Обострение конфликта с западом

Оно типично изображается в неподлинной полемической переписке императора Льва с папой Григорием II. Но в основе ее лежат какие‑то и подлинные письма, и, главное, ходячие в ту пору мысли и доводы.

Император Лев будто бы пишет: «Иконы — это идолы, запрещенные второй заповедью. Народ суеверно чтит материю и святых считает за богов. Израильский царь Езекия, после 800‑летнего почитания Моисеева медного змея из‑за суеверия народного, убрал его из храма, так и я теперь, по истечении 700 лет по Христе, вынужден сокрушить накопившееся суеверие христианского народа. Да, я имею на то и право и это мой долг, ибо я царь и иерей».

Это изречение часто цитируется при характеристике византийского кесаро‑папизма. Ho пo букве оно не подходит к светской идеологии императоров‑иконоборцев. Однако в пылу полемики люди не всегда бывают последовательны. И в глазах Запада именно в таких идеях были повинны все византийские василевсы. Обвинение — типическое.

Папа Григорий II осуждает этот царский произвол и возражает Льву, между прочим, будто бы и следующими грубоватыми аргументами: «Если ты не научился от разумных, то научись от глупых. Пойди в школу, и дети тебя научат. Если ты там скажешь непочтительно о Христе и Божией Матери, то дети закидают тебя учебными досками».

Сопротивление папы еретичеству императора не могло не поднять всех паров недовольства византийским режимом, скоплявшихся в Италии. Усиленные налоги Льва возбуждали острое недовольство. A нажимавшие с севера лангобарды пользовались такими моментами, чтобы захватить всю Италию — и греческую Равенну, и папский Рим.

При этих данных безумие новой ереси отрывало и церковно и политически Италию от Византии. Прежние ереси оторвали Восток, a новая ересь помогла оторваться и Западу. Еретичество византийских императоров, таким образом, было пагубным и в политическом смысле и глубоко виновато в подготовке разделения церквей. Вассальная зависимость папы от Византии переходила в вассальную зависимость от новых покровителей. Ломбардские короли, ставшие христианами, и сделали вскоре римских пап светскими владетелями.

Еще прежде, чем первое распоряжение Льва III от 726 г. дошло до Рима, лангобарды уже взяли Равенну и другие города. A византийские наместники обложили усиленными налогами Южную Италию, и на церкви в частности. Папа встал на защиту обремененных. Но византийские чиновники, считая его при данных обстоятельствах государственным преступником, позволили образоваться заговору для убийства папы. На поддержку заговорщикам из Византии прибыл новый экзарх Павел с инструкциями от императора убрать (?) Григория II и на его место провести другого. Но римляне соединились с лангобардами, окружили Рим и не позволили тронуть папу. Венецианская армия, население Пентаполя и все итальянцы заявили, что они отложатся от Византии, если экзарх посягнет на папу. И папе Григорию II самому пришлось утишать восстание и удалось возвратиться на линию лояльности. Но усердие в пользу Константинополя не прекращалось. На жизнь папы хотел посягнуть византийский губернатор Неаполя. Его римляне убили. Убила папская партия и самого экзарха Павла в Равенне. И со стороны византийцев последовал еще ряд посягательств на папу. Тем временем лангобарды занимали город за городом. И опять‑таки папа убеждал римлян не увлекаться враждой, ne dеsistеrent ab amore vel fide Romani imperii.

Из этого видно, насколько «пораженчество» римлян, т.е. соединение с варварами‑лангобардами против Византии, противоречило их патриотическому римскому чувству и насколько оно было вызвано безумным еретичеством императоров.

Когда дошло до Григория II, συγγραφη, послание патриарха Анастасия, папа отверг эпитет «брата и сослужителя», который прилагал к нему Анастасий, обличил Анастасия в ереси и написал, что отлучит его, если он не вернется к православию. Григорий II умер в 731 г. Преемник его, Григорий III, взял ту же твердую линию. На соборе в Риме из 93 епископов папа постановил: «Впредь кто изымет, уничтожит или обесчестит и поругает иконы Спасителя, Его Пречистой Матери, Честнейшей и Непорочной Девы, или св. апостолов и прочих святых, да лишится Тела и Крови Господа и да будет отлучен от церкви». Но все послания папы об этом к императору и патриарху были арестованы в пути и не допущены до адресатов. Арестованы подобные письма, отправленные и по разным городам Италии. Император решил покончить с сопротивлением Рима. В 732 г. в Италию направлен был флот, но он погиб от бури в Адриатике. Озлобленный император наложил большую контрибуцию на Сицилию и Калабрию, в том числе и на «наследие апостолов», т.е. на владение римской кафедры.

Но кроме этой междоусобной войны с римским Западом, государственной и материальной, иконоборческое безумие заложило на века прочный камень и для войны церковной, для раздора, борьбы и распада церквей, римской и греческой. Подсознательно тут проявилась и разделяющая роль в церкви национального начала. До сих пор древняя «Великая Греция», т.е. юг Италии (Апулия, Калабрия, Сицилия), где жили греки и говорили в эту эпоху на своем греческом языке, a также почти весь Балканский полуостров (Ахаия, Эпир, Фессалия, Иллирия, Македония, Дакия, Мэзия, Дардания) соответственно старому имперскому делению считались провинциями Западной Римской империи и потому церковно принадлежали к Римскому патриархату. В них, однако, церковная жизнь по богослужебному языку, обрядам и обычаям текла не по латинскому, a пo греческому руслу. Латинская каноника и латинский обряд только еще начинали поглощать обряд греческий на крайнем Западе, на юге Италии. Чем далее на Восток (в Ахаии, Македонии), тем незначительнее было влияние римского обряда. Но при греческом языке и греческом богослужебном чине греки этих областей считали себя церковно лояльными чадами римского патриарха — папы. Сейчас этому полагается конец. Император Лев в гневе на пап, без собора, своей властью производит передел границ патриархатов Римского и Константинопольского. Он отнимает силой церковную юрисдикцию y пап над этой обширной территорией с сотнями епархий и епископов и подчиняет ее церковной, патриаршей власти Константинопольского архиепископа. Константинопольские патриархи и все византийцы не могли не увлечься выгодами этой их национальной «победы». A римская церковь (папы) не могла не отнестись к этому как к неканоническому насилию, грабежу «наследия — патримонии» апостола Петра. Именно этот раздор из‑за власти при патриархе Фотии (IX в.) и повел к печальному разделению церквей.

