факта, что в Третьем Райхе попытались решить указанную проблему мировоззрения, мужественно искали новые горизонты. К сожалению, у существовавших в этой области тенденций отсутствовали адекватные точки отсчета или же их развитию препятствовали предрассудки и заблуждения. Трудно сказать как сложилась бы ситуация при ином развитии событий, если бы Третий Райх имел более длительную и спокойную жизнь и решением этих вопросов занялись бы более сведущие и не связанные текущими, особенно примитивными германо-расистскими лозунгами люди. Некоторые из этих тенденций обвиняют в "язычестве", однако, с нашей точки зрения, в принципе дискуссия по поводу отдельных аспектов христианской и католической концепции сакрального, христианского мировоззрения и морали была достаточно мягкой. В определенных условиях это даже могло дать плодотворные результаты. Для того, чтобы сохранить высокий уровень, нельзя просто оспаривать исключительную значимость христианства, необходимо признать наличие в нем сакральности и трансцендентности, что, однако, является не христианским, а дохристианским наследием. В ином случае существует опасность, что нехристианское мировоззрение, к которому хотели вернуться, станет "языческим" именно в том отрицательном смысле, который христианская апологетика приписывала всему нехристианскому, чтобы иметь возможность превозносить новую веру. Так называемая "германская религия" или "вера", идеи создания которой распространились в определенных кругах имела явно натуралистическую и пантеистическую основу, что ставило её на довольно низкий духовный уровень.

XIII

Мы подошли к концу нашего исследования. Надеемся, что оно сможет послужить основой для критической оценки структур и значения фашизма, рассматриваемых с точки зрения, отличающейся как от одностороннего восхваления, так и от априорного поношения. Для чего необходимо использовать критерии, выводящие за ограниченный горизонт, свойственный обеим позициям.

В связи с этим воспользуемся возможностью указать на неординарность "чрезвычайных" законов, принятых в Италии против фашизма и пропаганды фашизма, и действующих по сей день, пусть даже в несколько измененном виде.

Мы не возражаем против того, что "демократия" имеет право на собственную защиту при помощи законодательных мер. Однако, при этом необходимо иметь в виду процессуальную политическую форму, а не однозначную и догматичную доктринальную систему, так как во втором случае определения "демократии" многочисленны и разнородны, и мы столкнулись бы со специфическим противоречием. Как бы это ни казалось парадоксальным, демократическая "свобода мнений" должна допускать пропаганду и защиту антидемократических идей, так как в ином случае она сама становится насильственным, тираническим режимом (впрочем, многие говорили, что ни один режим не является столь нетерпимым и фанатичным, как тот, который провозглашает "свободу").

Демократия, как метод, имеет право бороться лишь с практической деятельностью, направленной на захват власти и овладение государством насильственными методами. Если бы вышеупомянутое законодательство, преследуя как преступление возрождение фашистской партии, руководствовалось этим правилом, мы не могли бы ничего возразить против (при этом не надо забывать, что в Италии фашизм пришел к власти законным путем: Муссолини получил бразды правления от монарха, а в Германии нацизм добился успеха через победу на выборах).

Однако, обсуждаемое законодательство направлено не только на подавление внешних проявлений (фашистское приветствие, черные рубашки, фашистские гимны и т.д.), но также расценивает как преступление "апологетику фашизма". Это юридический абсурд назначать наказание, не определив состава преступления - в нашем случае: сначала необходимо дать четкое определение понятию "фашизм". Тем не менее, это связано в частности с фактической невозможностью. Читателю, следовавшему за нами до данного момента, совершенно ясно, что тот, кто хочет осудить и окончательно искоренить фашизм, в то же время вынужден осудить идеи и принципы, присущие не только фашизму, но игравшие значительную роль во многих предшествующих системах. Пришлось бы признать "фашистскими" большинство государств, существовавших с древнейших времен, в основе которых лежал принцип авторитета и иерархии и которые не допускали ничего подобного абсолютной демократии, либерализму или социализму.

