|
Читайте также: |
Сон не приносил мне покоя. Какой-нибудь мимик непременно прикончит меня, или же я потеряю сознание прямо в разгар боя… А после этого – черное ничто. Затем внезапно, без предупреждения, ничто исчезало. Я знал, что палец, только спускавший курок винтовки, уже зажат между страницами дешевой книжки, из которой я прочел примерно три четверти. Я снова буду лежать в знакомой койке с рамой из алюминиевых трубок, слушая визгливый голос диджея, зачитывающего прогноз погоды на день. «На островах сегодня ясно и солнечно, так же как и вчера; во второй половине дня ожидается повышенная ультрафиолетовая активность». Каждое слово давно проникло в мое сознание и намертво в него впечаталось. На слове «островах» я брал ручку, на «солнечно» писал новую цифру на руке, а к тому времени, как диджей добиралась до «ультрафиолетовой активности», я уже успевал вскочить и направиться к оружейному ангару. Так я просыпался каждый день. Сон в ночь перед сражением становился продолжением тренировок. По какой-то причине тело мое не чувствовало усталости. Единственное, что я мог взять с собой в следующий день, – это воспоминания и усвоенные навыки. Я проводил ночь, ворочаясь в постели, перебирая в голове движения, которые усвоил, словно записывал в мозг новую программу. Я должен был наконец сделать то, что не удалось в прошлый раз, – убить мимиков, которые остались в живых, спасти друзей, которых я не смог спасти. Я словно делал изометрические отжимания для разума. Моя персональная ночная пытка. Я просыпался в боевом режиме. Как пилот, бегло проверяющий все рычажки перед взлетом, осматривал себя – по частям, проверял, не свело ли случайно мышцу судорогой за ночь. Я не пропускал даже мозоли на ноге. Сев в постели, я привычно развернулся на девяносто градусов, спрыгнул с койки и открыл глаза. Затем моргнул. Перед глазами все поплыло. Комната была другой. Голова премьер-министра не пялилась на меня с плаката с красоткой в бикини. К тому времени, как я это заметил, было уже слишком поздно. Нога не нашла платформы, которая должна была быть возле койки, инерция увлекла меня вперед, и я кубарем скатился с постели. Ударившись головой о выложенный плиткой пол, я наконец сообразил, где нахожусь. Солнечный свет лился сквозь многослойное взрывостойкое стекло в просторную, светлую комнату. Искусственный ветерок из очистителя ласкал мое тело, распростертое на полу. Толстые стены и стекло полностью гасили привычные звуки базы, которые обычно досаждали мне своей громкостью. Я проснулся в Небесной Гостиной. В здании, где повсюду была сталь и мебель из светлого огнеупорного дерева, только эта комната оказалась полностью доделана и закончена. Изначально она предназначалась для собраний офицеров и заодно выполняла функции приемного зала. Вид на Утибо, открывавшийся из окон, сделанных из многослойного стекла, мог бы стоить немалых денег. Но каким бы чудесным ни был вид, просыпаться здесь – то еще удовольствие, если только вы не горный козел или решительно настроенный отшельник, любящий высоту. Или же Ёнабару. Я слышал, будто у него есть тайное убежище здесь, этажом выше тех, на которые разрешалось подниматься офицерам. «Гнездышко для голубков», – как мы говорили. Скорее уж орлиное гнездо. Смотря на океан, я разглядел мягко изгибающийся горизонт. Побережье Утибо смутно виднелось в утреннем тумане. Треугольнички волн поднимались, превращались в пену и снова рассеивались в море. За этими водами лежал остров, который мимики, так сказать, сделали своим местом нереста. На мгновение мне показалось, будто в волнах прибоя мелькнула мутно-зеленая полоса. Я моргнул. Нет, это просто лучи солнца, играющие на поверхности. – Ты хорошо спал сегодня ночью. – Рита вошла из другой комнаты и встала надо мной. Я медленно поднял голову с выложенного плиткой пола. – Такое чувство, словно прошло много лет. – Лет? – С тех пор как мне удавалось нормально поспать ночью. Я уже и забыл, как это здорово. – Безумный разговор о временных петлях. – Ну, тебе виднее. Рита легко взмахнула рукой, выражая сочувствие. Я ни разу не видел нашу спасительницу, Стальную Суку, такой расслабленной и отдохнувшей, как сегодня утром. Выражение ее глаз казалось мягче при утреннем свете, а на солнце тусклые волосы засияли оранжевым. Она смотрела на меня так, словно я был бродячим щенком, последовавшим за ней домой. Безмятежна, как буддийский монах. И прекрасна. В комнате стало слишком светло, и я прищурился. Солнечные лучи слепили глаза. – Чем это пахнет? Комнату наполнила странная вонь, смешавшаяся с чистым воздухом, поступающим через фильтр. Не то чтобы запах был совсем уж отвратительным, но и приятным я бы его не назвал. Слишком едкий для еды, слишком насыщенный для парфюма. Честно говоря, я понятия не имел, чем это вообще воняло. – Я всего лишь пакет открыла. У тебя острый нюх. – На тренировках нас учили остерегаться любых необычных запахов, поскольку они могут означать проблемы с фильтром Доспехов… хотя, конечно, сейчас-то я не в Доспехе. – Никогда не встречала раньше человека, который может принять запах еды за химическое оружие, – вздохнула Рита. – Тебе не нравится? – Я бы так не сказал… Просто он очень… странный. – Где твои манеры? Разве так нужно благодарить за то, что я собираюсь приготовить нам обоим утренний кофе? – Так это… кофе? – Так точно. – Ты ведь не пытаешься мне отомстить этим за умэбоси, верно? – Нет, так пахнут обжаренные кофейные зерна, собранные с настоящих кофейных деревьев. Ты раньше такого не пробовал? – Я каждый день пью чашку искусственных помоев. – Подожди, пока я настоящий заварю. Ты еще толком ничего не почувствовал. Я даже не знал, где в современном мире можно было достать натуральные кофейные зерна. То есть я, конечно, подозревал, что кофе существует, но не думал, что у кого-то до сих пор сохранилась привычка его пить. Помои, которые сейчас выдавались за кофе, делались из плодов, выращенных в лабораториях, с искусственными добавками, придававшими им нужный вкус и запах. Но у заменителей он не был таким же резким и насыщенным, как у зерен, которые сейчас собиралась смолоть Рита, он не пробирался в ноздри, не проникал через дыхательные пути в самые легкие. Думаю, с некоторой натяжкой можно сказать, что аромат искусственного кофе хотя бы приблизительно похож на натуральный, но разница между этими двумя запахами примерно такая же, как между десятимиллиметровым патрончиком и стодвадцатимиллиметровым