Минухин С., Фишман Ч. Все живые существа имеют тенденцию объединяться,

СЕМЬИ [9]

Все живые существа имеют тенденцию объединяться,

Устанавливать взаимные связи, жить внутри друг друга,

Возвращаться к прежним отношениям,

Уживаться между собой, насколько это возможно.

Так устроен мир.

Льюис Томас

С точки зрения человека, объединяться, чтобы "уживаться между собой", обычно означает ту или иную разновидность семейной груп­пы. Семья – естественный контекст как роста, так и исцеления, и именно этим контекстом пользуется семейный терапевт для достиже­ния терапевтических целей. Семья – это естественная группа, в ко­торой со временем возникают стереотипы взаимодействий. Эти сте­реотипы создают структуру семьи, определяющую функционирование ее членов, очерчивающую диапазон их поведения и облегчающую вза­имодействие между ними. Та или иная жизнеспособная структура семьи необходима для выполнения главных задач семьи – поддержи­вать индивидуальность, в то же время создавая ощущение принадлеж­ности к целому.

Как правило, члены семьи не ощущают себя частью этой семейной структуры. Каждый человек считает себя самостоятельной единицей, неким целым, взаимодействующим с другими самостоятельными еди­ницами. Он знает, что влияет на поведение других, а те влияют на его поведение. Взаимодействуя в рамках своей семьи, он воспринимает принятую в семье карту мира. Он знает, что некоторые территории помечены надписью "Поступай как тебе угодно". На других стоит надпись "Осторожно". А на некоторых – пометка "Стоп". Пересту­пив такую границу, член семьи сталкивается с тем или иным регули­рующим механизмом. Временами он мирится с этим, временами может взбунтоваться. Есть и такие места, где написано: "Вход воспре­щен". Вторжение на эти территории влечет за собой сильнейшие аф­фективные переживания: чувства вины, тревоги и даже изгнания и проклятия.

Таким образом, каждый отдельный член семьи на том или ином уровне осознанности и конкретности знакомые, географией ее терри­тории. Каждый член семьи знает, что дозволено, какие силы проти­водействуют нарушению правил, что представляет собой система контроля и насколько она эффективна. Но, будучи одиноким странни­ком как на территории семьи, так и в окружающем мире, он редко воспринимает такую семейную систему как гештальт.

Однако перед семейным терапевтом эта система внутрисемейных взаимодействий предстает во всей своей сложности. Он видит целое, которое больше, чем сумма входящих в него частей. Семья как целое представляется чем-то наподобие колониального живого организма – существа, состоящего из различных жизненных форм, каждая из ко­торых занята своим делом, но при этом все они образуют составной организм, сам по себе являющийся жизненной формой.

Начинающему нелегко увидеть это составное "животное", которое представляет собой семья. Больше того, всякому, кто воспитан в западной культуре, непросто увидеть нечто выходящее за рамки от­дельной личности. Мы приучены и в этике, и в эстетике ставить на первое место индивидуальное самоопределение. Мысль о том, что лич­ность есть всего лишь часть более обширного социального и биологи­ческого целого, нам в лучшем случае неприятна. Может быть, именно по этой причине те, кто пытается понять взаимозависимость людей, часто ищут убежища в мистических или холистических философских построениях, связывающих человека со всей вселенной. Представлять себе человека как часть всеобщего разума для нас не столь болезнен­но, как видеть в нем часть семейной системы – живого организма, гораздо более близкого нашему повседневному опыту. Мы готовы видеть в человеке космического героя, но стараемся не замечать его ссоры с женой из-за того, кто должен был запереть входную дверь.

Однако мы знаем, что на футболиста, играющего в команде, или гобоиста в составе квинтета каким-то образом распространяются осо­бенности, присущие этим надчеловеческим целым. Мы чувствуем порыв, заставляющий тридцать тысяч зрителей на стадионе вскочить и в один голос вскрикнуть. А если говорить о терапии, то каждый клиницист может привести разнообразные примеры того, как действу­ет это составное "животное", которое называется семьей. Есть даже основания считать, что семейные "внутренние связи" не ограничи­ваются поведением, а проявляются и на уровне физиологии; Изучая семьи с психосоматическими симптомами, Минухин и другие обна­ружили факты, свидетельствующие о том, что по крайней мере в некоторых семьях напряженность в отношениях родителей можно из­мерить по кровообращению наблюдающего за ними ребенка.

Начинающему терапевту нет необходимости соглашаться с этой идеей единой физиологии. Однако он должен рассматривать семью как нечто большее, чем набор отдельных подсистем, – как самостоятель­ный организм. Он должен следить за пульсом именно семьи как це­лого. Он должен угадывать ее потребности и чувствовать себя комфор­тно только тогда, когда действует в свойственном ей темпе. Он должен ощущать установленные в ней границы, отделяющие дозволенное от постыдного, усвоить присущую ей терпимость к конфликтам, ее представления о том, что смешно, а что свято, – все ее мировосприятие.

Проблемы изучения семьи осложняются тем, что в западных язы­ках мало таких слов и выражений, которые описывали бы целостные системы, состоящие из нескольких частей. Есть термин "симбиоз", описывающий систему из двух человек, находящихся в крайне пато­логической ситуации, когда, по словам Альберта Шефлена, один из ее членов "чувствует себя полностью ее частью и неадекватно ощущает себя как целое" и разрыв такой связи внутри организма может повлечь за собой возникновение психоза. Однако этот термин не распрост­раняется на нормальные взаимодействия. Хотя в науке о психическом здоровье существует огромное число исследований, посвященных нормальным взаимодействиям между матерью и ребенком, в них нет слова, которое описывало бы эту комплексную систему из двух чело­век. Можно было бы создать для этого новый термин – например, "мабенок" или "ребять", – однако изобрести термины для всех мно­жественных систем невозможно.

Говоря об этой концептуальной трудности, Артур Кестлер заметил, что, "стремясь избежать традиционного неверного употребления слов "целое" и "часть", приходится оперировать такими неуклюжими тер­минами, как "подцелое" или "частично целое". Он создал новый термин, "определяющий эти янусоподобные, двуликие существа, которые в любой иерархии занимают промежуточные уровни", – "холон", от греческого слова "холос" (целое) с суффиксом "он" (как, в словах "протон" или "нейтрон"), что означает частицу или часть.

Термин Кестлера особенно ценен для семейной терапии, поскольку единицей вмешательства здесь всегда оказывается холон. Любой холон – индивид, нуклеарная семья, расширенная семья и община – представляет собой одновременно и целое и часть, оба эти его аспек­та равнозначны, не отвергают друг друга и не вступают друг с другом в конфликт. Холон проявляет энергию конкуренции, чтобы обеспе­чить свою автономность и самосохранение как целого. В то же время он проявляет энергию интеграции как часть. Нуклеарная семья есть холон расширенной семьи, расширенная семья – холон общины и т.д. Каждое целое содержит в себе часть, и в то же время каждая часть со­держит "программу", налагаемую целым. Часть и целое содержатся друг в друге, обеспечивая постоянный, непрерывный процесс обще­ния и взаимоотношений.

Дата добавления: 2015-08-02