Серьезное законодательство по самозащите демократии для того, чтобы быть последовательным и не свидетельствовать об очевидном сектантстве, должно быть составлено иным образом: необходимо дать общее определение конституционно неприемлемой системы, частным случаем которой являлся бы фашизм (естественно в отдельных своих проявлениях), которую, если угодно, можно назвать "тоталитарной" в указанном отрицательном смысле. Подобное определение должно иметь структурный и объективный характер, без приклеивания ярлыков. Однако, совершенно очевидно, что законодательство, составленное таким образом, в первую очередь ударило бы по коммунизму и привело к немедленному роспуску и запрету компартий в демократическом государстве, как это наиболее последовательно было сделано в США и, поначалу, в ФРГ.

Италия, приняв законодательство против фашизма, не дополнила его еще более суровыми мерами против коммунизма и коммунистической пропаганды (между тем общеизвестно, что в Италии компартия является активной организацией, занимающейся пропагандой, обладающей складами оружия, сетью "ячеек", иностранным финансированием и так далее, так что здесь требуются абсолютно иные меры, нежели против устрашающего "возрождения фашистской партии"). Подобная ситуация свидетельствует о специфической направленности, определенной не чистой юридической мыслью, но пристрастием; в данном случае, демократия на практике находится под влиянием левых сил и коммунистов, которые, как говорилось ранее, в тактических целях используют демократию для того, чтобы уничтожить ее саму, пользуясь невежеством, загипнотизированностью и низостью ее представителей.

В современной Италии подобная небеспристрастность, невежество и самовлюбленность порой доходят до пределов настоящей безответственности. Поэтому было бы естественно признать важность появления и организации национального движения как противоядия от широко распространившегося и проникшего во все структуры страны зла. Два выдающихся социолога Парето и Моска справедливо указывают на то, что после возникновения индустриализованного общества массы, с расширением сферы публичных услуг, современному государству угрожает опасность мгновенного паралича средств, которыми оно ранее располагало для защиты своего авторитета; в чрезвычайно ситуации, учитывая роль профсоюзов и организацию рабочих масс, путем призыва к забастовкам и саботажу можно блокировать всю национальную организацию и вмешательство сил полиции или даже армии может не дать положительного результата. Учитывая, насколько сегодня Италия поражена коммунистической заразой, представляется очевидной необходимость создания национальным движением своего рода сети, охватывающей всю страну и способной быстро мобилизовать своих сторонников в случае чрезвычайной ситуации, чтобы повсюду (на заводах, в учреждениях, сфере услуг и т.д.) суметь противостоять блокаде. Первоочередной целью должна быть защита от развала государства и его авторитета (даже если это "пустое государство"), а не отрицание того и другого. Вклад, который могло бы внести в решение указанной проблемы правое движение, похоже ускользает от внимания современных правителей демократической Италии (гораздо более испорченных, чем все раннее существовавшие политические классы), которые подвержены психозу "фашизма" и способны лишь придумывать "чрезвычайные законы", поверхностность и односторонность которых мы показали.

* * *

В начале мы говорили о том, что в кратком исследовании, подобном нашему невозможно полностью изложить политическую доктрину правых, однако, в ходе критического анализа постепенно будут вырисовываться ее основные предпосылки. Надеемся, что так и произошло. Однако, возможно для многих результат покажется неконкретным. Действительно, необходимо измерить дистанцию, отделяющую принципиальную доктрину правых от существующей сегодня политической и идеологической реальности. Кроме чуть ранее упомянутого нами национального движения, которое имеет значение, прежде всего, как рабочая сила для практически физической защиты, кто сегодня обладает мужеством взять на себя и бескомпромиссно защищать указанные нами позитивные аспекты фашизма, при этом уделяя особое внимание монархической, аристократической и иерархической идее, которую мы выявили путем отделения негативного от позитивного, и адекватной интеграции стремлений, существовавших в фашизме?