танковым снарядом. – Он, наверное, стоит кучу денег, – заметил я. – Я же говорила тебе, мы были на фронте в Северной Африке, пока нас не перевели сюда. Это подарок одной из деревень, которые мы освободили. – Неслабый подарочек. – Быть королевой не так уж плохо, знаешь ли. На стеклянном столе расположилась ручная кофейная мельница. Занятное приспособление с уникальной формой – я видел как-то раз такую же в антикварном магазине. Рядом с ней лежала керамическая воронка, накрытая тканью в коричневых пятнах. Наверное, туда полагалось насыпать смолотые кофейные зерна и затем сверху лить воду. Армейская портативная газовая плитка и тяжелая сковородка торжественно возвышались в центре стола. В сковородке шумно булькала прозрачная жидкость. Поблизости стояли две кружки, одна треснувшая, с облупившейся краской, вторая – совершенно новая. На самом краешке притулился пластиковый пакет с многоразовой застежкой, наполненный темно-коричневыми кофейными зернами. Судя по всему, у Риты было не так уж много личных вещей. Почти никакого багажа, не считая полупрозрачного мешка, лежащего на полу у стола, – больше всего он походил на боксерскую грушу. Приспособлений для варки кофе в нем уже не было, и он обвис, почти пустой. Солдатам, которые в любой момент должны быть готовы к внезапному выезду в самые отдаленные уголки планеты, нельзя возить с собой много багажа, но даже по этим стандартам Валькирия путешествовала налегке. И тот факт, что одной из немногих вещей, которые можно было взять в дорогу, оказалась ручная кофейная мельница, только лишний раз убедил меня в том, что Рита довольно странная. – Можешь подождать в постели, если хочешь. – Я лучше посмотрю, – отозвался я. – Это интересно. – Тогда я, пожалуй, начну молоть. Рита взялась за ручку мельницы и принялась ее вертеть. Комнату заполнил отвратительный скрежет, стеклянный столик задрожал. Короткие кудряшки Риты тоже зашевелились. – Когда война закончится, я угощу тебя лучшим зеленым чаем, какой только можно раздобыть – в благодарность за кофе. – Я думала, зеленый чай привозят из Китая. – Может, он родом из Китая, но до совершенства его довели именно здесь. Прошло очень много лет, прежде чем его разрешили экспортировать. Решить бы только, какой сорт нам взять… – И его подают бесплатно в ресторанах? – Точно. – После войны… Мне показалось, ее голос был наполнен грустью. – Эй, война рано или поздно закончится. Я в этом не сомневаюсь. Мы с тобой об этом позаботимся. – Ты прав. Уверена, ты справишься. – Рита высыпала получившийся порошок на ткань, накрывающую воронку. – Сначала их надо подержать над паром. – Да? – Вкус становится совсем другим. Этому меня когда-то научил старый друг. Не знаю, почему так происходит, но он был прав. Она смочила только что смолотые зерна небольшим количеством воды, чуть-чуть не доведенной до кипения. Там, где вода попала на порошок, с шипением выступили пузырьки кремового цвета. От стола начал разноситься потрясающий аромат, в который вплетались горькие, сладкие и кисловатые нотки. – Запах по-прежнему кажется тебе странным? – Чудесный запах. Рита осторожно, по кругу, продолжила лить воду. Капля за каплей сверкающая коричневая жидкость стала заполнять стальную кружку, стоявшую под воронкой. Тонкая ниточка пара начала виться над кружкой, когда внезапно раздался оглушительный грохот, проникший даже через толстые стены и взрыво-стойкое стекло Небесной Гостиной. Плитка вздрогнула. Мы с Ритой не удержались на ногах и оказались на полу. Наши взгляды встретились. Не было звона разбитого стекла, только резкий, громкий хлопок, словно кто-то бросил на пол толстую телефонную книгу. По оконным стеклам паутинкой зазмеились тонкие трещины; в центре получившейся сетки торчало копье песочного цвета. Темно-фиолетовый жидкий кристалл сочился из надломов и капал на пол. По всей базе запоздало взвыли сирены. За окном от земли повалил дым – из трех разных мест. Вода близ побережья стала молочно-зеленого цвета. – Это что… нападение? – Мой голос дрожал. Наверное, дрожало и тело. Во всех ста пятидесяти девяти петлях неожиданного нападения не было ни разу. Битва должна была начаться после нашей высадки на острове Котоюси. Второй и третий снаряды по очереди угодили в окно. Стеклянная панель выгнулась внутрь, но непостижимым образом выдержала. Трещины побежали по всему окну. У меня перед глазами запрыгали светлые точки. Рита поднялась и спокойно поставила сковородку на газовую плитку. Затем ловко погасила огонь. – А это стекло – действительно дельная штука. Пока не испытаешь, не поймешь, на самом деле оно работает или это все вранье, – задумчиво протянула она. – Надо контратаковать… нет, сначала я должен найти сержанта. Нет, стоп! Наши Доспехи! – Сначала тебе надо успокоиться. – Но что происходит?! – Яне хотел на нее кричать, но не смог сдержаться. Всего этого не было в сценарии. Я так долго переживал одни и те же события, что сама мысль о новизне меня испугала. И тот факт, что новый поворот включал в себя копья мимиков, взрывающиеся у самых окон комнаты, в которой я сейчас находился, вряд ли мог меня успокоить. – Мимики с помощью петель пытаются выиграть войну. Не только ты помнишь, что происходит в каждой из них. – Так это все из-за того, что я в прошлый раз облажался? – Очевидно, мимики решили, что для них это единственный способ победить. Вот и все. – Но… база… – произнес я. – Как они вообще сюда забрались? – Они как-то раз прошли вверх по Миссисипи, чтобы напасть на Иллинойс. Они водные существа. Так что нет ничего удивительного в том, что они сумели отыскать проход через карантинную зону, созданную кучкой людей, способных жить только на суше. – Рита была совершенно спокойна. – Возможно. – Переживания оставь штабным. Для нас с тобой это означает только одно: драться будем здесь, а не на Котоюси. Она протянула мне руку и помогла подняться. Ее пальцы были покрыты мозолями у основания – памятками от контактных пластин Доспеха. Ладонь, которой она только что держала сковородку, была горячее моей. Я почувствовал, как ужас и напряжение в груди постепенно идут на спад. – Задача оператора Доспеха – убить каждого мимика, попавшего в поле зрения, так? – Да. Да, это верно. – Сначала мы пойдем в ангар США. Я надену свой Доспех. Мы оба возьмем оружие. Потом я прикрою тебя на пути в японский ангар. Понял? – Понял. – Затем мы выследим сервер-мимика и убьем его. Разорвем петлю. А там останется только подчистить всех, что