Война за испанское наследство и начало упадка международного значения Франции

Со второй половины царствования Людовика XIV начи­нается новый период дипломатической истории Европы, кото­рый был ознаменован постепенным усилением международной роли Англии в ее борьбе с Францией за первенство в грабеже колоний. Важнейшим этапом этой борьбы была война за испанское наследство. Она была начата как династическая вой­на, но фактически превратилась в первое огромное столкнове­ние между Францией и Англией за господство на море и в ко­лониях.

Поводом к войне за испанское наследство (1701—1714 гг.) послужила смерть бездетного Карла II Испанского. Людовик XIV считал себя наследником испанских владений. Это было самое богатое из наследств, когда-либо существовавших. Дело шло не только о нарушении «политического равновесия» в пользу Франции, но фактически о мировой гегемонии Франции. Кроме самой Испании, «наследнику» — Людовику XIV — дол­жны были достаться итальянские, нидерландские, а также мно­гочисленные африканские и американские владения Испании.

Еще в 90-х годах XVII века Людовик вел переговоры с дру­гими державами о дележе этого наследства. Англия и Голлан­дия охотно выслушивали его предложения в расчете пожи­виться богатой добычей. Но у испанского короля оказался еще один наследник — австрийский эрцгерцог Карл, который приходился внуком испанскому королю Филиппу III. Людовик рассчитывал, заинтересовав Англию и Голландию, выступить сними единым фронтом против притязаний Габсбургов и, таким образом, предотвратить возможную антифранцузскую коали­цию. Послы Франции в Лондоне и Гааге убеждали англичан и голландцев в том, что вступление на престол Испании одних только Бурбонов или только Габсбургов нарушит равновесие. Французский посол в Вене настойчиво убеждал императора разделить Испанию "между претендентами во имя сохранения европейского мира. Французские дипломаты добились весьма существенных результатов. В 1698 и 1700 гг. были заключены два соглашения о разделе Испании—оба, само собой разу­меется, втайне от самого испанского короля Карла II. Можно легко себе представить его негодование, когда он узнал, что делалось за его спиной. Вначале Карл, в пику Франции и Импе­рии, решил облагодетельствовать своим наследством дальнего «бедного родственника» — курфюрста Баварского. Но тот, семилетний мальчик, внезапно и по неизвестной причине умер. Тогда Карл II решил передать все наследство, но обязательно целиком, французскому принцу: он правильно рассчитывал, что французский принц во главе нерасчлененной Испании луч­ше, чем раздел страны. К этому решению короля толкали фран­цузская дипломатия и сами испанцы, ибо, говорит Мииье, «национальная партия ненавидела австрийцев, потому что они уже давно находились в Испании, и любила французов, потому что они еще но вступали в Испанию». 2 октября 1700г. Карл II, посоветовавшись со своим духовником, богословами, юри­стами и самим папой, подписал завещание, которое переда­вало после его смерти Испанию со всеми ее владениями в Ста­ром и Новом Свете внуку Людовика XIV герцогу Филиппу Анжуйскому. 1 ноября того же года король умер. Людовик XIV оказался перед двумя возможностями, созданными его собственной дипломатией и прямо противоположными друг другу. Принятие наследства означало войну почти со всей Европой. Непринятие его и верность договорам о разделе, заключенным с Англией, Голландией и императором, могли вызвать войну с Испанией, не желавшей, естественно, подверг­нуться разделу. В конце концов взяло верх честолюбие короля и его главных советников, среди которых уже не было крупных людей первой половины царствования. Слова испанского посла при французском дворе, будто «Пиренеи почти уже раз­валились», были подхвачены и приписаны самому Людо­вику XIV; король будто бы сказал: «Нет больше Пиренеев!».

Ни Англия, ни Голландия не были намерены воевать с коро­лем французским, предпочитая мир опасностям войны и нару­шению торговли. Они удовольствовались торжественным обе­щанием Людовика XIV, что Испания никогда не будет соеди­нена с Францией. Но последующее поведение французского правительства как будто подтверждало самые худшие предпо­ложения. В начале 1701 г. Людовик XIV особой грамотой при­знал права Филиппа V на французский престол, ввел фран­цузские гарнизоны в крепости нидерландских провинций Испании и приказал испанским губернаторам и вице-королям повиноваться ему как своему государю. Сторонники войны в Нидерландах и в Англии подняли вопль, упрекая Людо­вика XIV в том, что он добился у них согласия на предостав­ление ему части наследства, а на самом деле захватил его полностью. Вильгельм стал распускать слухи, что Людовик XIV намеревается вмешаться в английские дела в пользу только что изгнанных из Англии Стюартов. Людовик XIV со своей сторо­ны, казалось, прилагал все усилия для того, чтобы сделать эти слухи правдоподобными. Он навестил умиравшего во Фран­ции бывшего английского короля Якова II и дал ему торже­ственное обещание, что признает за его сыном королевский ти­тул, вопреки собственному, за несколько лет до этого офи­циальному признанию королем Вильгельма III. Узнав об этом, палата общин вотировала субсидии на войну. Наиболее воин­ственно был в это время настроен император. Международ­ная обстановка казалась ему чрезвычайно благоприятной для нанесения решительного удара Бурбонам, вековым врагам дома Габсбургов. Незадолго до этого он заключил мир с турками (в Карловицах в 1699 г.). Его дипломатическая агитация среди германских князей, раздраженных хозяйничанием французов в Германии, тоже увенчалась успехом: они изъявили готовность помочь императору. Положительный ответ дали также Дания и Швеция; они боялись гегемонии Франции еще со времен Вест­фальского мира. Впрочем, начавшаяся почти одновременно с войной за испанское наследство Великая Северная война отвлекла их силы на северо-восток, и никакой помощи от них император не получал.

