Мой неизбежный путь (Размышление о загробных мытарствах)

Страшный и прискорбный путь предлежит мне по смерти... «К Судии бо отхожду, идеже несть лицеприятия!» Когда настанет для меня последний час смертный, тогда бедная душа моя увидит около себя Ангелов добрых и злых. О, коль мерзостно будет увидеть тогда лица демонские! И что если придут они ко мне ранее святых Ангелов? Горе мне, бедному! Смутится душа моя грешная и обратит взоры свои к добрым Ангелам Божиим: Святии Ангели! будьте тогда отрадою и утешением для меня, покройте светлыми крылами своими притрепетную душу мою!

Великая скорбь и болезнь обымет меня, и одна минута таких страданий покажется для меня бесконечно долгим временем... Точно звери хищные, будто волки лютые, будут рыкать и вопить вокруг меня демоны; все грехи мои, все слова греховные, все помыслы нечистые будут они показывать мне на темных хартиях своих. О, как горько буду я жалеть тогда о своем нерадении, как жестоко буду упрекать себя в лености и нерадивой жизни! Как дорога тогда покажется и одна минута жизни сей для покаяния, а сколько дней и годов проведено мною в беспечности, отдано греху и самоугождению! Чего бы не дал тогда за одну минуту жизни, только позволено было бы принести покаяние! Но — увы, покаяния двери заключились уже, жизнь окончена, времени более нет — настала вечность, требуют отчета за всю жизнь прошедшую... И воскорбит душа скорбию безутешною, и восплачется слезами горючими! О, если бы, братие, мы постоянно внимали себе, если бы сей грозный час всегда памятовали! И увижу я тогда слезы ближних моих, увижу их скорбь и стенания, но ни слова им не смогу вымолвить... Тяжело будет мне самому до себя! Только молитва их, молитва слезная, молитва горячо любящих сердец может облегчить мои страдания.

Но вот и смерть придет, сия царица ужасов; она расслабит все члены мои, все составы мои; напоит меня горькой желчью, и покинет душа тело бренное, будто одежду ветхую. Как птичка беззащитная, видя кругом себя толпы ловцов, устремится она к светлым Ангелам и благо ей, если они не отринут ее за греховный смрад... Затем откроется предо мною далекий и трудный путь от земли до неба — путь страшных мытарств воздушных. На каждом мытарстве будут обличать меня злые мытари — демоны; они напомнят мне все мои дела и слова, и помышления греховные; они будут взводить на меня и такие вины, о которых не имею я и понятия (см. Иоанна Лествичника, статья 7-я).

Первые встретят меня мытари празднословия; в руках у них свитки длинные, все сплошь мелко исписанные. Сколько там записано моих праздных речей: и бесполезное пустословие, и постыдное сквернословие, и насмешки над ближними, и кощунство богопротивное, и песни страстные, и смех неподобный, и даже мысли праздные! Не счесть никому песчинок на берегах морских — так не исчислить и моих словесных и мысленных грехов! И во всем этом потребуют у меня отчета на первом мытарстве воздушном, по слову непреложному Самого Господа: «всяко слово праздное, еще аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день Судный».

Потом встретят мытари — истязатели всякой лжи, клятвы нарушенной, обетов неисполненных, грехов, от духовного отца утаенных... Здесь удерживают всякого, кто всуе призывал великое и страшное имя Божие, кто напрасно и без благоговения призывал Бога во свидетели... Здесь удерживается всяк любяй и творяй лжу! Это второе мытарство.

Затем выйдут, как бы из некоей засады, мытари клеветы и осуждения, уничижения и бесчестия ближнего, и горе мне, грешному, толико осуждающему братии моих! «Ты кто ecи, судяй чуждему рабу?»— Блажен, воистину блажен, братие, тот, кто возможет на сем мытарстве защищать себя, словами Спасителя: «не судите, да не судими будете!»

Далее ждут меня мытари «чревоугодия». Они исчислят предо мною все виды угождения чреву, все роды сего моего идолослужения: и объедение, и пьянство, и нарушение постов, и то, что я ел и пил не вовремя и тайно от других, ел и пил без молитвы, без страха Божия, для услаждения, без меры, до пресыщения. Тяжело будет мне на сем четвертом мытарстве, ибо по всему вижу себя преступником заповеди Божией о воздержании.