A римские папы этим актом императора Льва как бы выбрасывались из пределов окончательно отреченной империи, отрывались от ее духа и интересов и толкались в объятия новых западных «варваров». Иконоборческое безумие углубляло разделение Востока и Запада.

Император Лев умер 18 июня 741 г. после славного со светской точки зрения царствования и укрепления мощи своей империи. A церковь в неделю православия анафематствовала Льва так: «Первому злейшему иконоборцу, паче же христоборцу, зверю зловредному, прельщенному от двух псов евреев, демонскому слуге, богопротивному ратнику Божия Церкве, мучителю, a не царю, Льву Исавренину и его лжепатриарху Анастасию, гонителю Христова стада, a не пастырю, и с таинники их — анафема!»

Константин V (741—775 гг.)

Продолжателем всей политики Льва был сын его Константин, доведший иконоборчество до ужасов жестокого гонения. Личность, столь же противоположно оцениваемая светскими византологами и церковными. У церковных историков к Константину пристало прозвище Копроним (Κοπρωνυμος, Гноетезный, т.е. по‑церковно‑славянски тезоименитый гною, навозу, калу), Летописец Феофан сообщает, будто он назван так потому, что обмарался в самой купели крещения. Но вернее, что так назвали его православные по другим основаниям. Он был маниакальный любитель лошадей, возился с ними, обмазывался навозом и уверял своих близких и семейных, что это и приятно и полезно для здоровья. Назывался он обыкновенно Καβαλλινος — «Лошадиный» — «Константин Лошадник», церковные люди только усилили это название — «Навозник».

Константина некоторые историки превозносят до небес за победы и поднятие экономического благосостояния империи. Но никто не может отрицать его варварской жестокости и садизма в религиозных преследованиях и его личной развратности. Он был мужеложник, закончивший свои дни в злейшей гнилостной болезни. На оргиях Константина присутствовал (ради элемента кощунства) его собутыльник из сбросивших с себя сан монахов, некто с прозвищем της χαρας παπας — «веселый батька». Религиозный цинизм Константина доходил до того, что, казалось, он враг не православия, a всякой религии. Летописец рассказывает: «Царь дошел до такого безумия и маньячества, что предписал не называть всенародно святым никого из угодников Божиих; обретаемые мощи оплевать, заступничества их не требовать, ибо они ничего не могут. Вдобавок к этому всескверный нечестивец приказал: да не призывает никто предстательства Марии, ибо она ничего не может, и запрещал называть ее Богородицей. Держа в руке кошелек, полный золота, и показывая всем, царь спрашивал: чего стоит кошелек? Отвечали: стоит дорого. Вытряхнув золото, спрашивал опять: чего стоит теперь? Отвечали: ничего. Так и Мария, сказал царь, не удостаивая, окаянный, ее даже имени Богоматери, пока имела в себе Христа, была достойна чести. A как только родила Христа, ничем уже не отличается от других женщин. От такой хулы пощади нас, Господи!»

Константину в самом начале царствования пришлось пережить испытание, которое показало, что его политика — не надежная база для власти. Его зять, женатый на его сестре Анне, армянин Артавазд, главнокомандующий на территории Армении против арабов, воспользовался отъездом Константина на восточный фронт. Опираясь на иконопочитателей, Артавазд решил явиться в Константинополь и захватить власть. Ему это удалось. Он объявил о смерти Константина. В этом случае он был бы законным преемником. Артавазд объявил иконопочитание. Трусливый патриарх Анастасий признал Артавазда, признал иконы и объявил всенародно, что Константин был еретик, который «бесстыдно отрицал даже Божество Иисуса Христа». Целый год (742—743 гг.) длилось двоевластие. Наконец Константин пришел с войсками в Константинополь, низверг Артавазда и ослепил его вместе с его сыном. Вероломный патриарх Анастасий был подвергнут осмеянию, но оставлен на кафедре за новое раскаяние и готовность служить иконоборчеству.

Эта катастрофа была для Константина предостережением — не торопиться с истязанием религиозной совести своих подданных. И действителыю, целых 11 лет не слышно было о новых переменах по вопросу об иконах. Но после передышки и тайной подготовки Константин надумал двинуть дело путем придания иконоборчеству авторитета канонического соборного освящения. За эти годы происходили перемещения и подбор на епископские кафедры и другие церковные посты нужных лиц. Когда все было подготовлено, Константин распорядился провести по всем городам silentia, т.е. совещания посвященных в заговор духовных и мирян, и уже после этого вся иерархия открыто была созвана на собор в столицу. Это знаменитый иконоборческий собор 754 г. (некоторые исследователи указывают 753 г.).

Дата добавления: 2015-08-02