Т.Я.: Константин, как получилось, что Вы начали заниматься музыкой? Как орган стал Вашей судьбой?

Что значит быть представителем одного из солиднейших органных конкурсов, с чего начиналась любовь к музыке и почему подготовка к концерту сродни приготовлению роскошного обеда Константин Волостнов рассказал корреспонденту информационного агентства "Ореанда-Новости" Яне Тифбенкель.

"Испытал глубокий шок от Баха"

Т.Я.: Константин, как получилось, что Вы начали заниматься музыкой? Как орган стал Вашей судьбой?

К.В.: Всё началось с влияния мамы: она и её подруги часто собирались у нас дома, пели старинные русские, цыганские романсы. Я постепенно начал аккомпанировать, и мои домашние задумались: "Почему бы не попробовать научить ребёнка играть на фортепиано?"

"Сдвиг" на органе произошёл, когда я увидел этот инструмент по телевидению. В заставке какой-то передачи звучал хорал И.С. Баха Ich ruf zu dir, Herr Jesu Christ, который Тарковский использует в "Солярисе". Мелодия придавала особую глубину видеоряду, в котором сменялись лики Пушкина, Толстого, Маркса, Энгельса, - улыбается Константин, - и произвела на меня очень сильное впечатление.

Потом произошло личное знакомство с музыкой Баха: я самостоятельно разобрал 4 такта двухголосной ре-минорной инвенции, приведённой как пример в детской музыкальной энциклопедии. Это для меня был просто шок, грандиозное событие! И с того момента увлечённость музыкой Баха и органом слились воедино. Открытие музыкального мира, желание погружаться в него - всё благодаря Баху!

Т.Я.: Вы - человек, влюблённый в орган…

К.В.: Именно влюблённость: с органом по-другому нельзя! Обучаться игре на этом инструменте очень тяжело, да и зрелую профессиональную деятельность вести сложнее, чем на другом инструменте. Сравните: сколько концертных залов с хорошим роялем! У каждого скрипача есть собственная скрипка, у флейтиста - флейта, а органов по всей России только около 50 штук.

"В России концертировать интереснее!"

Т.Я.: После Ваших великолепных побед на международных конкурсах Вы по-прежнему в России. А меж тем молодые музыканты - пианисты, скрипачи, - выиграв солидные конкурсы, часто предпочитают делать карьеру на Западе…

К.В.: Орган несколько в ином положении. Фортепианное искусство к нам пришло чуть более 100 лет назад. И тогда мы очень быстро его освоили и стали делать успехи. Наши музыканты воспринимали традиции всё глубже и развили их до такой степени, что эта традиция стала возвращаться в Европу, когда в Европе изменились обстоятельства, - и оказалось, что мы на передовой.

В отношении органа такого сказать нельзя, потому что орган в Европе - насущная необходимость, предмет обихода. Для католической и лютеранской церквей это неотъемлемая часть богослужения, поэтому обучение игре на этом инструменте - обычное явление… У нас, например, нет развитой системы обучения регентов для православной церкви, мало специальных школ для подготовки церковного православного хора. А в Европе - масса высших школ музыки, где музыканты получают замечательное органное образование.

В России же орган во многих местах, для многих слушателей в диковинку и воспринимается не как обиходный инструмент, а как концертный, равный роялю, скрипке, виолончели… В России мы можем себя почувствовать такими же музыкантами, как скрипач, дирижёр, пианист, - чего в определённой степени лишены европейские органисты. Поэтому Россия мне гораздо больше интересна для концертирования. Здесь, конечно, много неустроенности, но у нас публика проявляет гораздо больший интерес к органу, нежели в Европе.

Кроме того, я здесь вырос, хорошо себя ощущаю, здесь мой дом и близкие. Давайте посмотрим, что будет в Европе через 5-10 лет. Там тоже, к сожалению, не самые хорошие тенденции, которые заставляют задуматься, где находиться.

Дата добавления: 2015-08-02