выживут. – Я перестал дрожать. Рита на мгновение одарила меня жесткой усмешкой. – Жаль, нет времени на утренний кофе. – Выпью, пожалуй, свой, пока не остыл, – произнес я, потянувшись за кружкой. – Попытка пошутить? – Стоило попробовать. – Это было бы неплохо. Подогретый кофе уже совсем не тот. К тому же, если надолго оставить натуральный кофе в чашке, примерно через три дня в нем заведется плесень. Я допустила эту ошибку один раз в Африке. Готова была себе наподдать. – И как, вкусно? – Очень смешно. – Но если ты его не пробовала, откуда знаешь, что это невкусно? – Пей плесневый кофе сколько хочешь, на здоровье. Только не думай, что я буду убирать за тобой, когда тебя стошнит. Идем. Рита двинулась прочь от стола, на котором остался только что заваренный полностью натуральный кофе. Мы едва открыли дверь, как внутрь ввалилась невысокая женщина – по всей видимости, она стояла, прислонившись к стеклу. С головным убором из перьев. Черные волосы были собраны в конский хвост, видневшийся из-под совершенно нелепого приспособления, которое она на себя нацепила. Всеобщая любимица, индианка Шаста Рэйл. – На нас напали! На нас напали! – выкрикнула она, задыхаясь. На ее лице перемежались полосы красной и белой краски. Я невольно задумался: а может, и нет никаких временных петель, просто я сошел с ума и доживаю последние секунды где-нибудь в дымящемся кратере? Рита сделала шаг назад, глядя на обладательницу одного из самых гениальных умов Массачусетского технологического института. – И какое племя на нас напало? – Да не племя! Мимики! – Ты всегда так одеваешься перед боем? – А что, все так плохо? – спросила Шаста. – Не люблю критиковать чужие обычаи и религиозные верования, но я бы сказала, что на общий сбор племени ты опоздала. Лет эдак на двести. – Да нет, ты не понимаешь! – зачастила Шаста. – Меня заставили так вырядиться на вчерашней вечеринке! Что-то подобное всегда происходит, когда рядом нет тебя. «Что ж, похоже, каждому приходится нести свой крест», – подумал я. – Шаста, почему ты здесь? – с удивительным терпением спросила Рита. – Я пришла сказать тебе, что твой топор не в ангаре, а в мастерской. – Спасибо за наводку. – Будь осторожнее. – Что ты собираешься делать? – Ну, сражаться я не умею, так что найду укромное местечко и спрячусь… – Останься в моей комнате, – быстро предложила Рита. – Копья не пробьют ни стены, ни стекло. Оно куда крепче, чем кажется. А в ответ сделай мне одно небольшое одолжение. – Одолжение? – Никого сюда не впускай, пока либо он, либо я не вернемся. Рита ткнула пальцем в мою сторону. По-моему, Шаста только в тот момент сообразила, что в комнате есть кто-то еще. Мне показалось, что я слышу, как она хлопает ресницами, кажущимися огромными за толстыми стеклами очков. Инженер уставилась на меня. Я еще не встречал Шасту Рэйл в этой петле. – А ты?.. – Кэйдзи Кирия. Очень приятно. Рита шагнула за дверь. – Никого не впускай, кто бы ни пришел и что бы ни сказал. Мне плевать, даже если сюда заявится президент. Можешь послать его куда подальше. – Да, сэр! – Я на тебя рассчитываю. Ах да, и еще кое-что… – Да? – Спасибо за талисман на удачу. Она мне понадобится. Мы с Ритой поспешили к ангару. 4
К тому времени, как мы с Ритой проделали непростой и довольно долгий путь от Небесной Гостиной к нашей цели, спецотряд США успел организовать периметр обороны, в центре которого находился их ангар. Две минуты на то, чтобы запихнуть Риту в Доспех. Минута сорок пять секунд – добраться бегом до мастерской Шасты. Шесть минут пятнадцать секунд – убить двух мимиков, которых мы встретили по пути к японскому ангару. В общем и целом прошло двенадцать минут тридцать секунд с того момента, как мы вышли из Небесной Гостиной. База погрузилась в хаос. Языки пламени поднимались в небо, на дорогах валялись перевернутые бронемашины. Переходы между казармами заволокло дымной пеленой, за которой почти ничего не было видно. В воздухе разливался треск выстрелов малокалиберного оружия, бесполезного против мимиков, который периодически тонул в реве гранатометов. Копья сбивали боевые вертолеты, которые пытались подняться в воздух – и в итоге падали с раздробленными винтами. На каждого человека, бегущего на север в надежде уйти от кровавой расправы, находился другой, бегущий на юг. Невозможно было понять, где безопасней. Неожиданная атака нарушила субординацию, раздробила командование. Офицеры знали о происходящем не больше рядовых. Тел мимиков практически не было, из десяти тысяч операторов Доспехов, находившихся на базе, я пока не увидел ни одного. Тела убитых вповалку лежали тут и там. С первого взгляда на трупы было понятно: все ребята погибли в бою. Мертвый солдат лежал лицом вниз на земле в тридцати метрах от нашего ангара. Его торс был порван в клочья, но он по-прежнему обеими руками сжимал журнал. Под тонким слоем пыли с его страниц улыбалась обнаженная по пояс блондинка. Эту огромную грудь я узнал бы где угодно. Парень с соседней койки постоянно пялился на нее, пока мы с Ёнабару вели задушевные беседы в казарме. Это был Нидзю. – Бедняга. Погиб, листая порно, – произнес я. – Кэйдзи, ты знаешь, что мы должны сделать. – Да. Знаю. На сей раз возврата не будет. Кто бы ни погиб. – Времени мало. Идем. – Я готов. – И в ту секунду я действительно верил в это. – Черт! Это даже не сражение, а просто резня! Дверь ангара была распахнута настежь. Судя по отметинам, кто-то успешно сорвал замок ломом. Рита вонзила один из боевых топоров в землю и сняла со спины двадцатимиллиметровую винтовку. – У тебя пять минут. – Хватит и трех. Я помчался в ангар. Это было длинное, узкое здание, по обе стороны от центрального прохода висели наши Доспехи. В каждом ангаре помещались силовые костюмы одного взвода, по двадцать пять вдоль одной из стен. Воздух внутри был тяжелым и душным. Лампы, встроенные в стены, помигивали. Большинство Доспехов остались на своих местах, безжизненные и неподвижные. Резкий, невыносимый запах крови ударил в ноздри, вонь едва не сшибала с ног. В центре здания собралась большая темная лужа, по всему бетонному полу виднелись потеки. Хватило бы на немаленькую птичью поилку. Две линии выглядели так, словно их нанесли обмакнутой в лужу кистью, которой затем провели по полу до выхода в противоположном конце ангара. Кто-то здесь получил кошмарную рану, и кто бы ни вытащил пострадавшего отсюда, у него не было либо сил, либо технических приспособлений, чтобы сделать это