Хироси Сакурадзака 10 страница

Небо было очень ярким. Рита Вратаски погибла. После того как я убил сервер-мимика и разобрался с остальными тварями, меня отправили на гауптвахту. Сказали, за нарушение долга. Безрассудно проигнорировав приказы старшего офицера, я поставил под угрозу жизни своих товарищей. И плевать, что не было там никаких старших офицеров, которые отдавали бы хоть какие-то приказы. Они изо всех сил пытались отыскать виновного в смерти Риты. Я понимал, что им хочется найти козла отпущения. Через три дня после того, как меня посадили под арест, состоялся военно-полевой суд; все обвинения были сняты. Вместо приговора меня решили наградить. Генерал, тот самый, который приказал нам собраться на физподготовку, похлопал меня по плечу, говоря, как хорошо я поработал. Он разве что глаза от восторга не закатывал. Мне очень хотелось сказать ему, чтоб он засунул эту награду себе в задницу и ею подавился, но я сдержался. Смерть Риты была на моих руках. Нет смысла вымещать зло на нем. Наградой оказался пресловутый орден Валькирии, которым награждали солдат, убивших больше ста мимиков в одном бою. Награда, изначально созданная для особого человека. Существовал лишь один способ получить более высокую награду – геройски погибнуть в бою. Как Рита. Я действительно убил много тварей. Больше, чем Рита за всю свою карьеру. Я положил их всех в одном бою. У меня почти не осталось воспоминаний о том, что произошло после того, как я уничтожил сервер. Но, похоже, я нашел сменную батарею для своего силового костюма и продолжил в одиночку косить тварей – на моем счету была примерно половина мимиков, напавших на «Цветочную дорогу». Восстановление базы шло с лихорадочной скоростью. Половина зданий оказалась сожжена дотла, и разбор завалов сам по себе был монументальной задачей. Казарм семнадцатой роты больше не существовало, а роман, который я так и не успел дочитать, превратился в пепел. Я бесцельно бродил по базе между снующими туда-сюда людьми. – Дрался как форменный маньяк, да? Так поступают прославленные герои? Голос был знакомым. Я обернулся и успел увидеть только кулак, летящий мне прямо в лицо. Левая нога сама собой развернулась. Времени на размышления не было. Я успевал сделать только одно – решить, стоит или не стоит подключать механизм контратаки, укоренившийся в подсознании. Если я щелкну переключателем, за дело возьмутся рефлексы, въевшиеся в мозг за сто шестьдесят петель, и перехватят контроль над моим телом, как над роботом на заводе. Я мог бы сейчас перенести вес на левую ногу, принять удар на плечо и схватить нападавшего за руку, одновременно шагнув вперед с правой ноги и врезав ему локтем в бок. Так я бы разобрался с первым ударом. Я снова прокрутил картинку в голове и сообразил, что сломаю противнику ребра, не успев даже понять, кто он. Тогда я решил не сопротивляться и принять удар. Худшее, что мне грозит, – это фингал под глазом. Было очень больно. Я на такое не подписывался. Сила удара оказалась такова, что я не удержался на ногах и приземлился на задницу. Что ж, по крайней мере, ничего не сломал – значит, все идет по плану. Приятно знать, что я всегда смогу сделать карьеру боксерской груши, если вдруг с армией не заладится. – Не знаю, какой ты там гений в бою, но самоуверенности тебе точно не занимать. – Оставь его в покое. Надо мной стоял Ёнабару. Судя по его лицу, он готов был и дальше осыпать меня ударами, но женщина в простой форменной рубашке шагнула вперед и остановила его. Ее левая рука висела на перевязи. Белоснежная ткань резко выделялась на фоне рубашки цвета хаки. Наверное, это подружка Ёнабару. Я порадовался тому, что они оба выжили. В глазах этой женщины был свет, не похожий ни на что, виденное мною раньше, словно она наблюдала за львом, освободившимся от цепей. Таким взглядом смотрят на высшее существо. – А теперь бродишь тут, словно ничего не случилось. Меня тошнит от твоего вида! – Я сказала, оставь его в покое. – Да пошел он… Прежде чем я успел встать, Ёнабару и его девушка уже ушли. Я медленно поднялся и отряхнулся. Челюсть ныла не так уж сильно. Сущая ерунда по сравнению с пустотой, которую в моей душе оставила Рита. – Неплохой удар, – раздалось за моей спиной. Это был Феррел. Он выглядел как обычно, может, только пара морщин на лбу прибавилась – памятка о сражении. – Вы это видели? – Прости, не успел его остановить. – Ничего. – Попытайся не держать на него зла. Он вчера многих друзей потерял. Ему нужно время, чтобы немного успокоиться. – Я видел Нидзю – то, что от него осталось. – Наш взвод потерял семнадцать человек. Говорят, всего потерь около трех тысяч, но официальных данных пока не поступало. Помнишь ту хорошенькую девушку, которая заведовала второй столовой? Она тоже не выжила. – Вот как? – Твоей вины тут нет, но в такое время это не имеет значения. Знаешь, ты неслабо приложил подружку Ёнабару. Помимо многих других. – Других? – Других. Видимо, в список людей, по которым я прошелся во время боя, надо включить и Феррела. Кто знает, что еще я натворил. Я ничего не помнил, но одно было ясно: на поле боя я превратился в одержимого смертями маньяка. Может, это из-за меня у подружки Ёнабару рука на перевязи. Неудивительно, что он в такой ярости. Пинок от солдата в Доспехе способен сотворить и не такое. Черт, да можно с легкостью внутренние органы в кашу превратить. Я надеялся, что Ёнабару запомнит этот страх. Он поможет ему выжить в следующем бою. Может, теперь