Читайте также:
|
|
Беспроблемное функционирование капитализма в определенные периоды обеспечивалось наличием государства-гегемона. В частности, можно обратиться к примеру статуса США в международных отношениях. В течение почти двадцати лет после Второй мировой войны США занимали позицию гегемона в мировой капиталистической экономике. Они господствовали в большей части Латинской Америки и выступали в качестве лидера для европейских государств и Японии. Через европейские государства США также получили доступ к афро-азиатскому миру, который ранее являлся частью бывших империй. Будучи государством-гегемоном, они обладали полномочиями и властью для установления норм и правил управления в тех регионах, где превалировала их гегемония. На одном уровне термин гегемония подразумевал господство, на другом же уровне такая гегемония действовала в том смысле, как это понимал Грамши, т.е. США последовательно использовали различные комбинации механизмов согласия и принуждения в процессе организации своей гегемонии и своей лидирующей роли по отношению к основным капиталистическим государствам и их гражданским обществам, действовавшим в орбите мировой капиталистической экономики. Начиная с 1980-х годов, гегемо-нистское положение США стало ослабевать по мере того, как Германия и Япония выступали в качестве серьезнейших соперников США в торговой и банковской сферах. Не смотря на заявления президента Буша о «новом мировом порядке», США после «холодной войны» так и не сумели восстановить свою прежнюю ведущую роль в мировой капиталистической экономике. Один из известных финансисистов-аналитиков Ф. Клэр-мон утверждает, что ослабление экономической мощи США к началу XXI в. непосредственно связано с ростом на протяжении последнего десятилетия непогашеных долгов США. Тем не менее, в американской мощи наблюдается структурная преемственность, т.е. в таких сферах как производство, финансы, технологии, комплексы по обеспечению безопасности и механизмы по производству знаний США по-прежнему занимают ведущие позиции. Исходя из этого, С. Гилл и некоторые другие ученые начали дискуссию о гегемонии США в контексте трехсторонней комиссии.
По окончании «холодной войны» США внезапно оказались фактически единственной военной сверхдержавой, в силу чего термин однополярный мир приобрел необоснованную актуальность. Использование этого термина несколько преждевременно, ибо США не обладают той гегемонией, которая была у них в первые послевоенные годы. На деле в мире наблюдается постепенный рост трех центров силы — США, Германии и Японии. Эти же три страны занимают лидирующие позиции в трех далеких друг от друга, но имеющих равный статус мощных макро-региональных торговых организациях, т.е. соответственно в НАФТА, ЕС и АТЭС. Несмотря на военную мощь США, было бы более уместно квалифицировать мир после «холодной войны» как мир многополярный или многодержавный.
В истории капитализма в XIX в. зафиксированы всего две гегемонистские державы глобального уровня: Великобритания и США. Если говорить о капитализме как о системе, то в его истории периоды гегемонии той или иной державы значительно уступают по длительности историческим периодам, отмеченным межимпериалистическим соперничеством, которое регулировалось механизмами баланса сил. Следовательно, есть основания полагать, что наличие какого-либо единственного государства-гегемона не является необходимым для реализации нормативных, технологических и политико-экономических режимов при капитализме. Любой политико-экономический режим соотносится с рядом институтов, которые регулируют социальное поведение, добиваются консенсуса, достигают компромиссов и управляют конфликтами в национальных государствах (нациях-государствах) и между ними. Если какое-то одно государство неспособно действовать как гегемон, то вовсе не обязательно вести поиск гегемонии в каком-то одном государстве. На деле генезис гегемонизма можно ощутить в господствующей социальной практике, которая
имманентно подпитывает любую систему изнутри. Очевидно, что главные капиталистические страны Запада и Япония, а также транснациональные альянсы совместно поддерживали и продолжают поддерживать так называемую «рыночную цивилизацию», которая является краеугольным камнем мирового капитализма. Эта рыночная цивилизация в свою очередь базируется на едином комплексе таких современных центральных институтов, как система образования, нация-государство, фирма и рынок, равно как и на их повседневной практике. Заложенные в такой практике социальные процессы также открывают всемирный простор для рыночной конкуренции или конкуренции между государствами и между компаниями. Как отмечает Ф. Борн-
шер, общественные модели становятся источником гегемо-нистской социальной практики.
