Информативность

Все положения Хартии можно условно разделить на те статьи, которые выражают интересы только баронов, и статьи, выражающие интересы всех свободных. Однако на основе более детального изучения содержания статей их можно разбить на три основные группы:

1. статьи, отражающие материальные интересы различных социальных слоёв (2-13, 15, 16, 26, 27, 29, 33, 35, 37, 41, 43, 44, 46, 47, 48, 60);

2. статьи, подтверждающие ранее существовавший или вновь создаваемый порядок работы судебных и административных органов, а также пресекающие злоупотребления королевского аппарата в центре и на местах (17,18,19,20,21,22,23,24,25,28,31,32,34,36,38,39,40,42,45,54);

3. статьи, претендующие на установление новых политических порядков, в частности на ограничение королевской власти, так называемые конституционные статьи(12,14,61).

Любая группировка, конечно, условна и имеет свои недостатки. В любом случае возникают трудности с определением точного места ряда статей. Кроме того, за рамками данной классификации остаётся некоторое количество статей, не подпадающих под указанные выше критерии (1, 49,50, 51, 52, 52, 55, 56, 57, 58, 59, 62,63). Они содержат либо самые общие, декларативные, либо временные положения, касающиеся процессуальных форм, гарантий, сроков поведения предписаний Хартии в жизнь. Такие временные и вспомогательные положения обычно сопутствуют любому «мирному договору».

Вели́кая ха́ртия во́льностей (лат. Magna Carta Libertatum, англ. The Great Charter) — грамота, подписанная английским королем Иоанном Безземельным 15 июня 1215 года и ставшая в последующем одним из основополагающих конституционных актов Англии.

Подписание великой хартии вольностей стало результатом поражения короля в борьбе с восстанием баронов, которые были недовольны усилением королевской власти. В восстании участвовали и другие слои общества: рыцари и горожане, выступавшие в основном против увеличения налогового бремени, притеснений со стороны чиновников и неудачной внешней политики, проводимой королём.

По сути, великая хартия вольностей представляла собой договор короля с оппозицией (в основном церковно-баронской), которой гарантировалось соблюдение определённых прав и привилегий свободных сословий: церкви, баронов и купцов.

Хартия получила название Великой, поскольку содержала наиболее обширный к тому времени перечень материальных и политических требований о гарантиях прав и свобод, которые король вынужден был принять.

Великая хартия вольностей была аннулирована Иоанном уже в том же году, что и была подписана, однако в последующем подтверждалась королями Генрихом III, Эдуардом I и Эдуардом II (за исключением принижающих престиж короны так называемых конституционных статей).

Великая хартия вольностей была почти забыта в XV и XVI веках, однако в дальнейшем сыграла значительную роль в Английской революции, будучи использованной парламентской оппозицией для обоснования права контролировать действия королевской власти и левеллерами для пропаганды общедемократических требований.

Большая часть статей посвящена установлению законности, правопорядка и гарантиям личных прав населения в рамках «общего права».

Великая хартия вольностей также содержала положения о единстве мер и весов, о свободном въезде и выезде из королевства, о запрещении взыскивать произвольные судебные пошлины, запрещении чиновникам привлекать кого-либо к ответственности лишь по устному заявлению без свидетелей, заслуживающих доверия, и других гарантий правосудия.

Кроме закрепления соблюдения королём установленных обычаев, хартия запрещала взимать с феодалов безвозмездные отчисления в пользу короны без их согласия (щитовые деньги), ликвидировала права короля на вмешательство в деятельность феодальных курий и, главное, создавала комитет из 25 баронов, которые в случае нарушения великой хартии вольностей королём имели право начать против него войну.

Особое значение в великой хартии вольностей имеет 39 статья, в которой запрещались арест, заключение в тюрьму, лишение владения, объявление вне закона, изгнание и иное ущемление прав феодалов как свободных людей, иначе как по законному приговору равных (укрепив институт присяжных).

Эти статьи хартии оказались наиболее жизнестойкими и составили основу последующих редакций хартии, придали ей в дальнейшем силу конституционного документа и значение манифеста «прав человека и гражданина» — такую окончательную трактовку хартия получила в эпоху английской революции.

Великая хартия вольностей является памятником средневекового права Англии и частью британской конституции (наряду с Хабеас корпус акт, Биллем о правах 1689 и Актом о престолонаследии 1701).

