Вынос мусора. Миф № 1. Все женщины любят анальный секс, и моя партнерша отказывается от него лишь по

Миф № 1. Все женщины любят анальный секс, и моя партнерша отказывается от него лишь по той причине, что изображает из себя скромницу.

Истина. Многим женщинам отнюдь не нравится аналь­ный секс, и потому вовсе не из ложной скромности они отказываются делать то, что им неприятно. Если мужчи­на настаивает на анальном сексе как на главном доказа­тельстве того, что партнерша любит его — несмотря на ее категорические возражения, — это может быть призна­ком его косвенной озлобленности или враждебности по отношению или к этой конкретной партнерше, или ко всем женщинам в целом.

Некоторые радикальные феминистски утверждают, что половой акт всегда является «чистым, стерильным, формаль­ным выражением мужского презрения к женщинам». На­пример, в своей вызвавшей весьма оживленную полемику книге «Половой акт», вышедшей в 1987 г., Андрэ Дворкин настаивает, что мужчины используют половую связь для «оккупации», «осквернения», «захвата» и «колонизации» тела женщины. Из этого Дворкин заключает, что, так как в этом мире правят мужчины, ненавидящие женщин, после­дние не имеют возможности открыто выразить свой про­тест против любых форм половых отношений.

Я категорически не согласен со столь мрачной точкой зрения на половой акт и хотел бы возразить, что, если иногда в процессе полового акта мужчина и «колонизирует» тело

женщины, то это более точно было бы назвать изнасилова­нием, а не интимными отношениями. В рамках нашего исследования я бы высказал мнение, что если один из парт­неров настаивает, на вовлечении другого в сексуальные действия, которые тому неприятны — будь то оральный секс, анальный секс, разного рода унижения и т.д., — то это может быть признаком его косвенной озлобленности.

Миф № 2. Если я предлагаю заняться сексом, но моя инициатива не вызывает у партнерши интереса, это озна­чает, что я не привлекаю ее в качестве любовника.

Истина. То, что в данный момент ваша партнерша не проявляет интереса к занятиям сексом, может быть след­ствием самых разных причин. Она действительно может чувствовать себя усталой. Она может быть озабочена про­блемами на работе. Ее мысли могут быть полностью заня­ты тем, что ваш ребенок отстает в школе по нескольким предметам. Ее могут тревожить отношения с начальством.

Для ослабления полового влечения существует масса причин, поэтому не стоит сразу же принимать его на свой счет, убеждая себя, что именно в вас кроются корни ваших проблем. Обычно это не так.

Однако если ваш партнер склонен к косвенным прояв­лениям раздражительности, возможно, что отсутствие у него интереса к сексу как раз и является таким косвен­ным выражением раздражения. В его распоряжении не слишком много других способов «поквитаться» с вами или «наказать» вас — столь же эффективных, как отказ от интимной связи, когда вы этого хотите.

Но даже в этих унизительных обстоятельствах (вы хо­тите его, а он вас не хочет) не воспринимайте его равноду­шие как доказательство вашей непривлекательности. Это его безразличие скорее вызвано косвенным раздражени­ем, недостатком полового влечения или искреннего взаи­мопонимания, а не негативным отношением к вам как к партнерше.

Представьте себе такую ситуацию. Вам удалось порань­ше уйти с работы, и вы решили сделать сюрприз своему любимому, приготовив роскошный ужин. По дороге домой вы купили свежих овощей, изумительную свиную вырезку и задумали превратить этот ужин в нечто особенное — се­ребро, фарфор, свечи, вино и все, что требуется в подобных ситуациях. Он же тем временем, ничего не зная о заплани­рованном вами сюрпризе, немного задержался на работе и, решив, что вы уже поужинали без него, заехал в закусоч­ную. Он был очень голоден, поэтому купил два громадных бутерброда с мясом и съел их в машине по пути домой.

Вероятно, вы будете расстроены, раздражены, может быть, даже разозлитесь на него, но разве вы почувствуете себя менее привлекательной"? Разве вы подумаете, что он спе­циально сделал это, чтобы досадить вам? Станете ли вы обвинять его в том, что ему не нравится, как вы готовите? Скорее всего, нет.

Однако та же ситуация в сфере интимных отношений сразу приобретает иной оттенок, поскольку так легко песонализироватъ отсутствие полового влечения. Так легко ' почувствовать обиду из-за того, что либидо вашего партне­ра резко снизилось по причинам, не имеющим к вам ни­какого отношения.

Я хотел бы завершить эту главу случаем из собствен­ной практики, наглядно иллюстрирующим, что «косвенно-раздражительный» тип может доминировать в человеке долгий период времени.