Ёнабару не считал меня своим другом, но для меня он остался таковым. – Мне жаль. – Забудь. – Феррел определенно не злился. Наоборот, он, скорее, казался благодарным. – Кто научил тебя так управлять Доспехом? – Вы, сержант. – Я серьезно, сынок. Если бы речь шла о строевой подготовке – не вопрос. Но во всех японских войсках нет ни одного солдата, который мог бы научить тебя так сражаться. У сержанта Бартоломи Феррела за плечами было больше боев, чем у большинства солдат в CEO. Он знал, что такое воин. Понимал, что, если бы я не отбросил его пинком с дороги, он был бы мертв. Он знал, что зеленый рекрут, стоявший перед ним, отличный боец и у него самого не было ни малейших шансов стать таким же. И еще знал, что в сражении имеет значение только одно: насколько хорошо ты умеешь драться. Сержант Феррел дал мне основные навыки, которые я развил и отточил. Но я не мог объяснить ему даже малой части происшедшего, поэтому не стал и пытаться. – Ах да, чуть не забыл. Какая-то мышка из американского отряда спрашивала о тебе. Шаста Рэйл. Шаста Рэйл, с которой мы перемолвились парой слов в Небесной Гостиной. Мы почти не разговаривали. Та Шаста, у которой я одалживал боевой топор, навсегда исчезла во временной петле. – А где временные казармы семнадцатой роты? И что с ангаром? Я бы хотел проверить свой Доспех. – Только что с гауптвахты – и хочешь проверить свой Доспех? А ты серьезный парень. – Ничего особенного. – Твой Доспех забрали американцы. И я припоминаю, что та мышка как раз была одной из тех, кто за ним пришел. – И на кой он им понадобился? – У командования на твой счет свои планы. Не удивляйся, если вдруг окажешься в Войсках специального назначения США. – Вы серьезно? – Им нужен человек, способный занять место Валькирии. Я уверен, ты им прекрасно подойдешь. – Феррел хлопнул меня по плечу, и мы разошлись. Я отправился к американской части базы – на поиски Шасты и моего Доспеха. Казармы сгорели дотла, было трудно понять, где заканчивалась японская зона и начиналась американская. Даже часовых с огромными мускулами не было на месте. Я нашел свой Доспех в мастерской Шасты. Сама она тоже была там. Кто-то нацарапал на нагрудной пластане слова «Убийца Кэйдж». «Кэйдж» – так американцы произносили мое имя. Похоже, теперь у меня тоже есть кличка. Времени даром они не теряли. Неплохое имя для засранца, получившего награду за убийство своих друзей. Надо будет поблагодарить гения, который это придумал. В паршивом мире мы живем. Шаста заметила, что я пристально смотрю на надпись. – Я старалась глаз с твоего Доспеха не спускать, но они все равно до него добрались. Извини. – У меня возникло странное чувство, что когда-то она то же самое сказала Рите. – Не беспокойся. Говорят, ты искала меня? – Хотела дать тебе ключ от Небесной Гостиной. – Ключ? – Как и просила Рита. С тех пор как вы ушли, внутрь никто не заходил. Было не так-то легко целых три дня держать оборону, но иногда я бываю очень изобретательной, – произнесла Шаста, вручив мне ключ-карту. – Не обращай внимания на то, что увидишь у входа. – Спасибо. – Была рада помочь. – Можно задать тебе один вопрос? – Какой? – Ты знаешь… знаешь, почему Рита красила Доспех в красный? Она ведь не любила этот цвет. Я просто подумал, может, ты знаешь. – Она говорила, что хочет выделяться. Не знаю, почему человеку может взбрести в голову выделяться на поле боя. Это всего-навсего превращает его в заметную мишень. – Спасибо. В этом есть смысл. – Наверное, ты к своему рога прикрутить захочешь? – Видимо, я нахмурился, не осознавая этого, так как Шаста поспешно добавила: – Извини, я пошутила. – Ничего. Надо будет поработать над выражением лица. Еще раз спасибо за ключ. Пойду загляну в Небесную Гостиную. – Пока ты не ушел… – Да? – Это не мое дело, но мне стало интересно… – Что именно? – спросил я. – Ты был старым другом Риты? Я сжал губы и изобразил кривую усмешку. – Прости, мне не следовало спрашивать. – Нет, все в порядке. Вообще-то мы… – Да? – Только познакомились. – Ну конечно. Мы ведь недавно совсем приехали на вашу базу. Глупый вопрос. Я вышел из мастерской и направился в Небесную Гостиную. Осторожно открыл дверь, хотя прекрасно знал, что никого не потревожу. Желтая лента с надписью «Биологическая опасность», напечатанной через равные промежутки, крест-накрест пересекала вход. У ног валялся огнетушитель, пол усеивало какое-то зернистое вещество. Видимо, дело рук изобретательной Шасты. База по-прежнему была усыпана проводящими песками из тел мимиков, и обеззараживание менее важных структур вроде Небесной Гостиной не входило в число приоритетных задач. Умно. Я шагнул внутрь. Воздух был спертым. Запах Риты уже начал исчезать. Все осталось на своих местах после нашего ухода. Упавший на пол пластиковый мешок, кофейная мельница и переносная плита показывали, каким коротким было ее пребывание здесь. Единственные следы ее присутствия. Почти все остальные принадлежности Риты были армейского образца. Набор для приготовления кофе оказался единственной по-настоящему личной вещью. Конечно, она не оставила мне записки – это было бы слишком сентиментально для Стальной Суки. В кружке на стеклянном столе по-прежнему был кофе, сделанный ею в тот день. Я поднял кружку. Напиток казался темным и неподвижным. Он остыл до комнатной температуры несколько дней назад. У меня дрогнули руки – и по черной поверхности пошла мелкая рябь. Вот как Рита справлялась со своим одиночеством. Теперь я это понял. * * *