Таким образом, учитывая сложившуюся ситуацию, необходимо понять, что критический анализ, подобный предпринятому нами в данной работе, имеет чисто теоретическое значение и может быть интересен лишь тем, что, по нашему мнению, не только в Италии, но и во всей Европе подобного исследования - беспристрастного и касающегося лишь принципиальных положений, родственного по духу почти забытым идеям высшей традиции - до сих пор не было. С практической точки зрения возможно ситуация предстанет в ином свете лишь в том случае, если вместо окончательного развала, к которому ведут сегодня подрывные силы, пользуясь средствами, предоставленными им в распоряжение демократическими законами, придут к подлинному кризису, перед лицом которого, вследствие реакции национального организма, аналогичной той, что происходит иногда в индивидуальном физическом организме, последние жизненные силы которого находятся под угрозой истощения, единственной альтернативой станет уже предсказанная Донозо Кортесом и здесь нами упомянутая, ситуация между "абсолютными отрицаниями" и "высшими утверждениями". Сегодня, однако ничто не позволяет говорить о подобной перспективе и в мотивации данной работы не лежит никаких особых практических намерений.

Подводя итог, в качестве заключительных выводов нашей работы, укажем важнейшие черты того типа государства и режима, который мог бы возникнуть, опираясь на движение "фашистского" типа, преодолевшего в решительно правом смысле все колебания и путаницу, имевшиеся в восстановительных движениях прошлого. В первую очередь, необходимо опираться не на известный строй и практическую деятельность итальянского фашизма и аналогичных движений, обусловленные конкретной практически неповторимой исторической ситуации, но на то, что сохранило и может сохранить ценность и эффективность, на его скрытые возможности, т.е. то, чем "он мог и должен был быть" в случае реализации определенных условий.

Первая характерная черта государства подобного типа - решительная и бескомпромиссная позиция против всякой демократии и социализма. Необходимо покончить с глупым ослеплением, трусостью и лицемерием тех, кто сегодня твердит о "демократии", пропагандирует и прославляет ее. Демократия - это регрессивное, сумеречное явление.

Настоящее государство должно быть ориентировано как против капитализма, так и против коммунизма. Основу его должны составлять принцип авторитета и трансцендентный символ господства. Естественным воплощением данного символа является монархия. Стремление узаконить эту трансцендентность, имеет основополагающее значение.

Монархия вполне совместима с "легитимной диктатурой", в соответствии с древним римским правом. Монарх может доверить (обязательно на основе лояльности) исключительные права человеку особых качеств и квалификации, в случае возникновения чрезвычайных ситуаций или для решения особых задач.

Возможна система "авторитарного конституционализма", которая включает в себя преодоление детерминизма и мифологии так называемого "правового государства". Право не возникает из чего-то завершенного, имеющего характер незыблемой ценности. В основе всякого права лежат отношения силы. Власть, стоящая у истоков права, может вмешиваться, устраняя и изменяя действующие структуры, когда этого требует ситуация, свидетельствуя тем самым, что в политическом организме всегда существует воля и власть, что он не сводится к чему-то абстрактному, механическому и неодушевленному.

Государство - это элемент, доминирующий над нацией, народом и "обществом". Оно (а вместе с ним и все то, что свойственно политическому порядку и политической реальности) определяется главным образом на основе идеи, а не натуралистических и договорных факторов.

Не договорные отношения, но отношения лояльности и послушания, свободного подчинения и чести лежат в основе настоящего государства. Ему чужды демагогия и популизм.

Подлинное государство органично и едино, при этом не являясь "тоталитарным". Указанные отношения создают предпосылку для возможности широкой децентрализации. Частные свободы и автономии прямо пропорциональны лояльности и ответственности. Когда эта пропорция нарушается, власть сосредоточенная в центре, проявляя собственную природу, вмешивается там, где это необходимо с тем большей твердостью и суровостью, чем больше свободы было допущено.

Настоящее государство не признает системы парламентской демократии и партократии. Оно может дозволить лишь гибкое и дифференцированное корпоративное представительство для Нижней или Корпоративной Палаты над которой стоит Верхняя Палата, как высшая инстанция, гарантирующая приоритет политического принципа и высших (а не только материальных и практических) целей.

Кроме того, необходимо решительно противостоять ложной системе всеобщего равного избирательного права (распространенного сегодня даже на женщин). Необходимо отказаться от лозунга "политизации масс". Большинство здоровой нации не должно заниматься политикой. Фашистский принцип "авторитет, порядок и справедливость" сохраняет в настоящем государстве незыблемое значение.