аккуратно. Если вся эта кровь вытекла из одного человека, то бедняга уже мертв. Несколько Доспехов в беспорядке валялись на полу, как сброшенная кожа неизвестных человекоподобных чудищ. Доспех во многом походил на один из нелепых, забавных костюмов, в которые обряжались сотрудники тематических парков отдыха, чтобы походить, скажем, на маниакально ухмыляющуюся мышь. Пустые Доспехи просто висят на стене с зияющими дырами на спинах, словно только и ждут, когда кто-то в них заберется. Поскольку Доспехи считывают едва уловимые мышечные электрические сигналы, каждый нужно было делать на заказ. Сложно сказать, что получится, если надеть чужой Доспех. Может, он вообще не будет двигаться – а может, ты в нем переломаешь все кости, как сухие ветки. Каким бы ни был результат, ничего хорошего можно не ждать. Никто не заканчивал курс базовой подготовки, четко не усвоив хотя бы этого. Доспехи, валявшиеся на полу, были свидетельством того, что кто-то проигнорировал основное правило из-за крайней спешки и отчаяния. Я покачал головой. Мой Доспех висел на своем месте, никем не тронутый. Я залез внутрь. Из тридцати семи предварительных проверок я пропустил двадцать шесть. В дальнем конце ангара шевельнулась тень – как раз там, куда вели кровавые следы, в том конце, за которым не следила Рита. Нервная система мгновенно включила режим паники. Я был в двадцати метрах от двери, может, даже меньше. Мимик мог преодолеть это расстояние меньше чем за секунду. А копье – еще быстрее. Мог ли я убить мимика голыми руками? Нет. Мог бы я с ним справиться? Да. Мимики двигались быстрее, чем люди, пусть даже облаченные в Доспех, но их движения было легко предугадать. Я мог бы уклониться от атаки и впечатать его в стену – это дало бы мне время добраться до Риты. Сам того не сознавая, я принял боевую стойку, повернув правую ногу по часовой стрелке, а левую – против. Затем я наконец сообразил, что там за тень. Это был Ёнабару. Он был залит кровью от пояса и ниже. Засохшая кровь запеклась на лбу, делая его похожим на неряшливого художника. Улыбка сменила напряжение, читавшееся на его лице, и Ёнабару помчался ко мне: – Кэйдзи, черт, я тебя с утра не видел! Уже начал беспокоиться! – Тут мы солидарны. Рад, что ты в порядке. – Я отменил программу уклонения от атаки, в которую само собой перешло мое тело, и перешагнул через одежду, которую бросил на полу. – Что это ты затеял? – спросил он. – А на что похоже? Собираюсь пристукнуть мимиков. – Ты спятил? Сейчас не время. – Есть предложения получше? – Ну, не знаю, как насчет организованного отступления? Или, может, найдем место, где мимиков нет, и двинем туда? Или вообще сбежим отсюда на хрен! – Американцы снаряжаются. Мы должны к ним присоединиться. – Они – это не мы. Забудь о них. Если мы не уйдем сейчас, другого шанса не представится. – Если мы сбежим, кто будет сражаться? – Ты совсем с катушек съехал?! Послушай, что ты несешь! – Нас для этого тренировали. – База потеряна, чувак. Мы ее профукали. – Пока здесь мы с Ритой – не потеряна. Ёнабару схватил меня за руку, облаченную в Доспех, словно собираясь потащить за собой, как ребенка, который всеми силами упирается, цепляясь за ладонь отца, пытающегося вывести его из магазина игрушек. – Ты несешь полную чушь, приятель. Ни ты, ни я не сможем сделать ровным счетом ничего, чтобы что-то изменить, – сказал он, еще раз дернув меня за руку. – Может, у тебя такие представления о долге и чести и прочем дерьме. Но поверь мне, никто из нас не обязан умирать просто так. Мы с тобой обычные солдаты. Мы не такие, как Феррел или те парни из спецотряда. В бою мы не нужны. – Я знаю. – Я стряхнул руку Ёнабару легким движением. – Но бой нужен мне. – Ты говоришь серьезно, да? – Я не думаю, что ты поймешь. Рита ждала меня. Я уже потратил четыре минуты. – Не говори потом, что я тебя не предупреждал. Я проигнорировал дурацкое замечание Ёнабару и выбежал из ангара. Теперь мы с Ритой были не единственными солдатами в Доспехах. Мой головной дисплей был сплошь усеян условными обозначениями «своих». Собравшись в группы по двое или трое, они укрылись в казармах или за перевернутыми машинами, откуда то и дело выглядывали и открывали из винтовок огонь короткими залпами. Неожиданная атака мимиков была безукоризненно спланирована. Солдаты полностью отрезаны от командования. Даже те, кто успел надеть Доспех, не сражались сообща, как единый взвод, и больше напоминали вооруженную толпу. Для того чтобы бронепехота стала эффективным оружием против мимиков, солдаты должны были выйти из укрытия и бросить все силы на противника, стараясь хотя бы замедлить его продвижение. Один на один – и даже двое на одного – у них не было шансов. Значки, отображающие «своих», на моем дисплее мигнули и погасли. Количество «наших» не уменьшалось исключительно благодаря американскому отряду ВСН. Количество значков, обозначавших мимиков, неуклонно возрастало. Из комма в основном доносились помехи или же испуганные крики и вопли «Черт! Черт! Черт!». Я не слышал, чтобы кто-то отдавал приказы. Зловещее предсказание Ёнабару теперь казалось не таким уж дурацким. Я подключил к своему каналу Риту. – И что теперь? – Будем делать то, что умеем лучше всего. Убивать мимиков. – Поконкретнее можно? – Иди за мной. Я покажу. Мы присоединились к бою. Красный Доспех Риты был знаменем, за которым стала собираться наша разрозненная армия. Мы двигались от одного одинокого солдата к другому, и они вставали за нами. До тех пор пока жив хоть один мимик, мы будем биться в строю. Валькирия огненной пулей пронеслась от одного конца базы «Цветочная дорога» и до другого, принося безмолвную надежду всем вокруг. Даже японские солдаты, ни разу не видевшие Риту в Доспехе своими глазами, не говоря уже о том, чтобы сражаться с ней бок о бок, обрели чувство цели при виде сверкающей кроваво-красной стали. Куда бы она ни шла, боевой дух следовал за ней по пятам. В своем Доспехе Рита была непобедима. У ее подпевалы, вашего покорного слуги, может, и имелась пара уязвимых мест, но я был опасным противником для любого мимика. Враг человечества встретился со своими палачами. Пришла пора показать тварям, в каком аду они оказались. Снимая батареи и боеприпасы с погибших, мы, пинаясь и топча врагов, начали настоящую пляску смерти на поле боя. Если на пути нам попадалось здание, мы прорубали себе путь топорами. Мы взорвали топливный склад, чтобы уничтожить целую орду мимиков. Мы выдрали часть антенной