В чем лучшее наследство для детей?

В житии старца Зосимы, основателя Одигитриевской Зосимовой пустыни, что в шестидесяти верстах от Москвы, есть такой рассказ:

У родителей Зосимы было много детей. Трое сыновей, из коих Зосима, в миру именовавшийся Захарией, был младшим, служили офицерами гвардии в Петербурге, а отец их был воеводою в Смоленской области. Братья были в столице, когда получили весть о смерти отца. Их любящие сердца горячо рвались ко гробу отца и к пораженной горем матери, но они не смели ехать домой, пока не получили от матери письма, в коем она звала их к себе и приказывала всем им взять продолжительный отпуск для устройства имения. Три брата прибыли в дом родительский. Отец был уже похоронен. После первых дней печали и слез, мать призвала к себе всех сыновей и сказала им: "Вы видите, дети мои, как я уже стара и слаба здоровьем; недолго мне остается жить; я желаю, чтобы вы, пока я жива, на моих глазах разделили все имение; тогда я умру спокойно, зная, что все вы останетесь без меня в мире и любви между собою: ведь раздоры бывают большей частью из-за имущества". Добрые дети, воспитанные в страхе Божием, желали исполнить волю матери как волю Божию; испросив ее благословение, они хотели уже приступить к делу. Но мать предложила им попросить в посредники дядю их, ее родного брата.

"Нет уже, матушка, отвечали сыновья: позвольте нам, чтобы только ваше благословение и братская любовь были между нами посредниками; других нам не нужно. Будьте покойны: мы не обидим друг друга". Мать помолилась, благословила их и они приступили к делу. Мать ничего себе не взяла; три сестры, выданные в замужество, были награждены еще отцом; три не выданные замуж сестры-девицы получили свою долю тоже еще при отце. Значит, надобно было делиться только троим братьям. Братья занялись расписанием всего имущества в большой комнате, отдельной только одной перегородкой от той комнаты, где была их мать, так что она могла все слышать, что говорят между собою братья. Прислушиваясь, как происходит раздел между братьями, мать крестилась, со слезами тихо благодаря Бога, что так мирно и братски идет дело между ее сыновьями. Почти все уже было кончено, как вдруг мать слышит шум и спор между детьми. Филипп, возвышая голос, с твердостью говорит: "Я старший, я хочу взять один". — "Я не уступлю тебе", — прервал его с горячностью Илия, — половина принадлежит мне, а меньшому не дадим". — "А я разве не сын, не такой же наследник?" — скорбно возражал Захария.

Испуганная такими спорами мать поспешно входит и со слезами говорит им: "Вот, дети, не советовала ли я вам пригласить дядю в посредники?" Дети все с почтительностью встали перед нею и сказали: "Нет, матушка, теперь уже вы сами будьте посредницей между нами и решите наш спор. Я всех старше, — говорил Филипп, — я один и хочу взять на себя батюшкин долг; он не слишком велик и мне не будет тяжело это священное бремя". — "Оно будет еще легче и приятнее, если мы разделим его пополам", — прервал Илия. — "За что же вы меня хотите лишить участия в этом священном, как сами говорите, бремени, — сказал Захария, — разве я недостойный сын моего достойнейшего родителя?"

Глубоко тронута была счастливая мать такой любовью своих детей к памяти почившего родителя; со слезами поверглась она пред иконою Богоматери, потом стала обнимать и ограждать крестным знамением своих добрых сыновей и решила их спор так, чтобы родительский долг все трое разделили на равные части. Так примерно и дружески разделились эти редкие братья. Пока делили они имение, все было между ними тихо, согласно и любовно; каждый старался лучше уступить другому, а когда дело коснулось долга родительского, то вышел спор, поистине достойный удивления.

Счастливы родители, которым Бог дал таких добрых детей! Не есть ли такие дети — награда им самим от Господа Бога? Ведь если бы не воспитывали они своих детей в страхе Божием, то не видеть бы им и такой любви от них...