Изначально великая хартия вольностей была написана на латинском языке без подразделения на статьи.

Хартия неоднократно переиздавалась (в 1216, 1217, 1225 годах), а на текст 1225 года в редакции 1297 года под названием «Статут о неразрешении налогов» обычно ссылаются в различных законодательных актах как на официальный текст хартии.

Подписанная королём в 1215 году первая Великая хартия вольностей не сохранилась. До наших дней дошли четыре копии с Хартии 1215 года — все они хранятся в Великобритании: две в Британской библиотеке, одна — в Соборе Линкольна (Lincoln Cathedral) и ещё одна — в Соборе Солсбери (Salisbury Cathedral).

Также сохранилось тринадцать других копий Великой хартии вольностей, в том числе четыре — датируемых 1297 годом.

В 1952 году правительство Австралии выкупило за 12500 фунтов стерлингов одну из копий 1297 года, которая с того времени демонстрируется в здании Парламента Австралии в Канберре.

В сентябре 1984 года Росс Перо купил другую копию 1297 года, которая теперь открыто показывается в Национальном архиве в столице США — Вашингтоне, наряду с Декларацией независимости и Конституцией США.

18 декабря 2007 года Девид Рубенштейн (англ. David Rubenstein), представляющий Carlyle Group, купил одну из копий за 21 млн долларов.

В 2009 году ЮНЕСКО включило Великую хартию вольностей в реестр «Память мира»

На первом месте Великой Хартии Вольностей находились церковь и бароны. Своим

первым параграфом Хартия объявляет свободной английскую церковь и

неприкосновенными её права и вольности и подтверждает изданную перед тем

Иоанном хартию о свободе церковных выборов (п. 1). Согласно этому документу,

выборы высших и низших иерархов церкви должны были производиться свободно во

всех церквях и король должен утверждать их, если только для отказа не будет

основательной причины. В этом Хартия была сходна с грамотой Генриха I,

которая точно так же раньше всех других уступок обеспечивала права и мир

церкви. Церковь, как самая могущественная часть феодального общества, всегда

стоявшая во главе недовольных, естественно, требовала освящения своих прав

прежде всего.

Непосредственно следующие за этим 7 параграфов (п.п. 2 – 8) заняты исключительно

феодальными вопросами (о релифах, которые уплачивали королю вступающие во

владение своими ленами наследники его военных держателей, о принадлежащих

королю правах опеки над несовершеннолетними наследниками умерших королевских

держателей, о правах их наследниц и вдов). Великая Хартия Вольностей

устанавливает размер релифа (с графов и баронов – по 100 фунтов стерлингов, с

рыцарей – по 100 полновесных шиллингов – п.2), что является продолжением

грамоты Генриха I. Хартия требовала, чтобы сюзерен во время опеки держал в

хорошем состоянии опекаемые владения, а также подтверждала наставление о вдове

вассала, которая должна была получать определённую часть владения после смерти

мужа (п.п. 4 – 5; 7 – 8).[12]

Чисто феодальными отношениями занято ещё более двенадцати параграфов Хартии,

трактующих о повинностях держателей рыцарских ленов, о землях осуждённых

преступников, которые оказались во владении короля, о правах феодальной опеки

(п.п. 16, 29, 32, 37, 43, 46). Всё это простое констатирование главных

пунктов феодального права, необходимое в виду их постоянного нарушения

Иоанном Безземельным, но едва ли вносящее в них что-либо новое. Ещё хартия

вольностей Генриха I формулировала эти пункты, хоть и с несколько меньшей

детальностью.

Иной характер имеют п.п. 12, 14 и 34. Параграф 34 постановляет, что впредь

королевская курия никому не будет выдавать приказов для перенесения иска о

собственности на то или иное держание из феодальной курии в королевскую,

нанося тем самым ущерб свободному человеку (!). Здесь бароны пытаются

остановить планомерную объединительную работу центральной власти в сфере

юрисдикции, начатую Генрихом II, так решительно урезавшим своими ассизами

гражданскую юрисдикцию феодалов. Это была со стороны баронов попытка

затормозить тот путь, по которому шло политическое развитие Англии с

нормандского завоевания.