вышки и использовали ее вместо баррикады. Стальная Сука и ее верный оруженосец стали воплощением смерти. За горящим остовом броневика мы обнаружили спрятавшегося человека. На него надвигался мимик, и я без слов понял, что сам должен с ним разобраться, нанес удар – и мимик упал. Я поспешил встать между мимиком и человеком, чтобы защитить незнакомца от электропроводящего песка, сыплющегося из тела твари. Без Доспеха, отфильтровывающего наноботов, это вещество было смертельно опасным. Рита зачистила периметр вокруг раненого. Из броневика валил дым, видимость была практически нулевая. В десяти метрах к югу находилась стальная башня, рухнувшая набок. А вот если поднять глаза выше ее, экран Доплера просто кишел белыми точками. Если останемся здесь, нас захлестнет волна мимиков. Нога мужчины застряла под перевернувшимся броневиком. Он был мускулистым, накачанным парнем, на шее, которая была куда толще моей, висел старый пленочный фотоаппарат. Это был Мёрдок, журналист, который во время физподготовки стоял рядом с Ритой и делал снимки. Валькирия опустилась на колени и осмотрела его ногу. – Мне-то казалось, ты не собирался ввязываться в бой. – Отличный был кадр, сержант-майор. За него я точно получил бы Пулитцера – если бы все-таки удалось его сделать. Только вот я взрыв не предусмотрел. – В уголках его губ собралась сажа и грязь. – Даже не знаю, что сказать – повезло тебе или не очень. – Раз я встретил саму богиню Ада, то, наверное, удача еще себя не исчерпала, – усмехнулся он. – Бронепластина слишком глубоко вонзилась в ногу. На то, чтобы тебя отсюда вытащить, уйдет куча времени. – И какие есть варианты? – Можешь остаться здесь и делать свои снимки до тех пор, пока мимики с тобой не разделаются, или же могу отрубить тебе ногу и отнести тебя в лазарет. Тебе решать. – Рита, постой! – У тебя на размышления одна минута. Мимики уже близко. – Она подняла топор, даже не выждав отведенных ему шестидесяти секунд. Мёрдок сделал глубокий вдох. – Можно тебя кое о чем попросить? – О чем? – Если выживу… ты дашь мне сфотографировать тебя как положено? Без высунутого языка и оттопыренного среднего пальца? – Договорились, – бросила Валькирия. И взмахнула топором. * * *
Японские и американские войска встретились примерно через два часа после начала атаки. За это время солнце, поднявшееся на востоке, успело войти в зенит и теперь обрушивалось прямо нам на головы. Пехотинцы сумели организовать более или менее четкий строй, который уже можно было назвать фронтом. Битва оказалась жестокой и кровавой, но, по крайней мере, беспорядочного бегства не было. Многие по-прежнему были живы, двигались, сражались. Мы с Ритой бежали по руинам, которые остались от базы. 5
Линия фронта проходила примерно по середине базы «Цветочная дорога», полукругом выступая к побережью. Особый отряд ВСН США удерживал центр этой жуткой арки, где атаки противника были самыми яростными. Солдаты делали баррикады из мешков с песком, прятались за валунами, при каждом удобном случае осыпая врага пулями, ракетами и бранными словами. Если бы вы провели воображаемую линию от американских солдат до острова Котоюси, то плац номер три оказался бы ровнехонько посередине. Вот где мимики вышли на сушу. Как правило, они в нападениях особым умом не отличались и были тупы, как садовый инвентарь. Неожиданные атаки, как правило, не входили в их военный репертуар. И можно было не сомневаться в том, что их уязвимое место – сервер, управляющий остальными, – будет под охраной, в окружении многочисленного отряда мимиков. Снаряды, уходящие под землю и взрывающиеся на глубине, кассетные бомбы, распадающиеся на тысячи мин, газовые воздушно-топливные бомбы, сжигавшие все, что оказывалось поблизости… Все высокотехнологичные орудия массового поражения, изобретенные человечеством, были здесь практически бесполезны. Победить мимиков – все равно что обезвредить бомбу; нужно деактивировать каждый элемент в нужном порядке, иначе она взорвется прямо у тебя перед носом. Наши с Ритой Доспехи прекрасно сочетались – кровь и песок. Один топор прикрывает другой. Мы уклонялись от копий, вспарывая туши мимиков, проделывали дыры в бетоне карбид-вольфрамовыми остриями. Все это в поиске сервера, чья смерть могла остановить кошмар. Я неплохо усвоил основную последовательность – уничтожить антенну и резервные копии, чтобы мимики не смогли отправить сигнал в прошлое. Я думал, что сделал все правильно в сто пятьдесят девятой петле, и до сих пор не мог поверить в то, что Рита ошиблась. Было здорово узнать ее поближе в этой сто шестидесятой петле, но вышло так, что за это расплачивалась теперь вся база. Будет очень много смертей среди гражданских и персонала – и горы трупов, когда поднятая пыль наконец осядет. Я сразу понял, что у Риты есть идея. Она прошла больше петель, чем я, и, возможно, поняла что-то, недоступное мне. Я считал, что превратился в ветерана, но рядом с ней по-прежнему был зеленым новичком, только закончившим базовый курс. Мы стояли на плацу номер три. С одной стороны заграждение из колючей проволоки было прорвано, ограда из натянутых между столбиками цепей с трех других повалилась. Мимики рвались сюда плечом к плечу – словно у них и впрямь были плечи. Бетон, не выдерживающий такой нагрузки, трескался и проседал под их весом. Солнце начало клониться к западу, отбрасывая ломаные тени на неровную землю. Ветер был таким же сильным, как и за день до этого, но встроенный в Доспех фильтр устранял даже намек на соленый запах океана. И тут я его увидел. Сервер-мимика. Мы с Ритой заметили его одновременно. Я не знаю, как именно мы поняли, что это он, но мы это знали. – Я могу вызвать подмогу по комму. Придет группа поддержки. В этот раз с воздуха никто не прикроет. – Это для меня не новость. – Ты помнишь, что делать? Я кивнул. – Тогда вперед. Плац площадью в десять тысяч квадратных метров был забит мимиками, ждущими ударов наших топоров, которые отправят их в край вечного забвения. Мы двинулись им навстречу. Четыре кривые лапки и хвост. Сколько бы мимиков я ни увидел, всегда буду воспринимать их исключительно как раздувшиеся трупики лягушек. Они все казались совершенно одинаковыми, сервер ничем не отличался от клиентов, но мы с Ритой чувствовали разницу. Они жрали землю и гадили ядом, оставляя за собой безжизненные пустоши. Инопланетный разум, создавший их, освоил путешествия в космосе и научился посылать информацию сквозь время. А теперь они