«Пага настаивал, ч тобы я окончил Гарвард»

Дон редко улыбался. Поводов для веселья у него было немного. На последнем курсе после второго семестра он бросил университет. Брак его разваливался. В его зеле­ных глазах, когда-то светившихся юношеским задором, теперь не было и признака былого энтузиазма. Слегка вес­нушчатое лицо теперь редко бороздили порождаемые улыб­кой морщинки. Говорил он в основном короткими напря­женными фразами, большей частью о том, что жены его Дженни никогда не бывает дома.

— Она или работает допоздна, — жаловался он, — или играет в софтбол и теннис, или занимается аэробикой!

Их брак, продолжавшийся почти пять лет, принес ему больше разочарований, чем радости, по крайней мере, так считал он сам. Он полагал, что виновата в этом в первую очередь Дженни, потому что ее «никогда не бывает дома», но признавал, что, возможно, именно его обидчивость зас­тавляет ее поступать так.

Момент истины наступил несколько сеансов спустя, ког­да Дон делился со мной своими воспоминаниями об учебе.

— Больше всего я ненавидел Гарвард, — признался он. — У меня такое впечатление, что с самого младенчества я только и слышал от отца о том, как прекрасен Гарвард. Считалось само собой разумеющимся, что в один прекрас­ный день я окончу Гарвард, как его окончил отец и как в свое время его окончил его отец. В старших классах шко­лы, когда другие ребята пытались определиться, где про­должать образование, у нас в доме этот вопрос даже не поднимался. Всем давно было известно, что я поступаю в Гарвард.

Судя по выражению лица Дона и его жестикуляции, он испытывал скорее раздражение, нежели гордость. Как будто его приговорили к четырехлетнему тюремному заключению.

— Все годы учебы в старших классах я слышал одно и то же: «Подтяни успеваемость, иначе ты никогда не попа­дешь в Гарвард!» По-моему, ни о чем другом мы с отцом даже и не разговаривали. Он вообще был не слишком разговорчивым, но, рассматривая каждый год оценки в ат­тестате, обычно говорил: «Молодец, Дон, все эти «пятер­ки» — твой билет в Гарвард».

— Разумеется, у отца был сезонный абонемент на все домашние матчи гарвардской команды, и за все мое дет­ство мы с ним, пожалуй, не пропустили ни одной встречи!

Наверное, на лице у меня отразилось легкое сомнение в истинности этого заявления, потому что Дон тут же добавил:

— Серьезно, я ничуть не преувеличиваю! Мы не пропу­стили ни одной домашней игры Гарварда!

А затем произнес с горечью:

— Даже ела наша семья вместе только в тех случаях, когда мы застревали в пробках, в полном составе направляясь на домашние матчи Гарварда или возвраща­ясь с них!

Для меня стало вполне очевидным, что у Дона с отцом были очень натянутые отношения, они редко разговарива­ли и подозрительно относились друг к другу. Я не стану анализировать все детали и причины, приведшие к этому, а только отмечу, что Дон косвенно выразил свое неприя­тие отца в том, что не стал оканчивать Гарвард.

Враждебное отношение Дона к отцу было перенесено им на обожаемую родителем alma mater.

— Я возненавидел Гарвард с того самого дня, когда впер­вые приехал в Кембридж. Не знаю, почему. Мне там про­сто не понравилось.

Казалось, Дон действительно ясно не понимал причин, по которым ненавидел Гарвард. Хотя он и осознавал ин­тенсивность своих эмоций, он не мог четко сформулиро­вать предмет своей ненависти или предложить какое-либо логичное объяснение тому, что именно так не устраивало его в жизни в Кембридже. Как я ни пытался выведать у него больше подробностей или заставить его рассматри­вать свою проблему с конкретных позиций, он отделывал­ся только общими отговорками:

— Не знаю, ну, ребята там были не очень общительными. Или:

— Зимой там слишком холодно. Я с большим удо­вольствием поехал бы в Калифорнийский университет или в Беркли.

Как это ни удивительно — поразительный пример того, как можно навредить себе, чтобы досадить другому, — но Дон бросил университет на последнем семестре выпуск­ного курса. До этого самого момента все у него обстояло вполне благополучно. Он признался мне, угрюмо усмех­нувшись, что к последнему курсу ему даже стало «нра­виться» в Гарварде. Средний балл его успеваемости к на­чалу второго семестра последнего курса равнялся 3,64. Отец гордился им! В том-то и была вся проблема!

В тот год во время рождественских каникул отец, как выразился Дон, «только и делал, что твердил об окончании Гарварда». Сидя у рождественской елки, после разда­чи подарков он торжественно заявил: «Когда Дон полу­чит диплом, я устрою по этому поводу такой праздник, какого этот городишко еще не видывал!»

Дон признался, что у него при этом «было обычное ощу­щение, будто все это делается для отца, а не для меня!»