Ещё более знаменательными в этом отношении являются параграфы 12 и 14 Великой

Хартии Вольностей. Параграф 12 гласит, что ни щитовые деньги, ни какие-либо

вспомоществования не должны взиматься в английском королевстве, кроме как с

согласия общего совета королевства. В этом параграфе мы читаем: «.а чтобы

иметь этот общий совет королевства, мы повелим позвать архиепископов,

епископов, аббатов, графов и старших баронов нашими письмами за печатью и,

кроме того,. повелим позвать. всех тех, кто держит от нас непосредственно. к

определённому дню. и в определённое место; и во всех письмах объясним причину

созыва».

Вопрос о субсидиях королю был самым больным вопросом английского общества

этой поры. Финансы были как раз той сферой, в которой обществу больше всего

приходилось страдать от произвола короля. Тут все были равны, без различия

классов и состояний и было вполне естественно, что поднявшие восстание бароны

прежде всего должны были озаботиться изысканием способов оградить на будущее

себя и других от бесцеремонного хозяйничанья правительства. Это, в сущности,

был едва ли не самый главный вопрос, поставленный перед английским обществом

правлением Иоанна Безземельного.

12 и 14 параграфы Хартии ставят себе целью превратить Великий Совет в

учреждение, которое авторитетно и планомерно ограничивало бы королевскую волю

и тем отнимало бы у неё возможность свободно распоряжаться средствами

общества. Но достаточно самого близкого знакомства с этими параграфами, чтобы

сразу бросилась в глаза чисто феодальная постановка этой цели. Речь здесь

идёт исключительно о феодальном налоге (щитовых деньгах) и о феодальных

пособиях, взимавшихся королём со своих непосредственных вассалов. Ни словом

не упомянуты всякие другие взимания, от которых особенно страдали, например,

города.

Что касается порядка созыва Великого Совета, то при внимательном прочтении

параграфа 14, мы понимаем, что это настоящий феодальный сейм. Бароны совершенно

игнорировали все те условия, которые были созданы нормандским завоеванием и

трактовали Англию как чисто феодальное государство. Это был очень серьёзный

шаг, настоящая феодальная реакция. Победив королевскую власть, бароны получили

возможность сообщить своим политическим тенденциям форму непререкаемого

основного закона королевства и они этой возможностью воспользовались.

[13]

Делу правосудия Великая Хартия Вольностей отводит весьма видное место, не

забывая при этом даже самые низшие слои английского общества. Дело в том,

что английские феодалы могли рассчитывать на влиятельную политическую роль

только в союзе с массой. До сих пор о таком союзе не могло быть и речи.

Только правление Иоанна Безземельного могло вызвать объединение различных

элементов общества для отпора общему врагу. Это и дало победу инициаторам и

вождям движения, и они могли отстаивать свои сословные интересы, лишь

считаясь с интересами своих союзников, всех свободных людей королевства.

Преследуя свои собственные интересы, бароны должны были считаться с

действительностью, поэтому мнение о том, что баронам был чужд политический

эгоизм, не имеет под собой оснований. Принимая во внимание вышеуказанные

обстоятельства, бароны обязаны были обеспечить массе правильное

функционирование судебных учреждений. Тем не менее, можно сказать, что «центр

тяжести» принципиального значения Хартии лежит именно здесь и самые

знаменитые параграфы Великой Хартии Вольностей (39 и 40) относятся как раз к

судебному делу.

Бароны признавали благодетельное влияние королевского вмешательства в области

суда и права. Они стремились только уничтожить произвольный характер этого

вмешательства, определив в Хартии законные границы и формы для всего того,

что было сделано в этой области ещё при Генрихе II.

Параграф 17 Хартии окончательно фиксирует создание в Вестминстере т. н. Суда

общих тяжб, до тех пор всё ещё остававшимся разъездным органом и

передвигавшимся с королём. Теперь он был превращён в учреждение, существующее

независимо от личности короля. Параграфы 18 и 19 улучшают процедуру созданных

реформой Генриха II разъездных судей по разбору земельных исков. Параграф 23

повторяет изданное Генрихом II запрещение шерифам и другим королевским

чиновникам решать так называемые «коронные дела», т. е. особо важные

уголовные дела, которые должны находиться в исключительном ведении

королевских судов, и, таким образом, признаёт пагубность совмещения в одних

руках административной и судебной власти.

Параграфы 20, 21 и 22 регулируют взимание штрафов в пользу короля. При

взимании их следовало сообразовываться с родом проступка и с его важностью.