забирали наш мир, превращая его в бледную копию своего, обрекая на гибель каждое дерево, цветок, насекомое, животное и человека. На сей раз мы должны были уничтожить сервер. Больше никаких ошибок. Если мы этого не сделаем, сражение может никогда не закончиться. Я вложил всю силу, какую осмелился, в удар топором – и срезал антенну. – Есть! На меня напали со спины. Мое тело отреагировало прежде, чем я успел хотя бы задуматься. На поле боя я, как правило, отключал сознание, не давая ему управлять телом. Бесстрастные, холодные расчеты подсознательной операционной системы были куда более точными, чем разум. Бетон под ногами раскололся надвое, в воздух взлетела серая пыль, словно взорвалась сама земля. Правая нога перекатилась с пятки на носок, помогая сохранить равновесие. Я по-прежнему не видел, кто на меня нападает. Не было времени размахивать массивным топором. Руки и ноги постоянно двигались, чтобы успевать за непрестанно меняющимся центром тяжести. Дрожь пробегала по нервным окончаниям, которые изо всех сил пытались вовремя реагировать на раздражители, запуская программу уклонения. Если бы мой позвоночник был подсоединен к бронепластине на спине, то сейчас он гремел бы, как гром. Я атаковал нижним концом топорища. При верном приложении силы удар был сопоставим с выстрелом из молота-пробойника. За возможным исключением в виде броневого лицевого листа на танке, мало что выдержит прямой удар с пробивной силой триста семьдесят килограммов. Едва задел. Вот черт! Краем глаза я заметил скользнувшую тень. Не было времени уворачиваться. Я задержал дыхание – вдох я сделал еще до атаки топорищем. Сейчас последует удар. Вот и он. На мгновение тело поднялось над землей, а потом я покатился по ней, перед глазами с бешеной скоростью мелькали земля и небо, небо и земля. Наконец дикая пляска закончилась, и я поднялся плавным, ровным движением. Топор был наготове. Передо мной, по-прежнему держа одну ногу в воздухе, стоял огненно-красный Доспех. Рита! Может, она сшибла меня, спасая от нападения, которого я не заметил? Или же я просто ей мешал? Но это определенно она отправила меня в полет. Какого черта?.. Красный Доспех склонился к земле и бросился в атаку. Лезвие топора ярко сверкало на солнце и больше походило на бритву. Я позволил телу принять бой. Сто пятьдесят девять петель научили рефлексы управлять им с легкостью, и оно выполняло свою задачу. Первый удар обрушился сбоку и скользнул мимо. На волос ближе – и мне конец. От второго я увернулся – коварного, с верхним хватом. Вовремя подставил рукоять топора. Не дожидаясь, пока на меня обрушится третий, я отскочил на несколько шагов в сторону. Я немного отдышался, и до меня стало доходить, что именно происходит. – Какого хрена ты творишь?! Рита медленно двинулась ко мне, держа топор недалеко от земли – он почти касался ее. Она остановилась, и сквозь помехи до меня по комму донесся голос. Ее высокий, нежный голос, совершенно неуместный на поле битвы. – А на что это, по-твоему, похоже? – На то, что ты пытаешься за каким-то чертом меня убить! – Люди воспринимают передачи мимиков как сны. Наш мозг – это антенны, которые их перехватывают. Но связь вовсе не односторонняя. Наш мозг адаптируется – мы сами становимся антеннами. Я ведь сейчас не в петле, но по-прежнему подключена к их сети; я чувствую сервер-мимиков, потому что осталась антенной. Мигрени – это побочный эффект. У тебя ведь они тоже были, верно? – О чем ты говоришь? – Вот почему петля в прошлый раз повторилась, несмотря на то что ты уничтожил резервные копии. Ты не уничтожил запасную антенну, то есть меня. – Рита, я не понимаю. – Связь работает в обе стороны. Если ты становишься антенной, мимики по-прежнему смогут создавать свои петли. Ты угодил в одну из них. Если убьешь меня, петля наконец разорвется. Если я убью тебя, ты погибнешь на самом деле. Навсегда. Только один из нас сможет выбраться. Какая-то бессмыслица. Я был новичком, рекрутом, затерявшимся во временной петле, принципов работы которой сам не понимал. Я молился о том, чтобы стать таким же сильным, как Валькирия, которую мне довелось видеть на поле боя. Я бесконечное количество раз становился трупом, пытаясь пройти по ее стопам, и после ста шестидесяти попыток наконец заслужил право встать с ней плечом к плечу. Мы сражались вместе, смеялись вместе, обедали и говорили невесть о чем. Я заставил себя пройти через ад, чтобы приблизиться к ней, и теперь мир вот-вот разлучит нас навсегда. Хреновее ситуацию и придумать трудно. Петля, наконец превратившая меня в воина, в любой момент могла меня убить. – Чтобы у человечества был шанс победить, нужен тот, кто разорвет петлю. – Голос Риты звучал прохладно и сдержанно. – Постой, должен быть… – И мы сейчас узнаем, кто это сделает – Рита Вратаски или Кэйдзи Кирия. Рита бросилась на меня. Я бросил винтовку; в бою против Стальной Суки у меня не было времени, необходимого на то, чтобы прицелиться и нажать на спуск. Обе руки крепче стиснули боевой топор. Наш бой шел по всей базе. С плаца номер три мы, сами того не заметив, перешли на тот, где проводилась физподготовка, затоптав остатки навеса, под которым генерал укрывался от палящих лучей полуденного солнца. Мы миновали дымящиеся развалины, оставшиеся от казармы семнадцатой роты, и скрестили топоры перед ангаром. Лезвия скользнули друг по другу и разошлись. Я пригнулся, избегая следующего удара, и помчался дальше. Другие солдаты замирали, уставившись на нас, проносящихся мимо. Шлемы надежно скрывали выражения их лиц, но не потрясение. А почему нет? Я и сам никак не мог поверить в то, что это происходит на самом деле. Разум упорно сомневался, но тело продолжало функционировать, безразличное ко всему, как хорошо отлаженная и смазанная машина, в которую оно, по сути, и превратилось. Движения были отточены до совершенства. Я пошел в атаку. Когда мы приблизились к строю американских военных, на моем дисплее моргнул зеленый свет – кто-то вызывал по комму Риту. Связь между нашими Доспехами ретранслировала передачу и мне. – Старший Заводчик вызывает Воющую Собаку. – Мужской голос. Движения Риты едва уловимо замедлились. Я предпочел увеличить дистанцию между нами. Голос между тем продолжал: – Сдерживание врага идет успешно. Ты, похоже, занята. Помощь нужна? – Ответ отрицательный. – Приказы будут? – Пусть японцы не вмешиваются. Иначе я не отвечаю за то, что будет, если они встанут у меня на пути. – Понял тебя. Славной