Ты была всего лишь фигурой на шахматной доске, и теперь я тебя заменил. Очередной фальшивый герой, который нужен миру. И этот никчемный мир снова вытолкнет меня на залитое кровью, задымленное поле битвы. Но ты никогда не презирала мир за то, что он делал с тобой. Поэтому я не позволю миру проиграть. Пусть выбрасывает меня на поле, полное мимиков, с одним лишь карбид-вольфрамовым топором и почти сдохшей батареей в Доспехе, и я все равно выберусь оттуда. Я пройду по пояс в крови через больше сражений, чем все ветераны CEO, вместе взятые, – и выйду из них невредимым. Я стану тренироваться до тех пор, пока не буду знать, в какую наносекунду пора нажать на спуск, в какой миг сделать следующий шаг. Я не позволю копью мимиков даже краску оцарапать на моем Доспехе. Пока я живу и дышу, человечество не проиграет. Обещаю тебе. Пусть на это уйдут десятки лет, но я выиграю эту войну для тебя. Пусть ты уже этого не увидишь. Ты была единственным человеком, которого я хотел уберечь, и теперь тебя нет. Глаза наполнились горячими слезами, когда я посмотрел через треснувшее стекло на небо, но я не стал плакать. Ни из-за друзей, которых потеряю в будущих битвах. Ни из-за друзей, которых не смогу спасти. Я не буду оплакивать тебя до тех пор, пока война наконец не закончится. Сквозь изогнутое окно я увидел небо, кристально-синее, которое тянулось в бесконечность. По нему лениво плыло облачко. Я снова повернулся к окну, и, как сухая губка, впитывающая воду, мое тело словно вобрало в себя чистое, безграничное небо. Ты ненавидела одиночество, но держалась подальше от казарм, спала и просыпалась в одиночестве, потому что было слишком тяжело смотреть в глаза друзьям, которых ждала смерть. Затерянная в жестоком, бесконечном кошмаре, ты думала только о них. Ты не могла вынести мысли о том, чтобы потерять одного из них, не важно, кого именно. Красный был твоим цветом – и только твоим. Твоим он и останется. Я покрашу свой Доспех в небесно-голубой. Ты ведь при нашей первой встрече сама сказала мне, что любишь этот цвет. На поле боя я буду выделяться среди миллиона солдат, как громоотвод, притягивая к себе врагов. Я стану их мишенью. * * *