При этом основное имущество штрафуемого, его основной капитал должны

оставаться неприкосновенными (товар купца, хозяйственный инвентарь виллана и

пр.). В параграфе 26 король обещает, что впредь ничего не будет брать в своей

канцелярии за указ, предписывающий произвести расследование дела человека,

арестованного по обвинению в уголовном преступлении и не будет отказывать в

просьбе выдать такой указ. В параграфе 38 королевским чиновникам запрещается

привлекать кого бы то ни было к суду по собственному усмотрению, не приводя

достоверных свидетелей.

Параграфы 18,19,20,38 кроме прочего, официально закрепляют порядок

расследования гражданских и уголовных дел с помощью присяжных в качестве

свидетелей или обвинителей. Следовательно, этот институт, введённый Генрихом

II, прочно укоренился в английском судебном процессе, равно как и система

судебных приказов (п.36). Вместе с тем изживший себя «суд божий» с ордалиями и

судебным поединком ещё окончательно не исчез из практики. Об этом

свидетельствует, правда косвенно, содержание п.38 и 54. Последняя статья, на

первый взгляд весьма странная, имела целью сократить количество поединков,

происходящих по жалобе женщин и часто имеющих неблагоприятный для обвиняемого

исход: женщины – истицы могли выставить вместо себя на поединок любого рыцаря,

в то время, как обвиняемый вынужден был драться самостоятельно.

[14]

Личная свобода граждан английского королевства охранялась параграфом 42,

который обеспечивал каждому право свободного передвижения по воде и по суше,

выезда из государства и возвращения в него.

Но, указывая на эти параграфы Великой Хартии Вольностей, мы не должны

забывать в связи с ними и уже отмеченного нами параграфа 34, не оставляющего

сомнения, что далеко не все бароны хотели сохранить судебный строй, созданный

Генрихом II, решительно устраняя всё то, что шло вразрез с их чисто

сословными феодальными интересами. В этом отношении заслуживают внимания и

самые знаменитые параграфы Хартии, 39 и 40.

Согласно общепринятому взгляду, эти параграфы являются блестящим завершением

приведённых сейчас конкретных статей Великой Хартии Вольностей, торжественным

провозглашением общих принципов, сохраняющих всю свою жизненность и силу и в

настоящее время, являясь фундаментом т. н. гражданских свобод. «Ни один

свободный человек не будет арестован и заключён в тюрьму или лишён имущества

или. каким-либо другим способом обездолен, и мы не пойдём против него и не

пошлём на него иначе, как по законному приговору равных его и по закону

страны». Так гласит параграф 39 и его дополняет следующий непосредственно за

ним параграф 40: «Никому не будем продавать права и справедливости, никому не

будем отказывать в них».

Под свободным человеком в параграфе 39 бароны имели в виду прежде всего самих

себя, а не всю свободную массу английского населения. Цель ст.39, по мнению

Е.В.Гутновой, заключалась в том, чтобы изъять баронов из-под действия обычных

королевских судов, поставив в особо привилегированное положение. Такое

предположение имеет значительные основания. Даже если мы будем переводить

«суд пэров» как «суд равных себе», мы увидим, что требование такого суда

содержится в Хартии в п.21,52,56,57,59, т.е. только там, где речь идёт об

интересах крупнейших феодалов. Из контекста п.52 и 55 складывается

впечатление, что именно 25 баронов, о которых подробно говорится в п.61, и

должны выступить в качестве «суда пэров» для решения всех спорных вопросов

между королём и подданными.

Крепостные исключались из предусмотренных общим правом привилегий в отношении

свободных. Таким образом, термины «свободный человек» и даже просто «люди

королевства» совершенно естественно для феодального права отстраняли от

перечисляемых прав основную массу населения – крепостное крестьянство.

Лишь гораздо позднее, в XVII – XVIII веках, в разгар политической борьбы в

эти параграфы был вложен тот широкий смысл, который сделал их воплощением

теоретического принципа. В XVII столетии из параграфа 39 выработался

знаменитый «Habeas Corpus Act», согласно которому каждый англичанин владеет

гражданской свободой, поставленной под охрану законов.

