О русском фашизме» — оружие против советской и постсоветской России

Утверждение, будто тоталитаризм есть специфическое универсальное состояние разума и души, политического и социального строя, было очень важным оружием Запада в холодной войне против СССР. Выдвинутое в лево-либеральной среде и сформулированное в книге Ханны Арендт «Истоки тоталитаризма» (1951), это положение оказало сильное влияние на сознание левой интеллигенции Запада, в том числе и в коммунистическом движении. Смысл его был в том, чтобы представить сталинизм и фашизм генетически однородными явлениями и, таким образом, нацепить на СССР ярлык «недобитого фашизма», который западным демократиям удалось стравить с его двойником (национал-социализмом) во Второй мировой войне. Теперь его придется добивать.

Идея представить сталинизм и фашизм близнецами-братьями очаровала и советскую западническую галёрку. Во время перестройки она получила не просто трибуну, а и тотальное господство в СМИ. Начались откровения. Е.Евтушенко назвал Великую Отечественную войну «войной двух мусорных ветров». Чингиз Айтматов в своей книге «Тавро Кассандры» (1994) уже не считает войну Отечественной. Это для него «эпоха Сталингитлера или же, наоборот, Гитлерсталина», это «их междоусобная война». В ней «сцепились в противоборстве не на жизнь, а на смерть две головы физиологически единого чудовища».

В отношении СССР эта линия продолжается и сегодня. Вот как Л. Радзиховский «благодарит» в юбилей Победы (2005 г.) Красную армию за спасение евреев: «В память о войне остался вечный огонь и вечный вопрос — кто фашист, кто антифашист? Вопрос действительно вечный, но обостряется он, понятно, к 9 мая… Я, конечно, помню. И благодарен за спасение… за "дарованную жизнь". Благодарен Красной армии, и СССР, каким бы отвратительным государством он ни был, благодарен солдатам, как бы кто из них ни относился к евреям, каким бы кто ни был антисемитом, благодарен — как ни трудно это сказать — да, благодарен Сталину. Этот антисемит, пусть сам того не желая, но спас еврейский народ… Но помня великую заслугу Сталина, я не могу отрицать очевидного — что он, конечно же, был "обыкновенным фашистом", создал вполне фашистский строй».

Эту тему эксплуатировали и диссиденты, уже когда и сталинизм отошел в историю. В 1979 г. Сахаров пишет писателю Бёллю о том, какая опасность грозит Западу: «Сегодня на Европу нацелены сотни советских ракет с ядерными боеголовками. Вот реальная опасность, вот о чем нужно думать, а не о том, что вахтер на АЭС нарушит чьи-то демократические права. Европа (как и Запад в целом) должна быть сильной в экономическом и военном смысле… Пятьдесят лет назад рядом с Европой была сталинская империя, сталинский фашизм — сейчас советский тоталитаризм».

В действительности речь все время шла не об СССР, а об исторической России. Более того, из архива было даже вытащено представление о «панславизме», посредством которого «империя зла» якобы угрожает Европе. Это представление, которое сформулировали Маркс и Энгельс в середине XIX века, продолжало быть актуальным и в отношении СССР. В упомянутой выше книге Ханны Арендт, которая стала библией антисоветской интеллигенции и ежегодно переиздается на европейских языках, прямо сказано, что «большевизм должен своим происхождением панславизму более, чем какой-либо иной идеологии или движению».

Вспомним, как Энгельс развивал эту тему в связи с революцией 1848 г.: «Европа [стоит] перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы — России ». Идеологический миф о панславизме как угрозе для Запада являлся во второй половине XIX века в Европе разновидностью русофобии. Насколько живучим был этот миф, видно из того, что к нему обращается даже Гитлер в «Майн Кампф»: «Я не забываю всех наглых угроз, которыми смела систематически осыпать Германию панславистская Россия. Я не забываю многократных пробных мобилизаций, к которым Россия прибегала с единственной целью ущемления Германии. Я не могу забыть настроений, которые господствовали в России уже до войны, и тех ожесточенных нападок на наш народ, в которых изощрялась русская большая пресса».

Но гораздо более интенсивно увязывают советский строй с фашизмом через миф о « советском антисемитизме». Внутри СССР его стали пропагандировать в 60-е годы, но пока еще с иносказаниями. Опасность в том, что на Западе антисемитизм и фашизм являются понятиями-символами почти религиозного уровня. Смысл их принципиально не подлежит рациональному определению, и никаких дебатов в отношении этого смысла и критериев отнесения людей к антисемитам и фашистам не допускается. Эти понятия — «черная метка» народам, которые ждут своей очереди на получение звания «народов-изгоев». Сама эта угроза до определенного момента действует на национальное самосознание разрушительным образом.

В течение длительного времени, с помощью повторения выстраивалась связка «антисемит-фашист». И была начата большая программа доказательства, что советские люди (точнее, именно русские) — антисемиты. Далее по умолчанию следовало, что они — фашисты, даже если сами этого не сознают и гордятся своей победой над фашизмом.

А.Д.Сахаров в своем «Меморандуме» 1968 года пишет о «свойственном сталинской бюрократии и НКВД (и Сталину лично) мещанско-зоологическом антисемитизме», но считает его неизбывной чертой советского государства: «Разве не позор очередной рецидив антисемитизма в кадровой политике (впрочем в высшей бюрократической элите нашего государства дух мещанского антисемитизма никогда полностью не выветривался после 30-х годов)?».