Политическая партия, необходимый орган движения в период борьбы и на переходной стадии после захвата власти и стабилизации, не должна послужить поводом к созданию "однопартийной системы". Основной задачей должно стать создание Ордена, соучастника достоинства и авторитета, сосредоточенных в центре и исполняющего ту роль, которую в существовавших ранее традиционных режимах, играло дворянство как политический класс занимающий ключевые позиции в государстве: в армии, на дипломатических должностях и т.п., предпосылкой чего служили суровая этика и особый образ жизни. Это ядро должно стать также хранителем и носителем идеи государства и предупредить "цезаристскую" изоляцию верховного правителя.

Сфера политики и власти по самой своей природе независима от экономики и не должна подчиняться экономическим группам или интересам. Кстати, процитируем слова Суллы, который говорил, что он стремится обладать не золотой утварью, но иметь власть над теми, кто ею владеет.

Корпоративная реформа должна быть осуществлена в конкретности мира труда и производства, т.е. на предприятиях, с целью их новой органичной реорганизации и решительного избавления от классовости, классовой борьбы, а также как от "капиталистической", так и пролетарской или марксистской ментальности. Профсоюзы, основное орудие беспорядков последнего времени, настоящая раковая опухоль демократического государства, должны быть уничтожены. Согласно фашистской концепции, государство должно стать руководителем и судьей в случае неполадок и конфликтов. Объективность и сила этой высшей инстанции позволят устранить использование в качестве орудия шантажа, забастовок, наносящих непоправимый вред и организуемых для достижения скорее политических, нежели социальных или экономических целей, что абсолютно неприемлемо в настоящем государстве.

Защита принципа подлинной справедливости приведет к отказу от так называемой "социальной справедливости", стоящей на защите интересов исключительно низших слоев населения, так называемого "рабочего класса", в ущерб высшим классам, что приводит к самой настоящей несправедливости. Настоящее государство должно быть иерархичным прежде всего потому, что знает и способно установить иерархию подлинных ценностей, утверждая приоритет ценностей высшего, а не материального и практического плана и признает естественное неравенство или различие социального положения, возможностей, достоинства. Оно отвергает ложный лозунг государства труда, будь то "национальное" государство или нет.

Жизненно важным условием для существования настоящего государства является создание особой атмосферы: климата наиболее возможно высокого напряжения, но не насильственного возбуждения. Желательно, чтобы каждый занимал свое собственное место, чтобы ему нравилась деятельность, соответствующая его собственной природе и склонностям, а следовательно свободная и желанная в первую очередь сама по себе, а не из практических соображений и нездорового желания прыгнуть выше собственной головы. Не ко всем применимо требование следовать "аскетическому и воинскому мировоззрению", однако, можно стремиться к созданию атмосферы высокого напряжения, к личной жизни, которая выбирает свободу, а не благосостояние и prosperity, за которые приходится расплачиваться ограничением свободы, налагаемым неизбежными экономическими и социальными условиями. Автаркия, в указанных нами рамках, является ценным фашистским принципом. Высокой оценки заслуживает и стремление к мужественной, сдержанной суровости жизни, способности ограничить потребности, а также вкус к внутренней дисциплине и антибуржуазная ориентация жизни. Недопустимо нахальное морализаторское вторжение общественного в личную жизнь. В этой области принципом должна стать свобода, непосредственно связанная с ответственностью, и еще в большей степени, с приоритетом принципов "высшей морали" перед конформистскими принципами "мелкой морали".

По сути, климат настоящего государства должен быть персонализирующим, живительным и свободным. Внутренняя сила должна потенциально притягивать отдельных людей, группы, частные объединения и людей Ордена, к центру. Указанное притяжение, за которым необходимо признать "анагогический" и интегрирующий характер, благодаря тому, лишь на первый взгляд парадоксальному факту, что настоящая личность реализуется только тогда, когда существует стремление к нечто большему, чем просто личное. Наконец, для возникновения и существования настоящего государства огромное значения играют "неуловимые" причины, можно сказать, нечто предопределенное, так как невозможно создать и сохранить подобную атмосферу лишь грубыми и прямыми методами.

В подобном государстве с соответствующей концепцией жизни, народ по мере развития способен достигнуть спокойствия, внутренней силы и стабильности, означающей не застой, но равновесие достигнутой силы, которая в случае необходимости может мгновенно мобилизовать всех и дать силы для свершения абсолютного дела или неотразимого действия.