Я долго сидел там, держа в руках последнюю кружку кофе, которую она сделала в своей жизни, для человека, которого едва знала. Тонкий аромат пробудил во мне невыносимую тоску и печаль. На поверхности кофе качнулось пятно сине-зеленой плесени. Я поднес кружку к губам и начал пить. Послесловие

Я люблю видеоигры. Я играю в них с тех пор, как был сопливым мальчишкой. Я видел, как они взрослеют вместе со мной. Но, даже пройдя десятки игр в режиме максимальной сложности, я не испытывал особого желания радоваться так, чтобы стены дрожали. Я не смеялся, не плакал, не вскакивал с места, чтобы встать в позу победителя. Моя радость тихо плывет, как лед по тихому пруду, бурлит где-то глубоко в душе. Возможно, мне так только кажется, когда я смотрю на себя со стороны. Я гляжу сверху вниз и говорю: «Потратив на игру столько времени, я, конечно, должен был победить». Я вижу себя с самодовольной усмешкой на лице – улыбкой ветерана, которую может понять только тот, кто побывал на моем месте. Концовка никогда не меняется. Староста деревни не может придумать ничего лучшего, чем одна и та же избитая фраза, которую он всегда использует. «Молодец, ХХХХ, я никогда не сомневался в том, что в твоих жилах течет кровь героя». Что ж, не повезло вам, ребята. Во всем моем теле нет ни капли геройской крови, так что не нужно этих похвал. Я самый обычный парень и горжусь этим. Я достиг этого потому, что потратил свое время. Могу доказать – у меня мозоли на пальцах остались. Совпадение, удача или активация сил моего чудодейственного альтер эго тут ни при чем. Я проходил игру сотни раз до тех пор, пока наконец не сумел провести свою фирменную атаку безукоризненно. Победа была неизбежна. Так что, пожалуйста, не надо этих разговоров о героях. Вот какие мысли приходили мне в голову, пока я писал эту книгу. Без помощи очень многих людей мой роман никогда бы не увидел свет. Это мрачная история, в которой персонажи умирают налево и направо, но я доволен тем, что у меня получилось. Мне хотелось бы поблагодарить Ёситоси Абэ за идеальное воплощение мира романа в иллюстрациях; главного редактора Миюки Мацумото, который сделал для книги все возможное и невозможное; Дзуна Масуду и его потрясающих друзей за помощь в проверке всех военных моментов; и наконец, Чохэи Камбаяси за многочисленные и глубокомысленные дополнения. Ах да, чуть не забыл. Спасибо всем тем славным мальчикам и девочкам, которые посылали мне все те бесконечно мрачные идеи. Хироси Сакурадзака

Примечания

1 Эггног – напиток из взбитых яиц с сахаром, ромом, коньяком или вином и специями. (Примеч. пер.)

Дата добавления: 2015-08-02