— Он чуть ли не вслух об этом говорил, — вздохнул Дон. — Гордо расхаживал по комнате и, как с трибуны выступая, провозглашал: «Три поколения выпускников Гарварда! Разве это не повод для праздника?! Твой дедуш­ка, твоя мама и я, а теперь еще и ты!

Однако, подобно большинству детей родителей-«нарцис­сов», Дон чувствовал, что его поступление в Гарвард, высо­кие оценки и окончание университета — все будет на­правлено на возвеличивание отца. Именно отец, а не Дон, станет центром внимания — даже на выпускном банкете своего сына.

— Это стало последней каплей, — сказал Дон. — Тогда моему терпению пришел конец. Я и сейчас помню все так ясно, как будто это произошло только вчера: отец марши­рует вокруг рождественской елки, хвастаясь тем, какой ум­ный у него сын, какие замечательные мозги он унаследо­вал и как «великолепно» будет, что он тоже получит дип­лом Гарварда.

— Тогда-то я и решил, — сообщил Дон, — что никогда не окончу Гарвардский университет!

И сдержал данное себе обещание. Дон, считавшийся прежде гордостью курса, стал развлекаться с тем же усер­дием, с каким раньше занимался науками. Он пропускал лекции, проваливал экзамены и в конечном итоге вовсе бросил университет за несколько недель до выпуска.

После пары лет еженедельных психотерапевтических сеансов, на которых мы скрупулезно изучали его про­блемные взаимоотношения с отцом, Дон научился более прямо выражать накопившуюся в душе горечь. Преодо­лев эмоциональное напряжение, возникшее из-за годами сдерживаемого гнева, он смог иначе взглянуть и на свой уже успевший дать серьезную трещину брак. Мрачный цинизм, через призму которого он рассматривал свою се­мейную жизнь, постепенно начал уступать место опти­мизму и счастью.

Дженни стала проводить больше времени с мужем и меньше — на теннисном корте. Дон снова поступил в университет (на этот раз в Мичиганский) и окончил его с честью.

Заключение

В нескольких последних главах мы рассматривали раз­личные личностные типы, общим признаком которых яв­ляется чрезмерное развитие внутреннего «я» за счет сдер­живания направленного наружу выражения эмоций. «За­стенчивость» и «стыдливость», «ведущий» и «ведомый» типы — даже «нарциссизм» заставляют человека сосре­доточиваться на самом себе, вместо того чтобы прямо вып­леснуть наружу одолевающие его эмоции.

В завершающей главе мы кратко проанализируем не­сколько сексуальных типов, являющихся крайне негатив­ными, и несколько более подробно остановимся на одном из них, представителей которого в обиходе принято назы­вать «сексуальными маньяками». Мы обсудим, существу­ет ли вообще такое явление, как «сексуальная зависимость», и, если это так, рассмотрим, в чем ее схожесть с алкоголь­ной и наркотической зависимостью и в чем их отличия.

Та или иная зависимость характерна для многих нега­тивных личностных типов. Совсем недавно мы были сви­детелями, например, того, как Джерри пытался скрыться внутри себя при помощи алкоголя. Люди становятся за­висимыми от определенных способов, которые помогают им справляться с тревогами или стрессами, полагаются на определенные ритуалы, однажды оказавшиеся эффектив­ными и приносящие удовольствие или облегчение. Одна­ко эти способы и ритуалы настолько прочно входят в их жизнь, что постепенно становятся ее неотъемлемой час­тью, и тогда люди просто перестают искать альтернатив­ные пути достижения тех же результатов.

Кроме «сексуальной зависимости», мы рассмотрим так­же алкогольную и наркотическую зависимость и ряд дру­гих, не менее серьезных состояний. Вы узнаете, как опре­делить, страдаете ли вы или ваш: партнер паранойей, ши­зофренией, депрессией, манией или частыми изменениями настроения, и сможете решить, нуждаетесь ли вы в про­фессиональной психиатрической помощи.

Читая о негативных личностных типах, вы, возможно, заметите, что объединяет их отсутствие позитивного опыта общественного взаимодействия. Для наиболее серьез­ных состояний часто характерно чрезмерное фокусиро­вание личности — изолирующее фокусирование — на самой себе.

Алкоголики и наркоманы чрезвычайно чувствительны к своему внутреннему состоянию и пытаются сохранить его неизменным при помощи химических препаратов, де­лающих невозможным какое-либо общение. Депрессив­ным личностям недостает энергии, чтобы вырваться за пределы поглощающих все их внимание страданий. Даже параноики, которых мы обычно представляем себе как людей, тщетно спасающихся от мнимых преследований других, в действительности излишне фокусируются на са­мих себе, каждую секунду беспокоясь о том, что кто-то посягает на их жизнь!

Дата добавления: 2015-08-02