Доктрина государства лишь предлагает ценности, на основе которых можно выявить преобладающие или латентные склонности нации и ее соответствие этим принципам. Если народ не умеет или не хочет признать ценности, названные нами "традиционными" и определяющие подлинное правое движение, то он стоит того, чтобы предоставить его самому себе. В лучшем случае можно указать ему заблуждения и ошибки, жертвой которых он стал или является в настоящее время, возникшие благодаря общему, систематическому влиянию регрессивных процессов. Если же это не принесет ощутимых результатов, значит народ испытает судьбу, которую он сам себе уготовил, использовав свою "свободу".

Краткий обзор Третьего Рейха

I

В нашем обзоре Третьего Райха попытаемся дать краткий анализ национал-социализма. Прежде всего, надо сказать, что по поводу отдельных аспектов этого движения, нам пришлось бы повторить уже сказанное нами о фашизме в предыдущей части нашей книги, где мы иногда ссылались на отдельные инициативы и направления, существовавшие в Третьем Райхе. Поэтому остановимся только на отличиях.

По многим причинам, в данном случае указать принципы, обладающие реальной ценностью, независимо от конъюнктурных соображений, является более сложной задачей, нежели в фашизме. Во-первых, необходимо отделить общеизвестные отрицательные черты "нацизма" (концентрационные лагеря, преследование евреев, ответственность за начало второй мировой войны, нелепые прихоти Гитлера и т.д.). Во-вторых, для многих справедливую оценку затрудняет та чрезмерная роль, которую в Германии (еще в большей степени, чем в Италии) сыграла определенная личность, а именно Адольф Гитлер, так как в период его правления Германию можно было назвать Fuhrer-Staat, т.е. "Государство Фюрера". В третьих, необходимо отметить, что как за границей, так и в современной Германии ярлык "нацизма" второпях навесили на весь период от распада Веймарской Республики до окончания второй мировой войны, как если бы речь шла о чем-то абсолютно едином и однородном. При этом забывают об отдельных компонентах нацизма, сыгравших значительную роль в зарождении и строительстве Третьего Райха, между которыми зачастую существовали разногласия и напряженность отношений, скрытые тоталитарной структурой.

Поэтому в настоящем исследовании мы попытаемся рассмотреть в основном малоизвестные, но имеющие особое значение для наших целей, аспекты. В связи с этим (и для общей ориентации) необходимо вкратце рассмотреть предшествующие события, общую идеологическую и политическую ситуацию, сложившуюся в Германии накануне прихода Гитлера к власти.

* * *

Можно не принимать в расчет социал-демократические и либеральные силы парламентской Республики Веймар некомпетентность, слабость и несостоятельность которых становились все более очевидными, как и их неспособность покончить с социальным кризисом, причинами которого стали поражение немцев в войне, падение предшествующего режима, гибельные для Германии условия Версальского Договора и растущая безработица. Атмосфера упадка позволила марксизму и в частности, коммунизму занять сильные как никогда ранее в немецкой истории позиции. Хотя это произошло в основном из-за неудачного стечения обстоятельств, тем не менее, в дальнейшем могло привести к нежелательным последствиям, если бы не произошли события, коренным образом изменившие сложившуюся ситуацию.

Партия Гитлера называлась Nationalsozialistische Deutsche Arbeitpartei (NDSAP), буквально Национал-социалистическая партия немецких рабочих, что дает ясное представление об идеях, лежавших в основе пропагандистской деятельности Гитлера. Он пытался завоевать массы немецких рабочих, предложив им вместо марксистского интернационализма, "национальное", "немецкое" решение их проблем. По мнению многих авторов соединение или синтез "национального" и "социального" или "социалистического" (предсказанное Сорелем) являлось характерной чертой различных "фашистских" движений прошлого. Они считают, что именно подобная формулировка позволила национал-социализму добиться такого успеха, и в частности, благодаря ей Гитлер получил в свое распоряжение огромную массовую партию, как условную силу. Излишне говорить, что подобная позиция упускает из вида наиболее интересные с нашей точки зрения моменты. Поясним свою мысль на примере Германии.

Дата добавления: 2015-08-02