Но не менее трудный подвиг предстоит мне и на следующем пятом мытарстве. Здесь истязуют подобных мне ленивых и нерадивых грешников; здесь останавливают тунеядцев и наемников, исполнявших небрежно свои обязанности, здесь удерживают тех, кои теряли время в играх и забавах и не радели о молитве, не ходили в церковь Божию по лености, оставляли и домашнюю молитву в небрежении. Здесь гремит непрестанно грозное слово Пророка: «проклят всяк творяй дело Божие с небрежением!» Блажен, кто может сказать с Давидом: «возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем/Зело возлюбих закон Твой, Господи, весь день поучение мое есть».

На шестом мытарстве истязатели обличают всякого рода присвоение чужой собственности: воровство явное и тайное, святокупство и святотатство. На седьмом стоят мытари сребролюбия и скупости; на восьмом — истязатели лихоимцев и ростовщиков. Девятое мытарство обличает неправедный суд, неправую меру и вес, десятое — злую зависть к счастию ближнего.

Страшусь при мысли об одиннадцатом мытарстве: здесь истязуют корень всех грехов — гордость, со всеми ее исчадиями: тщеславием, самомнением, презорством, превозношением; здесь скоро отделяется лицемерие от истинного смирения, притворство от простоты сердечной; здесь ждет великое горе всех, кто не воздает должной чести родителям, не повинуется властям духовным и гражданским. Боюсь, чтобы и мои все мнимые добродетели не потеряли цену на этом мытарстве: ведь так часто я делаю добро из одного тщеславия, ищу лишь одной похвалы людской! Повинен я и в гордости, и в превозношении; повинен и в преслушании, и в ропоте на начальство, и какой вид тщеславия не нашел себе уголка в моем грешном сердце?

На двенадцатом мытарстве истязуется ярость и гнев. На тринадцатом мытарстве — памятозлобие и всякое мщение ближнему, всякое воздаяние злом за зло. Блажен, кто с чистою совестью может повторить слова молитвы Господней: «остави нам долги наша, как и мы оставляем должником нашим!» Четырнадцатое мытарство истязует убийство, притом не по букве ветхозаветной заповеди, и по духу новозаветной любви; пятнадцатое — всякое волхвование и призывание бесов.

Трепещи, душа моя страстная, мытарства шестнадцатого блудного, здесь покажут тебе все нечистые дела твои, все слова, все мечтания и нечистые пожелания! О, сколь многие души, безбедно прошедшие прочие мытарства, бывают здесь уловляемы и низвергаются в пропасти адовы! Затем (семнадцатое) являются истязатели греха прелюбодеяния, нарушения обетного целомудрия. Потом — (на восемнадцатом) истязуются страшные грехи содомские. Мытари девятнадцатой стадии истязуют ереси и всякие лжемудрования безбожные, расколы и отделения от Церкви Божией. Истязатели двадцатого мытарства низвлекают в бездну немилосердых притеснителей вдов и сирот и всех тех, кто затыкает уши и отвращает лицо, чтобы не видеть нищего и убогого! Суд, в виду самых райских врат, «суд без милости несотворшему милости!»

Но дойду ли я до последних мытарств? Не буду ли удержан и в бездну повержен еще на первых мытарствах? Увижу ли врата райские? Или еще близ земли поразит меня, грешного, грозный приговор Господа: «да возмется нечестивый и да не узрит славы Господни!» Содрогаюсь, помышляя, что бывали примеры, когда попущением Божиим злые демоны исторгали душу грешную прямо из тела и влекли ее во дно адово... Кто знает, не принадлежу ли я к числу таких несчастных грешников? Кто знает все нечистоты души своей? «Кто чист от греховой скверны, аще и един день жития его будет на земли?» У вы мне, грешному! «В беззакониих зачат есмь и во гресех роди мя мати моя! Беззакония моя превзыдоша главу мою», бездна последняя грехов обыде мя, «яко бремя тяжкое отяготеша на мне», и исчезает дух мой... «И аще праведник едва спасается, аз же нечестивый и грешный где явлюся?» Аще и «во Ангелах Своих Бог нечто стропотно усмотре» — то чего ожидать мне? «Господи, не вниди убо в суд с рабом Твоим», с сыном рабыни Твоея! «Нищ и убог есмь аз: не отвержи мене от лица Твоего! У Тебе очищение есть», на Тебя упование мое, «Бог мой ecu Ты, и не постыжуся!»

Дата добавления: 2015-08-10