охоты. Конец связи. Канал снова закрылся, и я заорал на Риту: – Это все, что ты можешь сказать? Да?! Какого хрена?! Ответа не было. Красный Доспех снова двинулся ко мне. Больше времени болтать не было. Я был слишком занят спасением собственной жизни. Я не мог понять, действительно ли Рита пытается меня убить или только проверяет на прочность. Я превратился в хорошо отлаженную боевую машину, у которой попросту не было циклов обработки внешней информации. Рита и любые действия сложнее набора «беги/парируй/уклоняйся» могут подождать. Какими бы ни были ее намерения, атаки от этого менее смертоносными не становились. Главные ворота базы были справа от меня. Мы сейчас оказались на той самой дороге, по которой я много раз тайком проникал на американскую территорию базы, чтобы раздобыть один из топоров Риты. Линия обороны, которую удерживали американцы, проходила как раз по тому месту, где в петле стояли на посту два здоровяка. Рита размахивала топором, даже не заботясь о том, кому или чему может достаться. Я не видел причин вмешивать в это дело других, поэтому начал уводить нас прочь от линии фронта. Столовая номер два была метрах в ста от нас. Ей неслабо досталось от копий мимиков, но, вопреки всему, здание каким-то чудом уцелело. Она была достаточно далеко от линии обороны – сойдет. Мгновением позже я уже преодолел расстояние в сто метров и пробрался в здание через дверь на дальней стороне. Внутри оказалось темновато, света едва хватало, чтобы различать предметы. Столы были перевернуты и сложены в самодельную баррикаду перед входом, противоположным тому, которым воспользовался я. Еда и полупустые бутылки с соевым соусом в беспорядке валялись на бетонном полу. В помещении никого не было – ни живых, ни мертвых. Здесь я просиживал бесчисленные обеды, наблюдая за тем, как Рита ест. Здесь я дрался с тем гориллой-переростком из четвертой роты и устроил с Ритой дурацкое состязание по поеданию умэбоси. Можно ли найти место лучше для сведения наших счетов в смертельном поединке? Рыжий свет проникал в дыру в западной стене. Я покосился на хронометр возле головного дисплея и не поверил своим глазам: с момента начала боя прошло уже восемь часов. Сгущались сумерки. Неудивительно, что мне казалось, будто Доспех залит свинцом. Сказывалось отсутствие мышц, способных выдержать такую гонку. Батареи были на исходе, системы вот-вот начнут отказывать. Я до сих пор и четырех часов подряд в бою еще ни разу не проводил. Красный Доспех Риты тоже проник в столовую. Я заблокировал горизонтальный удар топором; каркас силового костюма жалобно крякнул. Если бы попытался подставить лезвие, крутящий момент приводов разорвал бы Доспех изнутри. Страх того, на что Рита была способна, охватил меня с новой силой. Рита Вратаски была гением в бою – и она научилась просчитывать каждый мой удар, каждую уловку. В битве все движения просчитываются на подсознательном уровне. Поэтому вдвойне сложно сражаться с противником, который с легкостью читает твои намерения. Рита всегда была на шаг впереди меня, готовясь нанести смертельный удар по тому месту, где я только должен был встать. Наконец она попала в цель. Я инстинктивно шагнул вперед, ломая замах, с трудом увернулся – и удар получился скользящим, а не прямым. Левая плечевая пластина отлетела. На дисплее загорелся красный огонек. Рита ударила ногой – и увернуться не было ни единого шанса. Я взлетел в воздух. Посыпались искры, когда мой Доспех проехался по разбитому бетонному полу. Я перевернулся и врезался в прилавок. Мне на голову дождем посыпались палочки. Но Рита не собиралась останавливаться. Нет времени отдыхать. Голова – в порядке. Шея – в порядке. Торс, правое плечо, правая рука – все в порядке, кроме левой плечевой пластины. Я еще мог сражаться. Я выпустил топор. Вцепившись пальцами в перчатках в край прилавка, я выдрал его и перевернул. Взмахнув топором, Рита с легкостью разрубила его. Щепки и куски металла брызнули во все стороны. Я уже был на кухне. Передо мной протянулась огромная раковина из нержавеющей стали и промышленная газовая плита. Огромные сковородки и кастрюли, в которых можно было бы целиком сварить свинью, выстроились вдоль другой стены. Горы пластиковой посуды доходили до потолка. Аккуратными рядами стояли подносы с завтраком, успевшим безнадежно остыть. Я попятился, сшибая на пол тарелки – они посыпались на нас лавиной еды и прессованного пластика. Рита приближалась ко мне. Я швырнул в нее кастрюлю и неожиданно попал в цель. С грохотом, похожим на удар в гонг, посудина отскочила от вишнево-красного шлема. Но, похоже, это ей особого ущерба не причинило. Наверное, надо было выдрать из стены раковину. Взмахнув топором, Рита угробила полстола и укрепленную сталью бетонную колонну. Я снова попятился – и уперся в стену. Быстрым движением упал на пол, когда топор свистнул в воздухе, направляясь ко мне. Вместо меня досталось лицу бодибилдера, который по-прежнему бездумно ухмылялся, глядя на кухню. Я попытался схватить Риту за ноги. Она отскочила. Отдавшись на милость инерции, я перекатился несколько раз и оказался у прилавка столовой. Мой топор лежал на том же месте, где я его оставил. Если ты подбираешь оружие, которое не так давно бросил, это может означать только одно: ты готов ответить ударом на удар. Никто не хватается за оружие, не собираясь его использовать. Было ясно, что вечно убегать я не смогу. Если Рита действительно хотела убить меня – а я начал подозревать, что это вполне вероятно, – то бежать попросту некуда. Я старательно избегал ее атак, уклонялся от них, а в результате остался в Доспехе с почти сдохшими батареями. Пора принимать решение. Была одна вещь, о которой я не мог позволить себе забыть. Кое-что я пообещал себе давным-давно, когда твердо вознамерился выбраться из этой петли. Под перчаткой на левой руке было спрятано число 160. В тот день, когда на его месте еще была «пятерка», я принял решение учиться и использовать полученные знания на следующий день. Я так ни с кем и не поделился секретом этих чисел. Ни с Ритой, ни с Ёнабару, ни даже с Феррелом, с которым я столько раз тренировался. Только я знал, что они означают. Это число было самым близким моим другом, и пока оно там, на своем месте, я не боялся умереть. Даже если Рита убьет меня, какая разница? Без нее я бы в любом случае не добился таких результатов. И что может быть справедливее, чем отблагодарить мою спасительницу моей же смертью? Но если я