Рассчитывая привлечь на свою сторону по возможности более широкие круги

английского общества, бароны должны были принять во внимание отдельные

интересы каждой из основных его групп. Приводя параграф 20, мы видели, что

бароны не забыли даже о самом низшем слое общества – вилланах. Какую роль

сыграла в движении 1215 года эта земледельческая масса, мы не знаем, зато мы

имеем данные о роли городов и, прежде всего, Лондона. Мы знаем, какое

решающее значение имело для исхода движения то, что к движению примкнула

столица. И Великая Хартия Вольностей вполне определённо отражает интересы

горожан.

Параграф 12 Хартии, устанавливающий общий совет королевства для разрешения

королю щитовых денег и иных пособий и требующий, чтобы эти пособия были не

чрезмерны, прибавляет, что это относится и к пособиям, взимаемым с города

Лондона и всех других городов и портов. Городские вольности для Иоанна

Безземельного и его предшественников всегда являлись источником самых

беззаконных вымогательств. Постоянно нарушая их, они заставляли горожан

платить им большие суммы за их подтверждение. Это было хроническое бедствие,

тяжело отражавшееся на хозяйственном развитии городов, Великая Хартия

Вольностей затрагивала их самые насущные интересы.

Надо сказать, что Хартия обеспечивала «вольности и свободные обычаи городов»

весьма конкретным и, следовательно, более действенным образом. В частности, в

параграфах 12 и 13 Хартии король обязуется не взимать без общего совета не

только щитовых денег, и вспомоществований со своих вассалов, но и таких же

вспомоществований, а также и обычных принудительных сборов с Лондона и других

городов.

В отличие от статей, касающихся церкви, статьи, касающиеся Лондона ни словом

не упомянули о прежней хартии Иоанна, гарантирующей Лондону право ежегодных

выборов мэра.

В окончательную редакцию Великой Хартии Вольностей была вставлена 41 статья,

которая явно шла вразрез с интересами так много сделавших для победы городов.

Статья эта предоставляет всем иностранным купцам право свободно выезжать из

Англии, въезжать в неё, жить в ней и путешествовать с торговыми целями,

уплачивая лишь установленные обычаем пошлины, не подвергаясь незаконным

взиманиям (за исключением военного времени). Предоставление иностранным

купцам права свободно конкурировать с английскими было, конечно, в интересах

баронов и включение в Великую Хартию 41 статьи продемонстрировало, в какой

мере они являлись реальными политиками и ориентировались в тогдашней

политической и социальной обстановке. На роль бескорыстных политических

энтузиастов, навязываемую им позднейшими политическими деятелями и

историками, они не претендовали.

Весьма важным условием нормально функционирующей торговой и промышленной

жизни являлось единообразие мер и весов и параграф 35 гарантирует это

условие. Параграф 28 Хартии запрещает королевским агентам брать у кого-либо

хлеб или иные предметы иначе, как немедленно уплачивая при этом продавцу

деньги или получая от него согласие на отсрочку платы. Параграф 30 запрещает

шерифам, бейлифам и другим королевским чиновникам брать у свободного человека

лошадей или телеги для перевозки иначе, как с его согласия.

Ограничивалось право постоя и реквизиций. Ни один свободный землевладелец не мог

быть принуждён к постройке мостов, если такая обязанность не существовала ранее

(п. 12). Со всех лесов и рек, отобранных в правление Иоанна для королевской

охоты, было снято запрещение (п. 47), и. т. д.

[15]

Рассмотрев основное содержание Великой Хартии Вольностей со стороны

выраженных в ней интересов различных классов английского общества, мы имеем

полное основание утверждать, что, поднимая движение, бароны вполне реально

поняли свою задачу, и выставленная ими программа отражала на себе всю широту

и сложность окружавшей их политической и социальной действительности.

Действительность эта была далёка от простоты отношений чисто феодального типа

и поэтому программа баронов была вполне реальна, она формулировала интересы

всего общества и благодаря этому вполне могла стать реальной общественной

силой, могла объединить вокруг баронов под общим знаменем все элементы

английского общества и обеспечить им победу.

Поднимая движение, бароны, несомненно, имели в виду прежде всего свои

собственные, феодальные интересы. Они не только стремились оградить эти

интересы от насилий и произвола со стороны королевской власти, но и имели

вполне определённую цель ввести эту власть в чисто феодальные рамки, в

которые она до сих пор никогда не была заключена (это мы видим из параграфов

12 и 14). Этим бароны, несомненно, делали крупный шаг назад от той

государственности, которая сложилась в Англии со времён нормандского

завоевания. Широкий государственный союз, с сильной центральной властью и

целой системой центральных и областных учреждений, бароны трактуют как чисто

феодальное, договорное объединение вассалов и их сюзерена – короля. Самый

главный вопрос – вопрос обложения, по их мнению, был их вопросом, и он должен

был решаться на их общем собрании, на феодальном сейме вассалов короля.