Апостол Христов Павел пишет: Не должна бо суть чада родителем снискати имения, но родителе чадом (2 Кор. 12; 14). И неразумные животные заботятся о своих детях: человеку ли разумному, носящему на себе образ Божий, не иметь попечения об участи своих детей? Но и доброе дело тогда только бывает добро и Богу угодно, когда делается с рассуждением. Хорошо заботиться о том, чтобы дети были и сыты, и одеты, и обуты; но такая забота еще не есть великая христианская добродетель. Так заботятся о своих детях не только добрые христиане, но и дикари, Бога истинного неведущие. Этому учит, этого требует сама природа. А вот что особенно приятно Господу Богу: если ты, христианин, воспитывая своих детей, постоянно помнишь, что они — дети Божии, что поэтому надобно воспитывать их в страхе Божием, как будущих граждан Царства Небесного. А это-то, к несчастию, часто и забывают в наше суетное время. У иного только и заботы, как бы побольше скопить денег, накупить имений, чтобы его дети после него ни в чем нужды не терпели, как говорит он. И думает, что хорошо и разумно поступает он, что готовит он детям своим счастье в жизни. О, как часто ошибаются такие родители в своих надеждах! И вот что удивительно: иной сам ходит в лаптях, морит себя голодом, ухищряется всеми путями, и честными и бесчестными, нажить деньги, а о детях заботится: с чем они после него останутся? Да с чем ты сам-то остался после своего отца? Много ли он тебе оставил в наследство? Ведь сумел же ты нажить себе состояние; пусть и дети твои сами пробивают себе дорогу в жизни, лишь бы трудились честно, ближнего не обижали, чужого добра не трогали, а Господь благословит их и будут они не беднее тебя, да еще будут счастливее тебя: тебя, может быть, совесть иногда мучит, когда ты припоминаешь обиды, нанесенные тобою ближнему, а у них будет совесть спокойна, если будут Бога бояться и ближнего помощью не забывать. А вот горе: если ты оставишь им богатство, а они из-за этого богатства между собою перессорятся; если богатство твое пойдет прахом по лицу земному; ведь что дешево досталось, то недорого и ценится. Разве мы не видим на каждом шагу, как отцы наживают, а дети проживают; отцы ночи не спят, как бы нажить побольше, а дети ночи проводят за картами и отцовские денежки по ветру пускают; отцы и в праздник сидят за прилавком: и церковь Божию забывают в заботах о стяжаниях, а дети и в будни по театрам да разным увеселительным заведениям гуляют и отцовскими денежками щедро расплачиваются... Несчастные родители! Ужели вы не видите, что во всем этом не время, как жалуетесь вы, а именно — вы, сами вы виноваты кругом! Чему научили вы своих детей? Водили ли их во храм Божий в то время, когда они были младенцами, отроками, юношами? Не держали ли около себя за тем же прилавком, за которым и теперь вы сидите так неутомимо, воображая, что дело доброе делаете, что не грешно и в праздник Господень сидеть тут: "Так уж-де заведено, тем живем, от того-де питаемся!.." И не знали дети ваши тех благодатных утешений, которые особенно бывают так живы, так благотворны в детстве, когда дети молятся в храме Божием, когда добрые родители их детской рукою подают милостыню, их рукою ставят свечи перед святыми иконами, опускают свою жертву в кружку церковную... Не знали они, бедные дети ваши, той сладости, какую испытывает доброе сердце, когда человек помогает ближнему, сироте беспомощному, когда делится своей долей с беднотою и нищетою людской... Нет, вы не познакомили их с этими чистыми, святыми радостями; что же удивительного, что они ищут грешных радостей, и против вашей воли, против желания вашего, расточают собранное вами достояние? Что грех таить? Бывает, что они не довольствуются уже тем, что берут прямо из ваших рук, а уже сами, тайно от вас, берут, проще сказать — у вас же воруют на эти грешные удовольствия. Воруют сначала понемногу, потом больше, и доходит иногда дело до того, что несчастный отец однажды получает повестку в суд: его дети наделали долгов от его имени и отказались платить: отец-де богат — заплатит; или исполнили отцово поручение не по совести, а отец за них отвечай! Радуйся, отец, на своих милых деток! Ты ничего не жалел, чтобы собрать им богатство, а они вот тебе чем платят! Еще не закрыл ты глаз своих, не уложили тебя в сырую землю, а уже насмеялись над тобою — твои же детки любимые! Но кто же, кто виноват в этом? Ты не позаботился вложить в душу детскую страх Божий — вот сын и тебя знать не хочет. Ты думал купить ему счастье ценой золота, богатством оградить его от житейских невзгод: смотри, как непрочно такое мнимое счастье, как ненадежно богатство твое! Не христианина ты воспитал, а язычника, не человека, а сластолюбивое, неблагодарное животное... Жестоко слово сие, братие мои, но кто не видит, что оно справедливо? Не копи же, христианин, богатства детям своим: учи их жить по-Божьи, а богатство, если оно невредно им, само к ним придет — Бог его пошлет им! А если судит им Бог и в бедности пожить, то ведь воля Божия все же лучше всякого нашего человеческого смышления: отдайся сам и отдай детей своих в руки Божии! Не заботься о том, сколько оставить им имущества: позаботься о том, чтобы душа их была богата любовью к Богу и ближнему, богата живой верой в Промысл Божий, упованием на Бога и желанием угождать Богу. Вот и будут они счастливы на всю жизнь здешнюю, и через здешнюю жизнь достигнут жизни будущей — вечной и блаженной... Аминь.

Дата добавления: 2015-08-10