Помни смертный час!

Что это значит — разлучиться душе с телом? Что там за мир? Что за образ жизни будет? Ты еще не испытал сего, но тебе должно будет узнать и испытать все это непременно. Рассказывают, что один узник, услышав с вечера, что его в следующее утро предадут смерти, от чрезвычайного страха сделался совершенно седым в продолжении ночи. Что же должно случиться при смерти с худым христианином, который слышал о гневе Божием, о неумолимом правосудии, о Страшном Суде Божием, о лютейших и вечных муках, когда совесть, как по списку, станет считать все его прежние поступки, когда представится очам его целая жизнь, подобно привидениям, явятся распутство, невоздержание, своеволие, гордость, дерзость, бесстыдная похотливость, буйная веселость, пьянство, развратные сообщества, сквернословие, скверные замыслы? И вот, за все это его уже призывают на Суд, — менее минуты осталось для приготовления, смерть у порога, а вместе с ней правосудие Божие! Мысль, что через час, через два на самом опыте откроется, справедливо ли говорили, что есть ад, и что должно предстать на Суд Божий — эта мысль как молотом ударяет в сердце. Тогда несчастный человек увидит себя стоящим между временем и вечностью, увидит быстро улетающее время и с такой же быстротой наступающую бесконечную вечность. Тогда он узнает, что чрез несколько часов последует то определение, которым навсегда решится судьба его. Тогда станут тесниться в беспокойном уме его разные мысли и представления. Каким явится ему грозный Суд? На каком престоле? Какие существа окружают Его? С каким гневом и в каких словах изречет Он определение Свое? Какой при этом будет страх! Какой трепет проникнет сердце! Какое беспокойство возмутит разум! Какой мрак покроет очи! — Ни у кого не достанет слов к описанию сего ужаса. Поистине, его и представить невозможно. Святой праотец Иаков, возвращаясь из Месопотамии в отечество, боялся брата своего Исава, который был для него не братом, а злейшим врагом, и когда услышал он, что Исав ведет против него четыреста человек, то был поражен таким страхом, что ни в чем не мог найти для себя ободрения: «убояся Иаков зело, и в недоумении бе» (Быт. 32; 7). Он взывал к Богу о помощи, посылал к Исаву большие дары, призывал называть его господином своим, а себя рабом его, и хотя ободрен был знамением, в котором видел обещание Божие защищать его, однако, увидев Исава, семь раз падал пред ним на землю с величайшею униженностью. Если Иаков так страшился своего брата, которого, как человека, он мог обмануть или умилостивить, или удержать равною силою, или избежать, если он страшился его, чтобы не потерять жизнь временную, — то каким ужасом должен нас поразить час смертный, когда мы должны будем ожидать Бога, грядущего с казнью, Судию, Которого могущество беспредельно, Которого Суд неподкупный, гнев неумолимый, Коего десница вездесуща, Которого казнь — смерть вечная? Праведники, которые часто ожидают смерти, как спокойного пристанища, так иногда бывают поражены размышлением о Страшном Суде и Божием правосудии, что смерть, вообще для них вожделенная, представляется им горькою и страшною. Праведен был царь Езекия, но когда пророк Исаия предсказал ему смерть, то с великим плачем начал просить у всемогущего Бога продолжения жизни. «И плакася Езекия плачем велиим» (4 Цар. 20; 3). Праведен был Симеон, ради Христа избравший юродство — подвиг самый трудный, однако и он при кончине своей начал взывать к Иоанну Диакону, своему другу: "Иоанне, всеми силами заботься о душе своей, чтобы после можно было спокойно перенести час смерти и без боязни перейти область сих мраков; одному только Богу известно, в каком я теперь нахожусь страхе и беспокойстве". Праведен был оный пустынник, который простоял некогда как вкопанный столп; пред смертью стоял он на одном месте три часа, возводил очи горе, вздыхал, тосковал, оплакивал свое несчастие. Когда же его спросили о причине такого беспокойства, он отвечал: "Боюсь смерти, смерти боюсь!" — И когда братия утешали его, приводя ему на память его святую и подвижническую жизнь, он, не принимая никакого утешения, сказал: "По совести говорю вам, смерти боюсь!" — Дивной святости был великий Арсений, презревший сан сенатора, но при кончине своей и он весь дрожал и чрезвычайно смущался. Братия вопрошали его с удивлением: "И ты, отче, боишься смерти?" — "Да, — отвечал он, — страх сей возмущал меня в продолжении всей моей жизни в монашестве". Кто был Иларион Великий, который начал служить Богу с младенчества? — Но и он утешал при смерти своей устрашившую душу свою, и он говорил: " Изыди, душе моя, изыди, чего страшишься, почто колеблешься? Ты почти семьдесят лет служила Христу и боишься смерти!"

Тягостен конец жизни человеческий! Страшен час смерти! «Если праведный едва спасется, то где будет нечестивый и грешный!» (Притч. 11; 31). Если так страшна смерть для пророков, пустынников и праведников, то сколь ужасна должна быть она для грешников! Самые праведники трепещут, страшась правосудия Божия, которого они ничем не оскорбили; как же не оцепенеть грешникам, которые хладнокровно, без всякого рассуждения, оскорбляли величие Божие тысячами неслыханных беззаконий, у которых вся жизнь была одним беспрерывным грехом! И это ли время (как ложно представляют некоторые) удобно для покаяния? В таком смущении чувств можно ли размышлять о милосердии Божием, истинно сокрушаться о грехах, когда, с одной стороны, — позднее сожаление, с другой, — неизъяснимый страх тяготят и надвое раздирают преступное сердце? Но я не говорил еще, как тяжки болезни умирающего: дрожь в сердце, жар в голове, сухость в ушах и на языке, оцепенение всех чувств — вот некоторые черты того недуга, который должен разлучить душу от тела! Человек, им пораженный, не имея терпения переносить мучения, готов радоваться скорому приближению смерти; но воспоминание о ней объемлет его таким трепетом, что он опять начинает желать продолжения жизни, хотя бы она была и еще тягостнее. Я еще не говорил о искушениях и кознях диавола, чего не сделает сей непримиримый враг души, видя, что и у него уходит время, что и его козням настал конец? Здесь-то он и начинает, — то проводить человека пустой надеждой на продолжение жизни: "Еще не умрешь, еще выздоровеешь от этого недуга", — то будет влагать в мысли излишнюю надежду на милосердие Божие, то оледенит сердце, чтобы оно неспособно было к покаянию; то, наконец, ужасая чудовищами и представляя всю мерзость и тяжесть грехов, будет стараться ввергнуть душу в отчаяние. Таковы сети, поставляемые сатаной для уловления души человеческой, таковы минуты наказания и погибели грешника! Поступай теперь всяк по своему желанию — живи распутно, откладывай покаяние до часа смертного, думая, что будет еще время вздыхать и ударять в перси!

Слепцы! Доколе же мы станем нерадеть о себе? Доколе станем обманывать себя самих пустой надеждой жизни долговременной? Знайте же, что кто отлагает покаяние к концу своей жизни, тот никогда не достигнет своей цели, а кто, будучи еще здоров, очистит оскверненную грехами совесть святою исповедью, тяжким воздыханием, горькими слезами, тот, без сомнения, сподобится благого конца своей жизни, спокойной смерти и нескончаемого Царствия Небесного,— чего всем истинно верующим христианам желаю. Аминь.

(Из творений Феофана Прокоповича)

Дата добавления: 2015-08-10