Дела в Европе принимали неблагоприятный для Франции оборот. Снова была восстановлена коалиция 80-х годов XVII века, когда против Франции была почти вся Европа. Начавшаяся весной 1701 г. война была неудачна для Фран­ции. Она кипела на четырех фронтах сразу: в Италии, Испании, Нидерландах и в прирейнской Германии. За сомнительными успехами Франции в первый ее период (1702—1704 гг.) последо­вали годы поражений и тяжелых неудач. Истощенная прежними войнами, страна голодала в эти годы (1704—1710 гг.) и восста­ниями камизаров — протестантов Севеннских гор — выра­жала свое крайнее негодование. В последний период (1710— 1714 гг.) французам удалось несколько поправить военные дела. Это позволило Людовику XIV заключить не слишком унизительный для Франции мир.

Вторая половина царствования «короля-солнца» была во­обще бедна выдающимися людьми и военными талантами. Живые силы страны стояли вне официальных кругов начав­шей дряхлеть блестящей монархии. Между тем на стороне ее противников были выдающиеся дипломаты и генералы: Виль­гельм III Оранский, Мальборо и даровитый австрийский пол­ководец принц Евгений Савойский. Людовик XIV мечтал только об одном, как бы выйти из воины с не совсем ощипанными перьями..

Помогли разногласия и противоречия в среде его врагов. Дипломаты Людовика XIV почти после каждой кампании пытались завязать сношения с голландцами, убеждая их в том, что англичане собираются захватить Ост- и Вест-Индию, а Габсбурги, завладев Испанией, хотят восстановить империю Карла V и ее былую гегемонию в Европе. Голландцам нужно было лишь обезопасить себя со стороны Франции и продол­жать свои торговые дела; поэтому они добивались только вы­годных торговых договоров и установления так называемого «барьера», т. е. права держать гарнизоны в нынешней Бельгии, принадлежавшей тогда Испании. В общем они не склонны были к дорого стоившему ведению войны.

Англичане каперствовали в это время на море, успели захва­тить ключ к Средиземному морю — Гибралтар (1704 г.) — и навязали Португалии торговый договор (Метуэнский, 1703 г.), который подчинил Португалию Англии в экономическом от­ношении. На основании договора англичане получили право беспошлинного ввоза в Португалию своих мануфактурных изделий, которые затем потоком контрабанды полились и в Испанию. В Америке бостонские и нью-йоркские колонисты захватывали одну за другой области новой Франции. Но глав­ные расходы войны падали на Англию; в Англии тоже крепли мирные настроения. Выборы 1710 г. дали торийское большин­ство, враждебное войне: героя многих кампаний Мальборо обвинили в казнокрадстве, что было правдой. В 1711 г. (апрель) умер император Иосиф I, и на престол был избран младший его брат Карл, претендент на испанский трон. При этих усло­виях угроза восстановления империи Карла V и нового рас­цвета Средней Европы (Германии и Италии), за счет которой выросли и Англия и Голландия, стала казаться вполне реаль­ной. Империя, казалось, снова готова была восстать из гроба, заколоченного Вестфальским миром. К 1710 г. ставленнику французов Филиппу V Испанскому удалось, наконец, утвер­диться в своем новом отечестве: кампании 1711 и: 1712 гг. не привели к победе союзников, и англичане первые протянули французам руку мира истинно по-английски, т. е. за спиной у своих союзников. Еще с января 1711 г. во Францию явился тайный агент английского правительства, предложивший за­ключить сепаратный мир без голландцев, «которые потеряли благорасположение короля». Предложение было принято, и дальнейшие переговоры велись настолько тайно, что в них не хотели посвящать даже английских дипломатов. Англий­ские требования привез во Францию поэт Прайарс запиской, которая была помечена самой королевой Анной. В октябре изумленные союзники Англии, голландцы и немцы, прочли об условиях мира между Англией и Францией, смутно догады­ваясь о касавшихся их самих пунктах, которые, конечно, не были опубликованы.

Дата добавления: 2015-08-10