Передовые капиталистические страны Запада и Япония по-прежнему составляют ядро мировой капиталистической экономики. Благодаря своему господству в сферах производства, технологий, финансов, торговли, природных ресурсов, информации, коммуникаций, средств массовой информации и оружия массового уничтожения, все эти страны играют ведущую роль в процессе глобализации. Данную центральную группу капиталистических стран не следует воспринимать однозначно, ибо между ними существуют внутренние противоречия и соперничество. Так, помимо противоречий в вопросе о сельскохозяйственных субсидиях, между США и Францией имеются крупные политические разногласия по функционированию НАТО и политике в проблемных регионах, в том числе в Восточной Европе, Западной Азии и Африке. Так называемая «автомобильная война» привела к напряженности в экономических отношениях между США и Японией, а функционирование ЕС обусловлено соперничеством за лидерство между Францией и Германией. Однако до сих пор на форумах типа «большой семерки» удавалось достаточно компетентно регулировать соперничество между странами «ядра» и отстаивать общие интересы мирового капитализма. Одним из интересных примеров единства между странами «ядра» явилась война в Персидском заливе в 1991 г., когда США обеспечили военную кампанию против Ирака оружием, а Германия и Япония — финансами. Демонстрация единства подобного масштаба также указывает на глубоко укоренившуюся растущую взаимозависимость между странами «ядра» в различных областях. Под руководством США эти страны фактически определили суть политики ООН в Персидском заливе. Естественно, они стали основным источником разграничения сил и мощи в условиях глобализации.
Мощь и силу стран «ядра» обеспечивают операции транснациональных компаний, конгломератов и банков, ибо штаб-квартиры всех этих организаций находятся главным образом в данных странах. В условиях глобализации транснациональные компании и конгломераты стали главными действующими лицами. Сеть многонациональных компаний по-своему определяет экономические пространства и раздвигает свои географические границы. Мощь подобных компаний в смысле капиталов, технологий и торговых возможностей трудно переоценить. Рост торговых операций между компаниями снизил прежнее значение международной торговли, а операции транснациональных фирм на мировом уровне способствовали росту прямых иностранных инвестиций и сделали финансовую сферу самым гло-бализованным компонентом капитала. В период глобализации отмечаются беспрецедентные мобилизация валютных рынков и мобильность капитала в целом. Интеграция финансовых рынков ведет к заметным изменениям в масштабе и структуре потоков капитала. Порой движение капитала отрицательно сказывалось на странах, где были зафиксированы стабильно высокие темпы роста. Например, отток капиталов из Южной Кореи, Таиланда, Малайзии, Филиппин и Индонезии после 1997 г. отрицательно сказался на экономике этих стран. Фактически кризисы в Восточной Азии в драматичных тонах показали способность потоков капитала к разграничению в условиях глобализации.
Помимо компаний, банков и потоков капитала, определенного внимания в процессе разграничения также заслуживает роль транснациональных структур. Страны «ядра» по-прежнему беспрепятственно господствуют в ряде международных структур, в том числе во Всемирном банке, Международном валютном фонде (МВФ) и ООН. В условиях глобализации эти международные структуры более, чем когда-либо, нацелены на формирование границ в экономических сферах. Манера их действий стирает прежде четкие различия между внутренним и международным или между локальным и глобальным.
Данное явление. можно проиллюстрировать несколькими примерами. Так, по причине бедственного экономического положения несколько государств центральной и южной Африки попали в зависимость от внешних источников помощи. Некоторые бедные страны Африки — Мозамбик, Танзания, Бурунди, Руанда, Нигер, Буркина Фасо, Сьерра-Леоне, Мавритания и ряд
других — получают помощь из внешних источников в размере более 25% их ВНП. Основными источниками помощи служат многонациональные международные финансовые институты типа Всемирного банка и МВФ. Такая помощь неизменно увязывается с условиями реформирования экономического управления (программами экономической коррекции) и методов политического руководства. Таким образом, политическая и экономическая структура экономического развития в странах-реципиентах формируется организациями-донорами. Аналогичным образом ООН до конца 1980-х годов чаще всего занималась разрешением спорных вопросов между государствами. Однако затем ООН стала расширять масштаб своей деятельности — в Намибии и Эритрее были организованы референдумы под эгидой ООН, и механизм ООН был задействован для разрешения ситуаций гражданской войны в Анголе, Сомали и Мозамбике. Положение о внутренней юрисдикции, которое применялось этими государствами для контроля над своими суверенными территориальными пространствами и защиты их от вмешательства извне, при участии ООН утеряло прежнее значение. Имеются и другие доказательства того, что транснациональные структуры находятся вруках стран «ядра». Однако, любой анализ гегемонии был бы неполным без учета роли проектов, нацеленных на противодействие гегемонии.
Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 54 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Капитализм и глобализация | | | Проекты противодействия гегемонии |