Читайте также:
|
Вопрос: Для просветленного ты говоришь довольно много.
Карл: Для тебя я говорю слишком много?
В.: В любом случае это сбивает с толку. С одной стороны, твои слова кажутся совершенно спокойными, с другой стороны, ты выстреливаешь ими как из автомата. Меня это раздражает.
К.: Хорошо, что тебя это раздражает. То, что «я» сбивается с толку, это причина для праздника. Чем больше «я» теряется, тем больше оно отделяется от того, что ты есть на самом деле. Ты освобождаешься от сцепленности с «я». Что и требуется.
В.: Ну спасибо.
К.: Я говорю не с личностью, а с тем, что есть. С Бытием. С Собой.
В.: Ты говоришь со мной не как с личностью?
К.: Нет. И это раздражает личность совершенно. Эго
должно побудить «я»-мысли к восстанию — к полному
«рррр»!
В.: Ты хочешь видеть во мне зверя.
К.: Сама нагота хочет, чтобы ты обнажилась.
В.: Ты этого не хочешь?
К.: Само отсутствие хотения хочет этого. Но когда оно хочет...
В.:...тогда «я»-мысль вынуждена уйти.
К.:...и этого не избежать. Но намеренно этого добиться невозможно. Это происходит. Это есть. Просто. Свободно от намерений. И то, что от тебя это не зависит, вызывает раздражение! Это одновременность спокойствия и выстреливание словами как из автомата, которое от тебя ничего не хочет. И это раздражает. Обычно кто-то всегда что-то хочет от тебя. Хочет, чтобы ты встала, чтобы ты что-то выучила, чтобы куда-то пришла, чтобы ты проснулась. На это уходит твоя жизнь. С тобой что-то не так, ну так делай же что-нибудь! Но здесь ты этого не услышишь. Потому что ты уже абсолютно то, что ты есть. Моего вмешательства здесь не требуется.
В.: Значит, в сбивании с толку кроется намерение?
К.: Возможно, намерение существует, но нет того, кто его имеет.
В.: Ага, но существует намерение... что, возможно, все-таки что-то нужно изменить!
К.: Нет.
В.: Ты видишь мир, но ничего, что нужно бы изменить? Спокойствие есть. Но нет сочувствия? К.: Здесь есть только сочувствие.
В.: Ах, вот как?
К.: Здесь есть сочувствие.
В.: С какими последствиями?
К.: Без последствий.
В.: Тогда это ничего не даст.
К.: Сочувствие не имеет цели. Сочувствие — это просто сочувствие.
В.: Но из сочувствия должно же возникать желание
уменьшить страдание!
К.: Нет. В сочувствии нет страдания.
В.: И зачем бы тогда просветленным существам приходить в мир? Например, бодхисаттвам с их глубоким желанием освободить все существа от страдания? Это же Дух, который не воспринимает мир отделенным и, тем не менее, хочет его освободить.
К.: Для того чтобы хотеть что-то освободить, тебе нужно увидеть что-то, что связано. Однако то, что видит связанность, само и связано. Представление о бодхисаттве — это тоже концепция.
В.: Для того, кто страдает, бодхисаттва очень реален и имеет решающее значение.
К.: «Никогда не было Будды, который бы вошел в этот мир или войдет в него», — говорит Будда в Алмазной сутре. «Я проповедовал сорок лет и не сказал никому ни слова». Все было так, как было, и было совершенно не важно. Без значения. Это свобода: то, что это не имеет значения. Принимает ли комедия тот или иной оборот, появляется ли бодхисаттва или нет...
В.:...для меня здесь есть разница!
К.:...для того, что ты есть, разницы нет никакой.
В.: Бодхисаттва открывает мое сердце.
К.: Прекрасно. Но делает ли он это с помощью или без наркоза, для того, что ты есть, разницы нет.
Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| МОЕ ТЕЛО, МОЯ БОЛЬ | | | ВОЙНА ИДЕТ ТОЛЬКО С ТОБОЙ |