сдамся сейчас, все будет впустую. Кишки, которые вываливались из моего живота на том проклятущем острове, изрезанном кратерами. Кровь, которой я захлебывался. Рука, оставшаяся лежать на земле. Эта чертова петля. Все развеется, как дым, идущий из ствола после выстрела. Сто пятьдесят девять боев, существовавших только у меня в голове, исчезнут навсегда, лишенные всякого смысла. Если я приложу все силы и проиграю – это одно. Но я не сдамся без боя. Рита и я наверняка думали об одном и том же. Я понимал, через что она проходит. Черт, мы с ней были единственными людьми на этой проклятой планете, которые способны понять друг друга. Я излазил каждый метр острова Котоюси, пытаясь найти способ выжить, точно так же, как Рита на своем поле боя там, в Америке. Если я выживу, погибнет она, и я больше никогда не встречу человека, похожего на нее. Если она выживет, умереть придется мне. Какие бы варианты ни выстраивались у меня в голове, другого выхода я не находил. Один из нас должен был умереть, и Рита не хотела об этом разговаривать. Она предпочла, чтобы все решало мастерство. Она говорила со мной языком стали, и я должен был дать ей достойный ответ. Я поднял топор. Побежал к центру столовой и взвесил оружие в руке. До меня дошло, что я стою на том самом месте, где мы с Ритой на спор ели умэбоси. Жизнь – забавная штука, верно? Это было всего лишь вчера, а кажется, прошла целая вечность. Тогда Рита тоже выиграла… Думаю, можно смело сказать, что у нее был дар побеждать. Красный Доспех Риты приближался ко мне шаг за шагом, оценивая ситуацию. Она остановилась на расстоянии удара топором, крепко сжимая ярко блестящее оружие. Звуки боя, донесшиеся снаружи, нарушили царившую в столовой тишину. Раздались взрывы – как грохот далеких барабанов. Снаряды, со свистом разрывающие небо, звучали высокими голосами флейт. Автоматы дополняли ритм-секцию отрывистым треском. И мы с Ритой ударили в тарелки, скрестив два карбид-вольфрамовых лезвия. На сей раз не было подбадривающих выкриков зрителей в осыпающихся руинах столовой. Груды столов и перевернутые стулья были единственными наблюдателями, молчаливыми свидетелями смертельного танца двух Доспехов – кроваво-красного и песочно-желтого. Мы двигались по спирали, как Рита делала всегда, оставляя характерные следы на бетонном полу. Мы танцевали балет войны, облаченные в доспехи, главное достижение технологий человечества, и наши грубые орудия исполняли древнюю погребальную песнь. Лезвие моего топора притупилось и покрылось зазубринами. Доспех весь был в царапинах и отметинах, батарея в любой момент могла сесть окончательно. Мышцы повиновались исключительно благодаря силе воли. Яростный взрыв сотряс столовую. Мы невольно подскочили. Я знал, что ее следующий удар будет смертельным. И увернуться от него я не смогу. Времени на раздумья нет – размышлять надо на тренировке. В бою – только действовать. Опыт, въевшийся в тело за сто пятьдесят девять боев, будет управлять моими движениями. Рита занесла топор назад. Замахнулась. Мой топор нанесет удар снизу. Два гигантских лезвия свистнули в воздухе, прошли друг мимо друга. Раздался скрежет вспоротой брони. Между мной и Ритой было лишь одно различие, но очень существенное. Она училась сражаться с мимиками в одиночестве. Но я научился биться с ними, наблюдая за Ритой. Миг, когда она размахнется, какой сделает шаг – все это было записано в моей операционной системе. Я знал, каким будет каждое ее следующее движение. Вот почему топор Риты едва оцарапал меня, а мой – вспорол ее Доспех. В алом Доспехе зияла огромная дыра. – Рита! Боевой топор дрогнул в ее руках. Доспех Риты работал на пределе, отфильтровывая команды, в случайном порядке подаваемые конвульсивно сокращающимися мышцами. Карбид-вольфрамовая рукоять дребезжала в бронированных перчатках. Кровь, масло и неизвестные жидкости сочились из вскрытого Доспеха. Это зрелище было до жути знакомым, и я почувствовал, как на меня с новой силой нахлынул ужас. Она протянула руку и нащупала разъем у меня на плечевой пластине. Контактный коммуникатор. В моем шлеме зазвучал голос Риты, ясно и четко: – Ты выиграл, Кэйдзи Кирия. – Красный Доспех тяжело привалился к моему. Голос Риты был сухим – и в нем слышалась боль. – Рита… Почему? – Я с самого начала знала об этом. Еще с того дня, как впервые получила сигнал мимиков. Бой всегда заканчивается. – Что? Я не… – Из этой петли выбраться должен ты. – Рита закашлялась, и из коммуникатора раздалось механическое дребезжание. И я наконец понял. Когда мы вчера познакомились с Ритой, она решила, что должна умереть. Я не сообразил, в чем было дело. Думал, что случайно подал какой-то сигнал или неправильно истолковал ее поведение. Я должен был пытаться найти способ ее спасти, но позволил себе напрасно потерять целый день. – Прости меня, Рита. Я… я не знал. – Не извиняйся. Ты выиграл. – Выиграл?.. Но разве мы не можем просто… просто повторять все это? Ну и пусть мы не вырвемся из петли, зато будем вместе. Навсегда. Мы можем провести вместе даже больше чем одну жизнь. Каждый день будет новый бой, но с этим мы справимся. Если мне придется убить тысячу мимиков, миллион, я это сделаю. Мы сделаем это вместе. – Каждое утро ты будешь просыпаться и видеть Риту Вратаски, которая даже не знает о твоем существовании. – Мне плевать. Рита покачала головой: – У тебя нет выбора. Ты должен вырваться из петли, прежде чем то, что случилось со мной, произойдет с тобой. Закончи эту проклятую эпопею, пока ты еще способен это сделать. – Я не могу пожертвовать тобой. – Кэйдзи Кирия, которого я знаю, не стал бы жертвовать человечеством ради себя. – Рита… – Времени мало. Если ты хочешь что-то мне сказать, сделай это сейчас. – Красный Доспех осел на землю. – Я останусь с тобой, пока ты не умрешь. Я… я люблю тебя. – Хорошо. Не хочу умирать в одиночестве. Ее лицо было скрыто под шлемом, и я был благодарен за это. Если бы я увидел ее слезы, то никогда не смог бы разорвать эту петлю и оставить Риту навсегда. Лучи заходящего солнца, красного, низко нависшего над землей на западе, играли на темнокрасном Доспехе Валькирии, окутывая ее ярким рубиновым сиянием. – Долгая битва, Кэйдзи. Уже закат. – Он прекрасен. – Сентиментальный ублюдок. – Я понял по голосу, что она улыбается. – Ненавижу красное небо. Это были ее последние слова. 6
Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Хироси Сакурадзака 8 страница | | | Хироси Сакурадзака 10 страница |