Бароны здесь не только игнорировали общее взаимоотношение общественных и

политических сил, но и не хотели считаться с формами их местной организации,

унаследованной от англосаксонской эпохи и составлявшими элементы

общегосударственной организации английского общества.

А между тем, в тех условиях, которые были созданы всей предшествующей

историей Англии, правильно и нормально поставленная центральная организация

королевства непременно должна была отправляться от местных нефеодальных

организаций, рискуя в противоположном случае оказаться совершенно

беспочвенной и эфемерной. «Общий совет королевства» при той постановке,

которую даёт ему Хартия, и оказывался совершенно эфемерным продуктом

политического творчества баронов, поднявших восстание 1215 года.

При всём реализме и трезвости понимания окружающих условий бароны были прежде

всего феодалами и, вступая в соглашение с другими элементами общества, они

прежде всего имели в виду свои собственные сословные интересы, которые и

выдвинули на первый план. Они не хотели признать, что при всём могуществе тех

или иных представителей их сословия, как целое, как социальная группа и как

политическая сила они далеко не играли ключевой роли в английском обществе и

в английском государстве.

Нельзя сказать, что бароны вовсе не считались с народной массой. Они должны

были принимать во внимание интересы составлявших её групп, желая привлечь их

на свою сторону в начатой ими борьбе с королём. Но в то же время они

совершенно оттесняли народную массу от политической жизни, делая её

исключительно своей монополией. Это была попытка повернуть исторически

определившееся политическое развитие Англии в другую сторону, попытка,

обречённая на полную неудачу. Английскому обществу уже было тесно в рамках

той почти деспотической государственности, которая была создана всем ходом

предшествующего развития и ограничение королевской власти было лишь вопросом

времени. Но ограничение это могло свершиться совсем иным путём, который, в

сущности, был намечен всем ходом политического развития Англии: на широкой

национальной основе утвердившаяся государственная власть могла быть

ограничена всей нацией, а не одной из её составных частей. К концу XIII века

это уже стало свершившимся фактом, причём ограничение это отправлялось как

раз от местных всесословных организаций, так решительно игнорируемых

инициаторами и руководителями движения 1215 года.

Таким образом, успех поднятого баронами движения был эфемерен, так как они

игнорировали местные организации и пытались построить учреждение,

ограничивающее королевский произвол на чисто феодальных началах. Но поскольку

они считались с интересами всего английского общества и его отдельных

элементов, их дело было национальным и Великая Хартия Вольностей является

конституционной грамотой, далеко выходящей за пределы феодальных форм и идей.

Для деятелей 1215 года статьи Хартии (даже самые знаменитые из них) не имели

такого широкого принципиального смысла. Поднимаясь против Иоанна

Безземельного, бароны думали прежде всего об избавлении себя от определённых

зол, связанных с определёнными злоупотреблениями и насилиями с его стороны и

хотели поставить его власти чисто феодальные рамки, в границах которых ему

было бы трудно нарушать их права.

И, тем не менее, Великая Хартия Вольностей имеет огромное принципиальное

значение. Но искать его надо не в содержании Хартии. Великая Хартия Вольностей

есть мирный договор, заключённый королём с баронами после победы последних,

одержанной совместно с другими элементами английского общества. Одержав победу

над королём, бароны заставили его торжественно признать юридически незыблемыми

и их собственные права, и тот гражданский порядок, который охранял права и

интересы всех свободных людей английского королевства и узаконить протест

«общины всей земли» против их нарушения им или его чиновниками. Англия

переходила в новую фазу политического существования и становилась правовым

государством. Правда, это был лишь первый шаг, но шаг решительный и

бесповоротный, за которым последовали другие шаги по тому же пути, приведшие к

реорганизации государственного строя на началах народного представительства.

Уже к концу столетия неразрешённая Великой Хартией Вольностей задача была

решена и Англия окончательно перешла к конституционному режиму.

[16]

Дата добавления: 2015-08-10