В 1994 г. в издательстве «Наука» вышла книга «Русская идея и евреи: шанс диалога». У авторов этой академической книги выходит, что фашизм — прямое следствие русского антисемитизма, что черносотенство — «расистский национализм протонацистского толка, вышедший на поверхность политической жизни России в самом начале XX века». И далее: «Не вызывает сомнения, что русское черносотенство удобрило почву, вскормившую гитлеризм». Это заведомая ложь, о чем авторы не могли не знать. Западные исследования германского нацизма как раз показывают принципиальные отличия его антисемитизма от тех форм юдофобии, которые существовали в России (и даже в самой Веймарской республике ). Антисемитизм фашизма — качественно новое явление.

Чтобы представить Россию виновницей Холокоста, антисоветские идеологи внедряли в сознание два почти взаимоисключающих мифа — о глубинном антисемитизме царской России и одновременно о государственном антисемитизме в СССР. То есть, стремились подвести читателя к выводу, что антисемитизм — присущее России сущностное качество.

Р.Рывкина, отрекомендованная как «известный социолог, профессор, доктор экономических наук» из РАН, близкий сотрудник академика Т.И.Заславской, в книге «Евреи в постсоветской России: кто они?» (1996) так и пишет: «Антисемитизм в России (речь идет об антисемитизме политических группировок) инвариантен всем ее политическим режимам: он сохраняется независимо от того, какая именно власть устанавливается в стране». Оснований для такого вывода в книге Рывкиной не приводится. Напротив, мало-мальски строгие исследования самих еврейских социологов показывают, что антисемитизма в СССР не было. Доля евреев в самых элитарных и влиятельных профессиях была такая, что сионисты начала XX века и мечтать не могли.

С темой государственного антисемитизма и даже «казенного» фашизма легко сопрягается ненависть к победе над фашизмом! Уже одна эта шизофреническая связка разрушала сознание российской интеллигенции, которая в первую очередь находилась в поле воздействия этой кампании, а от нее болезненные разрывы шли и по ткани массового сознания. В.Гроссман сказал, что дело нашей войны было неправое. Он писатель, но на этом пути даже идеологи с академическими регалиями шли на подтасовки. Так, поднятый на пьедестал историк и философ М.Гефтер писал: об «ответственности и пагубности военного союза Гитлера и Сталина, из которого органически проистекали… возможности человекоистребления, заявленные Холокостом».

Гефтер подменяет понятие «пакта о ненападении» понятием военного союза. Это — идеологическая диверсия, способ усугубить в русских комплекс вины. При этом историка нисколько не смущало, что пакты о ненападении с Гитлером Англия и Франция подписали в 1938 г. — на год раньше СССР. У него и в мыслях не было сказать, что из тех пактов «органически» вытекал Холокост — только из пакта с СССР. О том, что все подобные историки самым чудесным образом «забыли» о Мюнхенских соглашениях, и говорить не приходится.

Вспомним сравнительно недавнюю (1991 г.) кампанию нагнетания страхов перед якобы готовящимися в Москве антиеврейскими погромами. Ведь очевидная была липа. А сейчас мы видим программу искусственного разжигания оскорбленного национального чувства русских с помощью непрерывных провокаций в адрес и русских в целом, и русских националистов. Отдельным большим блоком в эту программу входит и тема «русского фашизма». Эти оскорбления не могут быть следствием низкой квалификации ученых и журналистов, которые их применяют, даже в элементарных руководствах говорится, что это — заведомое провоцирование конфликта. Социологи отмечают: «Весьма показательна в этом смысле лексика исследователей, пишущих о русском национализме. Практически в каждой статье на данную тему можно найти арсенал психиатрических терминов типа «шизофрения», «паранойя», «бред», «комплексы» и т. п… В действительности нет никаких эмпирических данных, свидетельствующих о том, что среди русских националистов преобладают индивиды паранойяльного психологического типа. Таких данных нет и в отношении прочих социальных движений. Напротив, существует множество исследований, опровергающих наличие однозначных соответствий между идеологией группы и личностным типом входящих в нее людей».

Да при чем здесь данные? Речь идет именно о провокациях. Сегодня журналист подстрекает подростков к убийству «кавказцев», завтра с таким же пылом требует казни этих подростков как «русских фашистов», а послезавтра обвиняет в фашизме и саму власть, которая приговаривает этих подростков к «слишком мягкому наказанию».

Остановить эту и подобные ей программы может только спокойное и убедительное представление достоверного знания о русской культуре, о российской цивилизации, о советском строе и о фашизме, который пока что в принципе не может укорениться на русской культурной почве. Хотя социальная действительность нынешней России порождает условия для возникновения и ксенофобии, и преступности, и радикальных движений. Во всех них нет родовых признаков фашизма, хотя бы кто-то и нацеплял на себя свастику или взмахивал рукой, как Муссолини. Это бутафория.

Но выработать и упорядочить такое знание мало. Дело в том, чтобы транслировать его в массовое сознание. А это уже зависит от политического порядка. Пока что каналы трансляции под контролем Познера и Швыдкого, а они как раз и заняты распространением мифа о «русском фашизме».

Дата добавления: 2015-08-02